На ловлю черепах

Если папуасские племена, обитавшие во внутренних районах островов многих архипелагов, жили главным образом растительной пищей, то пришедшие туда позднее меланезийцы, поселившись на побережье, в более благоприятных условиях, добывали себе средства к жизни рыболовством. Меланезийцы принесли с собой со своей древней родины, находящейся на юге Азии, более совершенные приемы земледелия и рыболовства. На новых местах они, подобно папуасам, сажали корнеплоды и плодовые деревья и разнообразили свое меню всевозможными видами овощей. Сельскохозяйственные культуры они знали еще задолго до того, как рис начал свое триумфальное шествие по всему азиатскому континенту. Об этом свидетельствуют их предания о происхождении некоторых культурных растений. Те же предания мы находим у племен восточной Индонезии. Вот, например, одно из таких преданий, рассказанное людьми племени бола, живущего на северо-западном побережье Новой Британии.

"Однажды, когда мужчины и женщины деревни искали пищу на морском берегу, а дети резвились на солнышке, женщина по имени Рунепаи подошла к малышам и спросила:

- Где ваши родители?

- Они пошли на берег за макундукато,- сказали дети.

Рунепаи попросила объяснить, что такое макундукато, и дети показали ей какую-то подозрительную черную массу. Тогда Рунепаи сказала:

- Давайте лучше соорудим земляную печь; принесите-ка поленьев.

Дети принесли поленьев, и Рунепаи разожгла костер. На горящие дрова она положила небольшие, величиной с кулак, камешки и, когда они накалились, велела снять их деревянными щипцами. А когда накалившиеся камешки были убраны, Рунепаи легла на горячую золу и попросила детишек укрыть ее теми самыми горячими камешками и широкими листьями, как укрывают взрослые пищу, которую готовят в земляной печи. Дети исполнили просьбу Рунепаи и снова стали резвиться на солнышке. А Рунепаи все переворачивалась с боку на бок. Вдруг произошло небывалое чудо. Когда Рунепаи повернулась к хижине, из ее груди вырос банан "ру на вуди" ("банан из женской груди"), а когда повернулась к дороге, из груди ее выросли таро, ямс, сахарный тростник и овощи.

А тут как раз подошли дети. Им было очень интересно знать, что с нею произошло. До чего же они удивились, когда увидали все эти новые растения. Дети достали из земляной печи клубни и попробовали их. Оказалось, что клубни ямса, таро и прочих овощей куда вкуснее, чем черный макундукато. Когда пришли родители и принесли свою черную еду, дети радостно воскликнули:

- Бросьте ваш макундукато. У нас тут есть кое-что повкуснее.

Взрослые послушались и отведали новых плодов. Эти плоды им так понравились, что они расчистили большой участок земли и посадили там саженцы новых растений".

Исследования Йенсена показали, что все эти мифы, обозначаемые им термином "мотив хаинувеле", мифы, сюжет которых - превращение какого-нибудь некогда существовавшего создания в плодоносящие растения, характерны для народов, возделывающих корнеплоды. Зато в эпосе племен, разводящих зерновые культуры, встречается так называемый мотив Прометея. Согласно ему, зерна на посев крадут на небе вопреки воле божества.

По многим мифам мы видим, что люди всегда задумывались над происхождением культурных растений. Каждый народ пытался по-своему объяснить, откуда эти растения появились. Любопытно, что меланезийцев мало интересовал вопрос о приемах возделывания культурных растений. Собственно говоря, этого и следовало ожидать: ведь по сравнению с папуасами их земледелие более интенсивно, отчего они всегда собирают большие урожаи. Они возделывают почву гораздо тщательнее, чем другие народы.

После того как определенный участок леса расчищен, остатки деревьев убирают. Затем освобожденную от леса землю делят между семьями и наделы огораживают деревянными жердями или лианами. Однако гораздо важнее совершенно новый способ обработки земли - глубокое, тщательное разрыхление почвы, как это мы делаем лопатами.

