НОВОСТИ  АТЛАС  СТРАНЫ  ГОРОДА  ДЕМОГРАФИЯ  КНИГИ  ССЫЛКИ  КАРТА САЙТА  О НАС






предыдущая главасодержаниеследующая глава

Хиросима и Нагасаки - товарищи по несчастью

...Все, как тогда. Утро. Безоблачное синее небо наливается августовской жарой. По мосту Айой катят на велосипедах стайки беспрестанно щебечущих школьниц в матросках и молчаливых бритоголовых парней в гимназических мундирах.

Все, как тогда. Проводившие мужей на работу хозяйки заканчивают утреннюю уборку и уже поливают из леек асфальт перед дверями. Грохочет набитый до отказа видавший виды трамвай.

Все, как тогда. Восемь пятнадцать утра. Откуда-то сверху накатывается гул моторов. К мосту приближается черная точка. Она растет, превращаясь в четырехмоторный самолет. Серебристая машина разворачивается и уходит в сторону моря.

Нет, не все так, как тогда. Не блеснула вспышка "ярче тысячи солнц". Не взметнулся ввысь кроваво-красный, впитавший в себя десятки тысяч жизней кулак грибовидного облака. Просто приметный отовсюду мост Айой, как и в то страшное утро, послужил отличным ориентиром для пилота. Просто очередной мирный день пришел в Хиросиму.

Каждое утро в восемь пятнадцать утра раздается скорбная мелодия курантов на Часах мира у моста Айой. Сами часы шарообразные, похожие на глобус. А покоятся они на десятиметровой железной конструкции, средняя часть которой как бы закручена рукой великана. Символика вполне понятная. Ведь неподалеку был эпицентр того взрыва, что в восемь часов пятнадцать минут утра 6 августа 1945 г. стал точкой отсчета ядерной эпохи. От этих часов начинается хиросимский Парк мира. Он разбит на острове Накадзима на месте бывшего делового центра города, превращенного за несколько секунд в сгустки спекшейся земли, оплавленного бетона и теней испарившихся людей. Рядом с часами - Колокол мира. Каждый посетитель парка может раскачать подвешенное на тросах бревно и послать не нуждающийся в переводе призыв к миру. На скамейках под тенистыми деревьями сидят парочки, размышляют о чем-то одинокие седовласые горожане, накрывшись газетами спят бездомные.

Тогда, после нашествия всепоглощающего огня, после смертоносного "черного дождя", жители были уверены, что ни одна былинка не пробьется сквозь мертвую землю. В тот раз природа одержала победу. Небольшие рощи, аккуратные лужайки и клумбы заполнили всю северную часть острова Накадзима. Зелени много. Но это зелень не веселой детской площадки или романтичного городского парка над рекой, а хорошо ухоженного кладбища. Об этом ежеминутно напоминают памятники, курганы братских могил, Вечный огонь, проглядывающий сквозь листву остов Атомного дома.

Атомный дом... Построенное в 1915 г. чешским архитектором Яном Летцелем здание Зала развития промышленности было одним из красивейших в Хиросиме. Оно и сейчас элегантно своеобразной элегантностью скелета из анатомического театра. Известное всему миру как "Атомный дом", это здание получило право называться так потому, что оно одно оставлено таким, каким его сделала атомная бомба. Но атомных домов в Хиросиме на самом деле гораздо больше. Это не только бетонные здания, что были частично разрушены и восстановлены после войны. Это, по существу, все постройки в границах 1945 г. Только 8% жилья осталось тогда в городе, чтобы дать приют обезумевшим от ужаса и страданий людям. Я прошел все кварталы, где была старая Хиросима, прошел с севера на юг и с востока на запад. Только такое путешествие позволяет осознать смысл слов: "полное разрушение в радиусе 2 км". Час ходьбы в одном направлении, еще час - в другом. Сотни, тысячи домов. И все это была пустыня! И все это наделала одна лишь маломощная по нынешним меркам бомба!

