14.11.2014

Как казаки осваивали Восточную Сибирь

Восточные окраинные земли Русской Азии заселяли и осваивали представители разных народов и общественных групп Московской Руси, а затем Российской империи. Однако, бесспорно, первостепенный вклад в это освоение внес численно очень небольшой, но исключительно мобильный в социальном и военно-политическом аспектах казацкий народ, издревле сформировавшийся на территории Запорожской Сечи, Донского и Яицкого войск.

Казацкая колонизация Забайкалья и Приамурья

Первые сведения о казаках в Забайкалье и Приамурье относятся к 30-м годам ХVII века. В этот период состоялось несколько казацких военных экспедиций на восток Евразии. Большую роль в продвижении казаков в Восточную Сибирь и на Дальний Восток сыграл Якутский острог, созданный в 1632 году и ставший очень скоро центром распространения казацкой колонизации в регионе.

Именно из Якутского острога в 1643 году отправилась на Амур экспедиция Василия Пояркова. Целью экспедиции была проверка сведений, полученных от казаков, уже побывавших на юге Дальнего Востока и утверждавших, что там есть могучая река, текущая по благодатной земле, богатой пушным зверем, лесом и серебром. Речь шла об Амуре. В 1644 году Поярков, спустившись по Зее, вышел в Амур и достиг его устья. Вернувшись в 1646 году, он составил первое описание Амура и народностей, его населявших. В качестве важнейшего вывода сообщалось, что население Амура независимо ни от одного из соседних государств.

Почти одновременно с появлением в Приамурье казаки пришли и в Забайкалье. Первые рейды казаков в этот регион начинаются с середины 40-х годов ХVII века, а его восточная часть была завоевана в конце 40—50-х годов. На восточном побережье Байкала появились отряды атамана Василия Колесникова, казаков Ивана и Якова Похабовых, атамана Ивана Галкина. В 1648 году атаман Галкин дошел до устья реки Баргузин и основал здесь одноименный острог. В следующем году им же был основан важнейший по своему стратегическому значению Верхнеудинский острог.

В этот же период состоялась успешная военная экспедиция в Забайкалье, которую предпринял донской казак Максим Перфильев, сумевший дойти до знаменитого Баунтовского озера. Важно подчеркнуть, что те казаки, которые в официальной истории освоения Сибири именуются енисейскими, тобольскими, якутскими и другими, в своем абсолютном большинстве были потомками донских, запорожских и яицких казаков. Свое новое наименование в официальных документах Московии эти казаки получали по географическому местоположению своего нового жительства или службы.

Показательна в этой связи история донского казацкого клана Перфильевых. В первых десятилетиях ХVII века в Западной Сибири — в Сургуте и Пелыме — служило много Перфильевых, все они имели общего предка — Степана Перфильева, который пришел в Сибирь с Дона еще с атаманом Ермаком. Один из клана — Илья Перфильев — оставил о себе память своим походом по реке Лене к Северному Ледовитому океану, открытием в 1634 году реки Яны и сооружением Верхоянского зимовья (впоследствии — крепмурье принял Онуфрий Степанов. Он совершил плавание по реке Сунгари, а в 1655 году предпринял военную экспедицию по Уссури, где местное население было успешно «объясачено». Возможно, что уже в этот период казаки дошли до озера Белого (ныне озеро Ханка).

В первой половине ХVII века появились казацкие поселения и в Забайкалье. В 1653 году Петр Бекетов основал здесь Иргенский острог. К этому же времени относится, по-видимому, постройка казаками в устье реки Читы Ингодинского зимовья, положившего начало будущему городу.

Царская администрация Московии двигалась на восток вслед этнической экспансии казаков. Первоначально новые территории, которые были поднесены московскому царю на острие казацкой сабли, управлялись из Якутского и Енисейского острогов. Однако уже к 1653 году на Зею прибыл из Москвы дворянин Д. Зиновьев, который фактически получил полномочия местного воеводы. Официальное Даурское воеводство было создано в 1655 году. Уже на следующий год в Приамурье был назначен новый воевода — Александр Пашков, энергичный талантливый человек, основавший новую столицу Восточной Сибири — город Нерчинск. С этого времени Нерчинск становится административным центром Нерчинского (Даурского) воеводства, территория которого охватывала Прибайкалье, Забайкалье и Приамурье.