Вскапывание поля

Если папуасы не разрыхляют почву своей землекопалкой, а выкапывают ею лишь небольшие ямки для саженцев, то меланезийцы вскапывают землю тяжелыми кольями^*. Мужчины, принадлежащие к одному роду, работают в большинстве случаев маленькими группками. Вытянувшись цепочкой, они по команде всаживают в землю свои тяжелые, заостренные книзу шесты и сообща переворачивают пласт. Иногда мужчины держат обеими руками свои землекопалки и все сразу по команде втыкают их в почву. Крупные пласты земли разбивают мужчины, а более мелкие пласты и комья разрыхляют идущие следом женщины и дети. Разрыхлив почву деревянной колотушкой, они довершают свою работу руками. Они выбирают камни, вырывают корни, словом, получается почва, как через сито просеянная. Если работают на горах, то поперек склона кладут бревно или воздвигают из камней изгородь, чтобы не дать сильному дождю размыть почву. В столь тщательно подготовленную почву аккуратными рядами с определенным интервалом сажают таро, ямс, бананы, сахарный тростник и овощи самых различных видов и даже между грядами основной культуры - бананы и сахарный тростник. Весьма распространены холмообразные круглые грядки. Женщины ежедневно пропалывают их и очищают оставшиеся пни от молодых побегов. Иногда огороды находятся в нескольких часах ходьбы от селения, и поэтому приходится ночевать в сколоченной на скорую руку хижине. Через семь-девять месяцев после засадки корнеплоды поспевают, наступает сбор урожая, сопровождающийся праздничными пиршествами и танцами.

^*(Автор здесь лишь вскользь касается очень важного факта, им же самим подробно изученного в специальных работах. На островах Океании можно обнаружить два типа, или две стадии, развития ручного земледелия - Дамм назвал их Pflanzstockbau и Grabstockbau; при первом типе почва не подвергается обработке, а просто заостренной палкой (Pflanzstopk) проделывается ямка, в которую сажается растение; при втором почва предварительно разрыхляется землекопалкой (Grabstock).)

Все полевые работы производятся по определенному плану. У жителей островов Тробриан, прилегающих к юго-восточной оконечности Новой Гвинеи, существуют различные типы посадок. Есть и огороды скороспелых культур смешанной засадки. Благодаря таким огородам туземцам хватает пищи от урожая до урожая. Урожай скороспелых овощей с этих огородов, а также таро достается вырастившей его семье, но урожай главных огородов, засеянных ямсом, получают родственники женского пола со стороны мужа.

Выкопав острыми палками клубни, все члены семьи усаживаются под навесом своей полевой хижины и принимаются за их очистку. При помощи раковин клубни очищаются от земли и корневых волокон. Самые крупные и здоровые клубни складываются конусообразной кучей - предмет гордости каждой семьи. У каждой семьи тщеславное стремление добиться самого лучшего урожая. Между отдельными селениями заключаются соревнования на лучший урожай. Присуждение звания победителя вызывает такое волнение, что нередко возникают драки.

Узы родства обязывают каждого мужчину, имеющего огород, отдавать часть урожая замужним сестрам, которых, согласно традиции племени, он должен опекать. Доставка уложенного в корзины ямса - дело нелегкое. Приходится прибегать к услугам своих друзей-соседей. Чтобы снискать расположение людей, которые согласились бы перетащить груз, их поят прохладительными напитками. Эти люди празднично украшают тюки и тащат их в деревню сестер нанимателя. Перед домом получательниц вырастает аккуратно сложенная куча овощей. После того как всем этим дарам отдается должная дань восторга, они отправляются на склад. Это весьма импозантное помещение, украшенное искусной резьбой.

Таким образом, меланезийцы уже научились делать запасы. Они запасаются главным образом ямсом, потому что его клубни сохраняются довольно долго. Бататы и таро они оставляют в земле до употребления, так как на воздухе они очень быстро портятся.

Тот же порядок ведения хозяйства существует и в животноводстве - отрасли, весьма характерной для сельского хозяйства этого народа. Из домашних животных и птицы меланезийцы держат собак, свиней и кур, привезенных ими с их исконной родины. Куры никогда не играли большой роли в питании меланезийцев, даже куриные яйца меланезийцы почти не употребляли. Они ценят кур лишь за перья, которыми по праздникам украшают шляпы для танцев, палицы и копья. В давние времена преобладала низкорослая порода кур, у которых перья были даже на лапках. Позднее белокожие колонизаторы завезли кур европейских пород. Эти куры оказались без всякого присмотра, ночью они спали на ветвях деревьев, днем сами искали себе пищу возле хижин, на дороге и в кустарниках.

