Земледельцы гор и болот

В отличие от Австралии Меланезия богата пышной тропической растительностью. Климат там жаркий и влажный, если не считать района центральной горной цепи Новой Гвинеи, находящегося на большой высоте над уровнем моря. Средняя годовая температура 21 - 26° по Цельсию; выпадает большое количество осадков, почти ежедневно идут проливные дожди. На побережье островов растут главным образом мангровники, кокосовые пальмы, но во внутренних районах есть и другие виды пальм: стройная арека, широколистная кентия и веерная пальма ликуала. В тропических лесах встречается вьющаяся пальма каламус ротанг, хлебное дерево и казуарина. Лианы и эпифиты обвивают деревья до самых верхушек.

Они образуют непроницаемый для солнца зеленый покров, обрекая тем самым на световой голод молодую лесную поросль и кустарники. Этот лес, подымаясь кверху по склону гор (до 900 м), постепенно уступает место столь же многообразному вечнозеленому нагорному лесу и, наконец, на высоте двух тысяч метров переходит в альпийский (менее изученный) лес.

Бесчисленные потоки, прорезая лесистые горные склоны, вливаются в могучие реки, которые, растекаясь излучинами и рукавами по широким равнинам, несут свои обильные воды к морю. В период дождей реки выходят из берегов, затопляя всю долину. При этом в некоторых местах, например в устьях рек, впадающих в залив Папуа, образуются наносы ила. Такие полузатопленные равнины, покрытые камышом, саговыми пальмами и дикорастущим сахарным тростником, весьма характерны для долин рек и прибрежных районов. Этот пейзаж на меланезийских островах и в первую очередь на главном из них - Новой Гвинее местами дополняется широкими зелеными лугами, на которых растет трава аланг-аланг высотой больше человеческого роста. Такая же трава встречается на высокогорных равнинах в средней части островов, а также на склонах гор, где выпадает большое количество дождей.

В зоне тропических лесов фауна, в отличие от флоры, бедна. Благоприятны для существования животных только зеленые луга. Так как еще в эпоху плейстоцена Новая Гвинея составляла вместе с Австралией единый материк, в ее животном мире много общего с фауной Австралии. Из обитающих на Новой Гвинее млекопитающих наиболее крупные - кенгуру и древесные сумчатые. Иноземные переселенцы привезли на остров свиней и собак. Многообразно и красочно царство пернатых Новой Гвинеи. Тут различные виды райских птиц, какаду, попугаев, голубей и так далее; водится наиболее крупная бегающая птица, похожая на австралийского эму,- казуар. Эму и казуар родственны южноафриканскому страусу и южноамериканскому нанду. Среди пресмыкающихся нет недостатка в змеях и в ящерицах. Гребенчатый крокодил встречается главным образом в болотистых низинах рек и болотистых местах, прилегающих к побережью. В многочисленных реках и ручьях обитает рыба всевозможных видов и великое множество моллюсков. Водятся здесь и москиты, причиняющие немало мучений новогвинейцам, а также муравьи и досаждающие людям скорпионы.

Флора Меланезии создает человеку несомненно более благоприятные условия существования, чем растительный мир Австралии. Меланезийские острова богаты буквально неиссякаемыми естественными источниками питания. Это целые рощи дикорастущих саговых пальм. Одна созревшая саговая пальма дает до 200 килограммов сырого саго, которым можно прокормить семью из пяти человек в течение целого месяца. Папуасы используют этот дар природы двумя различными способами, небезынтересными с точки зрения истории их культуры. Племена на западе Новой Гвинеи приготовляют питательную муку из внутриствольной массы дикорастущих саговых пальм, листья которых усеяны крепкими колючками, и питаются почти только одной этой мукой. О них можно было бы сказать: "Не сеют, а все-таки жнут". Среди экзотических народов немало таких, которым природа дарует пищу. Известный этнолог Юлиус Липс встречал, например, среди североамериканских индейцев племена, которые питаются одним лишь диким водяным рисом. Такие народы он метко назвал "народы - собиратели урожая". В отличие от папуасских "собирателей урожая" на западе Новой Гвинеи племена, живущие в ее восточной части, перешли к возделыванию иного вида саговой пальмы. У этой пальмы нет колючек, и она вырастает из черенков. Она здесь не единственный источник пищи, ее разводят на больших полевых участках вместе с другими культурными растениями.

