Глава 3. Земля как основное средство производства

Прежде чем мы обратимся к теме этой главы, посмотрим, что сам К. Маркс говорил о земле как основном средстве производства. В главе "Капитала", озаглавленной "Процесс труда и процесс увеличения стоимости", он писал¹⁵⁵:

"Земля (с экономической точки зрения к ней относится и вода), первоначально обеспечивающая человека пищей, готовыми жизненными средствами, существует без всякого содействия с его стороны как всеобщий предмет человеческого труда". Следовательно, мы можем рассматривать почву, то есть землю как "всеобщий предмет человеческого труда".

Он писал далее¹⁵⁶:

"Все предметы, которые труду остается лишь вырвать из их непосредственной связи с землей, суть данные природой предметы труда. Например, рыба, которую ловят, отделяют от ее жизненной стихии - воды, дерево, которое рубят в девственном лесу, руда, которую извлекают из недр земли. Напротив, если сам предмет труда уже был, так сказать, профильтрован предшествующим трудом, то мы называем его сырым материалом, например уже добытая руда, находящаяся в процессе промывки. Всякий сырой материал есть предмет труда, но не всякий предмет труда есть сырой материал. Предмет труда является сырым материалом лишь в том случае, если он уже претерпел известное изменение при посредстве труда".

Отсюда вытекает интересный теоретический вопрос: хотя земля Австралии была, конечно, "всеобщим предметом" труда для аборигенов, следует ли ее считать, по определению К. Маркса, "сырым материалом", то есть предметом труда, который "уже претерпел известное изменение при посредстве труда"? Очевидно, что такое изменение могло произойти в результате выжигания растительности¹⁵⁷, хотя были возможны и другие способы, например рытье канав и т. д. Учитывая это, следует ли рассматривать австралийский буш, где жили аборигены до прихода белого человека, как "девственный лес" или нет?

Снова обратимся к К. Марксу¹⁵⁸:

"За исключением добывающей промышленности, которая находит свой предмет труда в природе, - как горное дело, охота, рыболовство и т. д. (земледелие лишь постольку, поскольку впервые обрабатывается девственная почва), - все отрасли промышленности имеют дело с таким предметом, который представляет собой сырой материал, т. е. предмет труда, уже профильтрованный процессом труда, и который сам уже является продуктом труда".

Были ли охота и собирательство у аборигенов в марксистском понимании "добывающей промышленностью" (то есть присваивающим хозяйством), "которая находит свой предмет труда в природе", или мы должны рассматривать охоту как "сельское хозяйство с горящей головней"¹⁵⁹, или как "зарождающееся животноводство", при котором в землю вложен предварительный труд? И аналогично, следует ли рассматривать собирательство как "зарождающееся сельское хозяйство"¹⁶⁰, хотя в этом случае труд предварительно не вложен в землю?

Земля является не только предметом труда, но, строго говоря, и "средством труда" (instrument of labour). Об этом К. Маркс писал¹⁶¹:

"Кроме тех вещей, посредством которых труд воздействует на предмет труда и которые поэтому так или иначе служат проводниками его деятельности, в более широком смысле к средствам процесса труда относятся все материальные условия, необходимые вообще для того, чтобы процесс мог совершаться. Прямо они не входят в него, но без них он или совсем невозможен, или может происходить лишь в несовершенном виде. Такого рода всеобщим средством труда является опять-таки сама земля, потому что она дает рабочему locus standi (место, на котором он стоит), а его процессу - сферу действия".

К. Маркс писал далее¹⁶²:

"Если рассматривать весь процесс с точки зрения его результата - продукта, то и средство труда и предмет труда оба выступают как средства производства, а самый труд - как производительный труд".

Таким образом, мы видим, что, хотя земля может рассматриваться как средство труда или предмет труда, она является средством, причем главным или всеобщим средством производства.

