38. ПОБЕДИТЕЛЬ НИАГАРЫ

Сколько дней прошло с тех пор, как Жаи Морепа покинул наш лагерь? Четыре, пять? Я уже не помню. До возвращения Джона и Лизима ничего особенного в лагере не происходит. Мы со Станиславом живем в полной беспечности, заботясь лишь о сегодняшнем дне и наслаждаясь прелестнейшим отдыхом, какой только можно себе представить в столь очаровательном уголке.

Днем мы во власти чар природы. Устраиваем охотничьи вылазки, хотя крупного зверя почти не встречаем: он еще не выходит из чащи. Ловим щук, иногда отправляемся за форелями на Безымянное озеро, греемся среди черных ягод на солнечных полянах, укрываемся под елями от ливней, жадным взором осматриваем берега озер, упиваемся благоуханием смолы, укрепляем мышцы греблей - словом, весь день предаемся всяческим соблазнам природы.

Не то вечером. Вечером мы пребываем под чарами костра и бесед о людях. О себе и о других. Станислав, смущаясь, открывает свои житейские заботы, мечтает. Я узнаю постепенно историю его жизни и жизни его соседей. Какое это неописуемое блаженство - после целого дня, полного светлыми озерами, запахами воды и хвои, когда в глазах еще рябит от лесных пейзажей, деревьев, зверей, птиц, скал, - вернуться у костра к людям! Какое блаженство забыть об этом нагромождении ветвей, елей, всплесков воды, болотных испарений, звериных следов, погрузиться в такие понятные человеческие дела!

Это все магическое влияние костра. Языки пламени, шипя, взлетают вверх, устремляются куда-то нетерпеливо. Поток тепла и багрянца увлекает мысли в далекие странствия, пробуждает воспоминания о людях. В такие часы затушеванные временем образы проясняются, вырисовываются во всех подробностях. И вот уже текут рассказы о них. Станислав подбрасывает ветки в костер. Рассказы о людях - обязательное дополнение здешней природы. Они необходимы в лагере.

За свою короткую, но бурную историю Канада знала многих отважных пионеров, людей, приобретших большие состояния, горячих патриотов - достойных сынов своей страны, прогрессивных деятелей и деятелей, сделавших сказочную карьеру. Но сочетать все это в одном лице было дано лишь чужеземцу, который прибыл в Америку как бедный эмигрант, изгнанный врагами со своей родины, - короче, это было дано поляку, Казимежу Гзовскому.

С тех пор как существует Канада, не было еще случая, чтобы какой-нибудь чужеземец завоевал такое уважение и удостоился таких почестей от канадского общества, правительства и английской королевы. Причиной этого были благородный характер Гзовского, его верность приемной родине, но прежде всего выдающиеся заслуги в развитии Канады, в ее техническом прогрессе.

Родился он на Минщине, в дворянской семье. Отец его, потомственный военный, после раздела Польши служил в царской гвардии в Петербурге; желая, чтобы и сын был военным, он определил Казимежа в военно-инженерную школу в Каменец-Подольске. Однако, когда вспыхнуло ноябрьское восстание 1830 года, Казимеж Гзовский, в то время подпоручик, порвал связи с царской Россией и с оружием в руках вступил в борьбу за освобождение Польши.

После поражения 1831 года - бегство в Галицию, тюрьма в Австрии, изгнание в Америку. Его постигла почти та же судьба, что и Николая Шульца - его товарища по несчастью. И так же, как Шульц, он выдвинулся в Соединенных Штатах.

Двадцатиоднолетнему юноше сразу понравилась пионерская страна янки. Изгнанник был более глубоко образован и обладал более изворотливым умом, чем большинство его товарищей по оружию, умел крепче сжимать зубы. Музыкальный, он первое время зарабатывал на хлеб преподаванием музыки, а также фехтования.

Позже, желая учиться, поступил учеником в адвокатскую контору. Там он изучал одновременно язык, законы и обычаи новой страны. Постиг все это удивительно быстро и уже спустя несколько лет стал адвокатом. Перед ним открывалась карьера американского юриста.

Но именно тогда у Гзовского наступила счастливая минута, когда он понял, в чем его истинное призвание. Это была одна из тех минут, в которые решается, пойдет ли человек вверх или вниз, станет чем-то или растворится в обыденности. Гзовский понял, что его призвание - творческое созидание, а не ведение процессов; поэтому с присущей ему решительностью он бросил адвокатуру и стал инженером - вернулся к своей первой профессии каменец-подольских времен.

