1+1+1...=1

Обратите внимание: в легендах ради основания народов соединяются бог с земной женщиной, человек с животным - почти всегда два разнородных существа. В этой мифической детали отражается одна реальная особенность возникновения народа.

Вот что пишет член-корреспондент АН СССР Ю. В. Бромлей в своей книге "Этнос и этнография":

"...Как установлено, если не все, то по крайней мере большинство этносов сложилось в результате сложения различных этнических групп как прошлых, так и автохтонных" (В данном случае - местных.).

И легенды напоминают нам о том, что началом сложения народа часто становится объединение племен, что это один из главных путей, которыми возникают народы.

Однако теперь надо подробнее поговорить о племенах.

Ученые выделили одну общую черту для всех известных им племен (да и предплемен), черту, которая отличает их от всех известных народностей, то есть определили, грубо говоря, рубеж, пролегающий между племенем и народностью. Всякое племя состоит из родственников. Близких, дальних и очень дальних.

Обычно племя делится на роды, мужчины каждого из которых не могут жениться на женщинах своего рода, но обязаны брать в жены женщин или любого другого рода, или только одного из других родов, заранее определенного строгими обычаями.

Индейцы делавары, которые так нравились куперовскому Соколиному Глазу (Следопыту), делились на три рода: Волка, Черепахи и Индюка. А одно из ирокезских племен сенека (как раз ирокезы, не нравились тому же придирчивому Следопыту) делилось на восемь родов - Медведя, Волка, Бобра, Черепахи, Оленя, Кулика, Цапли и Сокола. Иногда роды объединялись внутри племени во фратрии (греческое слово, означает в переводе примерно то же, что братство).

Член одной фратрии обязан был брать жену непременно из другой фратрии.

В гомеровские времена на территории Аттики, то есть в городе Афинах и их области, жили четыре племени, каждое из них делилось на три фратрии, а каждая фратрия - на тридцать родов. Правда, тут слишком уж ровные и красивые цифры вызывают у историков подозрения, что такая организация могла быть во многом искусственной.

Так или иначе, но племя, в самом строгом смысле слова, огромная семья, и все члены ее так или иначе связаны между собой именно родственными узами. Это не закрывает доступа в племя иноплеменникам, но они должны проходить через ритуалы, равносильные нынешнему усыновлению. А приемный сын и сегодня, согласно законам большинства государств, в том числе Советского Союза, по правам и обязанностям, связывающим его с приемными родителями, приравнивается к родному сыну.

По всему миру распространены обычаи, согласно которым в род (а значит, и в племя) можно принять чужеземца или соседа. Почти всюду в первобытных и полупервобытных обществах существует специальная церемония такого приема в род, а это ясно говорит, что обряд рассчитан отнюдь не на исключительные случаи.

Не только в приключенческих романах, но и в записках путешественников и в научных исследованиях можно прочитать о европейцах - членах индейских, африканских, полинезийских племен.

Вот что пишет советский ученый В. Вахта в книге "Аотеароа", где он рассказывает историю маори - коренного населения Новой Зеландии:

"...Внутри страны, если не считать нескольких миссионеров, единственными европейцами были так называемые пакеха-маори, то есть маори иноземного происхождения.

Эти люди были европейцами по происхождению, но они жили среди маори и, главное, как маори. Разными путями пришли они к решению - добровольному или вынужденному - порвать с цивилизацией и скрыться в дикой глуши маорийских деревень. Одних это заставила сделать карающая рука британского закона, других - жестокая корабельная служба, третьих сюда привело отчаяние или острый социальный конфликт с той средой, в которой они жили. Попадались среди них и моряки, захваченные в плен маорийскими воинами и обращенные ими в рабство.

Постепенно чужеземцы усваивали язык маори; маорийские девушки выходили за них замуж; соблюдение запретов и обычаев маори становилось для них жизненной необходимостью: иначе нельзя было выжить. Многие пакеха-маори покрывали лица татуировкой, сменяли куртку и штаны на набедренную повязку и плащ из новозеландского льна и даже участвовали в военных набегах "своего" племени... Каждый поселившийся среди маори европеец приносил с собой какие-то новые знания и профессиональные навыки... Каждая община - халу - стремилась, чтобы на ее территории обосновался хотя бы один европеец, и нередко вожди выдавали своих дочерей за светлокожих пришельцев, лишь бы удержать их около себя".

