Глава первая. ЖИТЕЛИ ВУЛКАНИЧЕСКОГО ПЛАТО

Эфиопская увертюра

Острые камни, раскаленный песок и торчащие из него длинные зловредные колючки акаций - все ополчилось против нашей машины. Через каждые три-четыре километра раздается треск. Это значит, что вновь лопнула камера. Приходится останавливаться, разгребать горячий сыпучий песок или острые камни, поднимать машину, снимать, латать, чинить резину.

Преобладание горной местности

За день в среднем делаем тридцать - сорок километров и двадцать - двадцать пять заплаток. Вода на исходе, а надежд встретить здесь источник - никаких. У изредка попадающихся нам кочевников воды тоже нет. Когда им делается совсем уж невмоготу, они перерезают вену старому верблюду и утоляют жажду его кровью. Но меня на такое питье не тянет.

Куда, откуда и где мы едем? Ответить на первые два вопроса не задача. Мы едем «домой», в Кению, из Эфиопии, где я знакомился с бытом нилотских племен нуэр и ануак.

Но на вопрос, где мы едем, я в тот момент определенно ответить не мог. Мой шофер Питер Очиенг, несколько раз пытавшийся выяснить это довольно интересное обстоятельство у кочевников, гонявших по пустыне стада изможденных верблюдов, всякий раз поворачивался ко мне и отрицательно качал головой. Кочевники называли несуществующие на карте стойбища или исторические провинции, часть которых была в Кении, часть - в Эфиопии. Но вот в какой именно из этих стран мы находимся, никто сказать не мог. Когда мы спрашивали, кто главный в их стране, кочевники говорили - «аллах» или перечисляли имена местных шейхов, а на вопрос, как называется столица их страны, бормотали непонятные названия деревень. Питер каждый раз удивленно качал головой и хохотал.

-Странные люди, - смеялся он. - Не знают, как называется их страна. Не знают своего президента. Никого не знают, кроме аллаха.

Питер - незаменимый спутник в скитаниях по Африке. Сам он принадлежит к народу луо с побережья Виктории. Но долго жил в Найроби, восемнадцать лет проработал в одной из компаний, организующих сафари, и выучил помимо своего родного дхлуо еще семь местных языков. Кроме того, он знает как свои пять пальцев все городки, все заповедники Кении. И его повсюду знают. Но здесь , в пустынях вдоль эфиопско - кенийской границы, он не бывал. Сейчас на его круглом немного скуластом, как у всех луо, лице - смущение. Питеру как будто неловко, что он не может ничего добиться от кочевников. А всякий раз, когда лопается камера, в его больших добрых и смышленых глазах выражается испуг и извинение.

- Извините, бвана* (* Бвана (суахили) - хозяин, господин.- Прим. авт.), - каждый раз говорит он и лезет разгребать горячий песок.

Но я знаю, что Питер не виноват, и как могу подбадриваю его.

- Дорога кончилась, бвана, - поворачивается ко мне Питер.- Я буду ехать прямо на юг. Рано или поздно мы приедем в Кению.

Я соглашаюсь, хотя, по-моему, дороги уже нет четыре дня. На карте, правда, нанесена какая-то едва заметная пунктирная линия верблюжьей тропы, кое-где сливающейся с руслами сухих рек. Но очевидно, кочевники уже давно не использовали этот путь, и поэтому песок и ветер засыпали тропку. По каким-то признакам, известным только африканцам, Питеру все эти четыре дня удавалось не сбиться с пути. Но теперь и он не имеет никакого ориентира, кроме солнца.

Мы, конечно, могли бы попасть в Кению из Эфиопии более легким восточным путем, по дороге через Мояле, где все же встречаются селения и один или два раза в неделю проходят машины. Но я нарочно избрал западный путь, надеясь поймать сразу двух зайцев. Во - первых, я хотел посмотреть эти самые дикие в Африке места вдоль восточных берегов загадочного озера Рудольф, мимо которого на протяжении веков с севера на юг из Эфиопии и Судана катились орды кочевников, заселивших ныне кенийский Север. Во - вторых, я надеялся найти на пустынном побережье озера экспедицию известного археолога Лики. Еще в Найроби ученый приглашал меня на свои раскопки, которые, судя по сообщениям газет, сейчас приближались к концу.