Выполняя по поручению своей фирмы работы на канадской границе, Гзовский остановился однажды в гостинице в Кингстоне, тогдашней столице Канады. На следующий день к нему явился адъютант генерал-губернатора и спросил официальным тоном, не родственник ли мистер Гзовский Станиславу Гзовскому, бывшему офицеру царской гвардии в Петербурге? Молодой эмигрант, предчувствуя дурное, признался, что это его отец. Гзовский был уверен, что его вышлют из этой страны за участие в польском восстании. Но на сей раз он ошибся.

Сэр Чарлз Багот, генерал-губернатор Канады, находясь в свое время в русской столице, подружился с отцом Гзовского и теперь с радостью приветствовал сына своего старого друга.

В приятельской беседе он расспросил инженера о его жизни и планах на будущее и предложил ему работу в Канаде.

- Нашей стране нужны такие люди, как вы!

Гзовский ничего не ответил: сколько раз слышал он то же самое от американцев в Штатах. Губернатор понял его сомнения и добавил:

- Канада - это более молодая страна, чем Соединенные Штаты, она больше нуждается в строителях!

В честолюбивом воображении молодого инженера возникло видение дорог, мостов, каналов, которых еще не было, но которые он мог создать.

Он согласился. Его не изгнали, как он опасался, а пригласили в страну, где его ждала карьера, выпадающая на долю лишь немногим.

Людям старой Европы трудно представить себе, что значили сто с лишним лет тому назад пути сообщения для таких девственных стран, как Канада.

Предприимчивый эмигрант был там желанным гостем, упорный крестьянин-пионер ценился еще больше, но основой всего в этой пионерской жизни были дороги: без них энергия человека только растрачивалась бы зря в этих лесных дебрях. Только дороги пробуждали к жизни неосвоенную канадскую глушь.

Инженер Гзовский, назначенный руководителем общественных работ в западном Онтарио, сразу же вложил в эту работу весь свой юношеский пыл и темперамент. Это был героический, полный славы эпос, создаваемый на карте Канады; он писался не привычными словами, но песней мостов, шоссе, портов, морских маяков.

Пришелец из Польши оказался выдающимся работником. Он учил канадцев тому, как следует осваивать в стране новейшие достижения техники.

Иногда при этом случались забавные происшествия. Так, когда Гзовский построил мост через реку Темз возле Лондона в Онтарио, почтенные граждане этого городка боялись пользоваться сооружением: новейшая металлическая конструкция моста показалась им слишком легкой и ажурной, несолидной.

К счастью, в Лондоне был расквартирован артиллерийский полк, и Гзхшский попросил командира послать для пробы на другой берег Темза одну батарею.

Вояка с пышными усами грозно посмотрел на молодого ин-.женера, затем недоверчиво взглянул на мост, и его глаза озорно заблестели.

- Well, согласен! - ответил полковник. - Но с условием, что вы будете стоять под мостом.

Батарея прошла благополучно, прошел и весь полк. Инженер и мост завоевали доверие населения как этого города, так и асей Канады.

Минуло шесть лет. Не было такой местности в западном Онтарио, где молодой инженер не оставил бы следов своей напряженной деятельности; новые порты на Великих озерах, мосты над реками, тысячи километров шоссе пробуждали к жизни дремавшие в земле богатства, направляя этот плодородный треугольник между озерами Гурон и Эри с Онтарио - прежде полудикий - на путь быстрого развития. Гзовский, зорко следивший за всем новым, одним из первых в Канаде понял значение железных дорог, которые тогда, в середине XIX века, начали свое победное шествие по Америке. Ненасытный к знаниям, он быстро постигал тайны новой отрасли техники и в качестве главного инженера начал строить первую железнодорожную линию между Канадой и Соединенными Штатами.

Затем последовал еще один шаг: организация частной компании по строительству железных дорог. Возглавленная Гзовским, она превратилась в одну из самых могущественных компаний в стране. Магистрали, которые компания строила по правительственным заказам, славились отличным качеством работ.

От той поры сохранился рапорт правительственного инженера-инспектора, проливающий яркий свет на ум Гзовского и на тайну его успехов в Канаде. Инспектор не только похвалил добросовестную работу Гзовского, но и с уважением подчеркнул, что Гзовский за ту же сумму сделал больше, чем было обусловлено по контракту. А ведь в Соединенных Штатах и Канаде не было тогда ни одного железнодорожного строительства без злоупотреблений и жалоб на исполнителей. Поэтому такая честность польского инженера произвела особенное впечатление.

