БЕРТРАМКА

Приблизительно в том месте, где крепостная стена Пражского града круто спускается в парк, многие-многие годы стояла мощная приземистая и очень неказистая на вид башня.

Как и у всех въездных башен, был в ней немного таинственный, мрачноватый, довольно гулкий туннель. В свое время по нему дребезжали крестьянские повозки, легко пролетали господские кареты, чеканили шаг отряды военных. Стража, располагавшаяся у кованой решетки ворот, собирала налог с продуктов, привозимых в Прагу. Во времена еще более давние солдаты проверяли здесь паспорта чужеземцев, прибывавших в королевский город.

Сразу же за башней расстилались поля и сады пражского предместья Смихов, получившего свое название за необычайно милый, прелестный, вызывающий радостную улыбку вид ("смих" - по-чешски "смех").

Как приятно, как славно было смотреть на склоны холмов, купающихся в зелени парков и виноградников, посреди которых виднелись летние дворцы пражских аристократов, белые домики горожан, беседки и оранжереи.

Сегодня шумный пражский трамвай летит здесь по улицам со столь поэтичными именами, что вы невольно удивляетесь, почему, например, эта невзрачная, скучная улица называется Блаженка. Или Цибулька. Или Мальвазинки. Все дело в том, что свои названия улицы Смихова получили по именам располагавшихся здесь еще в прошлом веке вилл.

Увы, большинство из них не пережило хищнической застройки времен промышленного переворота. Единственный архитектурный комплекс в стиле ампир, сохранившийся от прежней смиховской прелести,- это вилла Бертрамка.

Она связана с именем величайшего гения музыки - Вольфганга Амадея Моцарта. Бертрамка была счастливым оазисом в его нелегкой, а в последние годы даже трагической судьбе.

Снова перенесемся в восемнадцатое столетие.

Карета миновала узкий туннель башни, и перед нами раскинулся веселый мир смиховской природы. Кони, хорошо знающие дорогу, повернули направо возле постоялого двора "У золотого ангела" и, почуяв простор, пустились вскачь по широкой липовой аллее. Еще один поворот налево и, перейдя уже с галопа на рысь, экипаж поднимается на небольшой крутой холм.

Бертрамка. Внутренний двор виллы

Широкие ворота поместья открыты настежь. Долгожданный гость выходит из повозки и по пологой лестнице поднимается к белой ампирной вилле с воздушной галереей. Позади здания огромный сад взбегающий к вершине холма с раскинувшимися на нем полями

Щедрое лето 1786 года вступало в свои права, когда из Вены в Бертрамку приехал дорогой гость, которого Прага с восторгом принимала год назад.

"С удовлетворением наблюдал я за тем, как все люди радостно прыгали при звуках моего "Фигаро", ибо все здесь наигрывают напевают, насвистывают "Фигаро", только "Фигаро",- писал в тот год Моцарт своему другу.

Владельцы Бертрамки, супруги Душковы, были связаны с Моцартом многолетней искренней дружбой. Иозеф Душек был музыкантом композитором, педагогом, а его прелестная супруга Иозефина - великолепной певицей.

Моцарт приехал уставший, подавленный. Непонимание, с которым он постоянно сталкивался у себя на родине, угнетало его. Помнится последние неприятности возникли у композитора из-за "Женитьбы Фигаро", не понравившейся императорскому двору.

В Праге же опера "Женитьба Фигаро" имела грандиозный успех. Восхищение нашей публики новым произведением Моцарта так растрогало композитора, что он пообещал написать для Праги новую оперу. И нам, пражанам, очень радостно сознавать, что именно здесь, в белоснежной тихой Бертрамке, Моцарт сочинял своего "Дон Жуана".

Премьера новой оперы гениального композитора повторила успех "Фигаро", и Моцарт снова был счастлив.

Но вот наступило прощание. Прага окуталась голубоватой осенней вуалью, и Моцарт с грустью прощался с ней, словно предчувствовал, что никогда больше не присядет к каменному столу в саду Бертрамки.

Высокая белая стена окружает теперь хрупкий мир старинной пражской усадьбы.

Во время летних концертов в саду гул города едва проникает в Бертрамку, и кажется, что издалека, будто эхо, доносятся растроганные слова Моцарта: "Мои пражане меня понимают..."