Последний дастакари

В отдаленных горных селениях я много раз слышал рассказы о хевсурских лекарях-дастакари. Хевсурские дастакари пользовались в народе величайшим уважением. Они лечили пулевые и сабельные ранения, переломы и различ­ные травмы. Подобное лечение практиковалось в прошлом в виду отсутствия врачей и квалифицированной медицинской помощи. Бесконечные поединки на саблях доставляли нема­ло клиентов. В наиболее частых стычках чробы (дуэльные поединки) удар клинком, как мы уже говорили, полагалось наносить только по голове, от верхней части лба и до макушки.

Дастакари с удивительной смелостью брались за сложнейшие черепные операции. Сейчас нас просто поражает их решительность и уверенность в благополучном исходе.

Интересно, что никакого обезболивания хевсуры во время операций не применяли. Только в крайнем случае больному разрешалось выпить водки. Хевсуры - мужественные люди, выдать свою боль считается у них большим позором. Дастакари изготавливали лекарства из трав. Раны очищали и дезинфицировали просто соленой водой. В каждом ущелье был свой дастакари, своя «знаменитость»: нести раненого через перевал в соседнее ущелье трудно, а зимой просто невозможно.

Мне очень хотелось повидать настоящего дастакари, поговорить с ним, посмотреть его инструмент. К тому времени, когда я этим заинтересовался, оставшийся в живых дастакари из Шатили переехал жить в другое место. Единственный дастакари - Бедцина Арабули был стар и, по слухам, болен. К тому же Бедцина жил в селении Джута, стало быть, к нему нужно было добираться из Барисахо через перевал высотой три тысячи метров. Но поскольку он был последним дастакари, я решил идти в Джуту.

Селение это находится в Казбекском районе и лежит высоко в горах под остроконечными вершинами горного массива Чаухи. Мне повезло: неожиданно я застал в селении Джута сына Бедцины, учителя русского языка Кобу Арабули, своего старого и доброго знакомого. Без его помощи мне вряд ли удалось бы увидеть и узнать все то, о чем я хочу рассказать. Коба - молчаливый, скромный человек, лет тридцати с небольшим, живет и работает в школе-интернате в Барисахо, а в Джуту пришел помочь немного по хозяйству. В семье он самый младший.

Его отец, Бедцина Арабули, с черным лицом, ввалившимися щеками и глубоко запавшими глазами, сидел, укутанный в одеяло, на кровати и курил, едва поддерживая ослабевшей рукой мундштук с сигаретой. Под его стеганые сапоги была заботливо подставлена скамеечка. Вид у старого лекаря был скорбный и отрешенный. Коба рассказал мне, что отец его заболел недавно, после того, как брат Кобы и сын Бедцины - Михаил погиб в снежной лавине. Мы присели возле горячей железной печурки и, как полагается, начали разговор издалека: погода, состояние снега на перевале, здоровье...

- Уважаемый Бедцина, - приступил я наконец к делу (Коба переводил мои слова), - мне известно, что вы знаменитый дастакари, что вы спасли и вылечили многих людей. Я прошу вас рассказать мне о своем искусстве.

Старик что-то медленно проговорил.

- Он сказал: «Пусть спрашивает»,- перевел Коба.

- Сохранились ли у вас инструменты, которыми вы делали операции, и нельзя ли их посмотреть?

Слабый жест рукой, несколько негромких слов - и Коба достает из шкафа старую деревянную коробку. Он раскладывает содержимое ящичка на стуле, старый лекарь что-то говорит. Ножичек из пожелтевшей, ставшей даже коричневой кости - «для очистки ран», переводит Коба. Слегка согнутая костяная лопаточка - «чтобы кожу поднимать на голове. Сделана из ребра быка». Деревянная палочка для зондирования пулевых ран. Металлический скребок - «кость соскребать». Сфотографировать инструмент не удалось, было слишком темно. Пришлось зарисовать его.

- Очень прошу вас рассказать, уважаемый Бедцина, как вы делали операции. Все с самого начала и до конца,- говорю я.