На болотистых берегах медленной реки Пурари густой кустарник. Там и сям из-за кустов виднеются травяные крыши жилищ. Проторенные тропинки ведут к растущим неподалеку саговым рощам. Перед своей хижиной сидит Обадем. Он внимательно рассматривает каменный топор, вертит его во все стороны, смотрит, надежно ли еще крепление коленчатой деревянной рукояти. Но вот он проводит рукой по каменному лезвию топора, и лицо его омрачается. Лезвие надо наточить. Обадем входит в хижину и тут же выходит из нее, держа в руках каменное точило. К нему подбегают два мальчика. Это его внуки. Они любят смотреть, как их дед работает. Шестилетний Ани бежит за водой. Он осторожно несет ее в бамбуковой трубке. Четырехлетний Яю загребает ручонками песок и подает его дедушке. Ани поливает каменное точило водой, а его братишка посыпает его песком с полным сознанием важности совершаемого дела. Обадем водит лезвием топора по точилу, равномерно двигая им то в одну, то в другую сторону. Заточка топора требует терпения и времени, зато потом топор вновь сослужит хорошую службу.

А вот и Кунду, жена Обадема. Она подходит к дверям хижины. Одна большая порожняя корзинка висит у нее на перевязи за спиной, другая такая же корзинка на груди. Перевязь она кладет на голову. Кунду молча берет за руку маленького Яю и отправляется вместе с ним в саговый кустарник. Вскоре Обадем заканчивает свою работу, встает и идет вместе с Ани вслед за ними.

Из саговой рощи доносятся треск веток и глухие удары топора. Там еще несколько дней назад женатые сыновья Обадема соорудили небольшую хижину для ночлега: ведь на корчевание подлеска, которым обросли могучие саговые пальмы, приходится тратить много времени. Кроме того, нужно прорубить сквозь кустарник путь к ближайшему водоему, чтобы соорудить приспособление для промывки саговой муки. Выбивание и промывка внутриствольной саговой массы требует немало времени и труда.

Кунду закидывает свои корзины в хижину и внимательно рассматривает пальмы, предназначенные для вырубки. Ее сыновья не ошиблись, здесь окажется немало саговой массы. Мужчины советуются, в каком месте лучше подрубить ствол, а Кунду идет к воде по выстланной зелеными ветками и листьями илистой тропинке. Там она начнет сооружение установки для промывания саговой массы. Ребятишки тоже не сидят без дела.

Под крепкими ударами топора кряхтит погибающий ствол. Коричневые тела мужчин блестят от пота. Обадем еле переводит дух, ему за сыновьями не поспеть. Но вот гигантское дерево издает свой последний стон, медленно опускается его пышная крона и ветви, касаясь земли, издают гулкий треск. Сильные удары топора отделяют крону от ствола. Мужчины осторожно отдирают кору. Тем временем из кустов выходят две женщины. Они подносят корзины, наполненные снедью,- ведь мужчины уже давно проголодались. Женщины несут на плечах колотушки, которыми выбивают саговую массу. Колотушка - коленчатый стержень из твердого дерева, к короткому бедру его прикреплена бамбуковая нашлепка - рабочая часть саговыбивалки. Мужчины отделяют кору от подкоркового слоя, а там уже блестит красновато-коричневая саговая масса.

- Женщины могут приступать к выбиванию саго, - говорит Обадем и вместе с сыновьями направляется к водоему, где работает Кунду. Она уже установила несколько расщепленных веток на небольшом расстоянии друг от друга. Более длинные торчат на болотистом берегу возле самой воды, далее от берега палки все короче. Подходя к берегу, мужчины видят, как Кунду что-то тащит. Сыновья помогают ей. Она тащит листовлагалища саговой пальмы, имеющие форму короткого разомкнутого патрубка. Из крепкой и гибкой их ткани сыновья Обадема делают небольшие корытца, кладут их одно к другому на развилки палок. Так получается сплошной желоб, спускающийся к берегу. Критическим взором оглядывают Обадем, Кунду и их сыновья сооруженный желоб. Кунду им недовольна. Самый верхний кусок коры кажется ей слишком узким. Она разминает его, и корытце становится шире. Затем Кунду берет кусок лубяной материи, похожей на мешковину, и натягивает ее поперек желоба на нижнем конце. Получается сито. В нем будут задерживаться при промывке саго частицы коры и ствола; оно хорошо пропускает воду, а вместе с водой стекает в приготовленный сосуд и саговая мука. Женщины вытаскивают из лесной хижины сосуд - деревянное корыто и подставляют его под низкий конец желоба. Обадем тем временем насаживает скорлупу кокосового ореха на длинную палку- получается идеальный черпак, которым будут наливать воду из реки в желоб.

