Бамбути из леса Итури

Загадочная Африка, та, что волновала наше воображение еще в детстве, живет и сегодня. И не только в таинственных развалинах Зимбабве, потусторонних сюжетах маконде или наскальных рисунках бушменов. Она продолжает свою жизнь и в африканских тропических лесах, и в пустынях, чьи жители стараются реже попадаться на глаза туристам, наводнившим континент в поисках экзотики.

Пигмеи - о них пойдет сейчас речь - одни из самых древних обитателей Африки...

Дорога до леса Итури дальняя. Бывает, что и за день не доберешься. Нужно попасть в город Форт-Портал, что в шестистах километрах к северо-западу от угандийской столицы Кампалы, потом долго взбираться по крутой и опасной дороге в предгорьях Рувензори (Лунных гор), спуститься к реке Семлики, проехать горячие источники. Только после такого сафари можно увидеть бескрайний лес, вернее, часть его, которая находится на границе Уганды с Заиром.

Я выехал из Кампалы, когда на небе еще поблескивали звезды. Туман залил долины, утопив в белом бедные африканские жилища. Только верхушки деревьев торчали над ватным покрывалом, как в половодье. На спящих болотах туман тонок и недвижим. Сквозь его кисею проступали призрачные пальмы и полушария кустов с белыми птицами на ветвях, как яблони в цвету.

Тихо в эти предутренние часы... Но вот оранжевый круг, медленно поднимающийся из ночи, розово подкрасил туманную вуаль и тут же начал рвать ее свежим утренним ветром. Он поднимался все выше, разрушая очарование волшебной утренней сказки, и будил все вокруг.

Из лесов вышли закопченные угольщики и в ожидании первых покупателей выставили огромные мешки на дорожную обочину. На велосипедах потянулись на рынки крестьяне, спеша занять места получше. Школьники веселыми стайками побежали на первый урок. Раскрылись двери больших и малых домов, где-то закричал первый петух, заиграла музыка. Новый день родился быстро и сразу расцвел множеством тропических красок.

Дорога мчалась, и позади остались Масака и Мбарара - когда-то бойкие торговые города. За поворотом мелькнул огромный плакат, возвестивший, что начинается национальный парк Рувензори, названный так по имени горного массива, который много веков назад Геродот прозвал Лунными горами.

В национальных парках Африку можно увидеть такой, какой она была сотни лет назад

За этими-то горами и находится девственный лес Итури, в котором живут самые маленькие люди на Земле - пигмеи - цель моего путешествия.

Короткая остановка в Форт-Портале, где я расспросил местное начальство о маленьком лесном народе, - и дальше в путь.

А потом была ночь в горах, которые темными, неприветливыми шатрами нависали над трудной дорогой, поблескивая редкими огоньками прилепившихся к ним крестьянских хижин. Справа угадывалась пропасть, зияющая темнота которой дышала холодом и вечностью. На вершинах сидела свинцовая туча, и безмолвные молнии то выхватывали крутой поворот, то отражались в струе водопада. Вокруг дышала, двигалась, разговаривала, пела африканская ночь, наполненная ароматом трав и ночных цветов. Голоса птиц и насекомых сливались в одном мощном звуке, который накатывался с равномерностью морского прибоя. Иногда в стройный хор врывался тревожный крик ночной птицы, заметившей чужого. И на мгновение затихал рокот, как бы прислушиваясь к ее сигналу, но, не ощутив опасности, возникал с новой силой.

Догорает день, начинается многозвучная африканская ночь

Ночь свежа. Она доброжелательна к путнику, заблудившемуся в ее складках. Ее песни сладки и умиротворительны... Но она капризна. Стоит подуть ветру - предвестнику грозы, как прежде спокойная туча на вершине вдруг начнет раздирать себя на клочья и угрожающе ринется в ущелье. И замолкнет ночной оркестр, не в силах соперничать с оглушающим громом, и погаснут ароматы. Застучат первые капли, и с неба рухнут потоки воды. И тогда - берегись, путник! Узкая горная дорога превратится в бурлящую реку, поток понесет камни, землю, цветы, свалит деревья, сломает стены нищих домишек горцев, смоет их посевы. И ваш автомобиль, еще минуту назад казавшийся надежным и верным товарищем, превратится в неуправляемую лодку и сам понесется к невысокой бровке, через которую уже бурлит водопад, и вам придется бросить его, чтобы остаться в живых...

Но вот истощенная туча уплыла, и небо очистилось. Обмелела дорога, обнажив свой каменный остов, съежились, а потом и совсем исчезли грязные водопады. Невинно засветила луна, как бы удивляясь: что здесь произошло? Встряхнулись деревья - и послышались сначала робкие, потом все более уверенные звуки ночной симфонии. Еще сильнее запахли травы и цветы, снова раздался предупреждающий крик ночной птицы. Каприз прошел, и к ночи вернулось хорошее, ласковое настроение.

Я спустился с гор и поехал дальше в ночь, к реке Семлики, вдоль двухметрового травяного забора. Изредка через дорогу перепрыгивали антилопы и загулявшие обезьяны. Из травы выглянул лев и неторопливо спрятался, недовольно мотнув косматой мордой.

Гостиница была на запоре: Уганду времен диктатора Иди Амина туристы посещали редко. Но, завидев гостя, забегали заспанные служители, засуетился повар, заиграл музыкальный ящик. В воздухе бесшумно скользили летучие мыши, хватая зазевавшихся комаров. Луна освещала сухой бассейн и мертвое дерево на веранде с распростертыми в мольбе ветвями. Музыка внезапно кончилась, и сразу где-то невдалеке зажурчал ручей под неумолкаемый аккомпанемент африканской ночи.