Нерчинский сговор и крах переселенческой политики первых Романовых

Казацкая этническая экспансия в Забайкалье и Амурский край вызвала острое неудовольствие Цинской империи Китая. Потерпев военную катастрофу под Албазином, цинские дипломаты решили выиграть войну с казаками за столом дипломатических переговоров с Московией. Застигнутая врасплох Московия, десятилетиями ничего не делавшая для эффективного и быстрого освоения земель Восточной Сибири, согласилась на эти переговоры.

В результате подписания 27 августа 1689 года боярином Федором Головиным Нерчинского договора (который правильнее, наверное, назвать Нерчинским сговором) Московская Русь отказалась в пользу Цинской империи от всего бассейна Амура.

Нерчинский сговор означал де-факто подлинную геополитическую катастрофу. Были полностью уничтожены земледелие и промыслы в бассейне реки Амур, которые казацкое и русское население создавало без малого целое столетие. Были срыты или переданы Цинскому Китаю важнейшие крепости и остроги, имевшие стратегическое значение. Например, Албазин. Разрыв удобнейшего водного пути по Амуру резко затруднил для Российского государства дальнейшее освоение Охотского побережья, Камчатки, Сахалина, Курильских островов, Русской Америки.

На протяжении почти двухсот лет — с конца ХVII до второй половины ХIХ века — возможности социально-экономического освоения востока Евразии казацким и русским населением были насильственно ограничены, по существу, одним Забайкальем.

В административном отношении в конце ХVII — начале ХVIII веков районы восточнее Байкала входили в Иркутское, Якутское и Нерчинское воеводства. Все они подчинялись более высокой административной инстанции — Енисейскому разряду.

В дальнейшем административное деление Восточной Сибири непрерывно и большей частью непродуманно менялось. Во многих случаях административная сетка нарезалась абсолютно волюнтаристски — в соответствии с личными пожеланиями очередного административного временщика, присланного из Москвы или Петербурга.

Так, например, в 1724 году Западное Забайкалье было выделено из состава Иркутского воеводства в самостоятельное — Селенгинское. Зачем это было сделано, совершенно непонятно, поскольку ни отдельного финансирования, ни даже отдельного административного аппарата новоиспеченное воеводство не получило. В 1782-1783 годах воеводства как названия единиц административного деления были окончательно упразднены — Российской империи очень хотелось казаться европейской державой, а термин «воеводство» отдавал чем-то уж слишком славянским.

Несмотря на успешное "прорубание окна" в Европу, а, может быть, именно благодаря этому процессу освоение Восточной Сибири в ХVIII веке продолжало оставаться, по преимуществу, уделом местного казацкого населения. Именно те казаки, которые успели переселиться в новую азиатскую украину до эпохи Петра I, демографически составляли основу русскоязычного народонаселения Восточной Сибири. Важно отметить, что казацкое переселение на азиатский восток с началом беспрерывных войн Петра I и последующих монархов резко пошло на убыль — все силы казацкого народа уходили на выплату «налога кровью» в составе регулярных войск империи. Великорусское население, придавленное в царствование Петра I тяжелейшим крепостническим ярмом, и подавно не имело ни возможностей, ни желания к переселению в азиатские палестины.

Форменным издевательством над идеей освоения сибирских территорий выглядит решение имперской власти о преимущественном заселении Сибири каторжными преступниками. Известен ряд указов Петра I, Екатерины I, Елизаветы и даже Екатерины II об отправлении в сибирский край колодников, осужденных на ссылку и вечное поселение.

Казалось бы, что было проще — перестать взимать с казацкого народа «налог кровью», но одновременно обязать войсковых атаманов Донского, Уральского и Оренбургского казачьих войск об обязательном ежегодном переселении установленных партий казаков в Сибирь и на Дальний Восток. Вместо этого имперское правительство продолжало с завидной регулярностью штамповать благопожелательные указы, которые должны были подвигнуть русских помещиков на организацию заселения Сибири своими крепостными людьми. Подобные указы вышли, например, 13 декабря 1760 и 15 марта 1761 — результат их действия был практически нулевой. Да и зачем было русским помещикам, по простой логике, отправлять своих крепостных в сибирскую ссылку, получая за это действие зачет поставки в войска рекрутов в отношении 1:1?

