Глава 8. Объединение патрилинейных землевладеющих локальных групп

Громоздкое название этой главы использовано сознательно, чтобы заострить внимание на социально-экономических отношениях отдельной патрилинейной землевладеющей локальной группы с другими такими же локальными группами без предвзятого мнения о том, можно ли считать несколько локальных групп племенем со всеми присущими ему атрибутами. Иными словами, представление об объединении локальных групп дается с позиций такой группы, так как часто отношения одной и той же локальной группы с несколькими соседними группами были различны.

Но прежде чем рассматривать такие социально-экономические отношения отдельной патрилинейной землевладеющей локальной группы с другими группами, надо посмотреть, что в современной литературе об австралийских аборигенах понимается под племенем.

Одна из общепризнанных характерных черт австралийского "племени"⁵⁹⁰ хотя о других его особенностях существуют различные мнения - состоит в том, что на "племенном" уровне не существовало централизованной политической и/или социально-экономической организации или руководства. Ясно, что если "племя" определять как институт, имеющий централизованную политическую и социально-экономическую организацию и руководство (как, например, у ирокезов в Северной Америке), то тогда, значит, у австралийских аборигенов не было "племенной" организации и их объединения нельзя считать "племенами".

В этом смысле выражение "племя" неверно применять к австралийским аборигенам. Это было признано, и в отношении аборигенов (как и некоторых других охотников и собирателей) используется термин "диалектное племя"⁵⁹¹. Дж. Бердселл писал об этом⁵⁹²:

"Большинство сохранившихся охотничье-собирательских народов, для которых можно сделать обоснованные реконструкции доконтактного состояния, характеризуется ячеистой структурой в отношении языковых различий. Австралийцы, андаманцы, бушмены пустыни Калахари и даже рассеянные по большой территории шошоны обладают такой ячеистой структурой, при которой диалектная однородность создает лучшую форму для группового единства. Как туземцы, так и этнографы признали диалектное племя реально существующим.

В своей чистой форме диалектное племя не имеет всех свойств политической власти и представляет собой объединение локальных групп в пространстве..."

Позже Дж. Бердселл⁵⁹³ приводил определение племени, сделанное А. Радклифом-Брауном:

"Группа (collection) людей, которые говорят, по их собственному мнению, на одном языке, причем название языка и племени обычно одно и то же".

По этому поводу Н. Петерсон⁵⁹⁴ сделал такое замечание:

"Похоже, что на протяжении всей своей работы как он (то есть Дж. Бердселл. - Ф. Р.), так и Н. Тиндейл руководствовались этим определением".

Два аспекта из процитированного выше высказывания Дж. Бердселла нуждаются в комментариях. Во-первых, что он понимает под "обоснованной реконструкцией доконтактного состояния"? Вероятно, то, что он имел в виду, когда писал⁵⁹⁵:

"Функционирование и структуру локальной группы редко доводилось наблюдать в уравновешенных системах с ненарушенной плотностью, хотя некоторые материалы такого рода существуют. В целом их характеристики нужно реконструировать через детальную и добросовестную оценку пищевых ресурсов доконтактного периода, доступности поверхностных вод, состава групп. Это наиболее трудная задача, поскольку структура локальной группы и ее функции в первую очередь подвергаются разрушению и исчезновению при вступлении в контакт".

Надо подчеркнуть, что под "локальной группой" Дж. Бердселл понимал "орду" (в определении А. Радклифа-Брауна)⁵⁹⁶. Теперь Дж. Бердселл пытается показать, что он вел полевые исследования с 1930 г.⁵⁹⁷ Конечно, нельзя сказать, что он не обладал опытом полевой работы, и, вероятно, подверг свои данные о послеконтактном периоде именно такому тщательному анализу. Но интересно отметить, что, несмотря на свой опыт и скрупулезные методы, он, по-видимому, понимал под локальной группой "общину" или "орду": это ясно из его работ 1968, 1970 и 1973 годов.

Мы попытаемся показать, почему Дж. Бердселл так упорно придерживается представления об "орде" А. Радклифа-Брауна вопреки фактам, противоречащим этой концепции, почему в его аргументах придается такое значение "магическим"⁵⁹⁸ числам: 25 человек - размер "орды" и 500 человек - размер "диалектного племени".