Конечно, сегодняшняя Хиросима - это не только Атомный дом и Парк мира, как Ленинград не может быть одним только Пискаревским кладбищем, а Сталинград - Мамаевым курганом. Город возродился, быстро растет. Накануне атомной бомбежки в нем жило примерно 350 тыс. человек. Сейчас население приближается к миллионной отметке. В Хиросиме строят океанские корабли и отличные автомобили "Мазда", варят вкусное пиво и плетут знаменитые "татами". Город по праву гордится Бульваром мира стометровой ширины, новыми парками и проспектами, стадионами и многоэтажными жилыми массивами, восстановленным из руин изящным замком. Деловой центр, примыкающий к Атомному дому, застроен теми же многоэтажными коробками из стекла и бетона, какие выстроились на центральных улицах любого японского города. На них развешаны вывески тех же банков, страховых компаний, универмагов.

Если сравнивать Хиросиму с другими городами - "миллионерами", то сравнение часто будет в ее пользу. Хиросима просторнее, в ней больше зелени и меньше машин, воздух чище, а люди, как мне показалось, спокойнее и приветливее. Если глядеть на город холодными глазами, то вообще можно заявить, как это уже делают в Соединенных Штатах, что в Хиросиме не произошло ничего страшного, что ее возрождение служит доказательством приемлемости "ограниченной ядерной войны". "Но так ли это?" - спросил я мэра Хиросимы Такэси Араки.

"С американской точки зрения, может быть, это и выглядит так. Но я думаю иначе,- говорил мэр, сам переживший бомбардировку 6 августа.- Если будет сброшена хотя бы одна атомная бомба, то начнут рваться и другие, все более мощные. Они будут рваться до тех пор, пока все страны, весь мир не будут уничтожены. "Ограниченной ядерной войны" быть не может. Касаясь же последствий атомной бомбардировки для развития нашего города, я, как глава администрации, хочу подчеркнуть, что они остро ощущаются до сих пор. Если перейти на цифры, то ущерб жилому фонду, транспортной системе, водоснабжению и другим муниципальным службам оценивался примерно в 900 млн иен в ценах 1945 г. Напомню, что тогда на душу населения в год производилось национального дохода чуть больше, чем на тысячу иен. Хиросиму пришлось восстанавливать в полном смысле слова с нуля. Мы до сих пор сильно отстаем от других городов в обеспеченности водопроводом, канализацией, транспортными артериями. Недостает учреждений культуры. Но суть трагедии Хиросимы, смысл предостережения Хиросимы остальному миру не только в этом. В отличие от разрушенных домов, парков и дорог, страдания жертв атомной бомбардировки не видны глазу, не поддаются измерению ни в каких известных единицах. Но от этого они не становятся слабее. Эти страдания не ушли в историю. Они - сегодняшний день многих "хи-бакуся".

"Хибакуся" - это дословно означает "подвергшиеся взрыву бомбы". В момент ядерного взрыва более 80 тыс. человек (точных данных до сих пор не существует) испарилось, превратилось в пепел, обугленные куски мяса, кучки костей. Через четыре месяца число жертв достигло 140 тыс. К 1950 г.- 200 тыс. человек. Болезни волна за волной стали атаковать оставшихся в живых. Сначала это была лейкемия. Собрав самый большой урожай смерти в начале 50-х годов, она притаилась, продолжая и сейчас выхватывать то одну, то другую жертву. Вслед за лейкемией начались различные формы рака. И по сей день рак возникает среди "хибакуся" в три раза чаще, чем в среднем по стране. В 1948 г. был описан первый случай "атомной катаракты" - увидавшие "одновременный блеск миллионов фотовспышек" стали терять зрение. На месте шрамов от заживших ран стали появляться уродливые наросты, неумолимо возникавшие снова даже после новых и новых операций.

"Хибакуся" страдали безмерно. Страдания умножались отсутствием квалифицированной медицинской помощи. И дело не только в том, что многие хиросимские болезни были ранее неизвестны медикам. Правительство Японии, находившееся под пятой американского оккупационного режима, предпочитало "не замечать" проблем "хибакуся". О них было запрещено говорить, писать. Американская контрразведка охотилась на отснятые тайком ленты фотографов, уничтожила подготовленный документальный кинофильм. Врачам подвергшегося небывалой напасти города остро не хватало лекарств, перевязочных средств, медицинской техники. А американские оккупационные власти отклонили предложения о помощи Международного Красного Креста. Зато на вершине горы Хидзияма уже в первые послевоенные недели появился американский госпиталь, ставший известным по первым буквам своего названия на английском языке "Эй-Би-Си-Си" (комиссия по исследованию жертв атомной бомбы).

