Понапе - сад Микронезии

Густая вуаль дождя до последней минуты заслоняла все вокруг. Лишь перед самым приземлением самолет осветило сияющее солнце. Только что омытый тропическим ливнем остров Понапе предстал передо мной во всем своем очаровании. Все утопало в пышной зелени.

Длинная посадочная полоса облегчила нашей машине приземление. В течение часа мы преодолели почти 700 километров, отделяющих Трук от Понапе. В прежние времена это расстояние мореплаватели проходили открытым океаном под парусами на каноэ целыми неделями. Как только открылся люк, в самолет ворвался густой, жаркий воздух. Понапе - "мисс красоты" Каролинских островов - ослепляет вновь прибывшего с первого же момента. Над посадочной полосой вздымается ввысь отвесная скала, напоминающая знаменитую Даймонд Хэд на Гавайях. Эта высокая базальтовая гора Иокай венчает островок Сокес.

Огромное впечатление произвел на меня аэродром на Понапе. Не знаю, как другие, но я был поражен контрастом между таким элегантным продуктом цивилизации, как современный реактивный самолет, и прохладным "аэровокзалом", расположенным под пальмовой крышей, держащейся на нескольких бамбуковых столбах. В такой обстановке таможенный досмотр пассажиров выглядел комично. Даже грозные выражения лиц двух таможенников не могли придать процедуре необходимую серьезность.

После прибытия самолета в "аэропорту" Понапе началось оживленное движение. Толпу людей здесь можно разделить на лиц, которые вылетают, на тех, кто прилетает, на транзитников и зевак; последние, правда, не составляют большинства. Самые суетливые пассажиры - это транзитники. Они стремятся первыми выйти из самолета и сразу же бросаются к прилавку, где во время стоянки торгуют сувенирами. Тут продают изделия, конечно, местного производства: веера, ожерелья из раковин, миниатюрные модели каноэ, а также... перец в сказочно ярких пакетиках. Не знаю почему, но именно этот товар самый ходовой, и несколько десятков пачек с черными зернышками было распродано на моих глазах с такой быстротой, как будто мир все еще мечтал об открытии островов Пряностей. Новоприбывших можно безошибочно определить по тому, как они рассматривают все вокруг, и по их удовлетворенным лицам: "Наконец-то мы оказались на райском острове". Отлетающие пассажиры все время оглядываются назад, как будто с сожалением уносят что-то с собой... впрочем, я еще не знаю, о чем они сожалеют, покидая Понапе.

Изящный микроавтобус мчал нас по дамбе, соединяющей островок с волшебным названием Такатик с небольшим поселком Колония, который играет роль столичного города округа Понапе. Перед моими глазами промелькнула разрушенная колокольня храма; в просветах густой растительности просматривались кусочки лазурной воды по обе стороны дамбы, группы ярко одетых людей, сидящих в тени деревьев. В гуще всепоглощающей зелени виднелись какие-то низкие строения. С точки зрения европейца, Колонию нельзя назвать даже местечком. "Это хорошо", - с удовольствием подумал я. Наконец-то я увидел остров, напоминающий; древние красоты Океании. Молодой человек за рулем микроавтобуса совсем не похож на владельца отеля "Поэнпэи", в котором я решил остановиться по совету мистера Ашмана.

Я многого ждал от рекомендованного мне "островного стиля" гостиницы, но никак не мог предположить, что получу в свое полное распоряжение отдельную просторную хижину, да еще с душем. Хижина имела также веранду, за пользование которой, по-моему, надо было бы брать дополнительную плату. С нее открывался чарующий вид на остров Сокес. Много дней на восходе и закате солнца я наблюдал картины несравненной красоты. Не раз я торопился вечером поскорее добраться домой, чтобы не пропустить ни единого мгновения великолепного зрелища. Домики, составляющие отель "Поэнпэи", разбросаны по склону морского берега и утопают в зелени: хлебные деревья, бананы, папайя, а также цветы таких размеров и красок, какие можно увидеть лишь в тропиках. Это буйство жизни, видимое устремление растений вверх, в погоне за солнцем были куда сильнее на этом маленьком острове, чем в тропической чаще Южной Америки.