- Это Адас Арборе, страна племен гелубба, сидамо и суро, - окончив очередные переговоры со старцем, гнавшим ишаков, сообщил мне Питер. - Старик говорит, что надо держаться западнее. Если удастся проехать еще с полсотни миль, вновь появится караванная тропа. А там недалеко и до селения Илерет, что на кенийской стороне.

Словно фантастическое длинное чудовище извивался наш караван среди пустыни

Адас Арборе - это еще Эфиопия. Слева за грядами камней, которые на карте именуются горами Олаи, блеснуло озеро Стефания - соленый, высохший, никем до сих пор не исследованный водоем.

Незаметно мы пересекли границу Кении, пропутешествовали еще два дня, положили с полсотни заплаток на камеры и наконец предстали перед изумленными кенийскими полицейскими в Илерете. По их словам, получалось, что уцелели мы в этой поездке просто чудом, поскольку в районе очень неспокойно. Воинственные гелубба недавно вторглись на земли местных кочевников - мериле, похитили женщин, угнали скот. Полиция здесь слишком малочисленна и даже не пытается вмешиваться в подобные столкновения. Мериле уже оправились от нападения и готовятся к ответному рейду. В это время посторонним на их земле показываться не следует.

Южнее, куда мы собирались ехать, по словам полицейского, также сложилась очень напряженная обстановка: на тропу воины встали туркана и самбуру. На днях во время столкновения из-за огромного, более чем в тысячу голов, стада скота с обеих сторон стрелами и копьями было убито более восьмидесяти человек.

- Очень, очень опасно ехать, - неодобрительно качая головой, закончил полицейский.

Питер возразил, что, на наш взгляд, в этом районе слишком спокойно, что мы и рады были бы встретить людей, но почти никого не видели. Потом начал выяснять, как найти Лики. «Профессор Лики», «всемирно известный антрополог», «знаменитый ученый» - все эти слова не пробуждали у местных стражей закона никаких ассоциаций. Тогда Питер решил перейти к языку жестов.

- А, это люди, роющие землю на берегу залива Аллиа, - радостно хлопнув себя по затылку, догадался полицейский. - Это не близко и ехать придется по почти необитаемой безводной местности. Но я дам вам аскари* (*Аскари (суахили) - охранник, проводник.- Прим. авт.), который покажет дорогу. Он поедет на верблюде.

У аскари на голове поверх буйных волос была налеплена шапочка из глины, разрисованная красной и синей красками и увенчанная страусовым пером. Такую прическу носят месяцами, пока глина не растрескается. Важно восседая на верблюде, шагавшем впереди нашей машины, аскари выглядел очень живописно.

Мы ехали по настолько унылому и однообразому краю, что я даже не берусь его описывать. Это не пустыня - у той есть свои краски, жизнь, своя прелесть. Страна племени габбра, совершенно лишенная растительности,- это лавовые поля, заваленные глыбами черного туфа, скелетные почвы вдоль неглубоких сухих долин, россыпи камней. Совершенно мертвый, разрушенный ландшафт. Кое - где приходилось объезжать руины скал, сложенные красными сланцами,- то ли еще не успевшими остыть после извержения, то ли уже с утра раскалившимися под лучами солнца. Иногда попадались груды снежно-белого, ослепительно сверкавшего на солнце кварца.

Сотни забывших, что такое вода, сухих русел, называемых здесь «гура», изрыли эту безрадостную землю. По ним кочевники - аскеты гоняют своих тощих, неизвестно чем живущих коз, склонных к самоубийству под колесами нашей автомашины. Ездить по гура можно довольно успешно. Самое тяжелое - выбираться из них, преодолевать заваленные камнями водоразделы и сползать по осыпям в новое русло. Верблюду эти упражнения удавались значительно легче, чем нашей машине.

Когда-то здесь были цветущие оазисы, а сейчас стада кочевников превратили их в пустыню

Наш живописный аскари не говорил ни единого слова ни на одном из понятных нам языков, что не мешало ему время от времени останавливаться, жестом вызывать меня или Питера из машины и с высоты верблюжьей спины что-то объяснять. Я тоже задавал вопросы. Меня особенно интересовало происхождение обтесанных каменных плоских глыб, кое - где испещренных какими-то значками. То явно были мегалиты - памятники, оставленные древними обитателями этих мест. Аскари объяснял, водя пальцем по значкам. Но взаимного понимания между нами так и не было достигнуто.