Посулами бесплатной помощи, уговорами, а то и более решительными способами "хибакуся" заманивались на Хидзияму. Там их подробно расспрашивали, фотографировали, делали многочисленные анализы и опыты. Делали все что угодно, только не лечили. Более того, страдавших от лучевой болезни заставляли делать рентгеновские снимки и получать дополнительные дозы радиации. Хотя в 1975 г. на напоминающих самолетные ангары бетонных бараках была сменена вывеска и теперь учреждение называется совместным американо-японским "Фондом исследования последствий радиации", хиросимцы по-прежнему называют его "Эй-Би-Си-Си". Они по-прежнему столь же искренне не любят его, сколь тепло отзываются о деятельности "Атомного госпиталя". Созданная на доход от новогодней почтовой лотереи 1956 г. эта скромная трехэтажная больница стала крупнейшим лечебным центром для "хибакуся".

"Со времени открытия госпиталя мы оказали помощь 80 тыс. пациентов,- рассказывал заместитель его директора профессор Киёси Курамото.- Когда мы приступали к работе, то думали, что через пять лет справимся со всеми последствиями атомной бомбардировки. Прошло уже больше трех десятилетий, а работы меньше не становится. Годы бегут, стареют наши пациенты. Самому пожилому из госпитализированных сегодня - 71, самому молодому - 39 лет. Дело в том, что мы лечим только "официальных хибакуся". Что это такое? Видите ли, когда в 1957 г. наконец-то было принято законодательство о бесплатной медицинской помощи жертвам атомных бомбардировок, то их состав был ограничен четырьмя категориями. В первую вошли те, кто в момент взрыва находился непосредственно в городе, в радиусе 3 км от эпицентра. Ко второй категории отнесли остальных горожан и тех, кто вернулся в Хиросиму в течение двух недель после взрыва. Те же, кто был мобилизован на спасательные работы и погребение мертвецов, отнесены к третьей категории. А в четвертую входят находившиеся в момент взрыва в материнской утробе.

Только те, кто имеют специальное удостоверение, получают бесплатное лечение. В середине 80-х годов в Японии насчитывалось 372 тыс. таких "официальных хибакуся". В Хиросиме- 108 тыс., каждый девятый житель города. Но есть немало людей, которые по тем или иным причинам не обзавелись удостоверениями, а кроме того, некоторые дети и даже внуки "хибакуся" жалуются на повышенную склонность к опухолям, болезням сердца и иным недугам, вызванным последствиями атомной бомбардировки".

Боль, страх, непередаваемые физические и нравственные страдания. Ими переполнены палаты и коридоры "Атомного госпиталя". Они таятся в полутемных комнатах, где затворились от жизни "хиросимские девы", чьи тела, лица и судьбы исковеркала бесчеловечная бомбежка. Они в молчаливом поклоне сгорбленной старушки перед Вечным огнем в Парке мира. Но трагедия Хиросимы - это трагедия не только самого города и его жителей, даже не только одной Японии. С самого начала ядерный ужас приобрел международное измерение. Его испытали тысячи оказавшихся в Хиросиме корейцев и китайцев, которых вывозили на работу в Японию или зачисляли в императорские войска, военнопленные американцы из хиросимской тюрьмы, студенты из оккупированных и подвергавшихся "японизации" стран Юго-Восточной Азии.

Трагедия Хиросимы имеет мировое значение и сегодня. "Хиросима похожа на открытую рану, нанесенную всему человечеству,- пишет в книге "Хиросимские записки" известный писатель Кэндзабуро Оэ.- Как и всякая рана, она может вызвать два рода последствий - выздоровление или фатальное заражение. Если мы не защитим память о Хиросиме, в особенности мысли тех, кому выпало приобрести беспрецедентный опыт, то даже робкие признаки выздоровления, обещаемые этим городом и этими людьми, сменятся загниванием и воцарится всеобщее заражение".

Действительно, память о Хиросиме необходимо защищать. От кого? От бесстыдных мифотворцев, пытающихся стереть эту память или хотя бы подменить жуткую правду подслащенной полуправдой, перетасовкой реальных фактов и выдумок. Мифы о "приемлемости ограниченной ядерной войны", о "надуманности проблем хибакуся" стали уже почти классическими. Примелькались и кое-где пустили корни утверждения о "равной ответственности США и СССР за гонку ядерных вооружений". В ход пущена даже дикая выдумка, будто сброшенная на Хиросиму бомба была вовсе не американской, а... советской.

