Сверкающее сердце "Гирин герен"

С наступлением темноты вдоль Марины - набережной улицы Лагоса зажигаются прямоугольные фонари, на серых глыбах небоскребов вспыхивают разноцветные огни неоновой рекламы. Ритм жизни города в это время меняется. Люди уже не спешат по-дневному, а прогуливаются, рассматривая ярко освещенные витрины магазинов, или любуются гаванью, откуда налетает свежий бриз.

Было время, когда Марина, как и вся нигерийская столица, не знала электричества и с заходом солнца погружалась в темноту, становилась безлюдной. Однажды по Лагосу растеклась новость: в трехэтажном белокаменном доме на Марине, где жил английский генерал-губернатор, вспыхнет невиданный свет. Нигерийцы, до этого обходившие стороной резиденцию колониального правителя, не выдержали, снедаемые любопытством, поддались искушению. Перед домом и в ближайших переулках кокосу негде было упасть.

В назначенный сумеречный час в здании неподалеку от резиденции, словно тамтам, застучал движок. И диво! Тьма раздвинулась: в доме и над зеленым, подстриженным под бобрик газоном зажглись стеклянные пузыри - электрические лампочки.

По случаю столь важного события правитель произнес спич. Смысл выспренней речи сводился к тому, что 1896 год, когда в Нигерии появилось электричество, навсегда войдет в ее историю: новый свет принесет нигерийцам "благоденствие и процветание".

Затем лагосцам разрешили осмотреть электростанцию. В кирпичном здании пыхтела немыслимого вида машина Она уперлась массивными, как у слона, чугунными ногами в кафельный пол, скрывающий фундамент, и была оплетена желтыми латунными трубками. Пояснения давал белобрысый англичанин-механик. Электрический ток образуется вот в этом бочонке - генераторе. Его крутит работающий на мазуте двигатель внутреннего сгорания мощностью в сто лошадиных сил.

Показ был недолгим. Генерал-губернатор, желая отметить "историческое событие", устраивал прием, и чернь попросили удалиться.

У колониальных властей имелось предостаточно времени, чтобы подкрепить свое обещание о "благоденствии и процветании" нигерийцев делами. Но этого не последовало. Электростанция подавала ток лишь в резиденцию английского правителя и в дома колониальных чиновников, а трудовая Нигерия еще немало лет прозябала при свечах и коптилках на пальмовом масле.

Об этой электростанции, которую можно увидеть теперь только на фотографиях (со временем она была списана по старости), я вспомнил на плотине Каинджи ГЭС, остановившей вольный бег Нигера в среднем течении. На торце гуляет ветер, парусит одежду. По одну сторону бетонный откос круто, как горное ущелье, уходит вниз к отделанному светлой керамикой зданию электростанции. По другую - метрах в двухстах от него, у левого края плотины, если стать лицом по течению реки, - из-под четырех ворот-створов с ревом вырываются потоки воды. Название "Каинджи" электростанция получила от скалистого острова. Северная его часть ушла под воду, на южной врос машинный зал. В гиды мне определили Суле Когуна, подвижного худощавого инженера-электрика средних лет. Он выпускник одного из национальных университетов. Работает тут вместе с другими 120 нигерийскими инженерами и техниками, прошедшими курсы электриков, уже несколько лет. Суле Когуна стоит на "замерах": под его присмотром пульты с десятками различных приборов, помогающих следить за работой гидроузла. Мой гид рассказывал о Каинджи, и я мысленно сопоставлял два сооружения - то, что было когда-то на Марине, и это, действующее на реке Нигер. Лагосская электростанция явно уступала Каинджи ГЭС. Не только потому, что она была карликовой, а эта - гигант по сравнению с ней. Разница по существу в другом - предназначении...

На площадку перед машинным залом вышел кто-то из операторов, стал призывно махать. Суле Когуна оставил меня на время одного.