По тропическому лесу раздается сильный стук - это верное доказательство трудового усердия обеих молодых женщин. Еще несколько шагов, и мужчины выходят на поляну. Под саговой пальмой сидят две женщины и неустанно колотят по стволу саговыбивалками. Крошащуюся саговую массу они кладут в корзины. Большая часть таких корзин уже наполнена доверху. Мужчины хватают корзины и тащат их к мамаше Кунду. Гиа хочет до конца дня промыть очередную часть саговой массы. Старший сын Пейпа сильным рывком высыпает содержимое своих корзин в корыто и спешит за следующей порцией массы. Младший сын Кунга быстро берет в руки ковш с длинной рукоятью, зачерпывает им из реки воду и льет ее в желоб. Кунду берет в руки палку и сильно бьет ею по саговой массе. А Кунга все черпает воду и льет ее в желоб. Затем Кунду откладывает палку в сторону, запускает руки в кашеобразную массу и энергично месит ее. Кунга перестает лить воду.

Промывка саговой массы

- Опорожни сито, мать! - говорит он. И в самом деле, у пористой лубяной перегородки скопились твердые частички массы, они могут засорить фильтр. Кунду очищает сито. А Кунга успел уже высыпать в желоб содержимое двух корзин и опять за черпак. Пейпа подтаскивает наполненные корзины. Кунду опять берет в руки палку и с силой бьет ею по саговой массе, не зная усталости. Но Кунга заметно сбавил темп, он сильно проголодался.

Обадем уже развел костер. Рядом уселись ребятишки. Они наблюдают, как отец достает из корзины небольшие камни и ловко укладывает их деревянными щипцами в огонь. Женщины бросают свои колотушки и заходят в хижину. Оттуда они выносят корзину с высушенной саговой мукой. Муку осторожно размалывают в деревянной миске и смачивают кокосовым молоком. Затем при помощи раковинки женщины извлекают из кокосовых орехов хлопья кокосовой массы и, замешивая их саговой мукой, приготавливают пышное тесто. Несколько ловких движений рук - и из этого теста получаются плоские лепешки. Лепешки женщины аккуратно обертывают листьями. Обадем гасит костер и деревянными щипцами раздвигает камни. Женщины осторожно кладут на них лепешки и прикрывают такими же раскаленными камнями. На эти камни они насыпают горячую золу и накладывают листья.

Через некоторое время подходят Кунду и Кунга. Лепешки уже готовы. Женщины быстро снимают камни и золу с печи. Пахнет вкусным свежевыпеченным хлебом. Обадем и его семья с чавканьем поглощают свой ужин.

Папуасы не ограничились умением приготовлять муку из дикорастущей или посаженной саговой пальмы и все без исключения перешли к земледелию. Правда, в интенсивности и способах обработки земли у них существуют различия, и не только чисто локальные. Папуасские племена западной части Новой Гвинеи, питающиеся диким саго, занимаются лишь весьма примитивным, можно сказать, даже убогим земледелием. Зато папуасы, живущие на востоке Новой Гвинеи и особенно на плоскогорье центральной части острова, обладают очень высокой земледельческой культурой.

