Приключения на своенравной реке

Чем ближе к горам Черангань, тем больше воды становится в Керио. Со склонов этого, одного из высочайших горных массивов Кении, вознесшегося над жаркими равнинами до высоты 3370 метров, в сторону Керио течет множество мелких речушек, питающихся выпадающими в горах дождями. Однако от обилия воды в реке нам становилось никак не легче, поскольку о том, чтобы спустить лодку, нечего было даже и мечтать. Размывая отроги гор, Керио образует здесь глубокое каньонообразное русло. Стены этого узкого каменного ложа порою отвесно поднимаются от уреза воды на десять - двенадцать метров. Со дна темной теснины, заваленной огромными обломками туфов, доносится шум. Но иногда он вдруг стихает. Здесь рука, отыскав под верхними покровами базальтов пласты мягких пород, внезапно проваливается под землю. Потом она снова вырывается на поверхность в каком - нибудь совершенно неожиданном месте среди нагромождений гладких, веками полируемых ею камней и вновь несется по поверхности, преодолевая пороги и спрыгивая с гранитных уступов искристыми водопадами.

Размыв пласты мягких пород, Керио уходит под землю

Плыть по такой бурной реке нечего было и мечтать. Того и гляди вода могла увлечь лодки с людьми под землю или перевернуть их на порогах.

Несколько раз мы пытались пройти насквозь хоть одно из подземных отрезков русла Керио, но всякий раз были вынуждены отступать обратно. Сначала река текла в широком туннеле с идеально отшлифованными водой базальтовыми «стенами», таинственно поблескивавшими в свете наших газовых фонарей. Однако через двести - триста метров уровень реки начинал быстро подниматься, вода заполняла весь туннель, и нам приходилось возвращаться.

На поверхности Керио тоже преподнесла нам неприятный сюрприз. Под вечер, когда солнце уже спряталось за черные леса Черангань, один из экспедиционных лендроверов застрял среди камней, нагроможденных над подземным руслом реки. Другой лендровер, пытавшийся его вытащить, завяз на берегу. Щум и крик привлек из окрестных енканг не меньше сорока мужчин и мальчишек покот, однако даже с их помощью освободить колеса машин из каменных объятий не удалось. К тому же луна спряталась за облаками, и в наступившей кромешной тьме Грейн приказал отложить работы до утра.

- Думаю, что, если выше выпадет дождь, машины могут погибнуть,- обратился к начальнику кто-то из экспедиционных работников

- Я даже уверен в этом. Но сейчас все равно ничего уже не сделаешь. Единственное, на что мы можем надеяться,- это попросить наших носильщиков молить их бога Илата повременить с ливнем,- отшутился Грейн.- Однако распорядитесь снять с машин все грузы.

Не знаю, обращались ли мужчины покот в тот вечер к Илату, но если и да, то бог явно не внял им. Часов в одиннадцать южную часть небосвода рассекли молнии: где-то выше по течению Керио начался дождь. Судя по глухим раскатам грома, он шел далеко от нас, однако это в сущности не меняло судьбу машин, застрявших на пути водотока. Гром грохотал часа два, потом стих, а в три ночи молниеносно нарастающий гул и треск деревьев поднял нас на ноги. Когда мы выбежали из палаток, высоченный вал воды уже катился вниз по каменному руслу. Подхватив на своем пути огромное количество камней, деревьев и грязи, мощная волна приняла характер селя.

Рев продолжался минут десять, а затем стих так же внезапно, как и начался.

- Машин на месте нет,- сообщил кто-то из африканцев, сбегавших вниз.

- Этого и следовало ожидать,- философски заметил Грейн и направился в свою палатку.

Утром речное русло нельзя было узнать. Грозный сель смел по обе стороны от него полосы леса, накрыл еще вчера блестевшие на солнце камни толстым слоем бурой грязи, оставив кое - где среди завалов туфов вывороченные с корнями деревья. Один из лендроверов был перенесен мощным валом воды метров на четыреста ниже по течению, где он и лежал на боку, заклинившись в камнях. Другую машину найти так и не удалось. Носильщики не досчитались также пяти ослов, очевидно оказавшихся ночью у реки и смытых потоками.

Грейн объявил аврал. Надо было распределить грузы погибших машин по другим ленд роверам и купить у покот новых ослов. За ними были посланы два носильщика из местных. Присоединился к ним и я.

Купить ослов, однако, оказалось не так - то просто.

Если по законам всех нилотских племен коровы, верблюды и овцы принадлежат в семье мужчинам, то ослы - «женский скот». Осел здесь главный помощник женщины в ее традиционной работе - в доставке воды, хвороста, корма для молочных коров и материала для ремонта хижин. Но кто же из женщин согласится лишиться своих главных помощников в горах ради пары бумажных банкнот, на которые ничего толкового и купить-то нельзя в этих краях? Большинство женщин сразу отказались иметь с нами дело, другие заламывали фантастическую цену и требовали, чтобы мы обязательно платили им медными деньгами. Вес монет, которые надо было заплатить за пять ослов, достиг бы, наверное, килограммов восемьдесят. Мешка с медью у нас не было, и поэтому всякий раз, закончив переговоры с обладательницами ослов, мы уходили ни с чем.