Так же сравнительно свободно принимали в свои ряды новых членов средневековые тюркские племена, лишь бы новички отвечали требованиям, предъявляемым к воинам племени.

Арабские кочевники включали в свои племена не только отдельных иноплеменников, но и целые их группы и роды. С этим было связано провозглашение новичков членами племени "по крови и по имени". Новые соплеменники обязаны были, как полагалось, брать жен только из соответствующих родов своего нового племени, соблюдать его основные обычаи, воевать вместе с ним, становиться кровными врагами "кровников" племени и так далее.

Стало нарицательным название романа Фенимора Купера "Последний из могикан". Индейское племя могикан во время войн с "белыми" и другими индейскими племенами стало действительно крайне малочисленным. Но назвать его вымершим бесследно все же нельзя. Последние могикане, потеряв возможность самостоятельно существовать, вошли в состав других племен. Одни из них пришли к делаварам, другие к ирокезам.

Итак, племя - своеобразная сверхсемья. Но ведь племя может насчитывать и десятки тысяч человек. Не слишком ли много для семьи, даже с приставкой "сверх"? Нет. Общность людей можно считать единым племенем, пока его члены помнят о своем родстве и даже знают в каждом случае степень этого родства. Задача, надо сказать, нелегкая. Один из специалистов, изучающих системы родства у австралийских аборигенов, сказал как-то в отчаянии, что запомнить все это, как ему кажется, невозможно. И тут же признал, что коренной австралиец, талантливый или довольно тупой, любознательный или равнодушный ко всему новому, старый или совсем юный, словом, каждый коренной австралиец прекрасно представляет себе свои родственные отношения не только с каждым членом собственного племени, но и с людьми ряда близких племен.

Племя может, как у большинства австралийцев, обходиться без постоянных руководителей.

Зато в Америке в каждом индейском племени есть и вожди и племенной совет. Кто же стоит тут у власти? Само прижившееся и в речи и в научных трудах название руководителей племени дает ответ на этот вопрос. Ученые говорят о главах родов, называя их старейшинами. В племенной совет входят старшие из каждого рода. Возраст и сила дают власть.

Я надеюсь, если вы еще не читали романа Фенимора Купера "Последний из могикан", так, уж наверное, скоро прочтете. Поэтому вспомните или вообразите себе описанную там сцену в селении делаваров, в момент, когда им предстоит решать сложные вопросы, связанные с политикой племени по отношению к более сильным соседям: англичанам, французам, ирокезам. Кто решает эти вопросы?

"Когда возбуждение несколько улеглось, старики решили серьезно обдумать, чего требовали честь и безопасность их племени в таких щекотливых и затруднительных обстоятельствах".

Обратите внимание - старики! Если само звание старейшин, особенно в племенах, где уже идет классовое расслоение общества, может быть в какой-то степени условным, обозначая просто наиболее авторитетных людей, то старик - это старый человек. Старый - значит, опытный.

Решение племенного совета подлежит, так сказать, утверждению племенным собранием, в котором принимают участие все взрослые мужчины племени. Но и тут: "Только старейшие и опытнейшие имели право изложить перед собранием предмет обсуждения. Пока один из таких людей не выразит желания говорить, никакие воинские подвиги, природные таланты, ораторский дар не оправдали бы юношу, решившегося прервать молчание".

Разумеется, я цитирую Купера не для того, чтобы опереться на авторитет приключенческого романа; те же самые факты могла сообщить и цитата из научного труда; но там, где научный труд и приключенческий роман друг другу не противоречат, цитировать приятнее роман - и читать, наверное, тоже.

А в конце обсуждения, когда все решения уже приняты, появляется патриарх племени, бесконечно дряхлый старик Таманунд, легко вспоминающий события столетней давности, но затрудняющийся что-то сказать о недавнем прошлом. Его-то суждение, перекраивающее выводы племенного собрания, и принимается в конечном счете к исполнению.

Правда, тут Купер, вероятно, преувеличил. Уважение к столь глубокой старости совсем не обязательно ведет к беспрекословному подчинению. Кроме того, Купер рассказал нам и о другой стороне дела, показал, что власть принадлежит у делаваров уже не одним лишь старикам. В одном из своих пленников делавары неожиданно узнают -- по татуировке - члена знатнейшего рода из родственного делаварам племени могикан. Ункас, сын Чингачгука, последний из могикан (по Куперу), еще юноша; но старейшина среди старейшин, Таманунд, говорит о том, что теперь есть кому занять место Тама-нунда в совете. Ункасу права на власть дает уже не возраст, а знатность.

