"Золотые зернышки" Манаби

В "Табели о рангах" среди 20 провинций Эквадора Манаби занимает почетное третье место - после Гуаяса и Пичинчи - по населению и шестое место по территории. Если обычно про эквадорцев говорят, что их главное занятие - сельское хозяйство, то это вдвойне относится к манабитам. Только административный центр провинции город Портовьехо да город-порт Манта насчитывают по 85-90 тысяч жителей каждый, остальные городки маленькие, и потому можно смело сказать, что большинство населения провинции живет в деревне.

Немало славных страниц в истории страны связано с провинцией Манаби. Тут в бухте Каракес высаживались первые отряды испанских конкистадоров. Недалеко от тех мест, в прибрежном городке Моптекристи, начали в 1895 году гражданскую войну, закончившуюся их победой, эквадорские либералы во главе со своим лидером - выдающимся политическим деятелем Элоем Альфаро. Один из городов провинции - Рокафуэрте - носит имя Висенте Рокафуэрте, второго президента республики, который прослыл горячим поборником просвещения и экономического прогресса. Да и в истории эквадорского рабочего движения Манаби тоже занимает видное место: там 23 мая 1926 года возникла одна из первых ячеек эквадорских социалистов - зародыш будущей компартии Эквадора, создал эту ячейку основатель компартии Рнкардо Паредес. А чуть раньше, в 1924 году, в Манаби существовала "Группа пропаганды и действия", носившая имя В. И. Ленина.

'В розницу не продаем только оптом'

Но особый интерес Манаби представляет с точки зрения своего экономического потенциала и своей роли в национальной экономике. В провинции выращиваются такие важные экспортные культуры, как кофе, какао, хлопок, а также многие культуры, прежде всего кукуруза и рис, овощи и фрукты, идущие на внутренний рынок. Почвы здесь чрезвычайно плодородные.

Каждый раз, когда машина достигает очередного перевала в отрогах прибрежной Кордильеры, взору открываются неповторимые виды гор, подернутых голубоватой дымкой. На дорогу то и дело выкатываются клубы тумана, и в зависимости от того, идет ли дорога на подъем или на спуск, туман то становится гуще, то рассеивается. Соответственно происходит и смена растительности. Сначала там, где повыше, к шоссе подступают мрачные, черные квадраты картофельных полей. Они перемежаются с грязно-желтыми плантациями кукурузы. Видно, как на полях работают целые семьи - и млад, и стар. Не раз и не два наблюдал я, как пахали на быках деревянной сохой, как сеяли из лукошка и обрабатывали посевы примитивной мотыгой, как в доколумбовы времена. Черные и желтые квадраты картофеля и кукурузы смыкаются с золотистыми пятнами пшеничных полей, которые сменяются плантациями кофе и какао.

Возле крохотных поселков на обочине шоссе бросаются в глаза густые коричневые пятна. Это сушатся кофейные зерна очередного урожая. Чем дальше вниз, тем больше кофейных плантаций. Вот в десятке метров от шоссе возникает рощица деревьев какао. Несколько рабочих заняты сбором плодов. Специальными ножами, прикрепленными к длинным шестам, они срезают плоды, висящие слишком высоко...

В экономике страны, особенно в ее экспорте, какао продолжает играть важную роль. Однако в наше время какао-бобы имеют несравненно меньшую ценность, нежели в старину, в доколумбову эпоху. Когда испанские конкистадоры появились в Эквадоре, индейцы, населявшие прибрежные зоны, широко культивировали какао, зерна которого использовались ими при взаимных расчетах, иными словами, служили своего рода разменной монетой. Испанцы тоже какое-то время пользовались этой "монетой": хроники свидетельствуют, что 300 зерен какао приравнивались к одному реалу. С тех пор в течение долгого времени какао-бобы называли "золотыми зернышками".