Когда К. Маркс писал "Капитал", он занимался преимущественно политической экономией капитализма, который он мог изучать в Англии середины XIX века. Каждый мало-мальски образованный человек понимает, что в то время в Англии не было девственных лесов и целинных земель. Ясно также, что жилы минеральных руд не лежали на поверхности земли, где для их извлечения было бы достаточно одного отбойного молотка. Прежде чем добыть руду, приходилось вложить деньги и труд.

Еще поколение назад, когда мы не имели обоснованного представления о времени первоначального заселения Австралии, было принято рассматривать буш как девственный лес, не тронутый аборигенами. Но сейчас мы знаем, что значительная часть Австралии была заселена 40 тыс. лет назад, а возможно, и больше и даже внутренние пустынные районы - "мертвое сердце" - были заселены 10-15 тыс. лет назад. В течение этих тысячелетий использование огня аборигенами, несомненно, изменило первобытные леса¹⁶³. Размер этих изменений можно представить по обратному результату, то есть прекращению выжигания буша после заселения Австралии европейцами. Классическим примером этого может служить Тасмания¹⁶⁴.

Маятник качнулся в другую сторону, и в литературе мы теперь читаем о сельском хозяйстве "с горящей головней" или "зарождающемся земледелии". Эти концепции представляют ценность в том плане, что раскрывают непассивное поведение аборигенов перед лицом природы. Но, признавая это, надо помнить, что во всей Австралии аборигены оставались охотниками и собирателями до начала европейской колонизации. Сказанное не исключает того, что в некоторых районах существовали предпосылки для развития земледелия.

Эти вводные замечания были сделаны, чтобы выдвинуть некоторые теоретические соображения. К. Маркс, конечно, понимал, что в Англии середины XIX в. не было чистого, если можно так выразиться, "присваивающего хозяйства" и что производительные силы, которые он изучал, являли собой своего рода палимпсест на собственной истории. Так и мы должны рассматривать традиционные производительные силы аборигенов, в том числе и землю, как палимпсест на предшествующей длительной истории. То, что К. Маркс изучал высшую в то время социально-экономическую формацию, а мы обращаемся здесь к низшей, находящейся на уровне "присваивающего хозяйства", не меняет дела.

С началом борьбы аборигенов за право на землю около 1967 г., когда гуриндьи вернули себе Уотти-Крик (Дагу-Рагу), было сделано много попыток неаборигенами, этнографами и другими лицами, определить традиционное отношение аборигенов к земле¹⁶⁵. Неизбежно, что эти теории, разработанные неаборигенами, носили следы как традиционных представлений аборигенов, так и идеологии их создателей. В результате появилось то, что можно назвать "современным фольклором" на темы земельной собственности у аборигенов при традиционном образе жизни. Этот "фольклор" представляет собой смесь религиозных верований и некоторых представлений об основных экономических явлениях, но переплетенных до такой степени, что с трудом можно отличить одно от другого.

Вполне естественно, что аборигены, как и мы сами, представляют землю и владение ею в системе понятий, в основе своей нематериалистических. Но было бы совершенно неверно приписывать аборигенам исключительно идеалистическое, преимущественно религиозное, восприятие земли и собственности на нее. Они прекрасно знали, что земля была и будет экономической основой самого их существования. Но в то же время не следует недооценивать важность того, что можно было бы назвать "религиозной стороной" их отношения к земле, и в частности религиозный фактор¹⁶⁶ в нынешней борьбе аборигенов за земельные права.

Однако, в противовес почти исключительно идеалистическим представлениям неаборигенов, надо подчеркнуть, что сами аборигены обладали и обладают практичным или материалистическим отношением к земле.

28 августа 1963 г. - за 3 года до захвата гуриндьи Уотти-Крик - аборигены Йирркалы в северо-восточном Арнемленде направили петицию¹⁶⁷ палате представителей в Канберре, требуя, чтобы принимали во внимание их интересы при сдаче в аренду шведско-австралийскому консорциуму "Набалко" части их традиционных земель для добычи бокситов.

В этой петиции было семь основных пунктов. В первых трех поднимались процедурные и фактические вопросы. Четвертый и пятый были следующие:

"4. Земля, о которой идет речь, служила племенам йирркала охотничьими и собирательскими угодьями с незапамятных времен; мы все родились здесь.

