"Ад" у подножия Фудзиямы

Через час - полтора быстрой езды из столицы по скоростному шоссе "Томэй" начинается самый опасный участок этой напряженной автомобильной трассы между Токио и Нагоей. Нет, дорога вовсе не сужается, на ней не появляется больше крутых поворотов. Просто глаза водителя постоянно скашиваются направо, в сторону вышедшей из-за ширмы гор Фудзи-сан. Сколько бы раз ни проезжал человек мимо главного чуда Японских островов, появление то заснеженной, то по-летнему красно-бурой громады завораживает. Хочется то объять глазом всю вздыбившуюся к небу махину, то разглядеть тянущиеся к ее вершине зигзагообразные тропы, понаблюдать за неспешным скольжением облаков.

Чем дальше бежит машина, тем больше меняются виды. Вот уже пропали гигантские витки "американских гор" увеселительного парка, не видны больше разрывы снарядов на военном полигоне, зато глаз ласкают мандариновые рощи и чайные плантации. Впрочем, эта идиллическая картина сменяется частоколом отчаянно дымящих заводских труб, в окно врываются отвратительные запахи, шум гудков, лязг железа. Дорожные указатели предупреждают: впереди город Фудзи. Поворот руля, и машина съезжает на землю по ответвлению с уходящей дальше на запад бетонной эстакады. Здесь все названия содержат иероглифы "фу" и "дзи", которые можно перевести как "богатый" или "процветающий" и "муж" или "мужчина". Рядом с городом Фудзи в море впадает речка Фудзи. Шоссе "Западная Фудзи" ведет к городу Фудзиномии, теснящему темно-зеленые ряды чайных кустов все выше по южным склонам горы Фудзияма. Там, где эти склоны только-только начинают отрываться от рисовых полей окружающих ее равнин, стоит в окружении молодых посадок кедров группа ничем не примечательных двухэтажных зданий. На деревянном столбе у въезда с проселочной дороги надпись: "Школа подготовки управленческих кадров".

Первое впечатление от школы - самое сильное. На аккуратно выложенной дерном площадке стояли группы людей в форменных белых куртках и матерчатых кепках военного образца, Недавние выпускники школ и седеющие отцы семейств с одинаковым усердием выполняли указания "сэнсэев" - наставников: одна группа отрабатывала "правильную" манеру ходьбы - прямая спина, высоко поднятая голова, взгляд прямо вперед, Соседи, встав в две шеренги, усердно кланялись друг другу, стараясь добиться "правильного" угла наклона - 45 градусов. Рядом шло разучивание "Песни торговца". Надсаженные голоса скорее выкрикивали, чем пели: "Созданное в поте лица буду продавать в поте лица; созданное со слезами на глазах буду продавать со слезами. Не отчаиваясь и не теряя отваги, буду сражаться как воин". Еще одна группа, нанося резкие удары кулаками по невидимому противнику, демонстрировала решимость избавиться от конкурентов. Почти одновременно с разных концов лужайки раздались команды: "Закончить тренировку",- и вереницы людей в форме бегом направились в свои комнаты готовиться к обеду.

Нескольких минут было достаточно, чтобы получить в дирекции школы форменные куртку и фуражку, табличку с надписью "Пресса", а вместе с ними разрешение бывать повсюду и фотографировать все, что захочется. И вот я уже в столовой. Каждый входящий в дверь кланяется, громко выкрикивая: "Разрешите войти",- и получает столь же четкий ответ: "Войдите". Каждой группе курсантов, состоящей из 13 человек, выделен отдельный стол. Разделив пищу поровну, старший группы командует: "Смирно!" - и все сидящие за столом прижимают ладони к бедрам, а затем кричат хором: "Благодарю!" Обед, состоящий из жидкого супа с макаронами, тарелки грубого риса с соленой капустой и чашки зеленого чая, отнял совсем немного времени. Закончился он все теми же поклонами и "смирно", "благодарю". Перед выходом никто не забыл крикнуть: "Извините!"