По другую сторону на плотину лениво накатывался укрощенный Нигер. Вдали, за черными точками - лодками рыбаков, синяя гладь неуловимо для глаза переходила в небесную лазурь: водохранилище разлилось километров на двадцать в ширину и более ста - в длину.

Я перебирал факты, вычитанные в разное время из книг. На Нигере каждое место напоминает о каком-либо событии...

До берега еще далеко (на озере Чад)

В полусотне километров от электростанции воды искусственного моря навсегда поглотили небольшой город Буса. Легенда толкует, что несколько столетий назад к правому берегу Нигера после долгих скитаний вышел пилигрим Уору. Там он произнес слово мабуса, что на диалекте его племени означало: "Я устал и нуждаюсь в отдыхе". Уору построил жилище, а со временем там возник городок, названный для краткости Буса.

О Бусе, наверное, никто бы не упоминал. Но городку суждено было обрести историческую известность: он стал местом, где сошлись пути-дороги людей, стремившихся разгадать тайну Нигера.

Это сейчас известно, что река, называемая у истока Джолибой, берет начало на склонах Леоно-Либерийской возвышенности. Оттуда она течет на северо-восток, от Тимбукту делает поворот на восток и затем скатывается в юго-восточном направлении. На географической карте Африки Нигер очертаниями напоминает гору. Сравнение с горой не случайно. Проследить весь его путь было так же сложно и трудно, как покорить какой-либо заоблачный пик.

Одна из великих рек Африки оставалась "белым пятном" на ее картах вплоть до начала XIX века. Ранее от негоциантов и некоторых европейских путешественников доходили сведения, что южнее Сахары есть большая река. В конце XV века от португальских купцов стало известно об устье какой-то реки, которое они обследовали. Позднее разыскали исток. Но никто не мог предположить, что два отстоящих на многие тысячи километров друг от друга места - начало и конец Нигера, ни, тем более, - соединить их в единую водную систему.

Отдельные смельчаки пробовали достичь таинственной реки от западного побережья Африки, а также из Египта. Попытки ни к чему не привели, а некоторые из них, как тогда говорили, "пали жертвами климата".

Дождь, по народным приметам, - к удаче. В такой день, 20 июля 1785 года с купеческого судна "Индевэр", в устье реки Гамбия высадился на берег высокий человек - 24-летний шотландский врач Мунго Парк. Он уже наведывался на Суматру, где получил представление о пребывании в тропиках. На сей раз Мунго Парк вынашивал честолюбивый замысел: хотел разгадать тайну Нигера. Пять месяцев он безвылазно жил на одной из английских факторий, изучая язык племени мандинго. Затем с африканцем, который согласился быть проводником, направился от устья Гамбии в глубь континента в северо-восточном направлении.

После тяжелых скитаний шотландец вышел у города Сегу к плесу мощной реки. Дословно я его запись в дневнике не помню, но она выглядит примерно так: "К моей безграничной радости я увидел наконец главную цель своего дерзания - долго искомый Нигер, который, будучи таким же широким, как Темза у Вестминстера, спокойно нес воды на восток". Мунго Парк определил лишь направление Нигера у Сегу. Добраться до устья он не осмелился: валила с ног лихорадка, отнимая последние силы, от одежды остались одни лохмотья...

Второе путешествие Мунго Парка на Нигер через десять лет совсем не походило на первое. Экспедиция имела все необходимое: английские власти, осознав важность исследования реки и глубинных районов континента для экономических интересов своей страны, взяли на себя ее финансирование. Мунго Парка к тому же охраняли 35 солдат-европейцев. С большими трудностями отряд достиг Бамако. Там путешественники построили небольшую шхуну "Джолиба" и на ней двинулись по течению Нигера.

Плавание сопровождал аккомпанемент тамтамов. Не прошла шхуна и нескольких миль, как забухали эти сигнальные барабаны. Казалось, стучат не они, а бьются, пульсируют на берегу в унисон сердца всех африканцев. От селения к селению тамтамы сообщали тревожную весть: по реке Плывет "бешеный белый".