5. Места, священные для народа йирркала, так же как и жизненно важные для него, оказались на отторгнутой земле, особенно в районе залива Мелвилла".

Погребальные столбы с о-ва Мелвилл

В шестом пункте люди йирркала выражали тревогу о своем будущем, если горнорудные разработки будут расширяться, так как в этом случае их так же истребят, как и народ ларракеа, живший близ г. Дарвина. В седьмом пункте было предложено проводить консультации с йирркала до того, как земля отторгнется для добычи руды.

Совершенно ясно из содержания и последовательной связи четвертого и пятого пунктов, что аборигены не сомневались в своем приоритете на землю, ибо она была их средством производства. Даже в пятом пункте, где упоминаются "священные места", подчеркивается жизненная важность земли для самого их существования.

Установив, что аборигены считали землю преимущественно необходимым средством для жизни (хотя на их представления наслаивались и религиозные идеи), мы теперь можем рассмотреть вопрос о земле в традиционном обществе с марксистской точки зрения.

Не обращаясь прежде времени к обсуждению традиционных производственных отношений, остановимся здесь на двух других проблемах, связанных с землей. Первая состоит в том, что определенные участки земли считались "принадлежащими" определенным группам аборигенов - локальным землевладеющим группам, - которые наследовали их по мужской линии, то есть патрилинейно. Таким образом, эти участки земли "принадлежали" неотчуждаемо и навечно¹⁶⁸ той или иной локальной землевладеющей группе или ее потомкам по мужской линии. Иначе говоря, земля не могла быть отдана, обменена или приобретена каким-либо образом (например, путем захвата) другими лицами или группами аборигенов. Такова была теоретическая сторона землевладения, и аборигены считали, что это соотношение вещей существовало уже в неопределенном прошлом и будет продолжать существовать до неопределенного будущего. Локальная землевладеющая группа редко, да почти никогда, не насчитывала более 100 человек - мужчин, женщин и детей, - обычно она состояла из гораздо меньшего числа членов. В таком случае нетрудно представить себе, что в результате случайных демографических факторов в этой группе могло не оказаться наследников-мужчин, и, следовательно, она переставала существовать. Науке известны подобные случаи¹⁶⁹. Это вело к тому, что земля переходила другой локальной землевладеющей группе (или группам).

Второй вопрос, на котором хотелось бы остановиться, связан с улучшением земли посредством вложения в нее труда, в результате чего ценность ее как основного средства производства повышалась. Описан ряд случаев, когда аборигены действительно вкладывали труд в улучшение земли, например выкапывали водоемы для сохранения воды¹⁷⁰, строили запруды и прорывали канавы для ловли угрей¹⁷¹, выжигали густые леса и кустарники¹⁷² или сухую траву, чтобы привлечь на пастбища со свежей молодой травой кенгуру и других сумчатых животных¹⁷³, и т. д.

Несмотря на это, принято считать, что аборигены не вкладывали значительный сознательный труд в улучшение земли. Это предположение важно, так как продуктивность земли может рассматриваться как ее естественная продуктивность¹⁷⁴, то есть наличие дичи, растений и минералов (например, кремня, охры и т.д.). Исходя из этого допущения, ценность земли как основного средства производства может приравниваться аборигенами к ее естественным богатствам, используемым ими.

Одна из причин, почему большинство охотничье-собирательских народов не может рассматриваться как типичные представители традиционного образа жизни, состоит в том, что соседние народы, перешедшие к земледелию и животноводству, вытесняют их на худшие земли¹⁷⁵. Ясно, что австралийские аборигены в этом плане являют собой уникальный случай, так как до вторжения европейцев в 1788 г. они практически не имели контактов с внешним миром и, следовательно, не подвергались вытеснению в менее продуктивные районы. Этот процесс произошел лишь после переселения европейцев; те же отношения, которые наблюдали ранние путешественники и поселенцы между соседними группами, определялись традиционным охотничье-собирательским образом жизни.