Российское правительство, невзирая на очевидную неэффективность аналогичных предшествующих указов, тем не менее продолжало идти этим же порочным путем. В 1799 году администрация Павла I приняла очередной благопожелательный указ «О заселении земель, лежащих между Байкалом, рекою Верхнею Ангарою, Нерчинском и Кяхтою, отставными солдатами, ссыльными и помещичьими крепостными людьми, отдаваемыми в зачет рекрутов». Во исполнение этого указа предполагалось направлять переселенцев в Забайкалье из ряда губерний центра России, в общем числе около 10 тысяч душ мужского пола с семьями. Переселение началось в 1801 году, но вплоть до конца 1805 года за Байкал было переселено всего 610 душ, причем в это мизерное, смехотворное в сравнении с колоссальными масштабами сибирских территорий число переселенцев вошли, по-видимому, также женщины и дети.

Казацкой вольницы на востоке Сибири не получилось

На фоне краха правительственной политики по переселению в Сибирь великорусских крестьян, общее число этнических казаков, предки которых прибыли на сибирскую землю с Дона, Запорожья и Яика, продолжало устойчиво увеличиваться.

Со второй половины ХVII века по 1851 год общее число казацкого населения на востоке Сибири увеличилось в 8,8 раза. По оптимистическим расчетам некоторых исследователей увеличение казацкого населения на восточносибирских территориях было еще значительнее. Так, например, известный историк Сибири и Дальнего Востока О. И. Сергеев считает, что за указанный период «если принять за конечную грань 1852 год (первый год существования Забайкальского казачьего войска), то увеличение будет еще более значительным — в 21 раз».

С мнением О. И. Сергеева можно согласиться, поскольку в год образования Забайкальского казачьего войска в «казаки» официально записали несколько десятков тысяч бурят, которые в этническом аспекте к исторически сформировавшемуся славянскому народу казаков, конечно же, не имеют отношения.

Тем не менее бесспорно, что даже за минусом официозных иноэтнических приписок, казацкое население Восточной Сибири за годы, прошедшие после Нерчинского договора, очень сильно выросло. В Забайкалье, например, число этнических казаков только за 50 лет (с 1801 по 1851) увеличилось в 5,6 раз.

Социально-политическое бытие казацкого народа в азиатской части Российской империи существенно отличалось от такового в Запорожье, на Дону и даже на Яике. В Азиатской России не сложился, за единичными попытками, особый, существенно отличный в главных чертах от великорусского образца, этнически целостный казацкий мир. На востоке отмечались лишь единичные попытки возродить в новых условиях социальное устройство и подлинно казацкий быт Запорожья и Дона. Во всех случаях эти попытки были успешно задавлены центральной российской властью, которая оценивала восстановление этнополитического самоуправления в среде этнических казаков как самую грозную для себя опасность.

Наиболее яркой, по-своему успешной попыткой возродить в Азиатской России традиции Запорожья и Войска Донского следует признать деятельность атаманов Михаила Сорокина и Никифора Черниговского в период с 1676 по 1683. Этим выдающимся казацким вождям, поднявшим успешное восстание против произвола московитской администрации в Сибири, удалось воссоздать в Даурии, на Амуре, фактически полноценную, в социально-политическом плане, казацкую республику. В Даурской республике казаков все административные должности были выборными, верховный атаман избирался решением общеказацкой Рады, существовали войсковая казна и даже переходящие символы верховной власти атамана — бунчук и клейноды.

Только с помощью длительной политики «порохового удушения» — в Даурскую республику казаков под угрозой смертной казни запрещалось поставлять порох и свинец — атамана Никифора Черниговского и казацкую старшину удалось склонить к компромиссному соглашению с Московией. Не последнюю роль в «смирении» казацких республиканцев сыграли всегда влекущиеся рука об руку с официозной властью церковники Московского патриархата.

Источники:

1. baikal24-nauka.ru