17.07.2024

Революционеры от этнографии

17 июля, в день рождения выдающегося русского этнографа Николая Миклухо-Маклая, в России отмечается профессиональный праздник – День этнографа. В этот день мы отдаём дань уважения всем российским этнографам, чьи труды внесли весомый вклад не только в изучение культуры и традиций наших народов, но и в формирование гражданского общества, где интеллигенция играет активную роль.

Владимир Богораз - вечный бунтарь

На счету одного из самых именитых исследователей российского Севера, создателя собственной этнографической школы Владимира Богораза не только десятки монографий и экспедиций, но и больше двадцати политических процессов, годы ссылок и тюрем.

Родился Натан Богораз в 1865 г. в многодетной семье раввина. Все его братья и сёстры "болели революцией": принимали участие сначала в деятельности "Земли и воли", а затем и "Народной воли". Не стал исключением и сам будущий учёный: уже на первом курсе стал членом тайного студенческого кружка по изучению трудов Карла Маркса, а затем и других подпольных организаций "более решительного свойства". Горячая увлечённость народовольческими идеями и стремление "лечить российское самодержавие железом и огнём, а точнее – динамитными бомбами" привела к закономерному результату. В ноябре 1882 г. за участие в студенческой нелегальной сходке Богораза арестовали и выслали сначала в Ростов-на-Дону, а затем в Таганрог.

Но и в ссылке молодой человек продолжил бороться с режимом. Череда неудачных народовольческих акций и несколько судебных процессов привели к тому, что Богораза осудили на десять лет ссылки и отправили в Колымский округ. В своей автобиографии он написал: "Послали меня в места отдалённые – за 12 тысяч вёрст и на 10 лет сроку. Ехал я до Колымска около года, по Каме и Оби плыл на арестантских баржах, замурованный в трюме. От Томска до Иркутска шагал по Владимирке пешком, в Якутске покатили зимой с жандармами на тройках почти полураздетые".

Вскоре он оказался в Среднеколымске.

Заниматься в маленьком городишке было нечем, и Богораз, чтобы хоть как-то скоротать время, стал записывать услышанные от казаков песни, былины и сказки. Интерес молодого бунтовщика к фольклору поддержал известный этнограф Всеволод Миллер, позже настоявший на том, чтобы Отделение русского языка и словесности Академии наук под богоразовские материалы выделило целый том.

Книга, изданная в 1901 г., называлась "Областной словарь колымского русского наречия". В неё вошли 153 песни, 103 загадки, восемь скороговорок, 27 пословиц и пять сказок, записанные опальным исследователем. Но ещё до выхода тома Миллер стал ходатайствовать, чтобы Богоразу и некоторым другим ссыльным народовольцам власть разрешила принять участие в Сибиряковской экспедиции. На Владимира Германовича была возложена задача – собрать материалы по языку, фольклору, общественному строю, экономике, быту, культуре чукчей и эвенов, кочевавших по правым притокам реки Колымы. Организаторы не возражали против того, чтобы смутьян нанял переводчиков. Но жители Среднеколымска знали в основном чукотско-русский жаргон, пригодный лишь для ведения торговых операций. Пришлось учёному самому "выучиться хоть сколько-нибудь разговаривать с представителями этих племён".

В 1898 г. благодаря ходатайству петербургских учёных Богоразу разрешили досрочно вернуться из ссылки. В Петербурге он стал научным сотрудником Музея антропологии и этнографии, выпустил свою первую монографию "Материалы по изучению чукотского языка и фольклора, собранные в Колымском округе". Однако Министерство внутренних дел было очень недовольно тем, что неблагонадёжного учёного приняли на работу. Да и сам Богораз по-прежнему вёл себя неблагоразумно.

Например, на банкете в честь столетия Пушкина прилюдно прочитал своё стихотворение "Разбойникам пера", в котором рискнул ужалить сильно раздражавшее его, зато поддерживающее официальную власть, издание "Новое время".

Спасли молодого этнографа от жандармского гнева лишь вмешательство академика Радлова и своевременный отъезд. По приглашению американского антрополога Франца Боаса Богораз принял участие в Северо-Тихоокеанской Джезуповской экспедиции. В течение лета посетил стойбища оленных чукчей, затем выехал на собаках на Камчатку, по пути обследуя группы оседлых коряков и ительменов.