Существует гипотеза, что "орда" живет на земле мужчин - членов этой "орды" (читай "рода") и что лишь женщины, которых мужчины брали в жены, приходили сюда из других "орд" (читай "родов"). Дж. Бердселл фактически ограничил контакты между "ордами" лишь браками: другие стороны их взаимоотношений не имели для него значения. Он допускал, что "орда" может разделиться на составляющие ее части - отдельные семьи или группы семей, - но они будут продолжать добывать пищу на земле "орды". Он доказывал далее, что пространственное размещение "орды" стремится к гексогональной форме.

Маленькие же шестиугольники, составленные вместе, образуют более крупные шестиугольники, и Н. Петерсон⁵⁹⁹, используя данные Дж. Бердселла, показал, что группа из 19 маленьких шестиугольников (каждый - это территория одной "орды") образует большой шестиугольник ("диалектное племя"). Кроме того, если допустить, что "орда" вступала в контакт лишь с шестью соседними "ордами", граничившими с нею по каждой стороне ее шестиугольной территории, то контакты вне "диалектного племени" составляли 42% всех контактов "орды".

Но особенно важен и совершенно очевиден следующий факт (хотя и не отмеченный Н. Петерсоном): если численность "орды", живущей в маленьком шестиугольнике, равна "магическому" числу 25 человек, то группа из 19 "орд" - "диалектное племя" - в целом будет составлять 475 человек, то есть почти равняться другому "магическому" числу 500.

Я не считаю себя в достаточной степени компетентным, чтобы высказывать свои соображения об андаманцах, бушменах пустыни Калахари и индейцах шошонах, но когда дело касается австралийских аборигенов, то могу сказать, что гипотеза Дж. Бердселла ошибочна по следующим причинам. Во-первых, патрилинейная землевладеющая локальная группа добывает пищу не только на своей собственной земле, во-вторых, контакты не ограничиваются лишь соседними локальными группами, и, в-третьих, - что, по-видимому, наиболее важно - связи с другими локальными группами не ограничиваются только организацией браков.

Это влечет за собой следующий вопрос. Дж. Бердселл предполагает, что поскольку "орда" стремится к гексогональной форме, то и "диалектное племя" - к гексогональному расположению входящих в него "орд"⁶⁰⁰. Он утверждает далее, что "этнографы признали диалектное племя" (по-видимому, в форме шестиугольника) "как реальность". Кто же эти этнографы? Что касается меня, то я остаюсь при своем мнении, и, очевидно, не я один⁶⁰¹. Кроме того, мнение этнографов само по себе не является решающим; вопрос еще и в том, какими данными располагают лингвисты о "диалектном племени"⁶⁰², расселенном на территории в форме шестиугольника?

Если отказаться от аргументов Дж. Бердселла, то что же тогда определяло распределение локальных групп и их контакты друг с другом, которые вели к известному единообразию языка (диалекта) или по крайней мере к взаимопониманию, а также к некоторому единству обычаев, верований, обрядов?

Дж. Блейни не занимался непосредственно проблемой языка, но уместно привести следующее его высказывание⁶⁰³:

"Передвигаясь по территории небольшими группами, аборигены наилучшим образом могли собирать разбросанные на ней пищевые ресурсы. Однако территория, которую они могли использовать, имела пределы. Пределы эти формально составляли границы племени... Сами племенные границы устанавливались, вероятно, в течение длительного времени в зависимости от географических и хозяйственных особенностей местности. По существу, небольшая группа людей, передвигающаяся только пешком, которой, кроме того, надо было переносить на себе детей и утварь, могла перемещаться лишь на не очень большой территории. Кроме того, они могли детально изучить различные ресурсы только такого не слишком большого района..."

Это материалистический (точнее, диалектико-материалистический) подход к проблеме "племени" у австралийцев, поскольку здесь Дж. Блейни не только отмечает, что границы его определяются материальными факторами, но и принимает во внимание противоречия, связанные с установлением этих границ. Хотя он не касается вопросов языка (диалекта), подобный же материалистический подход мог бы разъяснить и эту проблему. Такой подход показал бы, что диалект каждой "орды" не был изолирован от других в некий теоретический шестиугольник и, когда не было определенных географических рубежей, он постепенно распространялся по всей "племенной" территории.