...На рассвете я проснулся от мяуканья гостиничной кошки. Она стояла под дверью и настырно кричала, требуя взятки. За окном голый до пояса африканец лениво рубил траву пангой. Рядом, на асфальтовой дорожке, играли его детишки - две маленькие девочки. Толстая африканка с годовалым ребенком, притороченным к спине, разжигала костер у традиционных трех камней - готовила незатейливый завтрак. Мы быстро нашли общий язык - помог суахили. Мария - так звали ее - пришла в эти места из Итури. Ее деревня находилась на краю страны пигмеев-бамбути.

"Это ужасные люди! - всплеснула она руками. - Это самые настоящие колдуны, они пригоняли слонов на наши поля, воровали наши бананы". Примерно в таком же роде высказался садовник-руандиец, который, узнав, что я собираюсь к бамбути, уверенно заявил, что они меня съедят. "Это же людоеды", - сказал он и посмотрел на меня с тем выражением скорби, с каким смотрят на приговоренного к смерти. Мария, правда, рассказала, что мужчины ее племени охотно брали девушек-бамбути в жены - те здорово рожают: "Одного родит, а живот снова полный". Сами же бамбути никогда не женятся на деревенских. "Да и кто за них пойдет, за коротышек!" - презрительно махнула рукой Мария.

Дочка Марии протянула мне свои маленькие желтые ладошки, сложенные лодочкой. Я вложил туда шиллинг. "Поблагодари господина, - сказала мать, - этот день начался хорошо". И девочка, передав монетку матери, приложила ручки к голове и стала кланяться. Мария вытащила из дома рваную антилопью шкуру и села на нее, взяв ребенка на руки. Так я их и сфотографировал, пообещав, что вышлю снимок. А потом пришел ее муж, долговязый молодой парень; он встал в дверном проеме и нагловато на меня посматривал. Он крикнул что-то жене, и та быстро отнесла шкуру в дом, а сама занялась кухней.

Несколько сигарет, подаренных мужу, быстро изменили его настроение. Я объяснил, что хочу отправиться к бамбути, и он быстро согласился. Сборы были недолгими, и через час мы тряслись по каменистой горбатой дороге, которая вела в сторону соседнего Заира. С плато, куда мы поднялись, в глубокой дымке далеко внизу открылся Итури.

Итури - это огромный тропический лес на экваторе. На севере он почти соприкасается с великой Сахарой, на юге взбирается на гору Киву, на востоке упирается в линию озер. На западе его граница менее четкая: цивилизация все глубже вторгается в девственный лес и уничтожает природное богатство, которое восполнить уже никогда не удастся. Еще сто лет назад человек использовал ресурсы лишь для своих домашних нужд - несколько сот тысяч лесных жителей не приносили ущерба природе. С приходом колонизаторов, внедрением новых методов обработки земель, массовых вырубок леса, строительством дорог и небывалым ростом населения лес стал отступать, вырождаться. К настоящему времени почти 70 процентов влажных тропических лесов Африки уничтожено человеком, а оставшиеся массивы исчезают с угрожающей быстротой. Итури еще велик, и это, пожалуй, единственный заповедный уголок континента, где природа и люди сосуществуют в полной гармонии.

Еще сто лет назад пигмеи были такой же загадкой для человечества, как и истоки Нила. Долгое время они существовали лишь в мифах и легендах: их считали чем-то средним между человеком и духами. Об этом, например, совершенно серьезно писал в 1646 году лорд Браун. Гомер, Геродот, Аристотель упоминали о них в своих писаниях как о храбрых воинах и высказывали догадки, что их родина расположена где-то в лесах Центральной Африки. Сведения о пигмеях имеются и в хрониках Древнего Египта, но все ученые сходились во мнении, что обнаружить пигмеев будет почти невозможно: как увидишь существо ростом всего в тридцать сантиметров (Слово "пигмей" происходит от греческого pygme, что означает длину от локтя до кончиков пальцев, т. е. 13,5 дюйма (34,2 см))?

Тайна была раскрыта только в середине прошлого столетия. Древние историки оказались правы: после открытия истоков Нила путешественники встретили пигмеев в тропических лесах Центральной Африки. Правда, они оказались не такими уж крохотными - рост пигмея достигал полутора метров.

В современной истории их впервые описал английский моряк Эндрю Бател, проживший почти 18 лет в Бельгийском Конго, а Генри Стэнли, знаменитый исследователь Африки, дополнил эти сведения своими наблюдениями за жизнью и традициями маленьких жителей леса Итури.

Самая большая группа пигмеев в Африке - бамбути. Говорят, что их предки владели обширными землями на Африканском континенте, но потом были вытеснены более сильными пришлыми племенами. Бамбути укрылись в Итури, приспособились к новым условиям; лес принял их, и они слились с ним.

Как и сотни лет назад, бамбути ведут кочевой образ жизни, охотятся на антилоп, буйволов, обезьян, кабанов. Они редко задерживаются на одном месте дольше, чем на один-два месяца.

Однако, несмотря на свою кочевую жизнь, бамбути не теряют чувства постоянности территории, которую они занимают, - леса. Этого нельзя сказать об их соседях - деревенских жителях, постоянно бегущих от леса.

Шведский принц Уильям, отправившийся в Африку на охоту в начале нашего века, по возвращении написал книгу с характерным названием: "Среди пигмеев и горилл". Она вышла в Лондоне в 1923 году. Принцу удалось провести некоторое время с бамбути, которых он называет вамбути. "Это - чистокровные пигмеи, - писал он. - У них светлее цвет кожи, их средний рост составляет 1,4 метра. Совершенно неожиданно эти маленькие существа возникают то в одном, то в другом месте, зачастую находящемся далеко друг от друга, остаются там несколько дней, а потом вновь исчезают, не оставляя никаких следов в первобытном лесу, секреты которого никто не знает лучше, чем они".