Во многих индейских племенах, хотя и не во всех, к приходу европейцев уже началось расслоение общества, были роды более и менее знатные, да и в роду могла быть собственная "внутренняя" знать, наделенная особыми правами. Знатность - качество, только по наследству и передающееся. Появление наследственной племенной знати было признаком того, что племя вскоре должно потерять черты сходства с разросшейся семьей.

К родовой знати принадлежал обычно и военный вождь, который назначался в случае войны племенным советом. Затем племенной совет, нередко на все время военных действий, отстранялся от власти.

С течением времени вождь и собиравшаяся вокруг него дружина приобретают и в мирное время все большую самостоятельность по отношению к совету и все большую власть в племени. В удачных походах они добывают богатства, которые закрепляют имущественное расслоение среди племени. Каждый род постепенно начинает состоять не столько из глав больших семей и членов этих семей, сколько из хозяев и слуг, кредиторов и должников, рабовладельцев и рабов.

Одновременно идет процесс разделения труда. Члены одного и того же рода становятся крестьянами, ремесленниками, а там и торговцами, и эти новые деления племени перекрывают собой деление племени на роды, становятся несравненно более важными в повседневной жизни. Племена могут в этих условиях превращаться в своего рода областные общности. Сознание единства племени раньше достигалось ощущением своего места в его системе родства. Теперь на первый план, видимо, выходят связывающие человека с такой общностью родной диалект или язык, система обычаев, культурные особенности.

А племена с общей речью могли враждовать друг с другом. Во всяком случае, близкие по языку и культуре племена стали осознавать родство между собой, по-видимому, только на заключительной стадии развития первобытного общества.

Германские племена многих десятков названий штурмовали во времена Древнего Рима границы Римской империи. Но они, насколько можно об этом судить, даже не подозревали, что "должны" составлять один народ.

Й первое общее имя германцев, дожившее в ряде языков, в том числе русском, до наших дней, они получили, согласно сообщению великого римского историка Тацита, от соседей - кельтов, а прежде у них единого названия не было.

Мы с вами уже говорили, что ученые потому и пользуются теперь словом "этнос", что им самим не очень ясно, какие объединения людей можно назвать народами. И все-таки, вероятно, можно сейчас согласиться с теми историками или этнографами, которые считают, что народ (или народность) возникает, когда люди, говорящие на одном языке и занимающие единую территорию, начинают сознавать свое единство.

Племена, просто говорящие на одном языке, вместе не составляют народа, во всяком случае до поры до времени.

А жаль. Как было бы просто нарисовать себе образование народа в виде системы примеров на знание арифметики:

 род + род + род + ... = племя
 племя + племя + племя + племя = народ.   

Но дело обстоит сложнее. Для объединения племен в народ часто, хотя и не всегда, требуется, чтобы они потеряли многие черты "чистого", "семейного" племени.

Менялись способы хозяйства. Все больше продуктов умели люди получать от земли и все гуще, все ближе друг к другу на ней поселялись. Численно росли племена, каждое из них в силу этого могло представлять теперь для соседей большую, чем прежде, угрозу. А в условиях начавшегося классового деления общества каждое племя оказывалось и в большей опасности, чем прежде.

У австралийцев споры между племенами происходили и войны начинались в основном из-за охотничьих территорий. Разгром одного австралийского племени другим принес бы победителю мало пользы. Но победа над врагами в более развитом обществе давала обильную добычу, в которую входили и сами побежденные, превращавшиеся в рабов или данников. Теперь даже самые сильные племена оказываются часто неспособны в одиночку не только вести наступательную войну, но и защищаться от нападений. Обстоятельства толкают их друг к другу. Возникают союзы племен.

В союз ирокезов в Северной Америке входили шесть племен - сенека, каюга, онондага, онейда, могауки, тускарора, причем все эти племена говорили на диалектах одного языка или, во всяком случае, на языках близких.