Надо подчеркнуть, что Австралии свойственны большие различия в климатических и экологических условиях, в результате этого продуктивность земли также неодинакова. Кроме того, надо учитывать, что в этнографической современности аборигены заселяли весь континент. Область их расселения включала влажные тропические леса северо-восточного Квинсленда, "пустынные" районы Центральной Австралии и даже Австралийские Альпы, в которых зимой выпадает снег. Только на Тасмании обширные области, где ныне расположены леса полосы дождей, были необитаемы к моменту появления европейцев. Однако в конце плейстоцена, до того как эти области, некогда занятые ледником, покрылись лесом, тасманийцы время от времени посещали и использовали их¹⁷⁶.

Еще одно ошибочное, но очень живучее представление об аборигенах и других охотниках и собирателях состоит в том, что они якобы постоянно жили на грани голода и должны были непрерывно прилагать огромные усилия для получения достаточного количества пищи и других средств существования. Насколько это далеко от действительности, показывают сообщения ранних путешественников¹⁷⁷; об этом же свидетельствуют и недавние систематические исследования¹⁷⁸. Кроме того, часто считают, что пища аборигенов была однообразная и неполноценная или что они ели все мало-мальски пригодное в пищу¹⁷⁹.

Показательно рассмотреть этот вопрос на примере Грут-Айленда. П. Уорсли¹⁸⁰ приводит список различных продуктов питания, доступных аборигенам¹⁸¹. Следующая таблица сравнивает положение аборигенов на Грут-Айленде с типичными жителями внутренних районов - диери.

Количество категорий пищевых продуктов, потребляемых аборигенами Грут-Айленда и диери¹⁸² (по П. Уорсли¹⁸³ и С. Гэсону¹⁸⁴)

Эта таблица отражает некоторые важные различия в продуктах питания прибрежных и "пустынных" аборигенов, но необходим более тщательный анализ растительной пищи, показывающий, например, что на побережье преобладает потребление корней и корнеплодов, в то время как во внутренних районах используют растертые семена¹⁸⁵.

П. Уорсли свидетельствует¹⁸⁶, что Грут-Айленд был чрезвычайно богат лесными продуктами. Но таблица показывает, что по сравнению с диери здесь потребляли меньшее количество наземных животных, а протеин поступал преимущественно за счет рыбы и морских животных.

Охотники на крокодилов и черепах

П. Уорсли отмечает, что в пищу употреблялись виды валлаби, водящиеся как в лесу, так и среди скал. Кроме того, большое количество этих сумчатых водилось во внутренних районах острова. Но мой опыт говорит, что на них охотились редко и не всегда успешно, так как в то время для этой цели применялась острога¹⁸⁷.

В каждое время года определенные продукты считались основными, дополнением же служила пища, полученная в результате охоты или собирательства в зависимости от удачи и выбора самих аборигенов.

Как мы видим на примере Грут-Айленда, источники животного белка использовались выборочно. Насекомые не играли большой роли в рационе аборигенов¹⁸⁸. На континенте при возможности употребляли рыбу. На Тасмании к моменту прихода белого человека этот вид пищи уже не использовался¹⁸⁹. Есть сообщения, что аборигены иногда ели испорченное мясо, но это происходило крайне редко, так как они очень заботились о сохранности мясной пищи¹⁹⁰. Э. Эйр¹⁹¹, однако, упомянул и об употреблении тухлых яиц. На южном побережье Австралии и на Тасмании коренные жители ели выброшенных на берег китов¹⁹², потребляя, вероятно, не столько мясо, которое вскоре начинало разлагаться, сколько ворвань, являвшуюся ценным дополнением к их бедному жирами

рациону. Еще одним источником жира служили бабочки богонг¹⁹³ и личинки различных насекомых (например, личинки уитчетти¹⁹⁴). В определенное время года по тем же причинам ели эму и некоторых змей (например, питонов). В рационе аборигенов недоставало сахара¹⁹⁵. В Центральной Австралии небольшое количество сахара получали из медовых муравьев; в Северной Австралии употребляли мед лишенных жала пчел - так называемые "сахарные сумки", которые вырезали из дупел деревьев. В качестве источника сахара служили также собираемые с листьев деревьев выделения некоторых насекомых. Есть отдельные сообщения об употреблении напитков, приготовленных из растений, подвергшихся брожению¹⁹⁶.