Пример с объединением локальных групп на архипелаге, состоящем из островов Вуда, Бикертон и Грут-Айленд, хорошо может проиллюстрировать высказывание Дж. Блейни. Однако есть одно существенное различие, а именно контакты между этими локальными группами определялись не только тем расстоянием, которое может пройти человек, но и переездами на долбленых лодках между островами⁶⁰⁴. Отделение этого объединения локальных групп от материка вовсе не было полным, и их объединение нельзя назвать эндогамным "племенем" (как, по-видимому, тиви), поскольку около 17%⁶⁰⁵ всех браков заключалось с аборигенами, жившими на материке. С другой стороны, большинство браков все же было эндогамным, то есть заключалось между локальными группами, населявшими архипелаг.

Контакт между собственно Грут-Айлендом и материком не был прямым, так как возможности лодок были ограничены, связь с нунгубуйю осуществлялась через о. Бикертон, а с баламуму - через о-ва Бикертон и Вуда. Поэтому было бы логично предположить, что именно локальные группы с о-вов Бикертон и Вуда, наиболее тесно связанные с материком, имели большинство браков с аборигенами нунгубуйю и баламуму. Первоначально это было, конечно, лишь мое личное впечатление. Но сейчас мы располагаем и точными количественными данными⁶⁰⁶.

Однако я все-таки показал, что в 1941 г. существовал постепенный переход между обрядами инициации у групп аборигенов, вступавших в тесные связи с материком, и более отдаленных групп, не испытывавших прямого влияния материковой культуры⁶⁰⁷.

Я не лингвист, но с учетом этих постепенных изменений в обрядах инициации придерживаюсь мнения - и надо подчеркнуть, что это лишь мнение, - согласно которому подобный постепенный переход существовал и между языками (диалектами) аборигенов, бывших в тесном контакте с материковыми аборигенами и испытывавших воздействие их языков.

Н. Тиндейл на основе материалов своей полевой работы 1922 г. назвал объединение локальных групп на архипелаге (по его мнению, "племя") "ингура". Я никогда не слышал⁶⁰⁸, чтобы аборигены, живущие на архипелаге, использовали это слово как самоназвание, но возможно, что его употребляли аборигены, обитавшие на материке, для обозначения жителей архипелага.

В апреле 1938 г. У. Харни⁶⁰⁹ сказал мне, что язык, на котором говорило это объединение локальных групп архипелага, носит название вандильоуква. Ясно, что это было название самой крупной локальной группы ваниндильяугва, наиболее отдаленной от континента. Если бы аборигены рассматривали себя как "диалектное племя", то не логично было бы ожидать, что они используют язык и название самой отдаленной и изолированной, хотя и самой крупной локальной группы, для самоназвания, вместо того чтобы взять для такой цели название группы, расположенной ближе к центру (например, на западном побережье Грут-Айленда).

По моему мнению, аборигены архипелага, хотя и будучи на 83% эндогамны, считали себя не "племенем" ("диалектным" или каким-либо иным), а просто неким объединением локальных групп. С одними из этих групп абориген имел более тесные социально-экономические связи, чем с другими, вследствие географических и иных факторов.

Многое из сказанного носит в значительной степени умозрительный характер, и ясно, что решающее слово в споре о том, являлось ли население архипелага "лингвистическим" или "диалектным племенем", безусловно, остается за лингвистами, хотя, возможно, уже слишком поздно искать ответ на поставленный вопрос.

Проблема, которая, несомненно, имеет значение при рассмотрении размера объединения локальных групп, состоит в том, с каким количеством людей абориген вступал в существенный контакт. Это обычно зависело от величины "племени", так как предполагается, что в такой контакт абориген, как правило, вступал со всеми своими соплеменниками. Считается, что размер племени составлял около 500 человек и, хотя здесь существовали значительные расхождения, цифра 500 дает приблизительную величину числа людей, с которыми абориген вступал в контакт.