Чтобы иметь земли для посева, людям этого тропического района пришлось в значительной мере изменить местный пейзаж. Для расчистки участка под посев обычно выбирался сухой сезон. Участок леса, подлежащий засеву, вырубался. Это делали в большинстве случаев несколько семей сообща. Женщины выполняли более легкую работу - подрезали кустарник и лианы, мужчины, орудуя тяжелыми каменными топорами, валили деревья. Однако расчистка леса не производилась с той тщательностью, с какой это делается у нас. Рубя лес, папуасы кое-где оставляли деревья для тени, чтобы солнце не слишком сильно иссушало землю. Оставляли и деревья-гиганты, срубить которые стоило бы немало труда, однако с них снимали кору, срубали суки, чтобы дерево засохло. Иногда под таким деревом разводили еще и костер, чтобы лишить дерево питательных соков. Вырубку менее толстых деревьев папуасы нередко облегчали себе тем, что рубили их не под корень, а на уровне примерно одного метра от земли. Для того чтобы все-таки свалить особенно крупные деревья, сооружали помост примерно на такой высоте. Чтобы защитить посевы от одичавших свиней, новогвинейцы из остатков вырубленного леса сооружали ограду. Когда под палящими лучами солнца высыхали поваленные стволы и ветки, их сжигали, дабы избавить себя от трудоемкой работы по очистке вырубленного участка. При этом, чтобы не возник лесной пожар, строго следили за направлением ветра. Ценные деревья, которые хотели сохранить, обкладывали снизу свежими ветками, чтобы огонь не захватил ствол. Подобный подсечный метод распространен в западной части Новой Гвинеи везде, где живут папуасы, вплоть до горного рубежа высотой в 3000 м над уровнем моря.

Значительно меньшего труда требовала обработка земли в районе лугов. Там сначала оббивали траву. Делали это деревянными палицами или остроребрыми бамбуковыми палками. Несколько дней спустя траву сжигали. К сожалению, до сих пор ни жителям лесных районов, ни туземцам, живущим в районе лугов, не пришла в голову мысль о том, что зола, образующаяся при пожоге леса и травы, могла бы быть хорошим удобрением для почвы. Размеры расчищаемого участка леса зависят от особенностей почвы, а главное, от численности семьи. Так, у папуасов, живущих в местности, прилегающей к заливу Астролябия, на каждого члена семьи расчищают с полгектара леса, что соответствует площади 25 пригородных огородов в Германии (по 200 кв. м в каждом). Это, конечно, очень много в сравнении с площадью, которую у нас считают на душу населения. Но использование почвы у папуасов далеко не столь интенсивно, как у нас. Племена западной части Новой Гвинеи засевали участок расчищенного леса в том виде, в каком он был после пожога. В покрытой золой и обуглившимися ветками почве, из которой там и сям торчали пни высотой в рост человека и стволы с обгоревшей корой, женщины где попало рыли остроконечными палками ямки и бросали в них семена. Остальное делала сама природа. Племена, живущие в этих местах, не имеют ни малейшего понятия об уходе за посевом, даже о самой обычной прополке. Это объясняется тем, что они - типичные "народы - собиратели урожая". Их пища - главным образом дикорастущая саговая пальма.

Надо расценивать как значительный прогресс тот факт, что папуасские племена восточной части острова перед засевом освобождают расчищенный участок леса от сучьев и травы, разбивают его на наделы, огораживая их лиановыми изгородями, соблюдают при посадке определенные интервалы между растениями и систематически очищают посевы от сорняков. Так как эти племена не знают никаких удобрений, часто почва истощалась после первого же урожая, и каждый год приходилось корчевать новые участки леса. Лишь лет через семь можно было снова обрабатывать прежний надел. Так расчистка все росла и разрасталась наконец настолько, что уже нельзя было обозреть все поле и пройти в оба конца за один день. Приходилось строить хижину для ночлега. Полевые работы в таких условиях были нелегкими.

Совсем иным и гораздо более рациональным было полевое хозяйство горных папуасов, обитающих на плоскогорье центральной части Новой Гвинеи. Там сажали на расчищенном лесном участке, и этот участок был прорезан канавами, разделен лиановыми изгородями и столбиками. Поле походило на огромную шахматную доску.

Ко и его род с самого утра на ногах. Едва первые лучи солнца возвестили начало дня, как во всех хижинах уже кипит жизнь. Наступила страдная пора полевых работ. Мужчины ворошат в очагах жар погасшего огня, и все - и стар, и мал, - продрогши за ночь, греются подле него. Еще не успев разогнать сон, они вытаскивают из золы печеные бататы. Тут же уничтожаются остатки вчерашнего ужина.