Точно так же небрежно меланезийцы обращались с собаками. Собаки были хорошими помощниками на охоте, а из их мяса по праздникам приготовлялись изысканные блюда. Большое значение в меланезийском хозяйстве имеет разведение свиней, родственных малайским. В настоящее время существует несколько пород меланезийских свиней. Уход за свиньями состоит не только в том, чтобы давать им корм. В домашнем хозяйстве меланезийцев уже имеются зачатки продуктивного животноводства. За животными пока еще никто не смотрит, но на Соломоновых островах и Новых Гебридах, например, свиней загоняют в стойла, по крайней мере на ночь. Регулярно утром и вечером они получают корм. Если у кого-нибудь более 40 свиней, как, например, у Мамоко, внука знаменитого вождя Канги на острове Бугенвиль, то животные находятся на попечении слуг, которые получают за это вознаграждение раковинными деньгами.

Женщины особенно привязаны к молодняку. Новорожденных поросят они в течение первых двух недель держат на привязи и выкармливают, как детей, а иногда даже кормят грудью. В тех местах, где домашние животные бегают без присмотра по деревне, владельцы отмечают их своим клеймом - делают им надрезы на ушах. Свинья-самка не в цене. Никто не следит за тем, какой самец ее покроет. Зато выращиванию свиней-самцов уделяют гораздо больше внимания. Продуктивным свиноводством занимаются лишь на некоторых мелких островах Новых Гебрид, где разводят свиней-гермафродитов с анормальностью половых органов. Их называют "раве". Туземцы ценят лишь тех представителей этой породы, у которых есть клыки. Феликс Шпейзер, наблюдавший проявление этого своеобразного вкуса, писал следующее: "Туземцы по своим наблюдениям знают, что если в опоросе свиноматки есть один "раве", то в следующем опоросе возможен еще один. Это значит, что у свиноматки есть особая предрасположенность к появлению подобного рода анормальности в ее потомстве. Поэтому туземцы берут на развод поросят от таких свиноматок и выросшую нормальную самку случают с нормальным самцом, происходящим из опороса, в котором был поросенок-гермафродит. И в самом деле, таким методом удается достичь большого поголовья "раве". На некоторых островах их очень много; ясно, что без вмешательства человека эта ненормальность была бы лишь единичным явлением". Такие свиньи ценятся как жертвенные животные для культовых церемоний тайного союза Сукве. Мясо этих свиней есть нельзя. Свинья, по-видимому, является священным животным во многих районах Меланезии; так, на Соломоновых островах существует представление о духах предков, ездящих верхом на свиньях.

Наряду с земледелием меланезийцы, живущие на морском побережье и по берегам рек, занимаются рыболовством, которое, впрочем, развито довольно слабо. Крупными бочковидными вершами наиболее успешно ловят рыбу жители хорошо защищенного бухтами побережья полуострова Газели. В других местах верши большого распространения не имеют, разве что при ловле раков пользуются ими. Не в ходу и большие неводы с деревянными поплавками и грузилами из раковин. Такие сети можно увидеть лишь на одном участке побережья Новой Британии, ибо не везде дно моря гладкое и песчаное.

Наибольшее распространение имеет ловля рыбы удочкой. К длинному бамбуковому шесту подвешивают простой крючок из черепашьего панциря, укрепленный на блестящей раковинке. Ныне всюду применяют железный крючок. Однако более богатого улова туземцы достигают другим способом. Они травят рыбу, бросая в воду растертые ядовитые лианы или орехи, рыба всплывает, и ее без труда собирают. Эта рыба вполне съедобна в жареном виде, так как при поджаривании исчезают ядовитые вещества. Широко распространена ловля рыбы лучением, для чего применяется стрела или копье с несколькими наконечниками. Но так как полезный эффект такого способа довольно мал, а количество затрачиваемого труда сравнительно велико, к ловле рыбы лучением меланезийцы проявляют, по-видимому, чисто спортивный интерес. Весьма своеобразный вид охоты - ловля черепах.