Выше⁶¹⁰ мы уже рассматривали этот вопрос, но под несколько другим углом: сколько людей абориген встречал на протяжении своей жизни? Дж. Блейни предположил, что эта цифра составляет около 2 тыс. человек, мои подсчеты для ваниндильяугва показали, что она была, вероятно, наполовину меньше. В любой момент жизни абориген ваниндильяугва мог, по крайней мере потенциально, встретить 500 человек. Но ясно, что, например, когда он был младенцем или маленьким ребенком, вступать в существенный контакт он мог лишь с немногими из этих 500 человек. По мере того как он рос, число таких контактов увеличивалось и, возможно, являлось максимальным, когда он достигал статуса старейшины. По мере взросления наиболее важные контакты все более осуществлялись между ним и старейшинами его собственной и других землевладеющих локальных групп. В их число входили, по-видимому, все локальные группы ваниндильяугва и, возможно, 2-3 группы, жившие на материке. Итак, мужчина, имевший статус старейшины, обычно встречал и знал лично всех своих 500 соплеменников, но его наиболее важные связи осуществлялись в узком кругу, в который входило 30-40 старейшин из его собственной и других локальных групп, с которыми он имел отношения.

Хотя в любой локальной группе зачаточная, но эффективная форма демократии существовала лишь среди полностью инициированных мужчин и старейшин, последние вследствие определенных причин выдвигались другими мужчинами. Во всех практических делах деятельностью объединения локальных групп руководил упомянутый выше узкий круг 30-40 старейшин.

Уже указывалось, какую роль играло количество старейшин в группе, вернее возможность их беспрепятственных встреч, для установления верхнего предела численности локальной группы. Встреча 30-40 старейшин объединения локальных групп, по-видимому, создавала непреодолимые трудности. Кроме того, в подобных общих собраниях старейшин всех локальных групп не было необходимости, так как не существовало руководства на уровне более высоком, чем локальная группа: проблемы обычно касались лишь самой локальной группы или ее отношений с 1-2 соседними группами.

Характерной чертой общества аборигенов было сотрудничество, оно проявлялось и в отношениях между локальными группами. Каждая из них пыталась установить отношения, основанные на взаимных правах и обязанностях, с наибольшим количеством локальных групп. Но эта тенденция имела пределы, и поэтому, вне ограниченного круга локальных групп, определенная группа уже не имела отношений и даже каких-либо контактов. Возможно, они не говорили на взаимопонятных диалектах, и члены отдаленных локальных групп не посещали друг друга. Аборигены не пользовались природными богатствами этих отдаленных групп, то есть не занимались охотой и собирательством на их территории.

Какие же ресурсы могла использовать локальная группа для установления отношений с другими группами? Они имели двоякий характер. Во-первых, существовали природные богатства, связанные с землей локальной группы: животная и растительная пища и прочие продукты, в которых другие группы в определенное время испытывали потребность. Во-вторых, богатством локальной группы являлись люди, особенно мальчики, которым предстояло пройти инициацию, и девочки, приближающиеся к брачному возрасту: они являлись основной производительной силой и потенциальными воссоздателями основной производительной силы - человека.

Если мы обратимся к первому типу ресурсов, связанных непосредственно с землей, то в принципе не существовало ничего, чтобы препятствовало человеку и его семье заниматься добыванием пищи на земле какой-либо локальной группы⁶¹¹, особенно когда существовали определенные отношения между его локальной группой (и/или группой его жены) и группой, владевшей этой землей. Это, конечно, было нормой отношений. Такое право использования территории другой локальной группы подразумевало, что этот абориген и его жена находились в хороших отношениях с членами данной локальной группы, Также подразумевалось, что пришедшие аборигены не будут осквернять священные тотемические центры, находящиеся на земле локальной группы.

Вопрос о союзах между локальными группами, заключавшимися путем выдачи замуж женщины за представителя другой локальной группы, длительное время обсуждался в литературе, преимущественно в биологическом аспекте. Но если мы посмотрим на эти союзы с хозяйственной точки зрения, то обнаружится, что как браки, так и инициация являлись сходными видами союзов между локальными группами со взаимными правами и обязанностями.

Однако не следует эти права и обязанности понимать в узком смысле, считая, например, что если локальная группа А дает группе В девушку, то и локальная группа В обязана дать группе А девушку. Представления аборигенов были шире, чем эта простая модель, для них союзы существовали в более широком контексте, включая владение и пользование землею. Мы уже рассматривали⁶¹² пример, когда человек, являвшийся "владельцем" земли, имел "управляющего", чья мать происходила из локальной группы "владельца". Но женщины, принадлежащие к определенной локальной группе, обычно выходили замуж за представителей различных локальных групп, и поэтому, хотя все "владельцы" принадлежали к одной группе, "управляющие" - к нескольким. Именно "управляющие" - как мы видели - в значительной степени распоряжались (controlled) использованием (например, общими охотами с выжиганием буша) земли, а не "владельцы".