Мунго Парк не стремился заводить дружбу с жителями приречья. Не думал он и обменивать какие-либо свои товары на местные продукты питания, а забирал их силой. При малейшем недовольстве африканцев солдаты начинали стрелять в них из ружей, демонстрируя силу европейского "цивилизованного человека".

Жестокими поступками Мунго Парк предопределил свою судьбу. Чем ниже по течению сплавлялось судно, тем сильней от стычек с африканцами, которые стали мстить за смерть соплеменников, редел его экипаж. От Бамако, преодолев более двух тысяч километров, "Джолиба" вышла к Бусе. Мунго Парк подробно описал этот участок реки и наказал одному из матросов шхуны несколькими днями раньше доставить дневники и письма в Лондон. Река, отличавшаяся необузданным нравом у Бусы, где было немало порогов, кипела, подводные скалы рвали потоки воды, закручивали в буруны.

"Джолибу" заметили, на берегу всполошились люди. Кричали, что впереди опасность - пороги, что через них не пройти, единственный путь - обход по суше. К тому времени на судне осталось шесть человек - Мунго Парк и пять солдат. Путешественники, не питавшие добрых чувств к африканцам, видимо, ждали такого же враждебного отношения к себе с их стороны и приняли крики и жесты встревоженных людей за угрозы. Бравируя, они направили "Джолибу" к порогам. Судно ударилось о подводную скалу, повалилось на бок, стало разламываться на куски. В кипящих бурунах мелькнула чья-то голова, взметнулась рука. Больше кого-либо из малочисленной экспедиции не видели... Году в 1815 на берегах Нигера опять застучали тамтамы, сообщая о новом чужестранце. Для него это была всего лишь россыпь непонятных отрывистых звуков. Между тем барабаны "говорили", что за человек пришел на нигерийскую землю, какое впечатление он произвел и как его встречать. Что ж, впечатление складывалось явно в пользу чужестранца.

Его путь в Нигерию начался в средиземноморском городе Тараблисе (Триполи). Чужестранец почти напрямую пересек "сахру" - великую африканскую пустыню Сахара, достиг Кацины (город на севере Нигерии). Уже то, что он преодолел огромное пространство через раскаленные пески, не могло не вызвать у местных жителей восхищения его смелостью и мужеством. Путешественник пробыл в стране месяца три. За это время, передвигаясь где пешком, где на верблюде, он посетил многие северные провинции, входившие тогда в султанат Сокото, заглянул даже на крупнейший левый приток Нигера - Бенуэ. И везде его принимали как друга. Он не чуждался входить в дом бедняка, был общителен, приветлив.

Этим чужестранцем, известным под именем Варги, был торговый человек из Кизляра - города, входившего в те времена в состав Астраханской губернии. Варги не стремился добыть лавры первооткрывателя и отправился в Африку на свой страх и риск. Купец средней руки, он, естественно, хотел узнать обычаи народов, ремесла, посмотреть их изделия. Без этого грешно думать о взаимном наваре в торговле.

Нигерия - не единственная страна на пути его пятилетнего странствования по Африке. Где-то севернее Бусы Варги переправился через Нигер и вышел на землю нынешней Республики Буркина Фасо. Потом добирался по Мали до города Тимбукту - одного из известнейших тогда в Африке торговых центров. Из Тимбукту Варги направился прямо на юг и попал наконец в государство Ашанти (сейчас Республика Гана). Там, в городе Кейп Кост, его опросил английский консульский чиновник. Варги и его неразлучный проводник-хаусанец за время долгих скитаний научились словесно понимать друг друга. Это в какой-то мере помогло при опросе, поскольку в Кейп Косте нашелся человек, знавший хауса и английский. Рассказ Варги в качестве сенсации преподнесла своим читателям местная "Королевская газета Золотого Берега", потом его перепечатали другие издания в Европе.