В одиночестве человек легче поддается настроениям, чем находясь среди людей. Отделенный от всего мира на своей террасе, окруженный со всех сторон пышной растительностью, я мысленно проходил по путям первооткрывателей, пробирался тропами аборигенов, отрезанных от цивилизации, спотыкался о мачты испанских талионов. Аккомпанементом этим беспорядочным мыслям служил монотонный шум очередного ливня, туманная завеса которого низвергалась с пальмовой крыши.

В начале XVI в., а точнее, 19 октября 1529 г. остров Понапе был открыт испанским мореплавателем Альваро де Сааведрой. Он был первым исследователем, который отплыл из Мексики в Восточную Индию. Сам Фернандо де Кортес поставил его во главе экспедиции из трех кораблей. Однако для жителей Понапе эта экспедиция оказалась несущественной, они так и не узнали, что были открыты странными белыми людьми, явившимися на плавающих островах, увенчанных облаками парусов. Понапе был открыт заново в 1828 г. Открытие было сделано русским путешественником Федором Петровичем Литке, совершавшим плавание на шлюпе "Сенявин", поэтому на многих современных картах Понапе и близлежащие атоллы обозначены как острова Сенявина. Вот как писал Федор Петрович Литке о посещении им острова Понапе и контактах с его жителями²⁵.

²⁵ (Литке Ф. П. Путешествие вокруг света на военном шлюпе "Сенявин". М., 1948, с. 135.)

"Около девяти часов были мы уже вплотную у кораллового рифа, облегающего высокую землю на расстоянии около полумили, и легли в дрейф, чтобы лучше осмотреться. Густые кокосовые рощи и дым во многих местах свидетельствовали о населенности острова. Вскоре стали показываться из-за северной оконечности одна за другой лодки под парусами..."

Русский путешественник вспоминал первую встречу с местными жителями отнюдь не лучшим образом:

"К борту приставали охотно, на судно же взойти насилу мог я упросить только одного, приманив его ножом. Дикие, с выражением недоверия лица, большие, налитые кровью глаза, возня и неугомонность островитян этих произвели весьма неприятное впечатление на нас, не забывших еще кроткого, пристойного обращения друзей наших на Юалане (Маршалловы острова. - Я. В.)"²⁶.

²⁶ (Там же.)

Медленно обходя вокруг острова, "Сенявин" достиг места, где сейчас находится Колония. Об этом Литке писал:

"Следуя изгибам рифа, мы увидели около трех часов походившее на гавань отверстие... другое против оконечности острова... обещало больше, и потому мы против него остановились..."²⁷.

²⁷ (Там же, с. 135-136.)

Под командой поручика Завалишина глава экспедиции направлял шлюпки для обследования якорной стоянки:

"... Наши шлюпки продолжали сначала покойно свой путь. Они нашли проход шириной в два с половиной кабельтова, глубиной от двадцати до двадцати восьми сажен, а за ними по всем приметам обширный и безопасный порт. Но едва только миновали они узкость, как островитяне, наблюдавшие до того движение их в безмолвии, с криком спустили на воду лодки свои, спрятанные за камнями, в один миг окружили и стеснили их со всех сторон и повторили сцены прошедшего дня, но только с большей еще дерзостью и докучливостью. Они даже закидывали веревки на руль и уключины, как будто для того, чтобы завладеть шлюпками. Холостые выстрелы не производили теперь действия, за каждым следовали крик и еще большая дерзость. Лейтенант Завалишин дал условленный сигнал, мы сделали несколько холостых выстрелов из пушек, которые также не весьма подействовали на том расстоянии, в каком мы находились; и шлюпкам нашим еще труднее прежнего было выбраться на свободу и достигнуть шлюпа.

Может быть, неугомонные островитяне и не имели враждебного против нас намерения, потому что во время самой свалки одна лодка держалась у борта судна и два или три человека находились на шлюпе, по-видимому не заботясь о том, что там происходило; может быть, любопытство, нетерпение видеть необыкновенные для них предметы или даже забота о собственной без опасности были причиной их неотвязчивости; но тем не менее поступки их были таковы, что мы не могли даже отыскать якорного места... И потому, не упорствуя далее в поисках якорного места в этой бухте, которая в ознаменование неудачи нашей и негостеприимного нрава хозяев названа портом Дурного Приема, продолжали мы опись западного берега острова..."²⁸.

²⁸ (Там же, с. 138.)