Старик Нканда вышел из дому обеспокоенный. Близилась пора ловли черепах (в деревне Валока он один пользовался правом морской охоты), а сеть все еще не была готова. Рассердился Нканда на своих молодых помощников. Три недели назад они пошли в лес, нашли там недалеко от горячих ключей деревья вару, содрали со стволов длинные полосы луба и разложили их на открытом месте. Так этот луб в течение нескольких дней сушился на солнце, а когда высушился, мальчики стали сплетать из его волокон шнурки. Заготовив шнурки, они принялись вязать, из них крупноячеистую сеть и до сего дня непрерывно работали, но сейчас все словно в воду канули, никого не найти. А разве мало Нканда их угощал, разве мало делал им всяких подарков? Огорчился старик. Тут сосед его Ланголаи незаметно подошел к нему и спросил:

- Чем ты, Нканда, так озабочен? Какой длины сеть тебе нужна, Нканда?

И немного подумав, Нканда ответил:

- До стометровой не хватает еще метров тридцать. А чтобы ловля была удачной, надо обязательно дотянуть до стометровой. Прежде-то сети у нас были куда больше.

А Ланголаи только головой кивнул.

- А вот если, - продолжал Нканда,- сеть будет шириной в шесть метров, то к верхнему краю нужно приделать поплавковые шесты, а к нижнему - каменные грузила.

- Не забудь прикрепить свои резные украшения, - перебил его Ланголаи.

- Не беспокойся, - не без гордости улыбнулся Нканда, - они уже ждут меня в моем доме. Хочешь, покажу?

И Нканда повел Ланголаи к своему дому.

Вдруг из кустарника выбежали шумные мальчишки. Их было десять - двенадцать. Как ни в чем не бывало они быстро расселись вокруг оставленной ими сети и стали продолжать работу. Сразу умолкли их шумные голоса, замелькали проворные руки, и до того усердно они работали, что Нканда и Ланголаи, увидев их, не смогли удержаться от улыбки.

- Где вы пропадали? - спросил Нканда.

- Мы были у мамаши Тамбука, - ответил один из мальчиков.

- Так, так, а о своей работе и не подумали.

- Нет, мы о ней не забыли,- отвечали мальчики,- но мамаша Тамбука рассказывала нам всякие интересные истории, и мы у нее засиделись.

- Думаете, я не знаю никаких историй? - сказал Нканда.- А знаете ли вы сказку о свинье и черепахе?

Все смолкли, и Нканда стал рассказывать сказку.

"В давние времена свинья жила в море, а морская черепаха - на суше. Однажды свинья и черепаха встретились на берегу. Свинья сказала черепахе:

- Дай-ка я попробую, поживу на суше.

- Ну что ж, поживи, - ответила черепаха, - а я посмотрю, каково мне будет в море.

И черепаха бухнулась в воду и поплыла. Море ей понравилось, и, выбравшись на берег, она сказала свинье:

- Давай меняться. Оставайся ты на суше, а я буду жить в море.

А свинья, пока черепаха плавала, успела вываляться в грязи и наесться диких плодов. Ей на суше понравилось. С тех пор свинья живет на суше, а черепаха - в море".

Через несколько дней сеть была готова, и Нканда пошел со своими юными помощниками к морю. Старик решил вознаградить мальчиков за труды и позвал их с собой на морскую охоту. На берегу началась возня. Нгаполе и другие соплеменники Нканды спускали на воду лодки. Женщины и девушки приносили клубни таро для охотников. Эти клубни охотники обычно варят на огне, который разводят в ящике с песком на помосте, соединяющем корпус лодки с ее балансиром. В каждом таком очаге тлеет небольшое полено.

К лодкам подошел сгорбленный беззубый старик с морщинистым, изъеденным оспой лицом. Это был колдун Пеперо. Он достал из своей сумки несколько кусочков коры; никто не знал, что это за кора. Неторопливо он размолол их, порошок взял в рот и выплюнул его прямо на сеть. При этом он нашептывал заклинание, которое должно было принести богатый улов.

Затем юноши крепкими руками схватили сеть и потащили ее к лодке Нгаполе. Нканда и другие стали затаскивать сеть на помост, соединяющий лодку с балансиром.

- Куда поедем, Нканда? - спросил Нгаполе, владелец лодки.