Живущая в Хиросиме советская женщина, вышедшая замуж за своего японского соученика по Университету дружбы народов имени Лумумбы, рассказывала мне, что одноклассницы ее дочек часто спрашивают: "Почему твой русский дедушка такой злой, что сбросил на нас атомную бомбу?" Среди атак на память Хиросимы выделяется одна, предпринятая сравнительно недавно. Бывший президент Японской медицинской ассоциации Таро Такэми и бывший посол США в Японии Эдвин Рейшауэр заявили, что атомная бомбардировка Хиросимы спасла Японию от гораздо больших разрушений и жертв в случае широкомасштабных боев на территории Японских островов...

Но вряд ли удастся добиться "ядерной индульгенции". Японцы - вовсе не "нация четырнадцатилетних", как презрительно отзывался о них глава оккупационного режима генерал Макартур. Японцы умеют великолепно помнить и размышлять. Вот, например, как выразили свое мнение о происшедшем в Хиросиме и Нагасаки авторы брошюры "Хибакуся", изданной Конфедерацией организаций жертв атомных бомбардировок: "К середине 1945 г. Япония потеряла все свои морские и воздушные силы, у нее практически не оставалось военного потенциала для продолжения сопротивления. На конференции в Ялте союзники договорились о том, что Советский Союз вступит в войну против Японии через два-три месяца после капитуляции Германии. Поэтому применение Соединенными Штатами атомных бомб было продиктовано не стремлением "сократить агонию войны, спасти жизни тысяч и тысяч", как об этом говорил президент Трумэн, а желанием "получить политические преимущества над Советским Союзом в послевоенной стратегии США", как прямо заявил министр обороны Стимсон. Была еще одна, скрытая цель - провести изучение возможностей атомной бомбы ради подготовки дальнейшего применения ядерного оружия в будущем. Хиросима и Нагасаки были избраны мишенями для проведения опытов над живыми людьми. Именно поэтому США объявили данные об ущербе от атомных бомбардировок военной тайной..."

Забыть все это - значит предать убитых, значит расчистить путь к новым убийствам. Так думают тысячи хиросимцев разных поколений. Много раз бывая в их городе, я становился свидетелем разнообразных акций в защиту мира. Каждый год в Хиросиме проводится Международная конференция за запрещение ядерного оружия, в которой участвуют антивоенные организации со всего света. В принимаемых хиросимских воззваниях формулируются самые важные задачи борьбы с ядерной угрозой.

Стремление словом и делом защитить себя, своих родных и всех соседей по планете Земля от атомного пекла и могильного холода "ядерной зимы" присуще не только деятелям международного калибра. На улицах Хиросимы стартуют массовые эстафеты и марши мира, финишируют вело- и автопробеги из самых дальних концов Японии. В Парке мира проходят сидячие манифестации и голодовки протеста против ядерных испытаний, заходов в японские порты американских боевых кораблей с ядерным оружием на борту. Апофеозом коллективного неприятия войны и ядерного оружия становится торжественная траурная церемония 6 августа.

Мемориальный парк перед Вечным огнем заполняет море людей: оставшиеся в живых свидетели бомбежки, их дети и внуки, противники ядерной бомбы из разных городов Японии, многих стран мира. Необыкновенно долгой кажется минута молчания - смотришь на тысячи низко склоненных голов и понимаешь чудовищность совершившегося в то страшное августовское утро 1945 г. Погибшие в то утро могли бы заполнить два таких же просторных парка, но все, что от них осталось, - это виднеющийся неподалеку невысокий холмик размером с большую песочницу, насыпанный на собранные вокруг эпицентра и кремированные останки...

В последний приезд в Хиросиму я познакомился с Кэндзи Хираёси, начальником пожарной команды городского района Аса. Хорошо запомнились его слова: "Мы научились тушить самые опасные пожары, наши товарищи из Чернобыля предотвратили большую беду на атомной электростанции. Но разве можно сравнить пожар или аварию с ядерной войной? Ее нельзя будет потушить ничем, ее можно только предотвратить. Я постоянно думаю об этом, это моя главная забота".

Надо сделать так, чтобы главная забота хиросимского пожарного Кэндзи Хираёси всегда была главной заботой всех японцев и американцев, русских и китайцев, англичан и французов, всех жителей нашей планеты!