Хотя чаще всего представляют, что аборигены охотились с копьем на кенгуру, в их рационе гораздо большую роль играли мелкие сумчатые и пресмыкающиеся (ящерицы и т.д.), а на побережье и в речных районах - рыба¹⁹⁷.

Юноша с копьем

В отличие от фауны¹⁹⁸ растительный мир к востоку и западу от линии Уоллеса не имеет столь резких различий. Вследствие этого в тропических прибрежных районах Австралии произрастают те же роды и виды растений, что и на востоке Малайского архипелага. Если верно, что человек пришел в Австралию, являвшуюся тогда частью материка Сахул, с материка Сунда во время вюрмского оледенения 40 или более тыс. лет назад, то можно ожидать, что он продолжал использовать те же виды (или роды) растений, которыми питался прежде. Кроме того, можно предположить, что он использовал их и после подъема уровня моря в конце плейстоцена, когда Австралия приобрела нынешние очертания. Все эти логические заключения носят предположительный характер, так как здесь на основе этноботанических данных делаются исторические выводы.

В Австралии есть три региона, которые могут предоставить нам достаточный фактический этно-ботанический материал для развития и проверки этой гипотезы. Это Арнемленд, полуостров Кейп-Йорк и Центральная Австралия. Арнемленд и Кейп-Йорк имеют сходные экологические и климатические условия, так как на них одинаково оказывают влияние летние северо-западные муссоны и зимние юго-восточные пассаты. Но юго-восточный пассат приходит на Кейп-Йорк непосредственно с юга Тихого океана, и вследствие этого здесь, особенно на восточном побережье полуострова, растительность более пышная по сравнению с Арнемлендом.

Экологически и климатически Центральная Австралия совершенно отличается от этих двух тропических прибрежных районов; она представляет собой обширные области сухой степи и полупустыни, так называемое "мертвое сердце", или "красный центр", континента.

К сожалению, разрушение традиционного хозяйства в зоне умеренного климата, прежде всего освоенной европейцами, было столь быстрым, что сохранилось мало фактических данных¹⁹⁹ об использовании здесь растений (это была сфера деятельности преимущественно аборигенок)²⁰⁰. Поэтому мы не имеем достаточно материалов, чтобы оценить, как менялась эта сторона хозяйства аборигенов по мере их продвижения на юг по прибрежным районам; наличие таких данных могло бы привести к ценным выводам для воссоздания истории коренного населения страны.

Дж. Голсон²⁰¹ писал об Арнемленде:

"На родовидовом уровне... большинство растений, употребляемых в пищу в Арнемленде, было бы знакомо переселенцам с Малайского архипелага... Некоторые виды и значительное количество родов растений, используемых в Арнемленде, применяется в пищу и на Малайском архипелаге, несмотря на значительное развитие сельского хозяйства в этом районе".

Он отмечал далее²⁰², что "...состав пищи в двух тропических районах - в Арнемленде и на п-ове Кейп-Йорк - является сходным, с преобладанием кореньев и плодов".

Кроме того, в обоих районах "среди съедобных растений значительное место занимают преимущественно малайские роды"²⁰³.

Тем не менее элемент выбора имеет или имел большое значение при использовании тех или иных видов растений. Дж. Голсон²⁰⁴ писал о роде фикусов:

"В Арнемленде представлено 7 видов фиговых деревьев, на Кейп-Йорке - 13. Только один вид используют в обоих местах, хотя 5 видов фиговых Арнемленда встречается и на Кейп-Йорке, и 2 вида с Кейп-Йорка - в Арнемленде".