- К отмели Ванга, пожалуй. Там еще никто не охотился, ведь в прошлый раз мы ловили у Матанарого.

- Ты прав. На Матанарого уже всех черепах повыловили. Что ж, поедем на Вангу.

Тут юные помощники Нканды, крича и визжа от радости, один за другим попрыгали в лодку. Мужчины сели за весла, и лодка тронулась. Колдун Пеперо расположился возле сети. Он не смотрел ни на сосредоточенные лица гребцов, ни на голубеющее небо. Он глядел куда-то вдаль, и губы его беззвучно шевелились. Никто, по-видимому, не обращал на него внимания.

Через некоторое время после отплытия Нгаполе вытащил из горячей золы печеные клубни таро, роздал их гребцам, и те, положив весла, стали с аппетитом уплетать мучнистые клубни. Но недолго они ели, вскоре вновь заработали веслами-гребками, и лодка взяла курс на отмель Ванга. До нее оставалось уже совсем немного. Колдун Пеперо еще раз обрызгал сеть своей волшебной жвачкой и произнес таинственное заклинание.

Когда лодка приблизилась к отмели Ванга, одни мужчины принялись закидывать сеть, другие, прыгнув в воду, растягивали ее. Сеть медленно погружалась. Вдруг на лодке все разом закричали, произнося самые грубые ругательства. Они предназначались черепахам, которых таким образом загоняли в сеть. Тут же нырнули в воду и мальчишки и на равном расстоянии друг от друга поплыли за сетью. Один конец сети был прикреплен к одной лодке, а другой, противолежащий,- к другой лодке. Сеть таким образом широко растянулась дугой. Мужчины на остальных лодках с громким криком гребли ко входу в полукруг, образуемый сетью; чтобы загнать черепах в сеть, они сильно били веслами по воде. Как только поплавковые шесты зашевелились - а это означало, что одна из черепах попалась,- пловцы с воем бросились на черепаху, перевернули ее на спину и потащили в лодку. Когда солнце приближалось к линии горизонта, в лодках лежали уже четыре черепахи. Нканда был доволен. Не зря, видно, Пеперо колдовал. Тут Нканда приказал возвращаться. На обратном пути он думал о том, сколько раковинных денег, копий и украшений ему придется отдать своим помощникам.

"Уж тут не поскуплюсь, - думал Нканда, - ведь еще не раз понадобится их помощь".

Акул ловят самой обычной петлей, столь незамысловатой на вид, что кажется, будто это не настоящая охота, а только игра. Тем не менее этот способ ловли акул распространен среди туземцев Новой Ирландии, южных Соломоновых островов, островов Санта-Крус и восточной части Новой Гвинеи. Здесь используется одна поразительная особенность акулы: ее безграничное любопытство.

Охотники за акулами выходят в море на лодке с балансиром. Их странный рыболовный снаряд по виду напоминает большой двухлопастный пропеллер. Сквозь него протянута мертвая петля каната, сплетенного из растительных волокон. Акулоловы берут с собой короткую, но тяжелую деревянную палицу и широкий ротанговый обруч, к которому прикрепляют куски скорлупы кокосового ореха. Они трясут этим обручем, и кусочки скорлупы ударяются друг о друга, отчего раздается громкий треск. Этот треск может обратить в бегство человека, но он привлекает акулу. Она осторожно подплывает к лодке, что и нужно ловцу, и тогда ей на голову накидывают петлю, резким рывком затягивают ее, и хищник морей оказывается в плену у человека. Акулу убивают сильными ударами палицы.

Казалось бы, столь искусные морские охотники должны быть не менее искусными на суше. Но это не так. Дело в том, что фауна меланезийских островов чрезвычайно бедна пригодными для охоты животными и дичью. Лишь дикие или, вернее, одичавшие свиньи обилием мяса привлекают внимание туземных "немвродов". На дикую свинью охотятся еще потому, что она разоряет огороды и посевы. В большинстве случаев на диких свиней устраивают настоящую облаву. Прежде всего мужчины молят предков об удачной охоте, затем расставляют в кустарнике крупноячеистые сети длиной до 20 м. Огораживается обширный участок леса. Мужчины располагаются позади натянутых сетей, а юноши, крича и стуча палками по деревьям, гонят зверя прямо на сети. Здесь мужчины убивают его палицами и копьями.