(Вы много читали про этот союз у Купера. "Коварные минги" и "кровожадные ирокезы" получили свои эпитеты от американского писателя за то, что в XVIII веке выступали сначала в союзе с французами против англичан, а потом в союзе с англичанами - против Соединенных Штатов. )

А вот союз команчей (их имя вам наверняка встречалось в приключенческих романах Майн Рида) состоял из трех племен, причем каждое из них - команчи, айова и кайова - говорило на собственном языке. Возникновению союза это не помешало.

Ряд ученых полагает, что союз племен становится народностью, когда люди этих племен окончательно осознают свое единство. Долог путь от племени к народу, и не всегда его удается пройти до конца. История знает случаи, когда формирующиеся народности исчезли, не успев стать действительно единым целым.

В первом тысячелетии до нашей эры широкой полосой протянулись почти через всю Европу, от нынешней Франции до Малой Азии, поселения кельтов. Но различные кельтские племена на территории той же Франции были завоеваны римлянами прежде, чем успели стать народом в полном смысле слова.

На территории нашей страны открыта раскопками Черняховская культура. Принадлежавшие к ней люди жили в бассейне Днепра во II-V веках нашей эры. Не случайно все раскопанные поселения объединили под общим именем одной культуры: у людей, живших здесь, было много общего и в хозяйстве и в быту. Но в то же время археологические находки ясно показывали: здесь "в лоне одной культуры" и, видимо, в составе какого-то довольно прочного политического объединения оказались вместе и ираноязычные сарматы, и германоязычные готы, и славяне, и фракийцы, и, вероятно, какие-то кельтские племена.

Известный советский историк и археолог П. Н. Третьяков уверенно говорит о том, что здесь должна была родиться новая народность, которую он условно называет "Черняховской". Но прежде чем эта народность успела сложиться, с востока по "Черняховским" племенам ударили гунны, сломали эту общность, разбили ее на части, увлекли одни племена или осколки племен с собою дальше на запад, заставили отступить другие... Не смог остаться в истории "Черняховский" народ.

Но ведь и каждому народу что-нибудь да мешало родиться, сложиться, сформироваться. Не у одних "черняховцев" были враги... Но угроза со стороны врагов в то же время могла оказаться и важным стимулом для рождения народа: такому рождению должно предшествовать объединение племен, а чем серьезнее опасность, тем сильнее потребность в объединении.

Признавая всю справедливость принятого подхода к возникновению народностей и наций, советские исследователи С. А. Арутюнов и Н. Н. Чебоксаров попробовали рассмотреть этот процесс с другой стороны. Они обратили внимание на чисто информационные связи, существующие в этносе на разных ступеньках его развития. В первобытном племени или группе племен люди обмениваются информацией, узнают друг от друга что-то новое одним-единственным способом - рассказывая и слушая. Маленькие селения, крошечные отряды воинов, охотников или земледельцев - каждый член племени получает и передает сведения очень небольшому числу людей.

Но рождается классовое общество. На месте деревень вырастают города, в походы выходят многотысячные армии, десятки тысяч людей вместе копают каналы или воздвигают пирамиды. С появлением же письменности один человек может обратиться сразу ко многим тысячам, причем отделенным иногда от него и пространством и временем. Мы говорим, что в XX веке идет информационный взрыв. Не меньшая по значению информационная революция связана с появлением цивилизации - ведь ее спутниками стали и пирамиды и письменность. Связав информационной сетью несравненно большие массы людей, эта революция сыграла свою роль в появлении народностей из групп племен.

В том, что народность становится буржуазной нацией, решающую роль играет создаваемое капиталистическим строем усиление и расширение социально-экономических связей. Но важно и то, что их усиление и расширение сопровождается повышением плотности связей информационных. Все шире распространяется знание хотя бы начатков грамотности, возникает общенациональный литературный язык. Толкование советских этнографов развивает одну из мыслей Владимира Ильича Ленина. Он писал:

"Во всем мире эпоха окончательной победы капитализма над феодализмом была связана с национальными движениями. Экономическая основа этих движений состоит в том, что для полной победы товарного производства необходимо завоевание внутреннего рынка буржуазией, необходимо государственное сплочение территорий с населением, говорящим на одном языке, при устранении всяких препятствий развитию этого языка и закреплению его в литературе... единство языка и беспрепятственное развитие есть одно из важнейших условий действительно свободного и широкого, соответствующего современному капитализму, торгового оборота, свободной и широкой группировки населения по всем отдельным классам, наконец - условие тесной связи рынка со всяким и каждым хозяином или хозяйчиком, продавцом и покупателем".