В апреле 1901 г. вновь на собаках выехал на север Чукотки, уже в мае был у эскимосов селения Чаплино, оттуда отправился на остров Святого Лаврентия и на байдарках возвратился в Ново-Мариинск, пароходом отбыл во Владивосток, а затем в Америку для обработки собранных материалов.

Осенью 1901 г. Богораз вернулся в Петербург, где уже вышел его "Очерк материального быта оленных чукчей" – крупный вклад в русскую этнографическую литературу, впервые давший системное и строго научное представление о чукчах. Однако задержаться в Петербурге надолго у этнографа не получилось. Под угрозой очередной высылки пришлось отправиться в Нью-Йорк. В 1904 г. Богораз опубликовал на английском первую часть монографии "Чукчи". Всего в этой серии вышло четыре книги.

В 1926 г. учёный возвращается в Россию. "Было это как раз к первому земскому съезду, – вспоминал он. – Зашумела Россия, задралась. То били старые новых, как искони велось, – теперь били новые старых. Я бегал за теми и другими с записною книжкой. Был страстным газетчиком, фельетонистом. Почувствовал себя даже всероссийским художественным репортёром. Но и науки своей, чукотско-английской, отнюдь не оставлял".

За десять лет – с 1907 по 1917 год – Богораз выдержал 22 политических процесса. Корректуру своего очередного собрания сочинений читал, сидя в тюрьме.

Когда началась Первая мировая война, Богораз добровольцем ушёл на фронт, был начальником санитарного поезда. Октябрьский переворот 1917 г. воспринял без энтузиазма. В ту пору Владимир Германович, по собственным воспоминаниям, "проделал всю обывательскую голгофу голодного времени: семью потерял, остался один, как бобыль, и соответственно злобствовал".

В 1921 г. Богораза назначают профессором на кафедре этнографии в Петроградском географическом институте. Там он разработал совершенно новую концепцию этнографического образования в стране, решающую роль в которой играла полевая работа: практически все его ученики в обязательном порядке не меньше года жили среди изучаемого ими народа. Другим непременным правилом стало изучение языка носителя исследуемой культуры.

До последних дней жизни Богораз сохранял поразительную работоспособность. Он составил несколько учебников, включая "Букварь для северных народностей", чукотский букварь "Красная грамота", чукотско-русский словарь, выпустил несколько монографий.

А вот отношения с властью, уже с новой, у Богораза так и не сложились. Заместитель председателя ОГПУ Генрих Ягода в 1926 г. подготовил письмо в ЦК ВКП(б), в котором просил произвести обыски у восьми деятелей науки и культуры, включая Богораза. И "в зависимости от результатов выслать, если понадобится", этих неугодных лиц. К счастью, Ягоде отказали.

В своих последних работах учёный пытался объединить несовместимые вещи: антропологические постулаты и марксистскую теорию. Видимо, надеялся, что власти наконец оставят его в покое. Но получилось по-другому: Богораза "сдал" его же ученик Ян Кошкин, публично заявивший, что профессор никаких успехов на марксистском фронте не добился. Последней каплей, подточившей здоровье уже немолодого человека, стала волна арестов, прокатившаяся в Институте антропологии и этнографии. Умер Богораз 10 мая 1936 года.

Владимир Иохельсон - революционер Крайнего Севера

Если бы царское правительство не отправляло революционеров в колымскую и якутскую ссылки, отечественные этнография и лингвистика лишились бы целого ряда блестящих учёных-исследователей. В том числе - Владимира Ильича Иохельсона, который, попав в далёкий край не по своей воле, открыл новую страницу в истории российской науки.

Родился Владимир Иохельсон в 1855 г. в городе Вильно (ныне Вильнюс) в зажиточной еврейской семье. Родители готовили его к богословской карьере. Воспитание Владимир получил очень строгое, по своим собственным воспоминаниям, "ничего не знал, что происходит вне нашего дома, хедера (школы) и синагоги".

Даже раввинское училище казалось старозаветным родителям Иохельсона рассадником ереси и свободомыслия, и только после ожесточённых споров с отцом юноша получил разрешение на поступление туда.

В училище Владимир близко сошёлся с Аароном Зунделевичем, впоследствии видным членом "Земли и воли" и "Народной воли". Небольшой кружок "для саморазвития", организованный в учебном заведении Зунделевичем, через несколько лет превратился в крупный центр распространения подпольной литературы. Под влиянием друга Иохельсон активно включился в революционную деятельность, и в 1875 г. был вынужден под угрозой ареста бежать в Германию. Там получил профессию токаря, работал на машиностроительном заводе, жил в русской студенческой коммуне.