Таким же образом охотятся на казуара, который водится только на архипелаге Бисмарка. На казуара, как и на дикую свинью, охотятся также в одиночку. Охотник берет с собой собак, накормленных особым колдовским снадобьем - размельченными корнями имбиря с крапивой. От этого зелья собаки до того свирепеют, что иногда набрасываются на своего хозяина. На тропах, по которым ходят казуары и дикие свиньи, расставляют ямы-ловушки глубиной до трех метров. Ямы накрывают зелеными ветками. Наступив на ветки, животное проваливается в яму.

Островитяне архипелага Бисмарка часто охотятся на древесного сумчатого медведя - кускуса. Его мясо считается деликатесом, а из зубов его делают высоко ценимые ожерелья. Кускус - ночное животное, величиной с кошку, с длинным хвостом, которым он обхватывает ветви деревьев. Днем кускус крайне беспомощен, и его легко поразить камнем или копьем, а то и вовсе снять голыми руками, взобравшись на дерево. Островитяне любят охоту и на всякого рода летучих животных. Чаще всего туземцы этих мест, всегда испытывающие недостаток в мясе, охотятся на летучую собаку, несмотря на то что это странное животное связывается в их воображении с духами умерших. Летучая собака - типичное ночное животное. Днем целые колонии летучих собак дремлют на ветвях тропического леса. Мужчины любят ловить их на рассвете и в сумерки. Именно в эти часы летучие собаки садятся на плодовые деревья или летят к месту своего ночлега.

Для индивидуальной охоты пользуются сачком, сделанным следующим образом: к одному из концов бамбукового шеста лучеобразно прикреплены ротанговые прутья. Эти прутья опираются на тростниковые кольца, образуя воронковидный каркас, обтянутый сеткой. Держа в руках это приспособление, охотник сидит на ветвях плодового дерева и постукивает себя кулаком по груди, отчего раздается гулкий звук, похожий на шум полета летучей собаки. Стук привлекает подстерегаемых животных. Одна за другой летучие собаки садятся на ветви деревьев. Тогда охотник быстро накидывает на одну из собак свой сачок; животное пытается выпорхнуть, но тщетно: оно застревает в сетке сачка.

Еще больше распространена коллективная охота, при которой используется широкая натяжная сетка. В лесу к ветвям двух плодовых деревьев, отстоящих друг от друга на небольшом расстоянии, прибивают по длинной палке в направлении полета летучих собак. К концу каждой палки прикрепляют бамбуковую перекладину с ротанговой петлей, через которую продевают веревку, чтобы подымать и натягивать сетку. Группы охотников с зажженными кокосовыми факелами в руках кидают в кроны плодовых деревьев камнями, и испуганные собаки взлетают вверх. В темноте они наталкиваются прямо на сетку. Этот способ весьма эффективен; применяя его, туземцы ловят 40 - 50 летучих собак в день.

Что же касается пернатых, то они в жизни меланезийцев существенной роли не играют. Если меланезийцы и охотятся на птиц, то только ради ярких разноцветных перьев. Предпочтение отдается птицам-носорогам, а также голубям и попугаям всевозможных видов. На некоторых островах туземцы пользуются на охоте пращой или луком со стрелами, причем с насаженной на них тупой деревянной головкой. Но густая лесная поросль препятствует меткой стрельбе из лука или пращи, поэтому туземцы предпочитают ловить птицу петлей или длинным прутом, намазанным клеем. Они обрывают листву с небольшого деревца и оголенные ветви обмазывают клейким веществом. К этому деревцу привязывают пойманных попугаев, которые, громко крича, привлекают своих сородичей. Ничего не подозревающие попугаи садятся на ветки, и клейкая масса тотчас же прихватывает их лапки, да так крепко, что птицам иногда отрезают ноги, чтобы снять их с ветвей.

Сетка для ловли летучих собак

При ловле силком петлю подвешивают перед самым гнездом. Как только птица сунет голову в гнездо, петля тотчас же затягивается либо спрятавшимся охотником, дергающим шнурок, либо сама по себе. И все же в целом охота на птиц в жизни меланезийцев не имеет особого хозяйственного значения.