Старик молчит, думает, потом начинает медленно говорить. Коба переводит:

- Если рана видна, ее надо почистить, подготовить к операции. Если раны нет, но у человека болит голова, нужно найти больное место. Для этого на голову клали тесто. На больном месте оно высыхает быстрее. Здесь и надо было разрезать кожу накрест, лопаточкой отделить ее, отогнув от черепа, и чистить кость железным скребком. Иногда приходилось соскребать до самого мозга.

- И сколько времени занимает эта операция?- спрашиваю я.

- Иногда по нескольку часов, иногда и несколько дней,- отвечает Коба.- Затем дезинфекция соленой водой. Кость на больном месте всегда мягкая, скрести ее надо осторожно, чтобы не удалить много здоровой кости. Потом на очищенное место клали лекарство и рану зашивали. Головная боль обязательно проходила.

- Какие же применяли лекарства?

- Травы были специальные, отец собирал их, варил.

Коба рассказывает, что, когда он был мальчиком, не раз видел эти операции. Его погибший брат Михаил учился у отца, помогал ему. Бедцина принимал раненых здесь, в этой комнате, и что бы у них ни было: сабельный удар, переломы или черепная рана - все уходили отсюда самостоятельно. Смертельных случаев у Бедзины не бывало. Если он видел, что человека вылечить нельзя, то не брался за дело.

Печальные глаза, освещаемые пламенем из открытой дверцы печки, остановились на мне. Он слегка поднял руку, в которой был зажат мундштук с потухшей сигаретой, и, что-то произнес.

- Отец говорит,- перевел Коба,- что он вылечил больше двухсот человек с больной головой и что теперь уж больше никого не вылечит...

Наверное, в моем рассказе кое-что может показаться маловероятным, неправдоподобным. Трепанация черепа - непростая операция... У меня первоначально «легенды» о дастакари тоже вызывали некоторые сомнения, и пришлось обратиться к специальной литературе. Я узнал, что подобные операции делаются до сих пор и точно такими же методами во многих азиатских, африканских и южноамериканских странах. Приходилось видеть фотографию трижды трепанированного (!!!) черепа древнего перуанца. И уж совсем о невероятных на первый взгляд вещах узнал из немецкого журнала «Раскопки и находки». Оказывается, трепанацию черепа делали друг другу доисторические люди! Причем это было вполне обычным явлением. Попала в голову стрела с каменным наконечником, пробила череп, сейчас же другой человек приступал к операции: убирал осколки кости, очищал рану, не повреждая при этом оболочку мозга. Отверстие заживлялось и зарастало - у молодых быстрее, у старых медленнее.

А вот что пишет врач Д. Г. Рохлин в книге «Болезни древних людей»: «Не подлежит сомнению, что некоторые колдуны, волхвы, шаманы и жрецы пользовались не только магическими движениями, плясками, ударами бубна, заклинаниями, упрашиваниями и запугиваниями для изгнания злых духов или демонов, якобы внедрившихся в человека и тем самым вызвавших его заболевание. С большой осторожностью, долго и старательно делалось отверстие в черепе не только для того, чтобы выпроводить через эту дыру злого духа. Они знали, как трудно и опасно делать такое отверстие, особенно при помощи каменного инструмента. После операции они прилагали много старания и умения, чтобы оградить раневую поверхность от осложнений, пользуясь разными известными им снадобьями, травами, другими растительными веществами и иными средствами, причем нередко достаточно эффективно.

Наша сотрудница Н. П. Маклецова изучила 11 прижизненно выполненных трепанаций с полным или частичным заживлением».

Эти черепа принадлежали людям эпохи мезолита и неолита!

Как-то я рассказал обо всем этом главному врачу Боткинской больницы Александру Михайловичу Ботвинову.

- Ну что же...- сказал он,- определенная логика тут есть. Головные раны заживают хорошо. Инфекция здесь тоже не самое главное, не самое страшное, с ней можно бороться и в таких условиях. Неясно другое.

- Что именно?

- Я могу понять необходимость таких операций при травме черепа: осколки кости могут давить на мозг, и удаление их, безусловно, принесет облегчение. Но трепанация черепа при общих головных болях не оправдана. Головная боль - это часто симптом другой болезни... Словом, я предпочел бы воздержаться от каких-либо утверждений в пользу дастакари...

А. М. Ботвинов в этом совершенно прав.