"Эпоха какао", бывшего главным экспортным продуктом страны, длилась до начала XX века. Затем разыгрались непредвиденные события. "Эскоба де ла бруха" в переводе с испанского означает "метла ведьмы". Именно так называли эквадорцы маленького жучка-вредителя, из-за которого какао было почти начисто выметено из эквадорской экономики. Этот жучок портил листву, "прилипал" к плоду и пожирал его, а главное - проникал в ствол дерева какао, от чего ствол загнивал и дерево погибало.

Бобы какао тоже сначала просушивают на солнце

Старожилы считают, что "все началось с англичан". И вот почему. В начале 20-х годов в связи с так называемым первым внешним долгом Эквадора, который страна оказалась не в состоянии выплатить, кредиторам, в частности англичанам, были предоставлены в виде особых льгот важные территориальные концессии, а попросту говоря, отданы на откуп крупные плантации какао. Но вскоре цены на какао-бобы на мировом рынке резко упали, ознаменовав начало кризиса в этой сфере сельскохозяйственного производства. Англичане забросили плантации какао. Остальное доделала "метла ведьмы"...

Только после второй мировой войны плантации какао начали по-настоящему возрождаться, и эта культура снова стала занимать важное место в эквадорском сельском хозяйстве. В начале 80-х годов общая площадь плантаций какао (240 тысяч гектаров) даже несколько превышала площадь кофейных плантаций, а ежегодное производство какао-бобов достигало 64 тысяч тонн. И все же восстановить былое господство не удалось: из сельскохозяйственных культур в национальном масштабе на первом месте прочно утвердился банан, а второе занял кофе. Теперь слава "золотых" перешла к зеленым кофейным зернышкам.

Чем дальше мы спускаемся к океану, тем больше встречается бананов, машущих на ветру изумрудными листьями-рукавами. Плантаций бананов много, но Манаби - это еще далеко не "банановое царство" - оно лежит дальше к югу, в провинциях Гуаяс и Эль-Оро. Здесь же, в Манаби, банан хотя и выступает конкурентом кофе и какао, но конкурентом не опасным, поскольку в первую очередь идет на внутренний рынок. Основой экономической жизни провинции Манаби по-прежнему остаются две традиционные культуры - кофе и какао, к которым в последние два десятилетия прибавились также хлопок и рыба.

За городом Рокафуэрте, который славится своей выстроенной целиком из теса церковью с двумя высоченными остроконечными звонницами, перед путешественниками открывается сейбовый лес, какого наверняка не увидишь в другой части страны. Гигантские деревья с морщинистыми зеленоватыми стволами беспорядочно разбросаны по холмистой местности. Их жидкие, спаленные тропическим солнцем кроны почти не дают тени, и потому "нижний этаж" сейбового леса занимают такие же безлистные колючие кустарники. Столь же неприветливо выглядит и "пол", накрытый жестким ковром пожухшей травы. Сейбовый лес - не лучшее место для отдыха после долгой дороги. Зато это настоящий рай для цикад: их беспрерывный стрекот настолько громок и пронзителен, что перекрывает даже шум моторов проезжающих по шоссе грузовиков.

Из-за многочисленных остановок в пути в Портовьехо мы добрались только к вечеру. Журналистская судьба и тут улыбнулась мне. В доме известного общественного деятеля Акиле-са Валенсии я познакомился с Фредди Ромеро, руководителем Федерации сельскохозяйственных рабочих побережья. Беседа наша о провинции Манаби и ее проблемах затянулась далеко за полночь.

Главная проблема провинции, рассказывали мои собеседники, - господство архаичной системы землевладения. Крупных латифундий, как в соседней провинции Гуаяс, размером по 10-15 тысяч гектаров, в Манаби нет. В южных районах есть животноводческие асьенды, имеющие по 4-5 тысяч гектаров, да в некоторых северных кантонах, например в Чоне и Сукре, есть животноводческие хозяйства, располагающие значительными земельными угодьями. По сравнению с латифундиями Сьерры это хозяйства небольшие. Зато они выглядят настоящими гигантами, если сравнивать их с минифундиями - непроизводительными или "полупроизводительными" хозяйствами, которые еле-еле обеспечивают существование одной крестьянской семьи. Вокруг этих двух полюсов - крупных хозяйств и минифундий - концентрируется все сельскохозяйственное производство.