Другой путешественник, С. Кристи, бывший в Бельгийском Конго примерно в то же время, что и принц Уильям, так отзывался о бамбути: "Глубокое знание пигмеями привычек каждого животного, большого и маленького, было постоянным источником огромного интереса для меня. Их способность идти по следу кажется поначалу почти волшебной... Взглянув на след, они шепотом сообщают, свежий он или нет, и скользят по нему, как кошки, стараясь не сделать ни одного неосторожного движения, глядя вперед, но не пропуская ничего под ногами. Они отзываются на любой шорох впереди и, не оборачиваясь, дают сигналы тем, кто сзади, практически неприметными жестами".

Действительно, увидеть бамбути, идущего по следу, невозможно. Даже самый чуткий зверь не заметит его присутствия. В руках у охотника - лук с отравленными стрелами и копье в его рост. Большие семьи бамбути охотятся с сетями и загоняют животное в ловушку. Впереди, как правило, идут молодые охотники. Недалеко от лагеря они разжигают костер и ненадолго останавливаются у него, как бы прося лес послать им хорошую добычу. Окружив зверя, бамбути по сигналу "открывают огонь", и стрелы иглами впиваются в тело животного. Добивают копьями и быстро свежуют тушу. В деревню посылается вестник, женщины мгновенно разводят огонь и готовятся к празднику.

Удачливых охотников встречают радостными возгласами и жадно слушают их рассказы. После раздела добычи - всем поровну - начинается танец, в котором принимают участие взрослые и дети. Танец имитирует прошедшую охоту, и участники, как заправские артисты, показывают наиболее удачные моменты отлова животного. Вечером семьи собираются у костров перед своими шалашами и обсуждают события прошедшего дня; если день был особенно удачен, то они поют и танцуют.

В дождливые дни бамбути не охотятся, а занимаются домашним хозяйством: мужчины чинят сети и делают новые луки и стрелы, а женщины плетут корзины. Те и другие выделывают и украшают луб, из которого шьют одежду. Но делами занимаются недолго: большая часть дня проходит в песнях, танцах, играх и рассказах. У бамбути нет четко определенного обеденного времени. Если кто-то начал готовить себе еду, к нему могут свободно присоединиться другие - и они непременно получат свою долю.

Бамбути очень любят мед. Берут они его у диких пчел довольно открыто: расширяют стрелой дупло, служащее пчелиным домом, запускают туда руку и вытаскивают соты. Весь рой пчел облепляет воришек, жужжит, садится на маленьких людей, но по странной причине не кусает их. "Их абсолютное равнодушие к действиям пчел и к их укусам, если они вообще были, казалось мне совершенно непонятным", - удивлялся С. Кристи.

Иногда бамбути везет, и они убивают слона. Маленькие охотники подкрадываются к лесному великану и перерезают ему сухожилия. Тогда у туши собирается все племя, вокруг быстро строятся хижины, и, пока мясо не съедено без остатка, бамбути не трогаются с места.

Размер пигмейского лука не превышает 50 сантиметров. Миниатюрные стрелы - длина их около 40 сантиметров - изготавливаются из веток кустарника. Бамбути долго не целится: как только тетива натянута, он сразу же выпускает стрелу. И редко, когда она не попадает в цель, причем, несмотря на миниатюрность, такой стрелой пигмей может поразить большое животное. Многие путешественники видели, как охотник убивал с одного выстрела леопарда.

С древности известно искусство пигмеев в приготовлении ядов, которыми они смазывают наконечники стрел. В книге "В дебрях Африки" Г. Стэнли писал: "С помощью своего оружия, состоящего из копий и маленьких луков со стрелами, густо вымазанных ядом, они убивают слонов, буйволов и антилоп. Бамбути вырывают ямы и очень искусно прикрывают их гибкими палочками и зеленью, а сверху даже засыпают слегка землей, чтобы лучше замаскировать... Один из смертельных ядов, употребляемых лесными племенами для смазки оружия, представляет собой вещество темного цвета, вроде смолы или дегтя. Если верить рассказам туземных женщин, он выделывается из одного аройника, самого обыкновенного местного растения с крупными листьями".

Изготовление яда окружено тайной и производится только в лесу. И это объясняется не только попыткой сохранить секрет: его действие настолько сильно, что даже случайный укол отравленной стрелой приводит к молниеносной смерти. Стэнли вспоминал, как один из его спутников, раненный таким образом, умер в течение минуты, другой - через двадцать минут.

Традиция и щедрая природа позволяют бамбути и сегодня вести такой образ жизни. Преимущества оседлой жизни кажутся им весьма сомнительными.

Но новая жизнь наваливается на бамбути со всех сторон. На окраине леса ревут тракторы, в когда-то заповедных уголках прокладываются дороги. Оседлые племена, живущие в Итури по соседству с бамбути, вырубают лес и заставляют животных, а заодно и бамбути уходить все глубже в лес. Бамбути сопротивляются, пытаясь перенести барьер с другим, враждебным им миром глубже в лес и свести физические контакты с ним до минимума. В тропическом лесу живут и другие группы пигмеев, но большая часть их вступала в смешанные браки с представителями оседлых народов, тем самым теряя физические характеристики своего народа.

Оседлые племена, которые занимаются сельским хозяйством, в отличие от пигмеев боятся леса, не верят ему. Для них он прежде всего враг, грозящий уничтожить посевы, разрушить дома и даже отнять жизнь. Деревня не приемлет леса, и лес в свою очередь недобр к деревне.