Сказав "Хиросима", почему-то сразу хочется добавить "Нагасаки". Действительно, эти два города навсегда связаны друг с другом общей трагедией, оба они стали неразделимым символом нависшей над всеми городами мира ядерной угрозы. Но какие же они непохожие эти товарищи по несчастью!

Хиросима основательно утвердилась на плоской, как стол, равнине вдоль широкой по японским меркам реки у ее впадения в море. Нагасаки - примостившийся у кромки воды город зеленых холмов и морского ветра. Его улицы повторяют ритм накатывающихся одна на другую сопок, плавно огибают давший жизнь городу и порту узкий залив, перешагивают по бесчисленным мостам через то пересохшие, то грозящие затопить все вокруг речки.

Хиросима - в прошлом город самурайский, военный. В центре, как полагается, стоит окруженный широким рвом замок, а дальше зелень парка на месте, где шли казармы, склады, плацы. Из хиросимского порта отплывала к Цусиме эскадра адмирала Того, подстерегавшая корабли русского флота. Оттуда же начинали свой путь в Корею, Китай и страны южных морей транспорты с солдатами, штыками которых вырезалась "Великая Восточноазиатская сфера сопроцветания". Неподалеку от Хиросимы, на одном из живописных островов Внутреннего моря, действовала школа летчиков-смертников "камикадзэ", где вчерашние студенты обрабатывались в фанатичных традициях самурайства и готовились превратиться в "бомбы из мяса".

Нагасаки, как и любой другой японский город, тоже работал на войну. Со стапелей концерна "Мицубиси" сходили линкоры и авианосцы. Разбросанные по всему городу заводы с тремя красными ромбами - знаком "Мицубиси" - производили боеприпасы, военную технику. Но традиции Нагасаки совсем иные, сугубо мирные. Недаром в городе нет самурайского замка, недаром Нагасаки овеян множеством романтичных легенд и лиричных, а вовсе не воинственных преданий.

Небольшая деревушка Нагасаки, получившая свое название в начале XIII в. по фамилии правившего ею чиновника, испокон веков жила рыболовством и возделыванием риса на поднимавшихся по горным склонам террасных полях. Неприметная жизнь продолжалась бы бесконечно долго, если бы в 1543 г. неподалеку от Нагасаки случайно не очутился португальский корабль. Перенося свои торговые фактории и католические миссии с одного небольшого островка на другой, португальцы обнаружили исключительно удобную гавань Нагасаки на побережье Кюсю, одного из крупнейших островов Японского архипелага. Обращенный в христианство Су-митада Омура, правитель окрестных земель, в 1571 г. позволил заморским купцам превратить Нагасаки в центр торговли, и вскоре сонную деревушку стало не узнать.

Со всей Японии съезжались торговцы за экзотическими диковинами. На расчищенном от леса берегу появились городские кварталы, здания непривычного, заморского вида, новые церкви. Приплывшие из Португалии миссионеры так успешно обращали местных жителей в свою веру, что среди наиболее ревностных христиан оказался сам Сумитада Омура, который в 1580 г. отписал подвластные ему земли ордену иезуитов. Формально Нагасаки перестал быть японской территорией. Правда, правление иезуитов продолжалось недолго, всего 8 лет. Объединитель Японии Тоётоми Хидэёси конфисковал Нагасаки у португальцев и превратил город-порт в центр морской торговли. Рядом с иностранными галеонами на рейде встали корабли под японскими флагами.

Торговля приносила купцам и казне огромные доходы, но при дворе правителя вскоре сочли, что быстрое распространение иностранной религии представляет опасность существующим порядкам. Мало того, что иезуиты насильно обращали в свою веру местных жителей, подстрекали католиков громить буддийские и синтоистские храмы. "Святые отцы" занялись еще и политическими интригами, стали вести дело к военному столкновению обращенных в христианство феодалов с "язычниками". Кончилось все тем, что миссионеров изгнали из Нагасаки, а 26 наиболее активных проповедников и прихожан католических церквей распяли на склоне холма Нисидзака. Там в память причисленных к лику "мучеников" сооружены памятник и музей. Гонения на христиан не могли не сказаться и на торговле с христианскими державами. Ее объем неуклонно снижался, и в 1639 г. правительство военного диктатора Токугава вообще запретило торговлю с Португалией, взяв курс на самоизоляцию. "Окно" во внешний мир с треском захлопнулось... но не совсем.