В Центральной Австралии по сравнению с этими двумя районами²⁰⁵ гораздо большую роль в пищевом рационе играли семена. Дж. Голсон²⁰⁶ писал:

"В целом природные богатства Арнемленда, очевидно, не способствовали использованию тех родов растений, которые применялись в Центральной Австралии. Можно проиллюстрировать этот пример ссылкой на употребление в пищу семян. Из 45 видов растений, семена которых использовались в Центральной Австралии, 14 - травы и 19 - акации... В Арнемленде произрастают около 40 видов, принадлежащих к 9 или 10 родам трав, семена которых считаются съедобными в Центральной Австралии, и по крайней мере 3 сходных с центрально-австралийскими. Ни один из них не употребляется в пищу. В Арнемленде растет 36 видов акации; 2 из них... идентичны центрально-австралийским, применяемым там в пищу. Однако в Арнемленде эти виды не используют. Такое положение может быть объяснено большим значением дикого риса, распространенного в северных тропических районах, и соответственно меньшей потребностью в съедобных семенах".

В рассматриваемых нами двух северных тропических районах не только многие роды и виды съедобных растений идентичны индонезийским, но во многих случаях техника их обработки - очистка, вымачивание, нагревание, чтобы отделить ядовитые части, - совпадала с используемой и ныне в Индонезии²⁰⁷. Это также свидетельствует о том, что первоначальные переселенцы в Австралию принесли с собой знания о съедобных растениях с материка Сунда и применили их на Сахуле и при переселении им не потребовалось специально приспосабливаться к новым условиям.

Грут-Айленд - это часть Арнемленда, и интересно подробнее остановиться на его сходствах и различиях со всем регионом. Как мы знаем, здесь насчитывается 82 разновидности растений, употребляемых аборигенами в пищу²⁰⁸; это богатый район, охватывающий несколько растительных сообществ.

Из семи видов фикусов, используемых в Арнемленде, четыре, согласно данным П. Уорсли²⁰⁹, или пять, по данным Д. Левитт²¹⁰, употреблялись здесь в пищу. П. Уорсли сообщает, что дикий рис (Oryza sativa) встречался на Грут-Айленде, но не использовался²¹¹. Д. Левитт не упоминает о наличии дикого риса. Полинезийский арроурут (Тасса leontopetaloides) произрастал на острове, но не употреблялся в пищу²¹², хотя как корни, так и листья этого растения применялись в пищу на материке. Орехи баррэуонг (Cycas media) употреблялись в пищу во время влажного летнего сезона, перед едой ядовитые части отделялись²¹³. Так называемый "чики ямс" (Dioscorea spp.) также тщательно обрабатывался, перед употреблением его измельчали, чистили и вымачивали²¹⁴.

Переселение за линию Уоллеса не потребовало какой-то радикальной перестройки и приспособления к новым съедобным растениям. Так как предки аборигенов первоначально направлялись на восток или на запад, а затем на юг вдоль побережья в районы с умеренным климатом, им приходилось отказываться от некоторых видов растений, которые они раньше употребляли в пищу, и приспосабливаться к новым. Но это были плавные изменения, продолжавшиеся, возможно, несколько тысячелетий.

Напротив, передвигаясь с побережья во внутренние районы, аборигены или их предшественники сталкивались с совершенно иными климатическими и экологическими условиями, а следовательно, и с другими растительными сообществами. Это объясняется тем, что изохиты, изотермы и другие метеорологические и климатические параметры обычно располагаются почти параллельно побережью²¹⁵. Сто, двести километров в глубь материка (а в некоторых местах и меньше), и малазийская флора, составлявшая основу пищевого рациона на северном побережье, исчезала, и приходилось приспосабливаться к новым растительным ресурсам.

Жернова (зернотерки) и технику размалывания, используемую для приготовления пищи, логичнее было бы рассмотреть в следующей главе, посвященной орудиям производства. Однако применение жерновов поднимает интересный теоретический вопрос, связанный с землей как основным средством производства.