Лес и деревня - они не понимают друг друга (бамбути из леса Итури)

Оседлые племена в Итури - бира, идака, бали и другие - вырубают лес, расчищая землю для плантаций бананов, маниока, бобов. Они крайне редко выходят на охоту: деревенские жители боятся далеко заходить в чащу. Лес - их постоянный противник. Огромные деревья, срубить которые можно только в течение нескольких дней, быстрый рост кустарника - все это заставляет деревню работать ежедневно. Каждые три-четыре года она вынуждена менять место жительства: почва скудеет. Деревне приходится бороться не только с лесом, но и с его обитателями - леопардами, обезьянами, слонами и даже с самими бамбути.

Деревня с ее более совершенной технологией борется с лесом. Жители ее в соответствии со своими представлениями населяют лес злыми духами и заполняют жизнь магией, колдовством и чародейством. Каждые несколько лет, когда эти племена переходят на другое место, они оставляют могилы своих родственников без присмотра. Это усиливает их чувство непостоянства и ненависть к лесу, который вынуждает их покидать насиженные места.

Но, несмотря на взаимную неприязнь, "лесные" и "деревенские" люди неразрывно связаны между собой. Они рассматривают друг друга как неизбежное зло, как нечто, лишний раз подтверждающее их правоту восприятия жизни. Если бы вдруг деревня внезапно исчезла, жизнь бамбути, несомненно, померкла бы.

Бамбути многое заимствовали у деревни. Тысячи семей, разбросанных по лесу, переняли язык соседних земледельческих народов. Но не правы те, кто утверждает, что у бамбути нет собственной культуры, что и ее они копируют у соседей. Порой пигмеи намеренно стараются показать, что они ничем не отличаются от деревенских жителей. Но это тоже своеобразная форма защиты от проникновения чуждого мира.

Экономически бамбути полностью независимы. Они обращаются к оседлым соседям только за изделиями из железа (наконечниками для стрел, ножами) да еще за бананами, которые считаются у них особым лакомством. В знак благодарности бамбути приносят деревенским мясо, отгоняют от их плантаций обезьян и слонов, выпалывают сорняки, помогают строить дома.

Но как поразительно меняется поведение бамбути в деревне! Внезапно появляется "вождь", четко определяются семьи, меняются песни и танцы. Копируя деревенскую действительность, бамбути тщательно скрывают свою натуру под маской "простачков из леса".

Когда проводник наконец вывел машину к лесу, нас мгновенно обступила толпа таких "деревенских" бамбути. Маленькие существа, одетые в рваные тряпки, с миниатюрными луками и стрелами приветливо улыбались, но по их виду чувствовалось, что им хочется поторговать. Нам предлагались луки, стрелы и даже большие листья.

Украшение вождя

Сделать фото оказалось нелегким делом. "Вождь" бамбути заломил такую цену, что мой проводник даже крякнул от негодования. Начался торг. Он длился минут тридцать, и обе стороны постепенно пришли к желанной середине. Торговались бамбути жестко, но с удовольствием. В этом они напомнили мне масаев, которых я встречал на дорогах Танзании и Кении. Пока шел торг, ко мне подошел древний старичок и, дернув меня за рубашку, указал на свой лук и стрелы. "Купи, - предложил он на ломаном суахили. - Стрелы настоящие, ядовитые". Я вежливо отказался. Тогда он посмотрел на мой фотоаппарат: "Может, поменяемся?"

Бамбути не боятся, что фотоаппарат 'украдет' часть их души

Проводнику удалось в конце концов уломать "вождя", и тот принял гордую позу. Потом стали позировать и другие. Впоследствии оказалось, что "вождь" торговался исключительно за себя: каждый сфотографированный бамбути требовал, чтобы ему заплатили такую же цену. После долгих переговоров нам удалось восстановить мир. Но когда мы садились в машину, пигмеи поняли, что вместе с нами уезжает много хороших вещей, которые могли бы им пригодиться, - фотоаппараты, брюки, рубашки. Они загалдели и снова облепили автомобиль. Некоторые угрожающе жестикулировали и воинственно натягивали свои луки...

Такое поведение для бамбути, конечно, нетипично: так они понимают мир деревни. Возвращаясь в свои травяные шалаши, они вновь становятся самими собой.

Правда, некоторые группы пигмеев, живущие на границе леса, в непосредственной близости к туристским маршрутам, действительно изменились и сделали подобный промысел основным источником средств существования. Но даже сегодня, когда туристов в Африке не счесть, таких пигмеев совсем немного.

Если деревня полна мистики, колдовства, злых духов, то мир бамбути поразительно чист в этом отношении. У них нет колдунов, так как колдовство связано в их понимании исключительно с деревенской оседлой жизнью, которую они отрицают. В их мире мало неизвестного, злого, поэтому нет необходимости прибегать к подобным "чисто деревенским" средствам защиты. Более того, столкнувшись со злыми силами деревни, бамбути не вступает с ними в борьбу. Он просто бежит в лес, который, как он уверен, защитит его всегда. И действительно, деревенские колдуны, как ни стараются, ничего не могут сделать против лесных жителей. Правда, иногда в своих рассказах они упоминают злого "шетани", но только при изображении мира, деревни. Да и само название позаимствовано оттуда. Экономическая стабильность бамбути, отсутствие в их жизни серьезных кризисов приводят их к убеждению, что добро является законом жизни. В этом одна из главных причин отсутствия у бамбути магии и колдовства.

В свою очередь деревня искренне верит, что пигмеи не просто общаются со злыми духами, а сами - порождение этих духов. И она ограждает себя колдовством от разрушающего влияния леса. Противоборство между этими двумя мирами, видимо, прекратится не скоро.

Любопытно, что деревня еще и презирает бамбути за отсутствие колдовства, считая это признаком их. "культурной отсталости"!