В последние годы проблемы, порожденные отжившей системой землевладения и землепользования, непрерывно обострялись в связи с усилением борьбы сельскохозяйственного пролетариата за свои жизненные интересы. В провинции Манаби сельскохозяйственные рабочие - а их немало занято и в латифундиях, и в крупных хозяйствах капиталистического типа, и в мелких фермерских хозяйствах - составляют значительный по численности слой населения. Однако они не пользуются многими социальными благами, у них крайне низкая заработная плата, их уровень жизни ниже, чем у беднейших "минифундистов". Все это накаляет социальную атмосферу и не может не сказываться на экономическом развитии.

- Главное богатство Манаби - кофе. Видимо, вокруг кофейного зерна и возникают основные экономические и социальные перипетии?

- Кофе, бесспорно, главная сельскохозяйственная культура Манаби, - подтверждает Ромеро. - Однако в отличие от бананов выращивание кофе характеризуется в первую очередь господством кофейных минифундий, владельцы которых живут урожаем, как говорится, только раз в году. Они не гнут спину на латифундиста. Они - жертвы другой, более изощренной формы эксплуатации, поскольку находятся в абсолютной зависимости от оптовиков-перекупщиков, которым вынуждены продавать урожай на корню и по мизерным ценам. Если в Сьерре на обоих полюсах находятся землевладельцы, крупные и мелкие, то в Манаби в сфере производства кофе на одном полюсе - масса мелких и мельчайших производителей, а на другом - горстка торговцев-экспортеров. Разумеется, есть и крупные хозяйства, где дело поставлено на широкую ногу. Например, в середине 70-х годов одно из крупнейших кофейных поместий - "Коффеа робуста" - принадлежало амери-канскому миллиардеру Нельсону Рокфеллеру, бывшему тогда вице-президентом США; в этом поместье применялись самые современные методы растениеводства. Но таких хозяйств было немного. Для Манаби гораздо типичнее минифундия.

- В печати часто пишут о том, что колебания цен на мировом рынке бьют в первую очередь по крестьянам, которые выращивают кофе. Как это выглядит на практике? - спрашиваю я Фредди.

Фредди задумывается. После продолжительной паузы беседа возобновляется.

- Колебания цен на мировом рынке имеют значение для оптовиков, - говорит Фредди. - Крестьянина они мало волнуют: мировой рынок далеко, а ему важно, сколько заплатит оптовик, покупающий у него урожай. Поэтому собака зарыта не в ценах мирового рынка, а в спекулятивных махинациях на рынке внутреннем.

Вернемся назад, в 1977 год, и заглянем вовнутрь одного из механизмов ограбления крестьян. Весной того года военное правительство специальным декретом изменило налоговую систему: до этого налог в пользу государства составлял 26% стоимости экспортируемого кофе, теперь он был повышен до 35%. В результате цены на кофе сразу упали с 6 тысяч до 2,5 тысяч сукре за кинталь. Оптовики перестали покупать кофе у крестьян, ссылаясь на "чрезмерно высокий налог". Что было делать производителям кофе? Сроки погашения кредитов и уплаты долгов поджимали, и крестьяне в конце концов были вынуждены сдаться на милость победителя, то есть все тех же перекупщиков-спекулянтов.