Одно из последствий выдачи девушки замуж в другую локальную группу состояло в том, что в конечном счете группа, получившая девушку, приобретала права "управляющего" на земле ее локальной группы. В этом плане между союзами, возникавшими в результате брака и инициации, существовало различие, так как во втором случае они не имели столь длительных последствий.

Хотя материалы, которыми мы располагаем, о взаимоотношениях локальных групп не столь полны, как хотелось бы, и, кроме того, в разных районах Австралии существуют различия, но все же ясно, что локальные группы и их объединения связывала между собой сложная сеть отношений. Эти связи со взаимными правами и обязанностями, охватывали оба типа ресурсов, принадлежавших локальным группам, - землю и ее продукты и людей, членов этой группы.

Теперь надо обратиться к выражению "патрилокальность" в применении к обществу австралийских аборигенов. Это общество характеризуют как патрилокальное, однако, в строгом смысле слова, его можно применять лишь к "орде" в понимании А. Радклифа-Брауна, когда мужчины, принадлежавшие к патрилинейному "роду", фактически жили все время на земле этого "рода" и брали жен из других "родов". По указанным выше причинам эта концепция была отвергнута; реальное положение в обществе аборигенов было иным. Тем не менее использование выражения "патрилокальность" в узком смысле вполне обоснованно.

Мы уже видели, как молодой юноша-абориген покидал свою семью и жил во время инициации у своего наставника, который принадлежал к другой локальной группе. После прохождения инициации, хотя юноша обычно возвращался на землю своей группы, он все же сохранял связи с локальной группой своего бывшего наставника. Пройдя инициацию, молодой человек обязан был обеспечивать животной белковой пищей семью, которая обещала дать ему жену. Отец его "нареченной" жены не обязательно принадлежал к той же группе, что и его наставник, проводивший инициацию. Следовательно, молодой человек брал на себя обязанности (и права) по отношению к еще одной локальной группе, к которой относился отец его "нареченной" жены. После женитьбы он сохранял дружеские связи с группой своей жены. Кроме того, он был связан и с локальной группой, из которой происходила его мать. Таким образом, мы видим, что абориген, как можно полагать, вступал в личные - в отличие от локальногрупповых в целом - отношения, дававшие ему возможность пользоваться землей, с тремя локальными группами, кроме его собственной. Где же тогда он и его семья жили большую часть времени и от чего это зависело?

Вероятно, основным был экономический критерий - доступность пищевых ресурсов в определенное время года - с учетом личных склонностей. При прочих равных условиях абориген, по-видимому, проводил значительную, если не большую, часть времени на своей земле, а остальное время - на территории других локальных групп. Кроме того, он, как прошедший инициацию мужчина, был обязан принимать участие в обрядах, связанных со священными (тотемическими) местами, расположенными на земле его локальной группы. Даже если эти обряды проводились нерегулярно, все равно они способствовали возвращению аборигена и его семьи на их землю, по крайней мере, на некоторое время, хотя в этом не обязательно была прямая хозяйственная необходимость⁶¹³.

В результате складывалось положение, при котором в среднем в течение года на территории определенной локальной группы можно было найти людей, принадлежащих к различным группам, и часть из них являлась членами локальной группы, владеющей данной территорией.

Я уже рассказывал⁶¹⁴, как мне удалось определить, какие именно аборигены изображены на фотографиях, сделанных Н. Тиндейлом в 1922 г. на Грут-Айленде. Поскольку на них были запечатлены случайные группы аборигенов, то их можно считать в достаточной мере типичными. На одной фотографии была определена принадлежность к различным локальным группам пяти аборигенов, причем ни один из них не относился к той группе, на земле которой была сделана фотография. В другом случае были определены 10 аборигенов, пять из которых принадлежали к той группе, на чьей земле их сфотографировали.

Хотя в обществе аборигенов наблюдалась склонность к патрилокальности, которая идеологически подкреплялась привязанностью мужчин к священным местам, производственная группа в определенное время года могла оказаться преимущественно матрилокальной. О таком случае я упоминал в одной из своих работ⁶¹⁵.