Покот не знают деревень. Каждой семье принадлежит здесь холм, причем хижины обязательно строят на его вершине. Поэтому поиски ослов превратились в нечто вроде тренировочного похода альпинистов. Мы карабкались вверх, отдыхали на вершине в компании женщин и спускались по скользкому склону вниз, к подножию следующего холма. На освоение всего лишь одного холма у нас уходил целый час. Через шесть часов, в шестой раз потерпев фиаско, мои спутники решили больше наобум не действовать, а идти в родную енкангу одного из носильщиков. Она, правда, была далековата, но там наверняка мы смогли бы добыть ишаков.

Осел - 'женский скот', главный помощник в доставке грузов

По мере того как мы все выше и выше поднимались по склонам Черангань, покрывающие их заросли делались все гуще и влажнее, и вскоре над нашими головами сомкнулись кроны темных кедров. Солнце должно было быть уже в зените, однако у подножий деревьев-великанов царил полумрак. Впереди не было слышно ни звука, а сзади все время раздавался резкий хриплый лай, иногда переходящий в надрывный смех. Так провожали нас потревоженные гверецы.

Деревья-великаны, увешанные лишайниками, покрывают склоны гор, нависшие над жаркими равнинами

Обезьяны эти, более известные у нас под названием коло-бусы, очень редко спускаются на землю. Весь день они прыгают по вершинам деревьев. Может быть, поэтому местные племена считают их птицами, а не обезьянами.

Колобусы, действительно, не похожи ни на одну обезьяну. Их покрытое черной глянцевой шерстью туловище с двух сторон украшено очень длинной белой бахромой. Обезьяны эти невелики, достигают примерно шестидесяти пяти сантиметров, но у них огромный, иногда метровый пушистый хвост, развевающийся по ветру. Когда колобус перепрыгивает с вершины на вершину, бахрома по бокам его тела, развеваясь на ветру, как бы превращается в крылья, и кажется, будто над черным негостеприимным лесом священных гор Черангань парят фантастические драконы с развевающимися белыми хвостами. На черной смыш'леной физиономии колобусов, полной юмора и любопытства, выделяются белые надбровные дуги, пышные баки и подбородок. Этот белый рисунок на морде колобусов удивительно напоминает раскраску лица кормящих женщин у нилотов. Чтобы никто не обидел мать новорожденного, нилотские знахари рисуют золой на лице таких женщин - над глазами и вдоль скул - белые полосы.

Из-за этого удивительного сходства покот стали думать, что гверецы - духи их матерей и жен, умерших при родах и поселившихся на деревьях «на виду у самого Терорута». Никто не смеет обижать этих обезьян. А когда они смеются сатанинским смехом, провожая потревоживших их людей, мужчины говорят: «Это наши добрые женщины подбадривают нас, чтобы мы не скучали о них».

Над обрывистыми долинами перепиливших Черангань порожистых рек лес останавливался, и тогда в образовавшиеся просветы внизу можно было увидеть жаркие равнины, полого понижающиеся в сторону Бассо - Нарок. На севере, как на ладони, зеленела лента лесов, вытянувшихся вдоль долины Керио. Река, прорезав красные равнины предгорий, добиралась до черных вулканических плато. Только через многокилометровую толщу воздуха, насыщенного красной пылью равнин, эти плато казались не черными, а то лиловыми, то сиреневыми, то багряными. Кое - где среди мозаики этих чуждых природе красок земли блестели на солнце снежно-белые пятна солончаков и темнели черные цирки кратеров. А на самом дальнем плане этой величественной панорамы голубое небо сливалось с нефритовыми водами Бассо - Нарок. Необъятные сухие, раскаленные равнины замерли в сонном оцепенении, убитые беспощадным солнцем.

Но направо по склонам Черангань, поднявшимся над этими изнемогающими от жары равнинами, зеленели леса. Жаркая безлесная долина Керио вверх по течению делалась все уже. Темные леса, как бы перешагнув ее, показывались на противоположном берегу и далеко на юге наконец смыкались, сплошь закрывая горные уступы, нависшие над долиной.

Черангань - самый северный форпост влажных зеленых нагорий Центральной Кении, далеко выдвинутый природой в глубь пустынных равнин северной части этой страны. Огромные перепады высот - главная особенность строения поверхности Кении, обусловленная тем, что кенийская территория расположена в той части Африкано-Аравийской платформы, где ее древний фундамент пересекла система гигантских рифтовых поясов - знаменитые Великие африканские разломы. Территория, которую пересекает рифт, и нависшие над ним плато выделяются в самостоятельную административную единицу, границы которой созданы самой природой. Она называется Рифт - Валли - Рифтовая долина. Это обитель нилотов.

Именно на землях покот наиболее отчетливо прослеживаются грандиозные перепады высот между вершинами уступов и дном рифта, а также наблюдается удивительный контраст между сухой полупустыней долины Керио и нависающими над ней влажными лесами Черангань.