Вскоре неутомимому Гзовскому и этого показалось мало. Получаемые им железнодорожные рельсы бывали часто низкосортные. Поэтому он построил собственный завод металлоконструкций и начал производить рельсы - хорошие рельсы для своих смелых предприятий.

Спустя несколько лет, около 1860 года, Гзовский - выдающийся инженер, оборотистый промышленник и проницательный финансист - был уже одним из богатейших людей в Канаде. Следует добавить: и одним из популярнейших людей, хотя лишь в 1873 году он завершил самую большую из своих инженерных работ - постройку моста через реку Ниагару.

Это был второй мост между Канадой и Соединенными Штатами. Огромное, исключительно трудное строительство, требовавшее не только инженерного искусства, но и необычайной энергии и силы духа, - плод ожесточенной трехлетней борьбы человека со стихиями, которые сговорились уничтожать все то, что делали люди. Однажды нагромождение льдин чуть не разрушило опоры, в другой раз это едва не сделал огромный, длиной почти в милю, плот. Гзовский, инженер и борец, ревностно защищал свое творение, противопоставляя яростным атакам стихий свою непреклонность... и новые замыслы. В конце концов Гзовский выиграл битву, преодолев все препятствия... Мост был построен и, отданный людям, признан одним из чудес того времени. Пораженные инженеры, скорые на суровую критику, но не на похвалы, заявили: «Это одна из наиболее гигантских работ на американском континенте».

Мост был назван Международным, поскольку он соединял два народа, но название соответствовало истине и по другой причине: творческим двигателем стройки был гений поляка - сына третьего народа.

Гзовского отличали самые разнородные интересы; велики его заслуги в различных сферах деятельности. Он провидел огромные минеральные богатства Канады и предложил властям план их добычи. Трезвый строитель канадских дорог и мостов, он сумел полюбить красоту окрестностей Ниагарского водопада и добился создания национального парка для их охраны. Этот инженер с большими замыслами был одновременно страстным любителем цветов и радовался, как ребенок, если ему удавалось вырастить новый сорт хризантем, зга который он получал награду на выставке.

При мысли о стремительном взлете Гзовского и его карьере напрашивается удивительно контрастное сравнение: там, в глуши Минщины, предки, погрязшие в затхлом кругу ничтожных интересов - оружие, лошади и панщина; здесь - их потомок, прославленный инженер-строитель, борец за технический прогресс, который выдвинулся на первое место среди самых выдающихся инженеров своей эпохи.

Приемной родине он хотел служить и на военном поприще. Когда в 1861 году натянутые отношения с Соединенными Штатами начали угрожать вооруженным конфликтом, Гзовский представил центральным властям подробный план обороны страны и даже сам хотел финансировать строительство арсеналов и оружейных заводов. До этого не дошло, зато инженер организовал во всей Канаде стрелковые союзы, которые под его руководством и при его большой финансовой поддержке превратились в постоянную национальную военную организацию.

Дожив до 85 лет, Гзовский умер в 1898 году в зените славы, окруженный всеобщим почетом, оплакиваемый общественностью и большой семьей. Вступив еще во время пребывания в Соединенных Штатах в брак с дочерью американского врача, он оставил после себя многочисленное потомство: детей, внуков и правнуков. Ныне многие канадские семьи гордятся тем, что ведут свой род от этого предка. Некоторые из лиц, носящих его фамилию, тоже стали известными инженерами. И хотя большинство этих семей относится к виднейшим семьям Канады и Великобритании, пожалуй, никто из их членов не может сравниться со своим предком ни значимостью, ни способностями.

Неужели у обладателя стольких достоинств не было никаких недостатков? Помимо всех своих способностей, Гзовский отличался исключительным умением применяться к обстоятельствам. Поэтому, будучи прогрессивным инженером в развивающейся стране, он мог одновременно придерживаться реакционных взглядов; поэтому он легко стал канадцем и быстро забыл польский язык, поэтому, живя среди протестантов, он даже сменил веру и перешел в протестантизм. Все говорит о том, что Гзовский ничем не брезгал для того, чтобы сделать карьеру.

Жестоко и несправедливо рассудила судьба Николая Шуль-ца и Казимежа Гзовского! Оба равно мужественные, энергичные, честолюбивые, способные; однако, одного канадцы повесили, а второго носили на руках, ничего для него не жалели! Но при всем этом - о, превратность судьбы! - неизвестно, который из этих двух поляков больше сделал для Канады: тот, кто строил ее мосты, или тот, кто пробуждал ее совесть!

Через сто лет после смерти Николая Шульца на том месте, где он был повешен, Канада воздвигла ему памятник.