Какими соображениями руководствовалась локальная группа, или ее старейшины, в отношениях с другими группами при распределении ресурсов или при заключении союзов? Прежде всего учитывалась необходимость поддержания локальной группы как жизнеспособной единицы с достаточным количеством пищевых ресурсов. Старейшины прекрасно осознавали две опасности, угрожавшие их группе. Одна была связана с тем, что при небольшой численности локальной группы случайные демографические изменения, даже при достаточном количестве пищи, могли привести к ее внезапному вымиранию. Другая опасность состояла в том, что резкие климатические изменения могли так повлиять на растительные и животные ресурсы территории локальной группы, что, даже будучи демографически вполне жизнеспособной, она не могла уже прокормиться на своей земле и вынуждена была добывать пищу в других местах. Надо подчеркнуть еще раз, что оба эти кризиса могли развиться в короткий промежуток времени и, несомненно, осознание этих опасностей отражалось в идеологии аборигенов и появлялось в обрядах плодородия человека и природы, в поддержании существующего положения.

Обряды и связанная с ними идеология были только одной стороной медали, другой являлись практические меры, которые нужно было принимать, чтобы противостоять этим двум возможным случайностям. Аборигены очень хорошо знали экологию и возможности своей земли, в какое время года она могла прокормить большие группы людей, а в какие - нет. Понятно, что в их интересах было установление союзов с другими локальными группами, имевшими изобилие пищи в то время, когда на их собственной земле ресурсы были невелики. Обещание дать свою девочку в жены, возможно еще до ее рождения, человеку из другой локальной группы предполагало, что со временем эта вторая группа станет "управляющим" на земле локальной группы девочки. Но обещание девочки в жены до рождения осложнялось рядом неизвестных заранее факторов⁶¹⁶. Даже если она появлялась на свет, существовала большая вероятность того, что она умрет в детстве или что ее "украдет" человек из третьей локальной группы. Последний случай вполне мог привести к серьезным разногласиям между первыми двумя локальными группами, а также между ними и группой "похитителя". В интересах второй группы, к которой принадлежал муж, так же как и, косвенным образом, первой, было как можно скорей отдать девочку в группу ее будущего мужа, где она обучалась бы хозяйственным навыкам, и муж мог защитить ее от "похитителей". Это предполагало, что муж должен был обладать определенным авторитетом и уже иметь более старшую жену (жен).

Для локальной группы было очень важно, чтобы ее инициируемые юноши передавались наставникам, которые могли хорошо обучить их охотничьему искусству, потому что от этих юношей в дальнейшем зависело существование их локальной группы. Кроме того, наставники должны были принадлежать к локальным группам, с которыми выгодно было иметь связи. В хорошем обучении инициируемого юноши была заинтересована и вторая локальная группа, поскольку в последние годы прохождения инициации этот юноша вносил существенный вклад в обеспечение ее животной пищей.

После получения "обещания" на брак с девушкой из другой локальной группы перед старейшинами принимающей ее группы возникали долгосрочные проблемы. Во-первых, это означало, что "принимающая" локальная группа в конечном счете приобретет некоторые права на землю группы этой девушки через действие института "владелец"/"управляющий". Но более важным был вопрос, подойдет ли будущий муж для выполнения своей роли? Когда ему обещали девочку в жены, он, скорее всего, только завершил инициацию. Возникали вопросы: как он прошел обучение? Стал ли он хорошим охотником? Приобрел ли он авторитет в своей группе? Можно ли на него положиться, считается ли он с мнением старейшин и т. д.?

Затем старейшинам предстояло решить вопрос о будущем этого молодого человека. Мог ли он рассчитывать на получение старшей жены, принадлежащей кому-либо из старших членов локальной группы, по наследству после его смерти или как "подарок"? Старшую жену нужно было получить раньше, чем молодую, во-первых, для обучения молодой, а во-вторых, чтобы было кому помогать ей ухаживать за детьми через несколько лет, когда молодая женщина достигнет наибольшей плодовитости. Эти и подобные вопросы предстояло решить старейшинам; на многие из них не было определенного ответа, поскольку демографическая структура локальной группы могла резко измениться в течение ближайших 10-15 лет, и окончательный ответ мог быть получен лишь позже, в соответствующее время.