Варги оказался весьма наблюдательным. Его сообщения о тех местах, где он побывал, подтвердили позднее Барт, Кайе и другие исследователи Африки. На достоверность рассказа кизлярского купца ссылался Гордон Лэнг, соотечественник Мунго Парка, тоже хотевший разгадать тайну Нигера и погибший затем неподалеку от Тимбукту. Прежде чем отправиться в путешествие, он изучил все доступные ему документы и, конечно, запись опроса Варги. В своих письмах из Африки шотландец, в частности, отмечал, что Варги довольно точно определил направление стока Нигера. Интерес к "таинственной реке" не ослабевал. В 1825 году от Бадагри (город на западном побережье Нигерии) в Бусу пришел еще один шотландский любитель приключений, Хью Клаппертон. Он узнал там о гибели Мунго Парка и хотел дальше проследить путь Нигера, но вскоре умер от дизентерии. Его молодой слуга Ричард Лендер, испытав немало лишений, вернулся в Бадагри, а оттуда на попутном судне - в Англию. Через пять лет с младшим братом Джоном он тем же маршрутом Клаппертона достиг Бусы, затем, уговорив нескольких местных жителей, добрался с ними на большой лодке до устья реки.

После того как были развеяны последние сомнения географов о Нигере, туда зачастили другие путешественники. Одним из них был Уильям Бейки. Ему дали пароход "Дэй-спринг", специально построенный в Англии для плавания по Нигеру и имевший на форштевне резное изображение голубя с оливковой ветвью в клюве (чем не ханжество!). При осадке примерно 1,7 метра и водоизмещении 77 тонн судно могло преодолевать мелководные участки реки.

На этом пароходике-недомерке Уильям Бейки отправился в экспедицию от устья вверх по Нигеру. У Джеббы (город километрах в ста от Каинджи ГЭС ниже по течению) "Дэй-спринг" стал огибать крутобокий остров. Неожиданно скорость упала. Пароходик напрягся, астматически запыхтел, прополз с десяток метров и... ни с места, будто уперся в невидимую стену. Потом его потащило к острову. Там выступы подводной скалы вспороли днище, и пароходик пошел ко дну. О неудачном вояже суденышка напоминают его обломки, извлеченные позднее из реки и выставленные напоказ около железнодорожной платформы в Джеббе. Путешественников спасли рыбаки, которые поведали, что остров посреди реки является обителью Кетсы - богини Нигера. Кетса терпеть не может пурпурный цвет - в одежду таких тонов был одет Уильям Бейки - и поэтому сурово наказала ослушника. Путешественник не поверил рыбакам. Он уговорил приятеля, Джона Гловера, и на другом однотипном пароходике "Санбим" было решено проскочить мимо опасного острова. Бейки и Гловер намеренно вырядились в кумачовые костюмы. И что ж? "Санбим" затонул там, где и "Дэйспринг".

Догадка о причинах гибели пароходиков осенила лишенных предрассудков Бейки и Гловера позднее: суденышкам было не по зубам течение реки, сжатой у Джеббы берегами и островом.

Немалые жертвы были принесены Нигеру за разгадку тайны. Но еще больше пострадали от этого открытия нигерийский и другие африканские народы. Река оставалась единственным в то время путем, ведущим в глубинные районы континента. Полные отваги британские путешественники, умиравшие от тропических миазмов, не подозревали, что прокладывают дорогу в Африку колонизаторам - для насилия, наживы, опустошения земли и попрания элементарной человечности.

В дневниках и письмах исследователи "таинственной реки" писали о необузданной роскошной природе, щедрой земле, приносящей почти без всякого труда несколько урожаев в год, о хлопке, черном дереве, пальмовом масле, слоновой кости, о выходах к поверхности земли месторождений медной и оловянной руды... Эти вести очевидцев, которым нельзя было не верить, воспламеняли воображение, разжигали страсти у государственных правителей, фабрикантов, коммерсантов и просто любителей легкой наживы.