В конце 1877 г. Иохельсон вернулся в Россию и вступил в организацию "Народная воля". На родине заведовал динамитной мастерской и типографией по изготовлению подложных паспортов, помогал переправлять нелегалов через границу. Летом 1888 г. был арестован и заключён в Петропавловскую крепость, откуда отправлен в десятилетнюю ссылку в Восточную Сибирь. Первоначально его поселили в Олёкминске, но вскоре местная полиция, прочитав в одном из писем смутьяна рассуждения о том, что ссыльные должны заняться изучением туземных племён, "пошла ему навстречу" и с соответствующим ироничным напутствием отправила на Колыму.

Больше двух лет Иохельсон провёл среди местного племени – юкагиров и ламутов.

Прекрасно изучил юкагирский язык, собрал ценнейший этнографический материал – полные данные о юкагирах, которые до того времени почти никому не были известны и даже считались вымершими.

По результатам наблюдений учёный пишет серьёзные научные работы "Олёкминские скопцы" и "Заметки о населении Якутской области в историко-этнографическом отношении". Последний труд удостоен серебряной медали Императорского Российского географического общества (ИРГО).

В 1894–1897 гг. Иохельсон вместе с другим ссыльным российским этнографом Владимиром Богоразом принимает участие в Сибиряковской экспедиции. За работу "Бродячие роды между Индигиркой и Колымой" награждён малой золотой медалью ИРГО.

В 1898 г. учёный возвращается в Петербург, где встречается с американским антропологом Францем Боасом, пригласившим его участвовать в Северо-Тихоокеанской экспедиции.

Разрешение на поездку Иохельсону и Богоразу даёт лично Николай I, однако сопровождает его тайным циркуляром: не оказывать им, как бывшим революционерам, никакой помощи.

В результате отряд вынужден работать в тяжелейших условиях, но, несмотря на все трудности, исследователям удаётся собрать обширные этнографические и лингвистические материалы. На их основе Иохельсон написал несколько ценнейших монографий по истории и культуре коряков и юкагиров. Составил русско-юкагирский и юкагиро-русский словари, собрал уникальную коллекцию местных писем и чертежей на бересте, а также материалы по фольклору, лингвистике, антропологии, семейным отношениям, религии, обычаям, материальной культуре и экономике местного населения, ставшие основой для монографии "Юкагиры". Нашёл и описал многочисленные образцы существовавшей в то время у коряков каменной и костяной индустрии, глубоко изучил их самобытное искусство, особенно изделия из кости и национальную вышивку.

В 1908–1912 гг. Владимир Ильич участвовал в экспедиции на Камчатку и Алеутские острова. Накопил огромный материал по местному фольклору и провёл интересные параллели с мифологией чукчей, камчадалов, эскимосов и североамериканских индейцев. Создал словарь алеутов, записал и перевёл на русский язык 150 их преданий, мифов и сказок. Труды эти уникальны, до сих пор имеют исключительную ценность и до конца ещё не разобраны. Значительное место заняли в экспедиции археологические работы. Собранные там экспонаты и сделанные фотографии составили сегодня основу алеутского отдела Румянцевского музея.

В 1914 г. "за совокупность трудов" учёный был награждён очередной медалью ИРГО, но денег не получил и практически остался без средств к существованию. Обратился в Академию наук с просьбой об оказании содействия в обработке и издании собранных им в экспедициях материалов. Просил две тысячи рублей на пять лет, что соответствовало зарплате младшего этнографа, но так ничего и не получил. В 1918 г. Владимир Ильич стал сотрудником Азиатского музея в Петрограде, но работы его не публиковались. Иохельсон эмигрировал в США, там уже на английском языке он опубликовал несколько своих монографий. На родине же его труды ещё долго подвергались критике за "немарксизм". Однако все свои архивы Иохельсон завещал передать СССР.

Пётр Услар - кавказский пленник.

Некоторым людям Бог отсыпает талантов и жизненных благ полной горстью. А они, неугомонные, вместо того чтобы почивать на лаврах, находятся в вечном поиске, стараются не для себя, а для других. Закономерно терпят лишения, проживают трудную жизнь, но, видимо, иначе не могут. Таким человеком был барон Пётр Карлович Услар – военный инженер, генерал-майор, лингвист, этнограф, один из крупнейших кавказоведов XIX века, автор грамматических описаний абхазского, чеченского, аварского, лакского, даргинского, лезгинского и табасаранского языков.