Узкой и исключительно важной "щелкой" осталась крошечная торговая фактория, которую разрешили основать голландским купцам на рукотворном острове Дэдзима. Остров, напоминавший по форме раскрытый в сторону моря веер, был обнесен стеной и соединялся с городом узким мостиком, у которого постоянно дежурила стража. Почему голландцев предпочли португальцам? Может быть, потому, что голландцы уделяли больше внимания прибылям, чем распространению веры. Среди протестантов-голландцев не было поднаторевших в политических интригах иезуитов. Как бы то ни было, голландцы прочно утвердились на Дэдзиме. Их корабли, более или менее регулярно заходившие в Нагасаки, двести с лишним лет оставались для Японии, по существу, единственным источником заморских товаров и новостей о событиях в мире.

Дэдзима существует и поныне. Прежние обитатели вряд ли нашли бы ее и наверняка не узнали - остров давно перестал быть островом и на несколько десятков метров отодвинулся от кромки воды. На засыпанной части залива выросли портовые сооружения и многоэтажные дома. Сохранился лишь неширокий канал вдоль основания "раскрытого веера" да еще несколько деревянных строений: складов, церквей, особняков. Можно побродить по прохладным комнатам превращенного в музей жилого дома, потрогать выставленную во дворе старинную пушку, попытаться представить себе жизнь Дэдзимы у ее макета в одну шестидесятую натуральной величины.

От Дэдзимы стоит направиться в соседний район Синти, китайский квартал. Китайцы появились в здешних местах вскоре после первых европейцев. Их число быстро росло, и вот уже голландцы перестали быть серьезными конкурентами для хорошо организованных и многочисленных китайских купцов. Меньше чем через сто лет каждый шестой из 60 тыс. жителей города был китайцем. Правда, главная причина роста китайской общины была связана не столько с ростом торговли, сколько с оккупацией Китая маньчжурскими завоевателями. Поначалу китайцы селились среди местных жителей, с которыми их связывала общность иероглифической письменности, буддийской веры, конфуцианской морали. Но в 1686 г. правительство приказало всем китайцам перебраться в специально отведенную изолированную часть Нагасаки. Так возник "китайский город", наследником которого служит район Синти.

Примет прошлого в нем осталось еще меньше, чем на Дэдзиме. В стороне от шумной торговой улицы, застроенной ресторанчиками китайской кухни и сувенирными лавками, видны крытые черепицей красные резные ворота старинного храма. Еще один уединенный буддийский храм расположился на склоне горы. Но вовсе не эти малопримечательные постройки напоминают о вкладе китайцев. У подножия наступающих на город с юга гор протянулась застроенная храмами улица, которая так и называется - Тэра-мати, район храмов. Наиболее известный из китайских храмов - это построенный в 1626 г. Софукудзи, который объявлен "национальным сокровищем" Японии. Перед массивными воротами с затейливой резьбой по дереву всегда многолюдно. Кто идет помолиться, кто просто зашел пофотографировать каменные фонари по обеим сторонам ведущей к главному святилищу лестницы, вырезанные на позолоченных досках каллиграфические иероглифы с названиями павильонов, статуи 18 святых "архатов", череду изящных, не похожих друг на друга ворот...

Стоит миновать метров 400-500 вдоль прижавшихся друг к другу храмов, мастерских традиционных надгробий, лавок ритуальной посуды, и все еще стоящая перед глазами пышная красота Софукудзи меняется на строгий и оттого еще более торжественный вид храма Кофукудзи. Накрытый двускатной массивной крышей из черной черепицы главный павильон кажется особенно внушительным от соседства изящной двухэтажной башни для колокола и барабана, неотъемлемых принадлежностей китайских буддийских храмов. Стены и башни покрыты белой штукатуркой, и от этого создается иллюзия, будто черепичная крыша с загнутыми вверх углами парит наподобие ковра-самолета.

Еще один пласт истории Нагасаки, столь необычный для других японских городов, выходит на поверхность неподалеку от судостроительных верфей, которые вместе с рыбным промыслом остаются основным работодателем для местных жителей. Сначала глаз привычно скользит по крытой обычной японской черепицей крыше. Но потом вдруг понимаешь, что крыша-то необычная, вовсе не японская. Разве встретишь еще где-либо в Стране восходящего солнца торчащие сквозь черепицу печные трубы - высокие, затейливые? Да и сами дома недаром вот уже больше ста лет словно магнит притягивают охочих до заморских диковин японцев. Эти одно- и двухэтажные деревянные строения европейской архитектуры стали расти на склоне невысокого холма после того, как политике изоляции пришел конец и правительство было вынуждено открыть для торговли в дополнение к Иокогаме два других порта - Нагасаки и Хакодате.