Нигерия всерьез овладела умами англичан. Как тут не вспомнить миссис Джеллиби из романа Ч. Диккенса "Холодный дом"? "Теперь все мое время занято африканским проектом... Мы надеемся, что уже через год от полутораста до двухсот здоровых семейств будут у нас заняты выращиванием кофе и обучением туземцев в Бариобула-Гха на левом берегу Нигера", - восклицала перед гостями сия особа с необычайно сильным характером, всецело посвятившая себя общественной деятельности.

Совсем иные планы были у не вымышленных людей.

Процветавшая ранее торговля рабами, за счет которой Англия, потеснив на вторые роли конкурентов, жила и обогащалась, пошла на убыль. В европейских странах расправлял плечи и набирался сил "деловой парнишка" - капитализм. Промышленная революция привела к росту фабрик, заводов, рудников, шахт. Это, в свою очередь, вызвало резкое увеличение выпуска потребительских товаров, которые рынок европейских стран не мог поглотить. Нужны были новые места сбыта производимых в неимоверных количествах этих товаров. В то же время фабрики и заводы просили все больше и больше сырья, которого не хватало ни в Англии, ни в других европейских странах. Рабочих -недавних крестьян, оторванных от земли, - надо было кормить. Колонизация нигерийских и прочих африканских территорий устраивала "делового парнишку" Англии во всех отношениях. Там можно было бы открыть рынки для продажи промышленных товаров, получать в уплату за них сырье и сельхозпродукты.

По берегам Нигера с непостижимой быстротой стали вырастать торговые станции. Английские предприниматели разворачивались без опасения. Они хорошо помнили слова одного из своих компаньонов, Макгрегора Лэрда, которые обошли лондонские газеты. "Прием, оказанный нам, ничем не стесняемая свобода действий, - утверждал он, вернувшись из экспедиции по Нигеру, - достаточно хорошо говорят о миролюбивом и дружелюбном характере местных жителей".

Цепь английских торговых факторий протянулась от устья Нигера до слияния его с притоком Бенуэ. Европейские товары ткани, соль, порох, ружья, табак, бусы, джин - отпускались в кредит. Взамен торговцы хотели получить и получали пальмовое масло, орехи, хлопок, слоновую кость, леопардовые шкуры, да мало ли что... Хотя и говорят, что иногда правая рука не знает, что делает левая, в данном случае руки торговцев работали согласованно. Одной они отпускали товар, а другой подсчитывали барыши. За баррель (около 89 килограммов) того же пальмового масла купцы отпускали нигерийцам залежалых товаров на 18 фунтов стерлингов. А в Англии перепродавали его уже чуть ли не втридорога.

Пользуясь тем, что местные жители не имели понятия о расчетных операциях, британские коммерсанты втягивали их в долговую кабалу, сбивали цены на приобретаемые у них товары и завышали на свои. Погоня за наживой привела к тому, что купцы обзавелись вооруженными отрядами, которые рыскали по деревням и отбирали у нигерийцев пальмовое масло, шкуры, слоновую кость независимо от того, брали они в кредит заморские товары или нет.

От торговой экспансии Англия перешла к установлению колониального господства, закабалению нигерийцев на их собственной земле. В то время в дельте, как и на всей территории нынешней Нигерии, были раздробленные города-государства, объединявшие разные племена. Против этих городов-государств и был направлен удар. Под предлогом пресечения работорговли у дельты Нигера появилась Африканская эскадра. Не изваяние голубя с оливковой ветвью в клюве, а жерла пушек военных кораблей грозно смотрели на берег.

Для развертывания наступления нужен был опорный пункт. Им стал захваченный англичанами Лагос. Затем разрушительному огню Африканской эскадры подверглись жители Бонни - ключевого торгового центра в Восточной Дельте. Под дулами орудий англичане склонили правителя Бонни Уильяма Пёпля подписать неравноправный договор. Но король Пёпль не сдался. По его распоряжению сорок три военных каноэ блокировали торговые фактории англичан, находившиеся на территории Бонни. В ответ британский консул Джон Бикрофт ворвался с солдатами во дворец правителя. Уильям Пёпль был схвачен и затем сослан на один из английских островов.