Старик Ко выводит своих свиней на пастбище. К каждой он обращается с ласковыми, нежными словами. Чтобы хрюшки не убежали в поле, где они могут попортить посевы, передние ноги у них связаны шнурком. Соседи Ко тоже не прохлаждаются. Все хлопочут, собираются в дорогу. Женщины перекидывают через голову сетчатые сумки, и они висят у них за плечами. Одни кормят грудью малышей, другие упаковывают провиант. Берут землекопалку - ею не только разрыхляют землю, на нее опираются при ходьбе.

Ко беседует со своими соседями. Он простирает руку к солнцу. Оно все жарче и жарче. Период дождей прошел, и теперь нужно успеть засадить новое поле.

- Разве вы не слыхали птицу кейманга? - сердится Ко. - Вот уже несколько дней, как она все кричит и кричит: "Пона эта, пона эта!" - "Не забывай свое поле!" Чего же вы еще ждете?

Сухой месяц июль давно наступил, а все еще каждодневно приходится прибегать к уговорам, чтобы заставить людей выйти в поле. Прошла уже почти неделя с тех пор, как они шли в долине реки через зеленые луга с разбросанными купами деревьев. На расстоянии одного дня пути до густой полосы леса, обрамляющей берег реки Ваги, они нашли место, подходящее для засева. Тут была неплохая почва, и расчистка шла куда легче, чем в лесу. Благодаря большому числу рабочих рук удалось повалить траву аланг-аланг по всему участку. Жесткую слоновую траву пришлось сначала подрубать каменным топором, а потом выкорчевывать корни остроконечными землекопалками. Прямые крепкие стебли слоновой травы - отличный материал для ограды. Полевым работам благоприятствовала сухая погода. Поваленная трава и кустарник настолько высохли, что, когда их подожгли, они быстро вспыхнули, и многие не успели отскочить, их сильно обожгло.

Длинной вереницей растянулись женщины. Они идут медленно и степенно. Многие из них ведут за руку детей. Ко со своими друзьями Юимпом, Катлимпом и Раклпой идет впереди. Вместе с ними он спешит отмерить канавы до подхода остальных, чтобы те сразу же приступили к рытью. Мужчины работают не за страх, а за совесть, ведь поле, принадлежащее их роду, обязательно должно быть самым лучшим в их местности. Вот Юимп и Раклпа натянули по земле лиану, а Ко и Катлимп с обеих сторон лианы проводят остроконечной палкой по земле черточки с промежутком в одну пядь. Эти черточки обозначают края канав. Работа кипит. Солнце еще не очень припекает, и все пока чувствуют себя бодро. Сделать предстоит немало, ведь параллельно первой канаве нужно прорыть следующие. Но и тогда сооружение системы канав еще не будет завершено: под прямым углом к продольным канавам придется прорыть поперечные, что придаст всему полю вид гигантской шахматной доски.

Ко бросает копалку и распрямляется во весь рост. Прислушивается: "Идут! Надо спуститься к тропе и разбить идущих на рабочие группы!" Зорким взглядом окидывают поле Ко и его спутники. "Сколько придется еще потрудиться, прежде чем начать сбор бататов!"

Подходят остальные. Впереди Нумуыди, Ае и Оип. Ко смотрит на них, не нарадуется. Есть на кого положиться. Они будут следить за работой каждой рабочей группы.

- Слушайте меня, Нумунди, Ае и ты, Оип! - говорит Ко. - Вот там у кустарника мы уже разметили несколько канав. Возьмите с собой женщин, выройте канавы, а затем вскопайте грядки!

Над горизонтом уже показались мрачные тучи, предвестники сезона плохой погоды,- нужно торопиться!

Уморившись от долгой ходьбы, женщины и дети садятся отдохнуть. Ко смотрит на них с негодованием.

- Мы должны всего за три дня посадить бататы! - говорит он. - Поторапливайтесь!

Мужчины деревянными копалками роют между отметинами землю и отбрасывают в сторону комья. Канавы роются лишь на глубину одной ладони, но, чтобы не обрушились их стенки, нужно работать очень осторожно. Поэтому землю, отделенную от пласта, лучше откидывать руками, а дно канавы и стенки подравнивать небольшой палочкой. И вот постепенно мужчины выкапывают канаву, а женщины размалывают выброшенные комья и равномерно раскладывают разрыхленную землю по прямоугольным грядкам площадью примерно в три квадратных метра. Теперь грядки, расположенные между канавами, находятся на некотором возвышении.