Бамбути отличаются друг от друга техникой охоты. Правда, они говорят на разных языках, но это случайное различие, поскольку своего языка у них нет и они заимствуют его у оседлых соседей.

Тот факт, что все многочисленные группы охотников, разбросанные по Итури, отзываются на имя "мбути", используется некоторыми учеными для подтверждения прежнего лингвистического единства лесного народа. Но вряд ли можно говорить с полной уверенностью о таком единстве, ведь язык пигмеев - если он и существовал - исчез и следов его пока никто не обнаружил. Может быть, эти следы скрываются в живых языках окружающих пигмеев племен?

Провести перепись в тропическом лесу довольно трудно, однако ученые считают, что бамбути насчитывается не менее 40 тысяч. Они разбиты на многочисленные группы, которые никак не связаны между собой экономически, культурно или политически. Единственное, что их объединяет, - это общее название и общее неприятие деревни. Каждая группа имеет в своем распоряжении четко обозначенную территорию, на которой она селится, охотится и мигрирует. Правда, другие группы могут пересекать границу: бамбути не любят споров и снисходительно относятся к таким нарушениям. Состав группы непостоянен. Каждый ее член волен присоединиться к другой семье или же создать собственную, независимую.

Бамбути презирают своих соседей за их неприятие леса и считают, что лес справедливо наказывает деревенских жителей за враждебность к окружающей природе. По мнению бамбути, жизнь в лесу несравненно лучше. Климат там достаточно постоянен и выгодно отличается от окружающих его безлесных районов - мира деревни. В лесу прохладно, он изобилует пищей и водой. В деревне же жарко, пыльно, за водой приходится ходить далеко, там мухи, москиты, приносящие болезни. Интересно, что бамбути не может долго находиться в деревне - он заболевает.

Кроме животной пищи лес дает бамбути мед, дикие овощи, ягоды, грибы. Их пища богата протеином - заболевания среди бамбути очень редки. В лесу все под рукой. Надо построить дом - материал рядом. Нужна одежда - можно накинуть шкуру антилопы или сшить ее из луба.

В отличие от своих запуганных лесом соседей бамбути живут с Итури в полной гармонии. Они довольствуются лишь самым необходимым, оставаясь частью природы, не пытаясь подчинить или контролировать ее. Бамбути присуще чувство уверенности и покоя, жизнь их основана на простых, но справедливых законах, выработанных предками. Вот как пишет о бамбути американский исследователь Колин Торнбулл, проживший среди бамбути несколько лет: "Вместо того чтобы тратить лишнее время и энергию для накопления излишков, что вполне осуществимо в лесу, охотники-пигмеи из Итури обходятся лишь самым необходимым и посвящают остальное время искусству жить. Это не означает, что они охотятся несколько часов, а остальное время поют и пляшут. Чтобы жить хорошо, жить в мире с соседом, со своей семьей, необходимо тратить на это столько же времени и усилий, сколько на добывание пищи, строительство жилища и изготовление наиболее нужных материальных предметов. Жить хорошо означает не только жить в мире с соседями, но и знать и понимать их, иметь с ними одинаковые основные взгляды на жизнь. Если не остается времени на общение, если оно все уходит на накопление все больших и больших излишков, то человек лишается взаимопонимания с соседом, а общество превращается в конгломерат индивидуумов, и каждый из них думает только о своей пользе".

Как жаль, что столь мудрое отношение к жизни сохранилось лишь у одного из самых маленьких народов на нашей планете! Скольких бед можно было бы избежать, если бы все следовали хотя бы формально некоторым из законов бамбути!

Не удивительно, что бамбути считают лес своим отцом и матерью, олицетворением добра и справедливости. Итури для них больше чем просто окружающая среда. Как писал Торнбулл, лес для них - это "живое, одушевленное существо как в реальном, так и в мифическом смысле, от которого они зависят, которое следует уважать, слушаться, любить и которому надо полностью верить".

Поэтому они часто разговаривают с ним как с отцом или с матерью, а иногда и как с другом. Когда начинается охота, мужчины обращаются к лесу как к отцу, женщины - как к матери. Но если охотнику здорово повезет, то он благодарит лес как мать. А если женщина проблуждает долгие часы в поисках грибов и ничего не найдет, она начнет жаловаться лесу-отцу, обвиняя его в излишней строгости.

Бамбути делают все, чтобы доставить лесу удовольствие, как хорошие дети. Самым лучшим способом считается спеть лесу песню. В ней бамбути сообщит о любви к своему покровителю, об удачной охоте, о том, как хорошо найти полный улей дикого меда. Часто бамбути, настроенный романтически, удаляется в одиночку в чащу и поет сочиненную им самим хвалу лесу. Отношение бамбути к лесу настолько интимно, что он порой вполне искренне объясняется ему в любви. Торнбулл как-то застал молодого пигмея, который в полном одиночестве танцевал при лунном свете и напевал песню без слов. На его удивленный вопрос бамбути обиженно ответил: "Я не один. Я танцую с лесом, танцую с луной". И продолжил танец.

 Мое сердце так счастливо, 
Мое сердце поет, как птица, 
Под зелеными деревьями леса. 
Лес - наш дом и наша мать,

- поют бамбути гимн Итури.

А лесные утра! Когда нежаркое еще солнце пробивает зеленый покров, слепит глаза, расцвечивает все вокруг, наливая каждую капельку росы жемчужными красками, наполняет воздух неповторимым и слышным полностью только бамбути ароматом... В эти мгновения душа бамбути переполняется счастьем бытия, любви к лесу. Он испытывает подлинное вдохновение и в эти моменты способен подарить лесу танец или песню, сочиненную тут же, и еще больше слиться с необъятным зеленым морем, живым, добрым и всепрощающим.