Англичане полагали, что пушками они легко расчистят себе дорогу, но забыли о другом. Действие рождает противодействие. Чем сильнее были удары колониальных войск и флота, тем упорнее сражались нигерийские племена. Место павших воинов занимали другие, борьба против колонизаторов разгоралась с новой силой.

Другой твердыней на пути англичан стало государство Опобо, созданное вождем Джа-Джа на северо-востоке от Бонни. Это был энергичный, решительный правитель. За несколько лет он укрепил и расширил Опобо, взял под защиту многие соседние племена. Джа-Джа закрыл все границы государства для британских торговцев и властей. Его действия явно противоречили планам англичан по колонизации нигерийских территорий. Корабли Африканской эскадры обложили город Опобо. Захватчики пошли на хитрость: заманили Джа-Джа на канонерку якобы для "переговоров", обещав ему безопасность. Как только король ступил на палубу, корабль снялся с якоря. Джа-Джа был отправлен в Золотой Берег, а оттуда сослан в Вест-Индию, где и умер. На Опобо обрушились снаряды Африканской эскадры, карательные отряды довершили разгром государства.

Бронзовая отливка из местечка Тага

Сломив сопротивление Опобо, англичане вслед за тем превратили в груду развалин опорный город в Западной Дельте - Брохеми и расширили захват территорий. Наступление в глубь страны велось в трех направлениях: западном из Варри и Сапеле на Бенин, центральном - из Бонни и Опобо на города народа игбо, восточном - из Калабара к бассейнам рек Кросс и Ква. При малейшем сопротивлении колониальные войска обстреливали и сжигали города, окрестные селения. Они залили кровью Бенин, разграбили его уникальные изделия из бронзы. Используя Нигер и его притоки для продвижения, англичане проникли в северные эмираты, один за другим захватили главные города Кадуну, Кано, Сокото. "Белая саранча", как нигерийцы называли захватчиков, расползлась по всей стране.

Маска одного из царей (бронза Бенина)

Колониальная администрация ввела повсеместно систему косвенного управления. При таком порядке непосредственная власть возлагалась на местных эмиров и вождей. Но и они были не вольны в своих действиях. В провинциях и округах засели английские чиновники в качестве надсмотрщиков.

Потребовались годы упорной борьбы, чтобы выдворить колонизаторов из страны и заставить "реку рек" служить народу...

Из машинного зала вышел Суле Когуна и стал подниматься на плотину.

Суле Когуна живет в Бусе. Я не оговорился. В десяти километрах к западу от электростанции на пологих холмах разместился город - Новая Буса. К нему отсюда ведет асфальтовое шоссе. Город, где я побывал до приезда на Каинджи ГЭС, сверкает рифлеными крышами из белой жести. Около светло-серых блочных домов мирно беседуют в тени деревьев почтенные старцы, по улицам носятся (вот уж кому жара нипочем) босоногие мальчишки.

Архитекторы удачно соединили современные материалы - металл, бетон, пластик - со старыми формами мусульманских строений. Каждый дом с двориком обнесен высокими стенами, через отдушины под потолком в комнаты нагоняет прохладу. Из металла, бетона и пластика построены и "достопримечательности" Новой Бусы - мечеть, минарет, дворец, где царствует местный эмир. Подошел Суле Когуна.

- Трудно, наверное, поверить, что тут когда-то ничего из всего этого не было? - выразительным хозяйским жестом он описал перед собой широкое полукружье, охватыва машинный зал, плотину, другие сооружения.

- Конечно.

- Мы и сами сомневались: сможем ли поднять такую махину. Но, как говорится, лиха беда - начало, - и Суле Когуна продолжил прерванный рассказ...

Первый колышек на месте будущей ГЭС вбили в феврале 1964 года. Страна, лишь недавно ставшая независимой, приступила к строительству, какого не знала ранее. Из-за нехватки средств для осуществления грандиозного проекта нигерийцам пришлось обратиться к иностранным займам и кредитам. Словно угадав в строителях соперников, нещадно палило солнце. Мощные паводки в дождливый сезон не раз угрожали затопить котлован, где поднимался машинный зал. С силами природы как бы объединились силы социальные - в июле 1967 года в стране началась гражданская война.