- Принести сумки с рассадой! - кричит жене Ко. Жена его Кете взваливает на спину большую сетчатую сумку с саженцами и перекидывает через голову перевязь. Медленным тяжелым шагом с копалкой в правой руке она подымается по склону горы к мужу. Уже более десятка грядок готово для засадки.

- Сюда, Кете, сюда! - кричит Ко.

Воткнув свою копалку в землю, он берет у жены сумку. Кете достает из сумки коричневые комочки и протягивает их мужу. Ко, осторожно держа их в руках, подносит к губам, дует на них и торжественно говорит:

- Пусть вырастут бататы такими же громадными, как скалы на реке Ваги, такими же большими, как на реках Кломант и Роу!

Это сильное заклинание. Дед и отец Ко не раз произносили его и всегда собирали хороший урожай. И сейчас заклинание возымеет свое действие.

Кете почтительно прислушивается. Она помнит, что этот обычай соблюдался в ее родном селении, правда, ее отец произносил тогда другие слова заклинания.

- Итак, можно приступать к работе! - говорит Ко и берет в руки свою остроконечную землекопалку. Он сверлит ею рыхлую землю. Сильно надавливая на землекопалку, Ко выкапывает широкие ямки, в которые Кете аккуратно укладывает саженцы. Так Ко выкапывает в первой грядке десять ямок. Быстро осмотрев грядку, Ко вместе с Кете подходит к следующей. Вдруг раздается отчаянный визг. Супруги озираются.

- Не пугайся, это Оип режет жертвенную свинью,- говорит Ко и как ни в чем не бывало продолжает копать. Кете слова мужа причиняют боль. "Если бы он знал, как мы, женщины, любим своих животных! - думает Кете.- Они нам как дети. Мы и гладим их и разжевываем для них корм и, чтобы они окрепли, даже кормим их грудью. Но так и должно быть". С тихим вздохом она достает из сумки следующую порцию саженцев.

После того как поле засажено, ухаживают за ним исключительно женщины. Они регулярно выходят в поле и небольшими остроконечными палками пропалывают сорняки. Выполотой травой они обкладывают ростки культур, чтобы солнце и ветер не иссушили почву. Ну, а если не будет дождя? Эта мысль всегда тревожит новогвинейских земледельцев. Чтобы предотвратить неурожай, они прибегают к колдовству, средству, по их представлениям, во всех отношениях чрезвычайно действенному. Они жгут на берегу реки коренья и ветки, поливают огонь водой и бормочут свои заклинания. Они уверены, что подымающиеся клубы пара должны по принципу "подобное вызывает подобное" привлечь тучи и, следовательно, дождь.

Обычно месяца через четыре после посадки женщины снимают первый урожай. Делают они это очень рационально: нащупывают рукой в земле самые крупные клубни и собирают только их, а мелкие оставляют дозревать. Так урожай одной посадки собирают в течение целого года. В отличие от других папуасских племен горные папуасы после сбора урожая не забрасывают свое поле. Мужчины срывают ползучие усики убранных бататов и вместе с сорняками сбрасывают их в неглубокую яму, выкопанную посреди каждой грядки. Через некоторое время они мотыгами или просто руками набрасывают землю с краев прямоугольной грядки на ее середину и засыпают яму, наполненную травяным удобрением. Так возникают большие грядки в виде холмиков, В их хорошо разрыхленный грунт голыми руками втыкают саженцы. Так как в подобного рода грядке укладывается не более пяти саженцев, под каждым кустом батата созревают крупные клубни. После снятия этого и еще 4 - 5 урожаев на таком поле накапывают грядки только в виде холмиков.

Помимо полевых участков у каждой семьи есть приусадебный огород. Здесь устраивают также четырехугольные грядки, которые, однако, после снятия урожая не переделывают в круглые. В огороде выращиваются ямс, бобы, сахарный тростник, бананы и овощи. Есть определенное чередование засевов. Пятый - восьмой урожай бананов уже гораздо беднее первого: почва истощается. Да и полевая хижина становится ветхой - пора перебираться на новое место.

Не везде природные условия столь благоприятны для земледелия, как на плоскогорье в средних районах Новой Гвинеи. На крутых склонах гор огороды и поля приходится защищать от размыва почвы, который может произойти во время тропического ливня (например, у племени генде в горах Бисмарка). Там устраивают поперечные заграждения из бревен. Если бревна не удерживаются на пнях, их закрепляют деревянными кольями. На ряды бревен, расположенные на расстоянии 10 - 12 м одно от другого, накладывается целая груда камней и деревянных колод.