Прежде всего надо отметить, что к моменту открытия пятого континента жернов был распространен по всей Австралии, включая Тасманию²¹⁶. В таком случае можно предположить, что во всей стране он выполнял определенную экономическую роль. Но в Арнемленде и на Кейп-Йорке он, очевидно, не имел решающего хозяйственного значения. Подобное же положение было, вероятно, характерно и для других районов Австралии (включая Тасманию), не лежащих в степной и полупустынной зонах. Эти районы были, по всей видимости, заселены намного раньше, чем аборигены открыли и применили технику размалывания для приготовления пищи. С другой стороны, в степях и полупустынях жернова и техника измельчения были непременным условием для поселения человека.

Ясно, что первоначально землю в центре континента мы не можем рассматривать как средство производства, так как сначала этот район не был и не мог быть заселен. Превращение земли в этих сухих районах в действительное средство производства было обусловлено использованием техники измельчения при приготовлении растительной пищи. Другими словами, мы можем определить землю, основное средство производства как совокупность фактически используемых пищевых ресурсов, но не как совокупность пищевых ресурсов, доступных и потенциально могущих быть использованными. Если мы применим второй критерий, то тогда земля как основное средство производства в центральных районах только количественно отличалась бы от, скажем, Арнемленда, потому что в обоих этих районах есть разнообразные виды акаций и трав, которые могли бы быть использованы в пищу и действительно используются в этнографической современности. Но различие между этими двумя районами было качественным, поскольку земля в центре в течение десятков тысячелетий не являлась средством производства, так как она не была заселена.

В завершение моих замечаний о различиях между землей как основным средством производства в центре и в других местах надо только отметить, что именно растительная пища имела решающее значение в отличие от животной белковой, не требовавшей никакой новой техники добычи при заселении центра.

Мы не знаем точно, когда Центральная Австралия впервые была заселена аборигенами²¹⁷, но известно, что техника измельчения распространилась 18 тыс. лет назад²¹⁸. Считая затачивание каменных топоров по рабочему краю сходным процессом, эту дату можно отодвинуть еще дальше²¹⁹. Но если заселение Центральной Австралии было все-таки связано с развитием техники измельчения пищи, то произошло это не ранее указанного времени.

Надо иметь в виду еще один важный аспект распространения зернотерок в Центральной Австралии. В этих обширных районах, особенно на равнинах юго-западного Квинсленда, покрытых сетью пересыхающих рек, семена растений могут служить постоянным и обильным источником питания. Но в этих местах не было выходов на поверхность земли скал, которые могли бы служить нижним жерновом или меньшим по размерам верхним жерновом. В этнографической современности оба жернова аборигенам приходилось приносить в эти районы за сотни километров²²⁰.

С. Боудлер²²¹, рассматривая заселение аборигенами побережья Австралии, для подкрепления своих взглядов использует археологические данные, полученные в районе Уилландра (Манго Лейк и др.). Около 15 тыс. лет назад, возможно в связи с постепенным высыханием озер, жернова впервые появляются здесь среди других каменных орудий, а это предполагает, что в то время уже собирали и измельчали семена.

Если техника измельчения, распространившаяся 15-18 тыс. лет назад, была предпосылкой заселения Центральной Австралии, то в прибрежных, речных и озерных районах аборигены уже жили по меньшей мере 22 тыс. лет, прежде чем началось массовое переселение в центральные области. По сравнению с их предшествующей историей это событие произошло относительно недавно.

В заключение этого раздела главы, посвященного пище аборигенов, которая в то же время в совокупности служит характеристикой земли как основного средства производства, обратимся к количественным данным Р. Ли²²² о пищевом рационе бушменов кунг, так как об австралийцах подобные материалы отсутствуют. Он показал, что для мужчины вероятность удачной охоты была менее 25%, успех же женщины, собирающей растительную пищу, был гарантирован на 100%.

Как и у кунг, пища у аборигенов Австралии была в основном растительного характера²²³, причем стабильность ее поступления была намного выше, чем животной белковой пищи. Ценность мяса вследствие его дефицита повышалась, и охотники, которым чаще других удавалось его добывать, заслуживали уважение, почет и в конечном итоге - влияние в общине²²⁴.