В этом кратком рассмотрении отношений между членами локальных групп, входящих в объединение, мы попытались применить материалистический подход, предполагая, что движущей силой выступала необходимость поддержания функционирования общества в целом и отдельных локальных групп в том числе. Далее мы еще обратимся к тому, что владение и пользование землей, брак и инициация являлись тремя составными частями первоначально единой системы взаимоотношений, объединяющих главное средство производства - землю и главную производительную силу - человека.

Также будет показано, что не предпринималось попыток объяснить функционирование этой единой сети через действие системы кровнородственных отношений. Причина подобного невнимания к данной системе состояла в том, что отношения между локальными группами были первичными, и именно они, а не кровнородственные отношения (à lа А. Радклиф-Браун) определяли брак. Небольшое размышление показывает, что если человеку предписывалось жениться на дочери дочери брата матери его матери (ДДБММ), то вероятность того, что эта потенциальная жена будет соответствовать возрастным и прочим требованиям, была невелика⁶¹⁷.

Отсюда можно сделать вывод, что модель кровнородственной системы является чуждым представлением, которое было приписываемо аборигенам этнографами, привыкшими мыслить именно этими категориями, не соответствовавшими действительности. Насколько модель кровнородственной системы была далека от реального положения дел, было показано в моих материалах, собранных в 1941 г.⁶¹⁸

Отказ от модели кровнородственной системы в применении к австралийским аборигенам оставляет открытым вопрос: что же тогда выражала родственная терминология? Она, по моему мнению⁶¹⁹, являлась кодификацией аборигенами внутри- и межлокальногрупповых отношений и, следовательно, выражала не кровнородственные отношения, а в конечном итоге производственные отношения.

Посмотрим на эту проблему под другим углом зрения (не обращая внимания на инициацию и владение и пользование землею). Допустим, например, что схематические модели А. Радклифа-Брауна были верными, тогда идеология аборигенов должна была включать такую модель (модели), которая регулировала бы их браки. Это вело бы к положению, при котором идеология определяла материальные факторы и соображения, а это чистый идеализм, ставящий вопрос вверх ногами. Как было показано, брак определялся не идеологией, а материальными факторами и соображениями.

Теперь мы можем вернуться к вопросу о поединках с копьями и убийствах, происходившими в обществе аборигенов. Как было отмечено, смертность в результате гомицида была чрезвычайно высокой⁶²⁰, и обычно считалось, что причиной ее являлась борьба за женщин и вызванная этим кровная месть. Мы уже подчеркивали, что убийства внутри локальной группы не происходили или были исключительно редким явлением⁶²¹, совершались же они лишь между членами различных локальных групп. Это происходило, несмотря на тот факт, что женщин "крали" в своей группе так же часто, как и в чужой (смотри мои данные о ваниндильяугва).

У. Уорнер, при анализе убийств среди мурнгин⁶²², обнаружил, что из 70 учтенных им убийств 10 были непосредственно вызваны "кражей" жен. Из оставшихся 60 не ясно, сколько было вызвано кровной местью, связанной с "кражами" жен.

Давайте более тщательно рассмотрим вопрос о "краже" жен (или их добровольных побегах) в связи с институтом семьи в целом. Вследствие меняющейся возрастной разницы между мужчиной и его женой (с преобладающей среди женщин тенденцией быть замужем за мужчиной 42 лет вне зависимости от их собственного возраста) женщина за свою жизнь имела по меньшей мере четырех мужей⁶²³ (кроме случайных половых связей). Кроме того, если мужчина доживал до старости, он тоже имел четырех жен в результате тех же законов внутреннего развития общества.

В 27% случаев (18 из 67), когда женщина меняла мужа, ее "крал" (или склонял к добровольному побегу) мужчина, принадлежащий к той же локальной группе, что и ее прежний муж, в 27% - мужчина из другой группы⁶²⁴. Это значит, что из четырех мужей, которых женщина меняла за жизнь, по крайней мере два "крали" ее. Такое положение, когда мужчины и женщины постоянно меняли своих супругов, позволили П. Уорсли⁶²⁵ назвать его "голливудским калейдоскопом". Описание У. Бакли брачных отношений в обществе аборигенов Виктории в доконтактный период⁶²⁶ тоже подтверждает эту характеристику, и мы имеем все основания предположить, что положение у мурнгин, когда У. Уорнер работал с ними, было почти таким же.