Те же церемонии совершали и наставники, с которыми меня усадили за один стол. Как и руководство практически любой японской организации или предприятия, они едят ту же пищу, одеты в ту же форму, что и подчиненные. От курсантов их отличают только висящие на шее секундомеры да еще отсутствие на куртках так называемых "ленточек позора". В первый из 13 дней тренировки каждый курсант получает 17 ленточек, от которых он должен избавиться к выпускному вечеру. Я приехал как раз в день выпуска 161-го потока основанной в 1979 г. "Школы подготовки управленческих кадров". Но на куртках большинства из 80 курсантов потока все еще было видно по три - пять ленточек, каждая из которых соответствовала несданному экзамену.

Сразу после обеда началась "экзаменационная сессия". В одной комнате проверяли навыки "правильного" разговора по телефону. Инструктор строго следил за тем, насколько четко, вежливо и коротко отвечал на его вопросы курсант. Вот сияющий от радости молоденький паренек, пятясь и "правильно" кланяясь, вышел из комнаты и тут же попал в объятия нервно переминавшихся у двери товарищей. Старший по группе отколол у него "телефонную ленточку позора", а в двери тем временем пошел следующий курсант.

Перед дверью соседней комнаты вовсю шла предэкзаменационная зубрежка "Обязанностей руководителя", одного из нескольких подлежащих заучиванию наизусть наставлений. "Когда ты, руководитель, ощутишь среди подчиненных настроения недовольства, не вздумай присоединиться к критикующим руководителей фирмы. Учти, что симпатия подчиненных ничего не стоит. А объединяться с ними и нападать на вышестоящих - это значит утратить совесть..."

Рядом с экзаменационными комнатами обоих этажей и даже на ступеньках железной лестницы нервно шагали вверх-вниз увешанные "ленточками позора". Покрытый испариной, то и дело протиравший запотевшие очки молодой курсант твердил: "Какие бы трудности не выпали на мою долю, я не откажусь от моей цели, буду работать до поздней ночи, напрягая все свои силы и способности".

Внизу, в столовой, шел экзамен по самокритике. Перед сидевшими в напряженных позах товарищами по группе во всех грехах каялся средних лет мужчина с повязкой старшего на рукаве. Он потрясал кулаками, раскачивался в такт все более громким и отрывистым словам, топал ногами, низко кланялся и плакал навзрыд. Экзаменатору же было мало и этого. Он стукнул длинной бамбуковой палкой по полу и крикнул: "Мало искренности! Ты не похож на живого человека!" Размахивание руками, поклоны стали еще чаще, самокритика подкреплялась ударами по коленям, по груди. Состав преступления? Ухудшение сбыта продукции, виновником чего признает себя сдающий экзамен. Только через четверть часа вконец обессиленный и почти неслышно хрипящий, он получил достаточно высокий балл и уселся слушать следующую исповедь...

Даже само присутствие при ритуале самобичевания производит гнетущее впечатление. Рявкнув "Извините!", я выскользнул из превращенной в исповедальню столовой и направился к соседнему корпусу школы, где шла подготовка "новобранцев" из следующего потока. Еще на середине идущей через бамбуковую рощу заснеженной тропинки стали слышны выкрики "Доброе утро!". Катящееся к подножию Фудзи-сан солнце убедительно свидетельствовало о скором наступлении ночи. Но выкрики "Доброе утро!" повторялись и повторялись, становились все громче и громче. Вот уже стали видны вытянувшиеся по стойке "смирно" курсанты в новеньких, без единой складки куртках со всеми семнадцатью "ленточками позора". Вот уже все 200 человек, отряд за отрядом, начали маршировать мимо инструкторов. Потом последовал урок "правильных" поклонов, урок дикции: курсанты повторяли буддийскую молитву.

Но "новобранцам" предстоит пройти и гораздо более серьезные испытания "адской тренировки". Разбившись на пары, они совершат 20-километровое путешествие по предгорьям Фудзиямы - это "укрепляет дух взаимопомощи". А через несколько дней, благополучно вернувшись из ночного сорокакилометрового марш-броска в составе всего потока, докажут свое "право быть лидером" и смогут отколоть соответствующую "ленточку позора". Еще одна ленточка будет снята после "концерта" на площади перед вокзалом города Фудзиномия: одетый в свой лучший костюм курсант должен исполнить "Песню продавца" так четко и громко, чтобы каждое ее слово услышал стоящий в 50 м инструктор. Считается, что после этого испытания преодолевший чувство стеснительности выпускник школы сможет выступать перед любой аудиторией с речью на любую тему. А еще надо научиться "правильно" вести служебную переписку, успевать за 20 минут составить красивый, четкий и короткий отчет о переговорах с клиентом, быстро заучивать наизусть 5-10 страниц любого текста, не обязательно понимая его. Все это еще впереди. А сейчас "новобранцам" пора бежать в главное здание на выпускную церемонию.