Коммерсанты побогаче, миссионеры и дипломаты из консульств селились поближе к сулившим прохладу горам. Это их дома стали музеями и ведут ныне рассказ о соприкосновении и взаимном обогащении разных цивилизаций. Вот, например, похожий на парковый павильон дом англичанина Томаса Гловера. С его именем связано создание первой в Японии судоверфи, демонстрация первого паровоза, внедрение зачатков механизации на угольных копях. Дома торговца чаем по фамилии Альт, миссионера Стаута, гостиница для капитанов иностранных кораблей...

Каждый порознь и все вместе они создают романтическую атмосферу, которая вдохновляет художников и писателей, драматургов и композиторов. Описание здешних мест встречается в романе "Мадам Батерфляй" американца Джона Лютера Лонга, по мотивам которого написана опера "Чио-Чио-сан". В тенистом уголке парка рядом с низвергающимся искусственным водопадом "Стена влаги" склонилась в покорном поклоне бронзовая статуя "госпожи Бабочки", поставленная в честь знаменитой исполнительницы партии Чио-Чио-сан певицы Тамаки Миура. О христианских святынях Нагасаки писал классик современной литературы Акутагава Рюноскэ. Описание Нагасаки читаешь в романах русских писателей-путешественников. А разве не заслуживает прикосновения писательского пера драматическая история моряков с "Варяга" и других кораблей Балтийской эскадры, попавших в японский плен? Останки скончавшихся от ран русских моряков покоятся на одном из "иностранных кладбищ". Каменные плиты, обелиски, скромная часовенка явно нуждаются в прикосновении рук благодарных потомков моряков-героев. Ведь морской ветер год за годом так "шлифует" надписи, что часть имен уже стерлась, стала совершенно неразличима.

Что и говорить, Нагасаки экзотичный, уютный, романтичный, необычный город. И вот его-то решили превратить в мишень атомной бомбардировки. Исторические реликвии, вернее часть из них, уцелели только чудом. Бомба упала так, что невысокие холмы "погасили" часть ударной волны. Спалившие треть города пожары не добрались до некоторых памятников старины тоже по случайности. Но там, где бушевало ядерное пламя, где в мгновение ока 75 тыс. человек превратились в тени, в горстки пепла, там возникли новые памятники истории. На этот раз уже истории всемирной.

Неподалеку от эпицентра начинается узкая улочка, взбирающаяся на крутую гору. Она упирается в традиционную для синтоистских храмов арку "тории", которая стоит вместо полагающихся двух лишь на одной "ноге". Вторую половину "арки-инвалида" точно ножом срезала ударная волна. Закопченный кусок кирпичной стены с одиноко глядящей вдаль статуей святого - все, что атомная бомба оставила от прежней гордости католиков Нагасаки - собора Ураками.

...С раннего утра в сторону Парка мира, разбитого рядом с эпицентром взрыва, двинулись массы людей. По повязкам на рукавах и надписям на знаменах можно узнать, кто здесь местный житель, а кто приехал из Токио, Хиросимы, Осаки или с совсем уж далеких Хоккайдо, Окинавы. Хором выкрикивая антиядерные лозунги, идут колонны рабочих, учителей, врачей, муниципальных служащих. Из трамваев, автофургонов и междугородных автобусов выгружаются все новые группы манифестантов. Все они накапливаются перед скромным зданием, где продолжается начавшееся в Хиросиме заседание Всемирной конференции за запрещение атомного и водородного оружия. А тем временем переполненные влагой синевато-серые тучи все ниже прижимаются к верхушкам стонущих в предчувствии тайфуна деревьев.