Утром следующего дня мы уезжали из Портовьехо. Он остался в памяти тихим и спокойным городом, где жизнь течет мирно и размеренно, как, впрочем, во всех эквадорских городах, за исключением Кито и Гуаякиля. И еще Портовьехо запомнился памятником испанскому конкистадору Франсиско Пачеко, который основал город в 1535 году, вскоре после того, как Франсиско Писарро основал Лиму. Собственно говоря, как и некоторые другие города, Портовьехо основывали дважды. Сначала - на побережье. Но частые набеги пиратов, с одной стороны, и поиск более плодородных земель - с другой, вынудили первых обитателей города искать для него другое место. В пойме реки, которая носит то же название, что и город, они нашли плодородную долину, защищенную горами, и там обосновались окончательно. В память об этом событии на главной улице Портовьехо установлена статуя Франсиско Пачеко. Правда, одет бравый конкистадор несколько необычно, так как с металлической кирасой никак не вяжутся короткие панталоны, для которых больше подходит слово "шорты". Местные жители иронически замечают по этому поводу, что скульптор одел Пачеко в "форму конкистадоров в тропическом варианте"...

С кофейной проблемой я столкнулся еще раз, теперь уже в Манте и к тому же на предприятии с ничего не говорящим на первый взгляд названием "Интеркамбио и кредите". Именно так называется фабрика, где сушат и сортируют кофе, который покупается у мелких фермеров. Производственная технология здесь предельно простая. С ней меня познакомил управляющий фабрикой сеньор Авила.

Главная технологическая операция - сушка кофе - производится на открытом воздухе, на солнце, на большом фабричном дворе, сплошь залитом асфальтом. В дальнем углу двора по светло-коричневому кофейному "ковру" бегал миниатюрный садовый трактор с навесными граблями, которыми и ворошились кофейные зерна. На другом участке двора сушка уже была закончена, и бульдозером, таким же миниатюрным, как трактор, зерна сгребали в кучу. Теперь их предстояло сортировать. Зерна насыпали в мешки, и грузчики на лоснившихся от пота спинах бегом переносили мешки в складское помещение.

Так в Манте сушат кофе

К складу примыкал цех, в котором мерно стучала сортировочная машина. Просторное помещение выглядело странно оттого, что в четырех высоких стенах, накрытых гофрированной металлической крышей, стояла одна-единственная машина.

- Не удивляйтесь, - сказал Авила. - Раньше в этом цехе сортировщицы кофе работали в тесноте, сидели, что называется, спина к спине и перебирали зерна вручную. Когда установили машину, большое число работниц пришлось уволить. Что поделаешь... Таков нынешний век - машина рано или поздно вытесняет ручной труд. И в этом цехе, и в соседнем скоро будут установлены новые сортировочные автоматы. Кстати, пойдемте, я покажу вам вчерашний день фабрики...

Он повел меня в соседнее помещение, такое же высокое и просторное и такое же пустынное. Посреди цеха на полу сидели две пожилые женщины и не спеша перебирали насыпанную перед ними кучку кофейных зерен.

- Этих двух сортировщиц компания решила пока оставить, - сказал Авила. - Они проработали на фабрике, выполняя эту операцию, почти всю свою жизнь - 30 лет! До пенсии им осталось совсем немного, несколько месяцев. Вот компания и решила: пока машины не пришли, пусть дотягивают до пенсии.

Женщины дружелюбно улыбнулись и закивали головами, дескать, управляющий говорит правду.

- А что стало с остальными работницами? С теми, кто не успел "дотянуть до пенсии"?

Авила пожал плечами.

- Большинству пришлось покинуть фабрику, - ответил он. - Компания не может упустить возможности, которые открывает очередной кофейный бум. А для этого, как вы сами понимаете, нужно спешить расширить и модернизировать производство. Безработица? Конечно, выросла. Но ведь производства без издержек не бывает...

Мы снова вышли на фабричный двор. Шустрый трактор продолжал описывать квадраты по асфальту, засыпанному кофейными зернами. Грузчики все еще перетаскивали мешки с кофе с сушильных площадок на склад. Не завтра, так послезавтра их тоже заменят машинами, и они, как и сортировщицы кофе, превратятся из людей, имеющих работу, в "издержки производства"...