Наименее благоприятные условия для земледелия на острове Фредерика-Хендрика. Однако даже на этом острове, где местность почти целиком болотистая, туземцы занимаются земледелием. Несмотря на тяжелые природные условия, папуасские племена, оттесненные в этот неуютный край, сохранили свои формы ведения хозяйства. Они нашли весьма своеобразное решение возникшей перед ними задачи, и это позволило им не менять форму своего традиционного хозяйства. Там, на бесконечных топях, они прежде всего соорудили для каждой хижины небольшой островок и подготовили специальные островки для посева. Для этой цели они в течение всего сухого периода руками доставали из болота глинистый ил и складывали его в кучи вместе со стеблями пальмовых веток, стволами банана, листьями и щепками. Они сооружали таким способом высокие площадки, которые в период дождей и подъема уровня воды не затоплялись. Кроме того, чтобы получить хорошо удобренную, перегнойную почву, на эти искусственные островки и огороды наваливались листья и корни болотных растений. На этих островах в изобилии созревают фрукты и корнеплоды.

Число съедобных и полезных растений, известных папуасам, невелико, особенно по сравнению с числом видов дикорастущих плодов, используемых австралийцами. Однако это лишь кажущийся недостаток. Он компенсируется тем, что в течение длительного времени из каждого культурного растения развилось множество разновидностей и сортов. Это относится главным образом к корнеплодам. Из них нам наиболее хорошо известен сладкий картофель, или батат, являющийся, впрочем, основной овощной культурой лишь у горных папуасов; остальные же племена предпочитают таро и ямс. Корнеплод таро, родственный с распространенным у нас комнатным растением аронником, образует реповидный клубень длиной до метра и весом до двадцати пяти фунтов. Некоторые его сорта сажают как на сухой почве, так и на болоте, и сухой таро, равно как и болотный, известен наряду с ямсом всем народам Океании. Однако ямс в отличие от таро - типичное вьющееся растение, растущее лишь на сухой почве.

О наиболее важном из культивируемых деревьев - саговой пальме мы уже говорили. Конкурирующим с ней плодовым деревом является хлебное дерево. Его черенки уже на четвертый год дают мучнистые плоды величиной с человеческую голову и весом от двух до девяти фунтов. Несмотря на то что хлебное дерево приносит немалую пользу, его разводит лишь одна обособленная группа папуасов на юге Новой Гвинеи; зато оно наиболее характерное дерево островов Микронезии и Полинезии. Пища новогвинейцев, содержащая белки,- это главным образом бананы. Мясо папуасы едят крайне редко, так как дичи, пригодной для охоты, на Новой Гвинее очень мало, а свиней для жертвоприношения закалывают не так уж часто. Жиры дает кокосовая пальма. Она растет преимущественно в прибрежной полосе, но папуасы разводят ее и во внутренних районах острова.

Папуасы хорошо знакомы с культурой сахарного тростника. В сосудистых пучках его стройных стеблей высотой до шести метров содержится сахаристая сочная масса, которую туземцы высасывают. Это растение, родиной которого является Индия, разводят даже горные племена, живущие в глубине острова. Немаловажную роль (главным образом у горных племен) играет табак. Правда, папуасы его не столько курят, сколько жуют. Любопытно, что о табаке они впервые узнали не от европейцев. Различными способами узнавали они от других народов о наркотиках и способе разведения соответствующих культур, таких, как кава и бетель, характерных для полинезийцев и меланезийцев.

Меланезиец с искуственной сединой (Рифовы острова)

Одна из особенностей сельского хозяйства папуасов в том, что они держат животных и даже занимаются их разведением. Это тем более важно, что на Новой Гвинее количество диких животных и рыб все время сокращается и потому охота и рыболовство постепенно утрачивают свое значение. В связи с этим усиленно развивается свиноводство. Оно необходимо не только для питания, но и для культовых жертвоприношений. У папуасов несколько разновидностей домашней свиньи. За свиньями женщины ухаживают, как за детьми. Днем свиньи бродят на воле. Во избежание путаницы и споров с соседями на ушах свиней сделаны надрезы - своего рода клейма. На ночь животных загоняют в хлев. Держат папуасы и собак. Собака - верный спутник папуаса на охоте, она незаменима и во время травли одичавших свиней. Более всего распространена порода желтошерстных собак, встречаются и пятнистые. Для развлечения папуасы держат казуаров - их перья используют как украшение,- древесных медведей, забавных своей неуклюжестью, и "говорящих" какаду.

