Первое появление пунан

Однажды утром, когда мы с приводившей в отчаяние медленностью поднимались вверх по реке, мой взгляд привлекла тонкая струйка дыма, которая вилась над лесом на склоне горы. Зная, что в этих местах не было ни одной деревни на расстоянии по меньшей мере десяти дней пути в пироге, я был сильно заинтригован.

- Это оранг-пунаны жарят кабана, - сказал мне начальник гребцов.

- Как? В этом районе живут пунаны? - вскричал я в восторге.

Мы, собственно, знали о пунанах, но они оставались для нас почти нереальными существами вроде "страшного" снежного человека Тибета или оранг-пендека ("Оранг" означает "человек", а "пендек" - "маленький". Оранг-пендек - это якобы низкорослые люди (или человекообразные обезьяны), покрытые рыжей шерстью и живущие в лесах Суматры. Мы даже встретили на Яве довольно странного голландца, который признался нам, что его мучают угрызения совести, так как он убил пять этих мифических существ) Суматры. Большинство работ, посвященных

Борнео, намекало на то, что в лесах центральной части острова обитают небольшие группы первобытных кочевников, отличающихся от даяков и живущих только охотой и собирательством. Но тогда как одни авторы признавали существование этих пунан, которых не видел ни один европеец, другие считали их плодом воображения даяков. Незачем говорить, что наше любопытство было возбуждено и что мы дали себе зарок разузнать на месте как можно больше об этих лесных бродягах.

В ответ на мои расспросы начальник гребцов добавил:

- Пунаны - это люди, но они "мачам баби" (подобны кабанам). Они живут в лесу, строят не дома, а просто убежища из листьев или коры и питаются только дичью и плодами. Они без конца переходят с места на место по следам кабанов, так как, если не будет кабана, им придется умереть от голода. Но они не знают себе равных в поимке любого животного. Они незаметно подходят к нему почти вплотную и пронзают насквозь стрелой из сарбакана. Впрочем, они еще выделывают сарбаканы и знают растения, из которых извлекается яд для стрел. В лесу они никогда не огибают гор, а идут напрямик с вершины на вершину, двигаясь так быстро, что ни один даяк не может за ними угнаться. Напротив, за пределами леса они очень несчастны, так как не привыкли к солнцу; потому-то они всегда такие бледные. Они следуют вдоль рек, но не умеют ни плавать, ни строить пироги, не переправляются через них.

Все, что я узнал, в высшей степени воодушевило меня, и я тут же решил отправиться к пунанам и пожить у них. Эти лесные люди могли бы добыть для меня самых редких животных и научить своим способам ловли. Я поделился своими мыслями с начальником гребцов.

- Ты сумасшедший, - ответил он. - Никто не бывал у пунан, даже даяки.

- Но почему? - спросил я удивленно.

- Потому что они не позволяют следовать за собой, а захоти кто-нибудь это сделать, они тут же потеряли бы его в лесу. Да и никто не пожелал бы отправиться к ним: он наверняка был бы отравлен или просто умер от голода. Понимаешь ли ты, что у них нет даже риса, и если охота неудачная, то они не едят по целому дню и по нескольку дней подряд? Впрочем, в этом районе осталось мало пунан, не более трех-четырех групп по тридцати человек каждая. Раньше их насчитывалось больше, но многие умерли во время страшных эпидемий, поражавших в последние годы также и даяков. Не известно, что это такое, но совершенно здоровые люди внезапно чувствуют полный упадок сил, боль во всем теле и умирают в три дня. За последние месяцы из четырехсот жителей нашей деревни умерло более восьмидесяти человек. Пунаны еще чувствительнее нас и мрут как мухи.

Я был страшно разочарован тем, что узнал, но, несомненно, в линиях моей руки значилось, что мне еще суждено увидеть пунан. Действительно, спустя два дня, когда я в обществе двух даяков спускался по реке в поисках хорошего места для охоты, один из гребцов указал мне на какой-то предмет ниже по течению. На маленькой песчаной косе, собираясь, по-видимому, напиться, скорчилось у воды нечто трудно различимое.

Решив, что это какая-нибудь дичь, я уже снял предохранитель со своего карабина, как вдруг существо выпрямилось, и я увидел поразительно коренастого человека с очень белой кожей и длинными черными волосами, спадавшими на плечи и спину. Я спешил взглянуть на него поближе, но, когда мы находились еще в сотне метров от него, он повернулся к верховьям реки, заметил нас и не спеша скрылся в лесу.

- Пунан! Пунан! - окликнул я его на ходу.

Но только безмолвие большого леса было ответом на мои призывы. Человек исчез, словно поглощенный плотной стеной растительности. Мои спутники разразились смехом.

- Бесполезно его звать, он слишком боится! И потом эти пунаны - дикари и говорят на языке, который даже мы не понимаем.

А поскольку я снова выразил желание отправиться к этим лесным людям, мои спутники с удивлением посмотрели на меня, без сомнения, спрашивая себя, не повредился ли я в уме под действием тропического солнца. Но решение было принято. В наше время случаи встретить неизвестные европейцам народности представляются слишком редко, чтобы можно было упустить один из них. Я решил сделать все возможное, чтобы найти пунан и пожить с ними, хотя бы мне и пришлось пренебречь предостережениями и недомолвками даяков.