Ленин дает четкий и глубокий анализ ситуации, связывает не только экономику и политику, но и экономику и язык, экономику и литературу.

Нация - это категория социально-историческая, это форма, которую этнос впервые принимает на капиталистической стадии развития общества.

После социалистической революции нация оказывается в новых условиях и, как указывала одна из статей в журнале "Коммунист", "ее экономическая основа... ее классовая структура и социально-политические устремления, духовный облик, то есть все то, что характеризует данный тип нации, коренным образом изменяется в результате перехода от капитализма к социализму". Коллективный труд "Ленинизм и национальный вопрос в современных условиях" подчеркивает: "...социалистическая нация... качественно новая форма социальной общности людей, новая форма их связей и отношений".

Социалистическая нация - высший сегодня на земле тип этноса.

Сложение народа - долгий процесс. Не всегда легко провести границу между союзом племен и народностью. А академик Б. А. Рыбаков полагает, что такой границы и проводить не надо. Союз племен есть первая ступень в образовании народности.

Сложение народа

Вот встречаются на берегах Тибра, в земле царя Латина, какие-то пришельцы с исконными хозяевами этой земли. О царе Латине, впрочем, мы знаем только из легенд. Может быть, это имя придумали позже, чтобы объяснить себе название народа латинов. Пришельцы (тоже согласно легендам) - троянцы, бегущие с родины после взятия их великого города греками. Троянцами ли они были на самом деле? Очень сомнительно, но что прибыли откуда-то издалека - весьма вероятно. После долгих сражений, в которые то и дело вмешиваются боги, латины и троянцы приходят к соглашению. Троянский вождь Эней женится на единственной дочери царя Латина, племена объединяются, причем говорить они должны отныне на одном - латинском - языке.

На самом-то деле вряд ли было в ту пору принято сознательное соглашение о том, какой язык должен стать общим. Римская легенда по-своему объясняла уже совершившиеся реальные факты.

Прошло еще полвека. И вот общие потомки латинов и троянцев, возглавляемые основателем Рима - Ромулом, благодаря сложному стечению обстоятельств оказываются лишенными женщин. Они решают эту проблему, похищая девушек из соседнего племени сабинов. Обиженные сабины в ответ начинают против римлян войну, в битве они уже берут верх, римляне, кажется, обречены... В этот момент между сражающимися кидаются сабинянки. Они успели полюбить мужей и хотят помирить их со своими отцами и братьями. На поле боя состоится полюбовное соглашение об объединении латинов и сабинов в единый народ. Говорить он должен по-латыни, но в качестве имени принимает одно из названий сабинов. Латины становятся теперь квиритами.

Ну, а на самом деле римский народ включил в себя не три племени, а гораздо больше.

Удивительно точную параллель этому "римскому" случаю представляют собой события, происшедшие в начале XIX века в Африке, в Кении. Здесь живет в горах Марсабит племя рендилле. Оно точно знает свое происхождение. Пять поколений назад группа воинов из Сомали, вытесненная с родины сильными соседями, пришла сюда через земли, заселенные земледельцами меру. Беглецы силой захватили себе жен у меру (сабинянки!), поселились отдельно - и появилось новое племя.

А вот ситуация, сложившаяся совсем недавно в нашей стране. На карте СССР в районе верховий Енисея лежит Хакасская автономная область. Кто ее населяет? Ну конечно, хакасы. Однако и двести и даже сто лет назад было бы бессмысленно искать здесь хакасов. Их не было. Можно было здесь встретить качинцев, сагайцев, моторов, камасинцев - но только не хакасов. Совсем недавно сформировались в единый народ местные народности и племена, до того даже говорившие на языках, принадлежавших к двум далеким друг от друга языковым семьям. Теперь у них есть единый язык со своей письменностью, есть собственное государственное образование - автономная область. А имя для народа представители объединившихся обитателей области взяли у древних жителей верховий Енисея - енисейских хакасов (или енисейских кыргызов, как иначе называют их ученые).

История любого почти народа хранит сведения о том, как при его возникновении объединялись племена и народы, еще недавно чуждые друг другу. Возьмем для примера историю рождения шотландского народа.