Один из "цивилизованных" бамбути так рассказывал мне о своих взаимоотношениях с лесом: "Вам, белым людям, да и многим черным, не понять наш мир никогда. Наш лес - это наше сердце, наша душа, доступ куда открыт лишь избранным чужакам. Лес дает нам жизнь. Он - все для нас. И мы понимаем его, как можно понимать самого близкого человека. Мы знаем его язык, и его советы всегда мудры. Он никогда не дает нас в обиду, если мы следуем его воле. Но наши взаимоотношения - не отношения господина и раба. Лес - наш старший брат, наш родитель, который желает нам только добра..."

У бамбути нет института вождей или совета старейшин. Нет и законодательной системы. Верховную власть бамбути признают только за лесом и знают, что любое неверное решение с их стороны вызовет недовольство леса, которое проявится в сильной грозе, падающих с треском и шумом деревьях, плохой охоте, неожиданных болезнях. Практически все свои проблемы бамбути решают сообща. И большинство решений пронизано одной идеей: что хорошо для леса, то хорошо и для бамбути. Кто не соглашался с общим решением, тот шел не только против общины, но и против леса. Между прочим, у бамбути чрезвычайно редко возникает то, что в наше время принято называть конфликтными ситуациями. Этому способствует не только мирный нрав пигмеев, но и стремление в любом спорном вопросе избежать раздора, найти справедливое решение. Если кто-то из общины провинился, то в разборе "дела" принимают участие все взрослые члены группы. Наказание редко бывает строгим: считается, что сам факт обсуждения уже является достаточным уроком для совершившего проступок.

А ленивых и эгоистов просто высмеивают (бамбути умеют это делать превосходно). Эти недостатки, как верят бамбути, излечиваются смехом быстрее всего.

Любопытно, что женщины наравне с мужчинами обсуждают все проблемы племени. Старики считаются арбитрами в спорах, правда, лишь с "консультативными функциями". Преклонный возраст позволяет им вмешиваться в любые, даже самые интимные вопросы жизни семьи. Но в любом споре взрослый бамбути должен доказывать свое мнение фактами.

С самого детства неразрывная связь между бамбути и лесом определяет его жизнь.

Рождение ребенка отмечается всей семьей танцами и новой, специально сочиненной по этому случаю песней. Через несколько дней новорожденного показывают всем охотникам и старикам, которые обязательно похвалят отца и мать и скажут добрые слова в адрес нового члена племени. По утверждениям Торнбулла и других исследователей, женщины-бамбути рожают легко, дети растут здоровыми и крепкими. Женщины предпочитают рожать в лесу, а не в хижине: они верят, что Итури поможет им, придаст силы, смягчит боль. Детская смертность у бамбути гораздо ниже, чем у соседних оседлых племен. Хотя отцу запрещено присутствовать при рождении, именно его ножом или наконечником стрелы необходимо перерезать пуповину. И нож и пуповина сохраняются до совершеннолетия ребенка, после чего он заворачивает их в листья и "хоронит" в водах лесного ручья.

Новорожденный получает ванну из сока дикого винограда, а на ручку ему надевают браслет из виноградной лозы. Этим он как бы утверждается одним из бамбути - детей леса - и получает силу Итури.

После рождения ребенка отец и мать некоторое время должны соблюдать диету: не есть ничего мясного. Мужчина может охотиться, но всю дичь должен раздать другим. Этот запрет длится два или три месяца, после чего отец обычно объявляет всей общине, что "он снова ест мясо".

Песнями сопровождаются рождение ребенка, свадьба и похоронная церемония. Бамбути живут коллективом, и от его сплоченности зависит существование племени. Поэтому они отрицают индивидуализм не только в повседневности, но и в ритуалах. Песни, например, поются обязательно хором, а солистами выступают все по очереди. Песня, как верят бамбути, "будит" лес и рассказывает ему об их нуждах. Таким образом лес узнает, чем ему надо помочь своим детям. Малыши учатся танцевать и петь, как только начинают ходить. Их игры имитируют занятия взрослых. Мальчики и девочки играют "в семью". Девочки собирают веточки и строят шалашики, а мальчишки берут свои игрушечные луки и идут на охоту или на рыбалку. Девочки нянчат своих "детей" - деревянных кукол, ухаживают за маленькими сестрами и братьями, плетут корзинки и с подругами идут в лес за грибами и ягодами.

Перед выходом взрослых на охоту детям поручают развести ритуальный костер у подножия большого дерева - по его дыму Итури узнает, что бамбути отправляются на охоту и просят у него прощения за вынужденное лишение жизни других его обитателей - животных и птиц.

Так с малых лет дети-бамбути учатся основным законам племени, понимают важность коллективизма, осознают свою зависимость от Итури.

Чем старше становится юноша или девушка, тем больше ответственности возлагает на него племя. Уже не "понарошку" идут они на охоту или за диким медом.

Когда семья отправляется на охоту, взрослые мужчины устанавливают сети и стоят с копьями наготове. Во второй линии выстраиваются молодые мужчины с луками и стрелами, чтобы не выпустить вырвавшегося зверя. Женщинам и детям поручается роль загонщиков: стоя лицом к охотникам, они криками гонят зверей в сети. Бамбути сразу прекращают охоту, когда пойманного хватает на день еды. Молодым людям доверяют охоту и в одиночку - на птиц или обезьян.

Подростков постепенно приобщают к делам общины и позволяют присутствовать на вечерних беседах вокруг костра. Правда, пока вмешиваться в эти беседы не рекомендуется: до тех пор, пока молодой бамбути не обзаведется семьей, он не имеет права голоса. Вместе с тем запрещения говорить на собраниях старших как такового не существует. Демократичные бамбути воспитывают молодое поколение, не в страхе и запретах, а в постепенном приобщении к миру взрослых.