По длинной и крутой лестнице поднимается в гору людской поток. Пережившие бомбардировку и родственники жертв задерживаются у Фонтана мира, сооруженного в память тех, кто в свои последние минуты страдал от неутолимой жажды. Зачерпнув воды ковшиком, люди льют ее на черный куб с высеченными словами из дневника девочки, прошедшей через ужасы того августовского утра: "Мое горло обжигала жажда, но вся вода была покрыта чем-то, напоминавшим жир. Мне так хотелось пить, что я залпом выпила то, что было передо мной". Рядом с фонтаном две пожилые женщины, буддийская монахиня с бритой головой и мирянка, бьют в гонг, нараспев читая то молитвы, то антиядерные прокламации. Другие женщины раздают простые голубые веера с надписью по-японски и по-английски: "Да пребудет мир над всем человечеством!"

Чем меньше времени остается до начала торжественной церемонии, тем ближе к эпицентру атомного взрыва подходит тропический тайфун. Небо разверзается, и потоки теплого дождя щедро поливают всех, кто не уместился под брезентовым пологом. Лица стали одинаково мокрыми, и уже не разобрать, кто утирает небесную влагу, а кто - слезы. 11 часов 2 минуты утра. Наступает момент, когда Нагасаки осветила вспышка "ярче тысячи солнц". Из репродуктора раздается призыв предаться минуте молитвы в молчании. Взвывают корабельные сирены. Раздаются удары Колокола мира...

Запомнилась прощальная беседа с хозяйкой небольшой гостиницы, выписывавшей счет за постой. Улыбаясь, как это нередко делают японцы в момент самых тяжелых воспоминаний и переживаний, она говорила: "Мне было 20 лет, когда соседи вытащили из-под горящих обломков дома мое полумертвое тело со слезшей кожей. Я не пожелаю даже самому злому человеку тех мучений. Я хочу, чтобы ни одна мать на всей Земле не испытала страданий, которые пережила я у смертного одра дочек, умиравших одна за другой от последствий моего облучения. Я уже прошла дорогу жизни, и мне, одинокой, вроде бы нечего бояться. Но я все равно боюсь за будущее своих соседей, за других жителей Нагасаки, за всех людей".

Оснований для беспокойства за будущее у жителей Нагасаки, пожалуй, больше, чем у жителей многих других японских городов. И дело не только в том, что примерно каждый десятый горожанин на собственном опыте знает об ужасе атомной войны. Два-три часа езды на машине отделяют Нагасаки от Сасебо, комплекса военных баз, играющих важную роль в глобальной ядерной стратегии США. Мало того, что базирующиеся в Сасебо японские и американские боевые корабли и самолеты призваны "в случае чрезвычайных обстоятельств" блокировать Цусимский пролив, одну из самых напряженных международных транспортных артерий, "Гиндзу Японского моря". Эта затея в первую очередь направлена против СССР, для которого свобода судоходства между портами тихоокеанского побережья и европейской части страны имеет жизненно важное значение.

Сасебо еще и важная опорная точка для американских авианосных ударных групп. Во время стоянки в Сасебо атомного авианосца "Энтерпрайз" в марте 1983 г. я беседовал с горожанами, с участниками марша протеста против захода в порт корабля с ядерным оружием на борту. Все они говорили о смертельной опасности, которую навлекают на Сасебо и соседний Нагасаки корабли 7-го флота. Помню и ухмылку офицера с "Энтерпрайза", с которым сидел рядом в поезде на обратном пути в Токио. На вопрос, правда ли, что на авианосце и кораблях эскорта есть ядерное оружие, он ответил: "Только дети могут верить, что такое оружие выгружается каждый раз, когда мы заходим в японские порты. Как заставить взрослых людей верить в это - проблема не наша, а японского правительства, провозгласившего три безъядерных принципа". Помимо "Энтерпрайза" исключительно удобную гавань Сасебо все активнее "осваивают" другие авианосцы, атомные подводные лодки с ядерными ракетами "Томагавк" на борту. Местные газеты писали, что Сасебо планируется превратить в порт приписки линкора "Нью-Джерси" с теми же "Томагавками".

Сасебо - рядом с Нагасаки. По соседству с Хиросимой - Ивакуни, еще одна база ядерной стратегии США на Дальнем Востоке. Чем не символ забвения уроков истории? Чем не дополнительный стимул в борьбе за предотвращение новых трагедий, подобных трагедии Хиросимы и Нагасаки, товарищей по несчастью?

предыдущая главасодержаниеследующая глава










© GEOGRAPHY.SU, 2010-2021
При использовании материалов сайта активная ссылка обязательна:
http://geography.su/ 'Geography.su: Страны и народы мира'
Рейтинг@Mail.ru