Необходимо, однако, провести четкое различие между, во-первых, процессом, при котором перемена супруга диктовалась внутренним законом и, следовательно, признавалась и принималась обществом, и, во-вторых, положением, когда женщину "крал" мужчина, не принадлежащий к локальной группе ее предыдущего ("нареченного") мужа - такое поведение не принималось обществом и могло привести к убийству.

Почему же тогда общество принимало "кражу" женщин внутри локальной группы, но не вне ее? Причина кажется вполне очевидной. Локальная группа, приняв женщину (или девочку) из другой группы, приобретала определенные обязанности и права. Одно из этих прав состояло в том, что группа, принявшая девушку, с течением времени должна была стать "управляющим" на земле локальной группы, к которой та принадлежала. Но происходило это, лишь когда сын этой женщины становился взрослым. Принимающая локальная группа получала в лице женщины (или молодой девушки) производительную единицу, которая не только занималась сбором растительной пищи, но и рожала детей, становившихся членами локальной группы отца. То есть женщина, подчеркнем еще раз, являлась воссоздателем основной производительной силы - самого человека. Если ее похищал член той же группы, к которой принадлежал ее муж, то ее дети - вне зависимости от того, кто был их отцом в биологическом смысле, - оставались членами той же локальной группы. Но если женщина переходила к мужчине из другой группы, ее дети переставали быть членами локальной группы ее предыдущего мужа, в результате чего эта группа становилась в этом отношении более слабой.

Мы имеем здесь классический пример, когда производство рассматривается обществом не в узком смысле слова как создание предметов потребления, но как создание главной производительной силы - самого человека.

На первый взгляд может показаться, что движущие силы "кражи" (или добровольного побега) женщин имеют личный (то есть касающийся отношений двух людей) и по существу биологический (половой) характер⁶²⁷. Однако такие "кражи" вполне могли производиться с молчаливого согласия и одобрения не только группы человека, "похищавшего" женщину, но и локальной группы, из которой происходит эта женщина. Ясно, что в каждом конкретном случае положение было различным, определенную роль играли, например, отношения женщины с ее предыдущим мужем, его социальное положение, сила его локальной группы и т. д. Если движущие силы "кражи" носили преимущественно личный характер, то последствия, по-видимому, не очень различались. Так, предыдущий муж и его локальная группа могли принять этот факт как неизбежный и лишь нанести похитителю символическое ранение в бедро копьем⁶²⁸. С другой стороны, если в конфликт втягивались локальные группы как таковые, то ему придавалось более серьезное значение и пострадавшая локальная группа обвиняла группу похитителей в вероломстве, а это вполне могло привести к убийству.

Мы рассмотрели здесь так подробно "кражу" женщин не только потому, что она являлась главной причиной убийств, но и потому, что она показывает важное различие, которое аборигены проводили между отношениями отдельных лиц, затрагивающими и не затрагивающими интересы группы в целом.

Соглашения между локальными группами, касающиеся брака, инициации и пользования и владения землей - все три они имеют в основе социально-экономическое содержание - заключались с учетом различных специфических условий. Но с течением времени эти условия неизбежно менялись, и складывалась новая ситуация, при которой прежние соглашения приходилось толковать по-новому. В результате одна локальная группа могла понимать соглашение так, а другая - иначе. Это также вело к разногласиям - группы обвиняли друг друга в злых намерениях. Обычно такие разногласия удавалось разрешить, и они не заходили слишком далеко, но всегда существовала опасность, что они приведут к столкновениям и убийствам.

Расхождения во взглядах и разногласия между локальными группами, несомненно, происходили очень часто, и есть данные из разных районов Австралии, свидетельствующие о том, что когда собиралось вместе большое количество аборигенов в районах, изобилующих пищевыми ресурсами, то происходили встречи, носившие почти формальный характер, на которых аборигены высказывали свои претензии⁶²⁹. Присутствие членов других, не вовлеченных в данный конфликт групп - обычно, но не всегда - обеспечивало сохранение мира.

Вследствие этих разногласий, постоянно возникающих между локальными группами, отношения между ними имели двоякий характер. С одной стороны, существовало желание и даже необходимость для взаимного сотрудничества на различных уровнях, с другой стороны, сохранялось недоверие ввиду вероятности того, что партнер не сдержит обещания и при изменившихся обстоятельствах не выполнит свои обязательства⁶³⁰.