...На соломенных матах - "татами" уже сидело несколько переодевшихся в "штатские" костюмы выпускников. Один за другим в просторный зал входили все новые счастливцы, успевшие вовремя избавиться от "ленточек позора". Положив перед собой аккуратно сложенную белую форму, они усаживались на полу и принимали традиционную буддийскую позу "углубленного в себя размышления": скрещенные перед собой ноги, закрытые глаза, прямая спина. В дальнем конце зала рассадили тех, кто не сдал экзамены, кому предстояло провести в школе "штрафное время" - еще три дня. А в коридоре почтительно застыли по стойке "смирно" курсанты-"новобранцы".

Точно в назначенное время началась выпускная церемония. Директор школь; выкликнул сначала имена шести отличников. Громко крикнув "есть!", вызванный выбегал на середину зала, кланялся "правильным" поклоном, делал три четких строевых шага вперед, еще раз кланялся, двумя вытянутыми вперед руками получал грамоту в рамке, кланялся, пятясь делал три шага назад, еще раз кланялся, поворачивался кругом и бегом направлялся на свое место...

После церемонии вручения грамот все спустились на лужайку - плац и там началась еще одна, последняя церемония. Встав в круг, выпускники взяли в руки мелкие, почти плоские ритуальные чарки для сакэ. Держа чарки в руках, выпускники выслушали обязательную при любой японской церемонии речь. Затем все хором спели разученные за время "адской тренировки" песни и, наконец, трижды пригубив "священное вино", все закричали: "Бандзай!", "Бандзай!"

А дальше началась "неофициальная часть". Кого-то качали на руках, кто-то обнимался с инструктором, не успевшие сдать экзамены рыдали на груди у утешавших их счастливчиков. Но вот появились "новобранцы" с сумками и чемоданами выпускников, идущие к вокзалу автобусы быстро заполнились и, погудев на прощание, тронулись в путь.

Выпускная церемония оказалась вовсе не последней церемонией долгого дня. Точка не была поставлена и с окончанием плотного ужина со всеми его "разрешите войти", "смирно", "благодарю", "извините". Отправившись с одним из наставников в баню, я стал свидетелем совсем уже неожиданной церемонии. Несколько десятков курсантов стояли в чем мать родила перед вывешенными на стене "Семью правилами правильного пользования баней" и громко скандировали: "Вымой голову и пять раз окати себя холодной водой, прежде чем войти в общий бассейн, мытье не должно занимать больше 25 минут"...

Полчаса спустя, усевшись на полу превращенной в спальню аудитории, наставник прочел мне целую лекцию о философии "адской тренировки". Попыхивая сигаретой и точными, "правильными" движениями сбивая пепел в пепельницу, он начал с объяснения слова "адская". "На первый взгляд в нашей школе нет ничего, что походило бы на преисподнюю с ее котлами, кипятком и смолой для грешников. Чистый, напоенный хвоей воздух, великолепный вид на милую сердцу каждого японца Фудзи-сан, дух настоящей мужской дружбы внутри курсантских отрядов - все это скорее должно напоминать рай для приезжающих из душных городов менеджеров, которым надоели их сослуживцы и домочадцы, которые устали от многих лет работы. Вовсе не похожи на дьяволов с крючьями и наши наставники, среди них нет ни одного бывшего военного или полицейского, телесные наказания и иное рукоприкладство строго запрещены.

Почему же тогда тренировка считается "адской"? Потому что только адскими усилиями можно полностью пробудить скрытые таланты каждого человека. Еще труднее слить воедино высвобожденный духовный потенциал с реальным действием. Вот почему мы не читаем длинных лекций, не чертим графиков. Мы применяем метод встряски. Сто раз прокричать "Доброе утро!" - встряска. Успеть записать десять фраз за 20 секунд под тиканье секундомера - встряска. Ночной марш-бросок по горам - тоже встряска.