Русский корабль пробыл у берегов Понапе менее суток и отплыл на запад. На следующих страницах книги Литке приводит общие данные об острове Понапе, осмотренном со стороны моря:

"Острова Сенявина лежат между 6°43' и 7°6' северной широты и 201,5° и 202° западной долготы. В главном из них, Пойнипете, мы узнаем, несомненно, Фалупет отца Кантовы; Пулупа, о коем говорили капитану Дюперре жители островов Угай, и Фанопе, упоминаемый в рассказе Кабу... Он имеет до 50 миль в окружности. Высочайший пункт его, гора Монтесанто, названная так в память победы, одержанной адмиралом Сенявиным над турками, возвышается над водой на 458 туазов (2930 англ. футов)...

Жилищ, скрытых по большей части лесом, видно по берегу весьма мало, но дым, подымавшийся во многих местах, и обширные кокосовые рощи свидетельствуют о хорошей населенности острова, особенно в северной части; юго-западная кажется наименее населенной. К ним выезжало в разное время до 500 взрослых мужчин, и, судя по тому, все население острова, с женами и детьми, может простираться до 2000 душ...

Жители Понапе разительным образом отличаются как от юаланцев, так и от каролинцев, впоследствии нами виденных. Наружностью походят они гораздо более на народы папуасского племени. Лица широкие и плоские, нос широкий и сплющенный, губы толстые, волосы у некоторых курчавые, большие, навыкате глаза, выражающие недоверчивость. Веселость их выражается буйством и неистовством. Всегдашний сардонический смех с бегающими в то же время по сторонам глазами не придает им приятности. Я не видел ни одного спокойно-веселого лица. Что возьмут рукой, то каким-то судорожным движением и, кажется, с твердым намерением не разжать руки, покуда есть возможность..."²⁹.

²⁹ (Там же, с. 140-141.)

Итак, жители Понапе не вызвали у Литке большой симпатии.

Не прошло и восьми лет после посещения "Сенявина", как у берегов Понапе бросило якорь американское китобойное судно "Фалькон". Его капитан Джон Хингстон однажды (а именно 7 июня 1836 г.) узнал от женщин, возлюбленных его матросов, что одно из пяти племен, населяющих остров, собирается напасть на корабль. Это были люди Мадоленигмв. Поэтому он предусмотрительно решил выйти в море. Капитан посадил экипаж в вельботы, и "Фалькон" двинулся на буксире к выходу из гавани. Однако во время этого маневра начался сильный шквал, и "Фалькон" сел на рифы поблизости от двух крошечных островов - Напали и На.

Потерпевшие бедствие бросились к кораблю, чтобы спасти с него все, что можно, прежде чем судно разобьется о рифы. В конце концов часть экипажа во главе с Хингстоном оказалась на острове На, куда сумела перенести снаряжение, остальные китобои стали лагерем на Напали.

Моряки благоразумно поддерживали с островитянами дружеские отношения, наделяя их табаком и другими подарками. Больше всего подарков доставалось Нанмварки, вождю Мадоленигмв, и Нанауа, его первому помощнику. Но однажды Нанауа показалось, что он получил даров недостаточно.

При "обсуждении" этой "темы" капитан Хингстон, у которого мускулов было больше, чем ума, обидел Нанауа, что стало непосредственной причиной нападения островитян на пришельцев под лозунгом "Убить белых". Хингстон, который в этот момент находился на Напали, не поверил в воинственные настроения островитян и первым погиб от удара палкой. Было убито еще несколько человек из членов экипажа, остальные бежали на соседний остров. Тем временем островитяне терзали тело капитана и делали это до тех пор, пока полностью не обнажили скелет.

Страшная весть молниеносно облетела весь остров. Вскоре об этом узнали и на другой стоянке, где находились три торговых шхуны: "Авон", "Ламбтон" и "Унити". Капитаны судов организовали карательную экспедицию при участии племени кити, традиционно враждебного Мадоленигмв. В этой мини-войне погибло много островитян, было сожжено много хижин, погибли хлебные деревья и кокосовые пальмы, что тяжело ударило по жизненным интересам всего населения северной части острова. Нанмварки поймали. Дольше всех преследовали Нанауа. Когда его все-таки схватили, он стал умолять белых сразу убить его. Однако решили поступить по-иному. Его препроводили на борт "Авона" и после короткой сцены, инсценирующей заседание суда, приговорили к смерти через повешение. На следующий день Нанауа повесили на рее фок-мачты. Казнь была ознаменована выстрелом из пушки. "Справедливость" восторжествовала.