Когда девушка достигает зрелости, бамбути празднуют это событие песнями и танцами. Эта церемония, носящая название "элима", конечно же происходит в лесу. В ней принимают участие только девушки, и свои песни они обращают к лесу. Девушка как бы разговаривает с лесом своей песней: она не продолжит мелодию, пока не услышит эхо-ответ Итури. Бамбути верят, что эта церемония развеселит Итури и он будет благосклонен к будущим матерям. Но чтобы добиться этого, девушка должна быть всегда весела, добра и искренна. Лес всегда почувствует фальшь и может в этом случае наказать виновницу.

Когда все к лицу

Иногда во время "элимы" девушка одна или с подругой уходит в лес на целый день или больше. Родители не беспокоятся: они знают, что дочь ушла "довериться лесу".

Песни "элимы" просты и, как правило, состоят только из мелодии. Услышать их деревенскому жителю невозможно: они священны.

Но вот наступает период, когда молодой бамбути вступает в брак. Хотя это событие считается очень важным в жизни, оно не обставляется так же торжественно, как рождение или смерть. Жених должен доказать, что он - настоящий мужчина и достоин своей избранницы. Если девушка согласна, то он преподносит родителям подарки - убитую им антилопу, лук и стрелы. Потом молодая жена строит хижину, и на этом брачная церемония заканчивается. Общество ограничивается легкими шутками в адрес молодых и больше никак не комментирует рождение новой семьи.

Старики, правда, пытаются продлить дискуссию и подолгу обсуждают достоинства и недостатки молодоженов. Если невеста (или жених) отличается особенно неприятными качествами, то старики рекомендуют родителям не соглашаться на такой брак. Правда, решение родителей и советы стариков не считаются обязательными для выполнения - молодые вправе поступать по-своему.

После женитьбы юноша получает сеть и становится полноправным охотником. Теперь он может на равных принимать участие в обсуждении проблем жизни всего племени.

Свою печаль, как и радость, пигмеи выражают открыто и беспредельно. Услышав весть о смерти близкого, родственники начинают рыдать и кричать, катаются по земле, а иногда наносят себе раны острым предметом. И здесь старики стараются подчеркнуть свою важную роль в обществе. Они зорко следят за наиболее увлеченными горем, чтобы те действительно не убили себя или не нанесли слишком серьезных увечий. Остальные соплеменники в оплакивании участия не принимают и вправе даже отпускать шутки по адресу скорбящих. Традиция позволяет это, так как бамбути верят, что, чем скорее успокоятся родственники, тем быстрее восстановится мир и спокойствие в деревне, а мертвым все равно уже никто не поможет. Умершего хоронят в тот же день. Церемония похорон коротка и не, сопровождается танцами или пением, как у большинства других африканцев. Зарыв тело, бамбути собирают свои нехитрые пожитки и перебираются на другое место, так как обычай запрещает "жить со смертью".

Большинство старается побыстрее заняться обычными делами и как можно скорее забыть о смерти. На следующий день, как правило, устраивается праздник "молимо", цель которого - развеять остатки печали. "Молимо" состоит из двух частей: вначале очень активная охота, а вечером - песни и танцы. В "молимо" принимают участие все члены группы, кроме детей, и своим общим отрицанием смерти они как бы вновь подтверждают единство и солидарность племени. В танцах и песнях "молимо" смерть признается как нечто неизбежное, не связанное с какими-либо потусторонними силами. "Если смерть приходит, - поют бамбути, - значит, лес о ней знает, значит, он разрешил. А раз лес - это добро, стало быть, и в смерти нет ничего плохого". Но не все песни и танцы посвящены теме смерти. Напротив, большая их часть вовсе не имеет никакой связи с печальным событием. Бамбути искренне смеются и веселятся, зная, что только так они смогут доставить удовольствие лесу, который тоже, может быть, опечалился из-за смерти одного из своих детей. ""Молимо", - пишет К. Торнбулл, - не касается смерти конкретного индивидуума или спасения его души, а скорее подтверждает веру в жизнь, в продолжение жизни, в продолжение семьи, несмотря на факт смерти".

Религия бамбути проста. У них нет культа мертвых, нет амулетов, профессиональных колдунов и знахарей. Правда, они используют некоторые чары, которые "помогают" в охоте. Их религия находится в резком контрасте с культами предков и природы у соседних оседлых племен.

Вождь пигмеев племени бони так говорил о своем боге Вака: "Он бог всего. Он дал бони эту землю, леса и реки и все, чем они живут. Его нельзя увидеть, но он видит все. Иногда он спускается в нашу деревню и убивает одного из бони. Тогда погибшего хоронят глубоко в земле и сразу покидают это место: опасно оставаться под взглядом Вака.

Вака строг и требует свою долю во всем. Поэтому если убивают буйвола, то лучшую часть кладут в огонь - для него, а остальное съедается охотником и его детьми. Если кто-то найдет мед, его нельзя забирать, пока кусочек не будет брошен в лес и в небо. Если бони захочет пальмового вина, то сначала он выльет немного на землю. При этом говорятся такие слова: "О, Вака, ты дал мне этого буйвола, этот мед, это вино. Возьми свою долю. А мне дай силу и жизнь и не допусти, чтобы мои дети узнали зло".

Пигмеи беку знают высшее существо Нзаме, создателя неба, звезд, света и глаз, зрачки которых отражают его образ и являются источником жизни.