Хотя на фабрику "Интеркамбио и кредите" кофейное зерно попадает уже после первичной обработки (мойки, сушки), тем не менее и это предприятие тоже выполняет лишь функцию первичной обработки сырья. Знакомство с ней подтвердило тот общеизвестный факт, что латиноамериканские страны - производители кофе сильно зависят от иностранных компаний, в первую очередь американских, которые занимаются обжариванием кофейных зерен. Именно эти монополии и диктуют цены мирового рынка. К слову сказать, 85% мирового экспорта кофе и его сбыт в капиталистических странах контролируют 14 крупнейших транснациональных компаний. Эквадорские производители кофе мечтают о том, чтобы ослабить степень зависимости от монополий США, создавая у себя в стране предприятия по обжариванию кофе, активизируя поиск новых рынков сбыта и т. д. Но это пока дело будущего.

Фабрика "Интеркамбио и кредито" - одно из немногих промышленных предприятий города-порта Манты. Есть там еще несколько небольших маслодельных заводов, на которых занято в общей сложности около тысячи человек. В последние годы в городе начала налаживаться переработка хлопка, рыбы, плодов масличной пальмы. По сути дела Манта - единственный город провинции Манаби, где есть какая-то промышленность и более или менее значительные сгустки рабочего класса. Вполне возможно, что в недалеком будущем там на базе местного рыболовства разовьется и рыбная промышленность - ведь одних только рыбаков в Манте больше семи тысяч! Пока же рыболовство играет в жизни города второстепенную роль, а главная принадлежит морскому порту. И в этой связи хочу отметить один важный, на мой взгляд, аспект послевоенного развития Эквадора, и в частности провинции Манаби, а именно прямое влияние рабочего движения на экономическое развитие страны и защиту ее природных богатств, причем влияние это прямо пропорционально зрелости, активности и боевитости рабочего движения.

Манта провинциальна только внешне. Под покровом провинциальности бушуют политические страсти, скрываются славные традиции борьбы трудящихся за свои социально-экономические интересы, а также новые веяния антиимпериалистического движения. Еще в 1945 году под влиянием разгрома гитлеровского фашизма в Манте возникло Объединение профсоюзов. Оно-то и организовало борьбу рыбаков, трудящихся других отраслей, всего населения города против пиратства американских рыболовных судов в эквадорских территориальных водах. Под руководством компартии и других демократических организаций население Манты вместе со всем народом выступало за ликвидацию американской военно-воздушной базы, созданной в годы второй мировой войны на Галапагосских островах, за объявление их национальным заповедником. Успешная борьба в защиту морских богатств и национального суверенитета побудила молодое рабочее движение Манты активно выступить и за более полное и эффективное использование местных ресурсов в целях экономического развития. В 1958-1959 годах в Манте проходили боевые, вплоть до забастовок, выступления трудящихся, требовавших строительства портовых сооружений. Эта их борьба увенчалась победой, и ныне Манта располагает не только необходимыми портовыми сооружениями, по и учебно-производственным комплексом по подготовке национальных кадров для рыболовного флота.

Бесспорно, что, добиваясь сооружения морского порта в Манте, или крупного водохранилища Поса-Онда около Портовьехо, или строительства тех или иных промышленных предприятий, компартия, прогрессивные профсоюзы, организованное рабочее движение в целом заботились в первую очередь о насущных интересах трудящихся масс, таких, как обеспечение занятости, повышение уровня жизни, удовлетворение конкретных требований экономического и социального характера. Но это только одна сторона дела. Другая состоит в том, что такая активная позиция рабочего движения объективно способствует ускорению процессов промышленного развития и диверсификации национальной" экономики, изменению экономической структуры страны на основе более полного использования имеющихся природных ресурсов.