Родился будущий учёный в 1816 году в родовом имении в деревне Курово Вышневолоцкого уезда Тверской губернии, когда-то пожалованном за доблесть и отвагу Александром I его деду майору Карлу фон Услару, уроженцу Ганновера, много лет отдавшему службе в российской армии. Отец Петра – капитан Карл Карлович Услар – участник войны 1812 года, мать – Вера Чихачёва – дочь коллежского асессора. Услар-младший окончил Третью Петербургскую гимназию и, продолжая династию, поступил в Главное инженерное училище на специальность "военный инженер".

В самый разгар Кавказской войны в 1837 году был командирован в сапёрный батальон Отдельного Кавказского корпуса. Принимал участие во взятии крепости Ахты в Южном Дагестане. В 1939 году женился на дочери генерала Софье Карловне Краббе. После свадьбы оставил Кавказ, но не военную службу. Так, в 1843 году в составе Отдельного Сибирского корпуса Услар принимал участие в экспедиции против мятежного султана Кенесары Касымова и изложил свои впечатления в анонимном очерке "Четыре месяца в Киргизской степи". Затем для составления военно-статистического описания регионов был командирован в Вологодскую и Тверскую губернии. И только в 1850 году вернулся на Кавказ, где прожил четверть века.

Страстное увлечение историей горного края началось с прозаической задачи: военно-статистического описания Эриванской губернии. По итогам этого сочинения Петра Карловича приняли в члены Кавказского отдела Императорского Русского географического общества. И не просто приняли, а поручили составить письменную историю Кавказа.

"Надёжный источник информации о традициях, обычаях и нравах народа – родной язык", – рассудил Услар и обратился к лингвистическим изысканиям. Исследования горных наречий барон начал с западнокавказской семьи: черкесского, убыхского и абхазского языков. Наиболее увлёк учёного бесписьменный на тот момент абхазский: именно Пётр Услар на основе кириллицы первым составил для этого языка алфавит, который позднее был существенно переработан другими лингвистами.

В 1862 году Услар вместе с кабардинским писателем Умаром Берсеевым работал над кабардинской азбукой. В том же году принялся за изучение чеченского языка. Со временем вместе с двумя чеченцами, знакомыми с русской грамотой, прапорщиком Кеди Досовым и муллой Янгулбаем Хасановым, открыл в крепости Грозной школу, в которой обучал местных школяров русской и чеченской грамоте.

За монографии "Чеченский язык" и "Абхазский язык" учёный удостоен почётной Демидовской премии. В эти труды вошли также собранные бароном национальные пословицы, поговорки, песни и сказки. Наработки Услара стали основой для чеченского букваря, написанного Кеди Досовым.

С 1863 года Пётр Карлович поселяется в Темир-Хан-Шуре и последовательно принимается за изучение и описание дагестанских языков: аварского, лакского, хюркилинского и лезгинского. Последним покорился исследователю табасаранский, который и по сей день считается одним из самых сложных языков мира.

Учёный мечтал издать серию монографий, охватывающую наиболее распространённые языки кавказского семейства, и хотя не успел довести идею до конца, его вклад в лингвистику и этнографию огромен. Услар с нуля создал алфавиты для нескольких кавказских народов. Причём для того, чтобы наиболее полно передать фонетические особенности горских языков, использовал, как кириллические и латинские буквы, так и грузинские и придуманные самостоятельно символы. Удивительно, что в эпоху, когда лингвистическая терминология только формировалась, описания Услара давали очень точное представление о структуре языка и особенностях его фонетического строя.

Не менее усердно Пётр Карлович занимался распространением грамотности среди горцев: дидактические принципы обучения на двух языках, разработанные учёным более 150 лет назад, применяются в России и сегодня в системе двуязычного образования.

Обучение в открытых благодаря Услару в Горном Дагестане сельских школах шло на родных языках. Тех самых, которые по-настоящему восхищали исследователя: "Мнение о крайней бедности этих языков совершенно ошибочно и проповедуется людьми, которые не имеют о них никакого понятия. Эти языки, наоборот, неимоверно богаты грамматическими формами, которые доставляют возможность выражать самые тонкие оттенки мысли".

Дагестан и его богатая культура, к сожалению, стали "последней любовью" учёного: влажный кавказский климат серьёзно подточил его здоровье. Умер барон в своём имении в Курово, так и не воплотив в полной мере всех задумок, мечтаний и планов.

Евгения Кеда, Матвей Сморчков

Источники:

1. nazaccent.ru