Бамбути считают лес высшим божеством, которое дает жизнь всем: и бамбути, и другим существам, населяющим его. Они больше интересуются сегодняшним днем и не задумываются над будущим или прошлым. Предсказывать будущее, как считают бамбути, занятие бесплодное, ибо как можно говорить о том, чего не видел и где не был? В верованиях бамбути отсутствует идея о загробной жизни. Разговоры об этом считаются неприличными: "Разве кто-нибудь после смерти возвращался назад и рассказывал, что там происходит?" Думать о таких вещах - все равно что ходить по лесу с завязанными глазами.

Бамбути признают два вида существования - реальный мир, где живут они сами, и мифический, населенный духами "кети". Лес - источник духовной силы для обоих миров.

Наряду с высшей силой - лесом существуют более слабые духи, не влияющие особенно на жизнь бамбути. Они считаются порождением леса и полностью ему подчиняются. Бесплотные и невидимые, они, как бамбути, живут в лесу, охотятся, собирают мед и грибы. Жизнь этих духов - "кети" - зеркальное отражение повседневности бамбути. Лес управляет существованием бамбути и "кети" и не допускает, чтобы они вступали в конфликт. Очень редко бывает, когда интересы тех и других совпадают, как правило на охоте. И тогда бамбути не могут найти добычи целыми днями. Правда, они особенно не расстраиваются, поскольку знают, что лес не даст их в обиду, между "кети" и бамбути нет соперничества или ревности. Бамбути, в отличие от жителей деревень, не боятся духов, хотя и не ищут встреч с ними.

Бамбути верят, что во сне можно перейти в мир духов. Бывает, что во сне бамбути так заблудится, что перейдет границу своего мира и попадет к "кети". Такое происшествие рассматривается как случайность, которая не очень опасна, если своевременно проснуться. Некоторые даже считают, что во время путешествия к "кети" можно кое-чему и научиться. Например, узнать их секреты охоты.

И "кети" и бамбути получают от леса жизненную силу-"пепо", без которой невозможно существование ничего живого. "Пепо" одушевляет всё: и человека и духов, и зверей, и, как ни странно, сам лес. Если отнять "пепо", то жизнь немедленно прекратится. "Пепо" может пропасть не только в случае гибели - тогда оно возвращается к лесу, но и при насилии над телом человека-"бору". Насилие над телом, по твердому убеждению бамбути, является преступлением. Поэтому бамбути редко решают споры дракой, предпочитая мирные пути урегулирования конфликтов. Как жаль, что мудрость этой простой философии так часто ускользает от нас, "деревенских" жителей!

Звук и песня имеют для бамбути почти религиозный характер, являются выражением мудрости, красоты и утешения, свойственных их философии.

Звук считается у бамбути очень сильным средством выражения чувств. Они отрицают шум, поскольку он "тревожит" лес. Внезапный хлопок руками, крик могут привести к полному молчанию в лагере или к остановке охоты. Звук должен быть одушевлен "пепо", то есть быть живым, как все вокруг, иначе он будет пуст и, следовательно, вреден для леса и его обитателей.

Звуки особенно часто применяются на охоте. Свист означает опасность, и все замирают. Подражание крику животного снимает опасность, и охота продолжается. Бамбути верят, что свист имеет такую силу, что им можно остановить, правда если "лес согласится", даже грозу или бурю. Когда над лагерем собираются тучи и начинают сверкать молнии, бамбути начинают тихонько посвистывать. "Кто его знает, вдруг поможет", - говорят они при этом.

Во время охоты свист, по мнению бамбути, привлекает добычу. Кроме того, лес слышит этот свист и направляет охотников на след. Лес редко молчит: он пронизан птичьим пением, журчанием родников, мягким шелестом листьев. Но когда наступает тишина, бамбути знают, что идет беда: то ли они провинились, и Итури решил их наказать, то ли расходились "кети" - злые духи. Молчание леса предупреждает об опасности...

От Стэнли и Джонстона, первого губернатора протектората Уганда, до наших современников - исследователей мира бамбути Шебесты, Торнбулла, Гржимека - все ученые отмечают поразительную сообразительность бамбути, их веселый нрав, отсутствие распрей. Им свойственны быстрая и горячая благодарность за оказанную услугу, радушие и гостеприимность на доступном им уровне. Лорд Джонстон писал еще в 1902 году, что бамбути удивительно способны к языкам и быстро перенимают диалекты своих оседлых соседей. Они очень музыкальны. Их инструменты - крохотные барабаны, обтянутые шкурой антилопы или варана, трубы и дудки из рогов антилопы или бивней слонят. Бамбути очень любят петь. Мужчины, как правило, поют альтом или высоким тенором, а женщины - пронзительным сопрано. Иногда поют и танцуют сидя- покачивая в такт музыке головами, двигая руками, телом...

В Форт-Портале местные власти сообщили мне, что бамбути пока не приобщились к современной жизни. Для них нет специальной программы образования. Правда, они могут отдавать своих детей в школу, как и жители деревень, но делать этого не хотят. Пока результаты не обнадеживают: всего 5 процентов пигмеев перешли к оседлому образу жизни. Но и их лес продолжает тянуть к себе, и они могут в один прекрасный день уйти и не вернуться... "Невозможно отделить бамбути от леса, - посетовал чиновник местной администрации. - Чуть что - они мгновенно исчезают в зарослях. Что же, - заметил он с некоторой грустью, - зато они свободны..."

Бамбути чисты, как вода в лесном ручье, они просты и понятны, как шум ветра в верхушках деревьев.

Для них лес - это родной дом, в котором они знают каждый уголок, каждое дерево, это их крепость, которая охраняет их от враждебного мира деревни. "Свобода, - как говорят они сами, - наше самое большое богатство, самый драгоценный подарок, который делает нам при рождении наш лес - Итури..."