Надо научить каждого руководителя правильно делать элементарные вещи: говорить, писать, слушать, звонить по телефону, кланяться, ходить. Как может руководитель требовать от подчиненных правильного выполнения приказа, если он сам не умеет повиноваться? Молодые японцы постепенно забывают традиционные церемонии, трудовую этику, мораль, работают хуже своих отцов. Это может отразиться на положении нанимающих их компаний и в конце концов всей Японии.

За две недели пробудить у человека скрытые способности, вдохновить его на упорный труд во имя компании, напомнить о том, что значит быть японцем,- вот это и есть "адская тренировка". Она действительно требует необыкновенного напряжения духовных и физических сил. И далеко не все выдерживают две недели в нашей школе. Кое-кто отправляется в больницу с нервным расстройством, кое-кто убегает. Какова судьба беглецов? Ну, прежде всего, они должны вернуть своей компании 300 тыс. иен, уплаченных школе. А затем, как правило, их увольняют. Компаниям не нужны слабаки, им нужны настоящие воины, готовые пролить пот, слезы или даже кровь во имя процветания фирмы. Напротив, успешно окончившие нашу школу быстро продвигаются по служебной лестнице. У нас ведь обучаются менеджеры из мелких и средних фирм, которые в первую очередь чувствуют малейшее ухудшение конъюнктуры, которым приходится вести настоящую войну за существование..."

Недолгий сон после затянувшейся за полночь беседы был прерван сигналом подъема. На часах было всего лишь четыре тридцать утра. А курсанты уже скатали свои постели и тщательно навели порядок в спальнях, на холодном февральском ветру растерлись сухими полотенцами по самурайскому обычаю, промаршировали перед поднятыми на флагштоке бело-красным стягом "Восходящего солнца" и флагом школы, группами разбежались по своим аудиториям, чтобы еще до завтрака начать "адскую тренировку".

В разных концах Японии тысячи людей в это же время начинали такую же или похожую "адскую тренировку". Свыше 70 тыс. начинающих рабочих и служащих ежегодно направляются в казармы "сил самообороны", где четырехдневные занятия строевой подготовкой и маршиброски должны научить беспрекословно выполнять команды начальства. На всю Японию известна "Школа тренировки молодежи" в окрестностях самого главного синтоистского храма Исэ Дзингу в префектуре Миэ. Основанная в 1941 г. в период наивысшего расцвета милитаризма и шовинизма, школа и по сей день продолжает работать в традициях "старых добрых времен". Позаимствованные из них культ императора и палочная дисциплина пронизывают все занятия, среди которых "умерщвление плоти" в ледяной воде ночью, заучивание наизусть сложенных императором стихов, ночные бдения в синтоистских храмах, церемонии почитания родителей и приравниваемых к ним руководителей фирм.

Марши - броски с пудом песка в рюкзаке за спиной и преодоление полосы препятствий, буддийские "углубленное в себя размышление" или купания в горных водопадах, ежедневные построения, переклички, поклоны начальству в начале рабочего дня, исполнение гимна фирмы, подъем флага фирмы, обязательное ношение формы и значка фирмы. Эти и многие другие приемы прочно вошли в арсенал японских предпринимателей, считающих необходимым превращать обычных людей, "гомо са-пиенс", в готовых пойти на любые жертвы ради интересов фирмы "гомо мицуи", "гомо сони", "гомо хитати", "гомо мицубиси"...

И недаром в Западной Европе, на Тайване и в Южной Корее тщательно изучают и усердно внедряют методы японских "адских тренировок", а в американском штате Калифорния в 1988 г. открылся филиал "Школы подготовки управленческих кадров". Недаром в школе у подножия Фудзи-сан и других заведениях схожего типа все чаще появляются курсанты с неяпонскими фамилиями.

Ну, а что, если человек не выдержит "адского" напряжения? Познакомимся с еще одной стороной японского "экономического чуда". Благо прозванный "лесом смерти" знаменитый лес "Аокигахара дзюкай" лежит совсем недалеко от "Школы подготовки управленческих кадров".