Папуасские женщины, как и многие женщины Европы, считают, что путь к сердцу мужчины лежит через его желудок. Об этом красноречиво свидетельствуют полигамные браки: та жена пользуется особым расположением мужа, которая может похвастаться своим кулинарным искусством. Правда, у папуасов хорошая хозяйка не столько умеет разнообразить меню, сколько использовать всевозможные специи и овощи для гарнира. Однако для этого требуется не только хорошее знание местной флоры, но и немало труда - ведь все растения для приправы женщине приходится собирать самой. Труд папуасов нелегок, и удивительно, что они едят плотно всего один раз в сутки - под вечер. Тот, кто хочет есть в другие часы, должен довольствоваться остатками трапезы, а если таковых не имеется, приходится утолять свой голод наспех поджаренными или просто сырыми клубнями или плодами.

Приготовление пищи у папуасов не есть чисто женская обязанность. Женщина приготавливает только растительную пищу, а мужчина готовит мясные блюда. И здесь исключения подтверждают правило.

В большинстве случаев папуасы, подобно австралийцам, тушат мясо и овощи в земляной печи, хотя они и знакомы с обжариванием их на костре или в горячей золе. Величина такой земляной печи зависит от числа едоков, участников трапезы. Различные племена в средней части Новой Гвинеи, а также папуасское племя байнинг на Новой Британии вместо земляной печи пользуются своеобразной духовкой, в которую закладывают приготовленные блюда вперемежку с горячими камнями. Такую духовку устраивают либо в крупном куске коры, либо в выдолбленном бревне длиной примерно в метр. Хотя папуасы знакомы и с варкой в глиняных горшках, но этот способ приготовления пищи применяется лишь там, где владеют гончарной техникой или приобретают глиняные сосуды. Так, в глиняных сосудах варят пищу папуасские племена хинтерланда северной прибрежной полосы Новой Гвинеи и бассейна рек Сепик и Юат. Кухонная утварь папуасов, общавшихся с торговцами-европейцами, в свое время пополнилась жестяными канистрами и металлическими кастрюлями, что, впрочем, ее отнюдь не украсило. Несмотря на то что папуасы, живущие и в средних районах острова, уже знакомы со спичками, на Новой Гвинее еще кое-где существуют племена, добывающие огонь стародавним, дедовским способом. Применяемое для этой цели орудие похоже на "огневую пилу" австралийцев.

Папуасское приспособление для добывания огня состоит из продолговатого куска дерева, расщепленного вдоль примерно до половины. В щель, раздвинутую щепкой или камнем, запихивается сухая трава, служащая трутом. Этот кусок дерева кладут поперек на бамбуковую или ротанговую тетиву и придавливают к земле ногами. Концы тетивы энергично оттягивают руками то в одну, то в другую сторону. Чтобы образующиеся деревянные опилки загорелись, тетиву нужно двигать очень быстро. Человек, добывающий огонь таким способом, будь он даже самым опытным и умелым мастером своего дела, буквально обливается потом. Через полминуты или минуту показывается дымок, и пиление сразу же прекращается. Туземец накладывает на брусок сухую траву и щепки и, стоя на коленях, раздувает искры. Трава и щепки загораются.

Этот неудобный способ добычи огня папуас всячески избегает. Он следит за тем, чтобы в очаге всегда оставалось несколько тлеющих поленьев. А если огонь заглохнет совсем, он, вместо того чтобы приниматься за утомительное пиление, предпочтет попросить огня у соседа^*.

^*(Это наблюдение автора очень верно. Интересно, что Миклухо-Маклай, проживший около трех лет бок о бок с папуасами залива Астролябия, ни разу не видел, чтобы они добывали огонь, и убедился в том, что они не умеют этого делать. Причина утраты этой техники правильно указана автором. Подобное же неумение добывать огонь отмечалось у жителей Андаманских островов.)