Несмотря на тяжелое экономическое положение, разбушевавшуюся стихию, внутренний кризис, работы на Каинджи не прекращались ни днем, ни ночью. 15-тысячная армия нигерийских строителей возвела машинный зал, бетонную плотину, двухкамерный шлюз для проводки судов, отсыпала 14-километровую земляную дамбу. Из зоны будущего водохранилища в новые дома переселились жители более ста деревень, городов Буса и Елва. И наступил наконец день пуска - 22 декабря 1968 года. На притихшую стройку опустились сумерки. Не сотни, как это было в свое время на Марине, тысячи людей собрались на берегах Нигера, чтобы стать очевидцами волнующего, важнейшего для страны события.

Поворот рукоятки на пульте, вода укрощенной реки ударила в лопасти турбины. Машина начала стремительно набирать обороты. На приборе вздрогнула стрелка, показывая напряжение. Поворот-другой рукоятки, и над машинным залом, плотиной, шлюзами засверкали гирлянды электрических лампочек.

У Нигера появилось сверкающее сердце - Каинджи ГЭС. Ток по проводам пошел в Лагос, Ибадан, Кадуну, многие селения - для всей страны.

Мы спустились в светлый машинный зал, пошли вдоль прикрытых сферическими кожухами, монотонно гудящих электрогенераторов.

- Вот эти, - Суле Когуна указал на четыре крайние машины, - мощностью по восемьдесят тысяч киловатт каждая, работают со времени пуска станции. Потом подключили еще восемь агрегатов. Они уже посильнее первых На двадцать тысяч киловатт. И Каинджи достигла проектной мощности.

...Прежде чем покинуть гидроузел, я снова поднялся на бетонный торец. После машинного зала, пропахшего маслом и краской, дышалось легко и свободно. Невелика плотина Каинджи ГЭС, но отсюда хорошо видно, какую высоту набирает независимая Нигерия.

С приходом колонизаторов страна была ориентирована на первичную обработку сельскохозяйственной продукции и минерального сырья для экспорта. Английские колониальные власти делали все возможное, чтобы свести на нет местную промышленность. В результате пришли в упадок Кано, Сокото и другие старинные центры, известные ранее своими изделиями - тканями, кожей. Они не выдержали конкуренции товаров европейского машинного производства. В наследие молодому государству досталось хилое, иначе не назовешь, хозяйство, не имевшее практически крупных промышленных предприятий.

Теперь в Нигерии насчитывается свыше двух тысяч фабрик, заводов, рудников, нефтепромыслов. С каждым годом их становится все больше и больше. Усилия народа направляются при этом на создание предприятий общенационального значения.

Многие из фабрик, рудников, заводов питает электрическим током Каинджи ГЭС. А недавно у нее появились и помощники - крупные тепловые электростанции в Экет, Афаме, Варри и Сапеле.

В Нигерии нет таких супергигантов энергетики, как наши Братская, Красноярская, Саяно-Шушенская ГЭС... Но не следует забывать: мы начинали с электростанций на Волхове и Днепре, независимая Нигерия - с Каинджи. Ныне нигерийские специалисты намечают создание мощных гидроузлов на Нигере - у Джеббы и на его притоках, вынашивают идею строительства в одной из северных провинций, где мало водных источников, атомной электростанции. Все они со временем образуют единую энергетическую систему, ядром которой будет Каинджи ГЭС.

Символом Нигерии становятся яркие электрические огни в городах, деревнях, на предприятиях, стройках, зажженные Каинджи ГЭС. Ее строили в ту пору, когда страна делала первые робкие шаги по пути независимости. Теперь Нигерия окрепла, и Каинджи ее первый промышленный гигант породила у народа уверенность, что ему по плечу другие большие свершения.