Будни "европейской столицы"

На окраине Брюсселя, неподалеку от широкой автострады, бетонным кольцом охватывающей бельгийскую столицу и на американский манер именуемой "рингом", вознеслись к низкому небу стальные конструкции и облицованные алюминиевыми панелями сферы знаменитого Атомиума. Это причудливое сооружение, символизирующее познание человеком строения атома, было воздвигнуто к Всемирной выставке 1958 года неподалеку от брюссельского выставочного комплекса Хейзель и должно было, по задумке своих создателей, простоять четверть века.

'Атомиум', отраженный зеркальными окнами торгового центра...

Однако, когда по истечении срока здешние специалисты придирчиво обследовали Атомиум, выяснилось, что он в полной "форме" и способен прослужить еще немало лет. Так Атомиум стал как бы дополнительным свидетельством не только высокого мастерства и выдумки бельгийских инженеров и рабочих, создавших его, но и той прочности, основательности и добротности, которыми издавна славилась бельгийская продукция.

...И в обычном виде, как символ Брюсселя

Поднявшись на скоростном лифте на смотровую площадку Атомиума, вознесенную над землей почти на сто метров, можно окинуть взором широкую панораму Брюсселя и его предместий. Сверху кажется, что раскинувшиеся внизу проспекты и жилые кварталы, парки и дворцы большого города охвачены степенным, ничем не нарушаемым покоем. Таким же покоем дышат и зеленые, желтые, коричневые окрестные поля, ленты дорог, аккуратные домики предместий.

Городские кварталы один за другим взбегают на пологие холмы, похожие на раз и навсегда застывшие волны кем-то заколдованного, остановленного моря. Среди семи-восьмиэтажных домов, которые явно преобладают в центре города, заметно выделяется несколько десятков зданий в пятнадцать - двадцать этажей. С ними соперничают, привлекая взгляд, помпезные дворцы и соборы, чьи позеленевшие от времени медные кровли резко выделяются на фоне красной и черной черепицы крыш старых предместий.

Город уходит за горизонт, отпечатав на нем свой неправильный, зубчатый силуэт. Над ним почти всегда дрожит едва различимая дымка. Кажется, что город дышит. Однако это "дыхание" не радует брюссельцев: несмотря на обилие парков, зелеными озерами разлившихся среди городских кварталов, столичная атмосфера довольно густо пропитана выхлопными газами сотен тысяч автомашин, дымом многочисленных предприятий, плотным кольцом окруживших Брюссель. Зимой к "дыханию" города примешивается еще и копоть сотен тысяч котелен, каминов, которыми здесь обогревают многие жилые дома.

С высоты Атомиума видны широкие бетонные ленты прекрасных автострад, убегающих из города или ныряющих в сутолоку его улиц. Изящными развязками на нескольких уровнях, так что различным потокам машин не приходится пересекаться на перекрестках и ждать друг друга, все они вплетены в "ринг", охватывающий Брюссель.

Панорама, открывающаяся с высоты, впечатляет, однако не дает четкого представления о характере города. Слишком уж отдаленными, общими предстают его черты. Чтобы вглядеться в них по-настоящему, надо сменить смотровую площадку Атомиума на булыжную мостовую исторического центра Брюсселя - Гран пляс. Надо пройтись по брюссельским бульварам, побывать у его многочисленных дворцов, возле бетонно-стеклянных зданий административного центра ЕЭС, у приземистых корпусов штаб-квартиры НАТО на авеню Леопольда III, в бедных кварталах у Южного вокзала, где чаще французской или фламандской звучит арабская речь, и в чистеньких районах шикарных особняков здешних богачей.

Дома купеческих гильдий соревнуются в изяществе

Брюссель может предстать прекрасным и отталкивающим, щедрым и скрягой, ухоженным парком и разрушающейся заводской окраиной. Таким, каким видел и воспел его уроженец этого города Жак Брель.

...Главный режиссер и создатель одного из наиболее интересных брюссельских театров - "Театра стучащегося духа", Андре Лерё однажды сказал мне, что, если я хочу понять душу бельгийца, я должен послушать все песни Жака Бреля. Мне не удалось услышать все песни этого выдающегося поэта и певца. Однако могу сказать с уверенностью, что даже тех из них, которые слышал, вполне достаточно, чтобы проникнуться любовью и к народу Бельгии, и к самому Жаку Брелю. Певцу, поэту, актеру, наиболее близким, русским эквивалентом личности которого мог бы быть наш Владимир Высоцкий. Бреля называют духовным сыном таких бельгийских поэтов, как Верхарн, Энсор, Гельдероде. Многие местные исследователи считают, что именно он, Брель, создал песенный образ бельгийца.

Родился Брель в Брюсселе в 1929 году в семье буржуа. Он прожил короткую, но бурную жизнь. Был актером, причем любимый из его образов, созданных на сцене, - образ Дон-Кихота. Жак Брель был певцом, замечательным поэтом, пробовал себя в режиссуре. Он много путешествовал, много выступал на сцене, много пел. В его страстных песнях звучали наиболее дорогие для бельгийца темы: родной земли, распростертой между низинами Северного моря и Арденнами, любви, жизни и смерти, борьбы добра со злом. В поэзии Бреля, в его песнях можно найти и мужественный протест против несправедливости, лжи, социального гнета, буржуазной ограниченности. В них бьется и пульсирует яростное стремление к жизни, счастью и добру. Но в них же очень часто это стремление натыкается на стену лицемерия, зла, лжи. Если говорить о духе Бреля, то самое подходящее определение - мятущийся. Пожалуй, это смятение духа не оставляло Бреля вплоть до рокового дня 9 октября 1978 года, когда поэт и певец скончался от рака легких...

В таверне 'Лебедь' бывали К. Маркс и Ф. Энгельс

Брюссельцы любят свой город. И зло клянут его. Им льстит титул "европейской столицы" и осточертела толчея города - космополита, переполненного разноязыким племенем чиновников, туристов, иммигрантов, дипломатов, военных, журналистов. Здесь самый многочисленный в Европе дипломатический корпус - некоторые страны имеют в Брюсселе трех полномочных представителей: при королевском дворе, при ЕЭС и при НАТО. В столице гоняется за новостями сонм корреспондентов из 150 телеграфных агентств, телекомпаний, газет и журналов десятков государств. На каждые десять жителей бельгийцев здесь два-три иностранца. Из 24 тысяч фирм и предприятий, действующих в Брюсселе, около 1400 полностью принадлежат иностранному капиталу.

На плане города центральная и наиболее старая часть, окруженная кольцом бульваров, внешне несколько напоминает сердце. Но подлинное "сердце" Брюсселя - площадь перед мэрией. Это Гран пляс, или, как ее именуют по-фламандски, Гроте маркт. Именно там острее всего чувствуешь обаяние старого Брюсселя. Каменная резьба на здании мэрии, ее кажущаяся воздушной высоченная центральная башня, помпезные и одновременно изящные украшения и барельефы домов купеческих гильдий, потемневшая позолота дома короля - весь неповторимый ансамбль площади настраивает на возвышенный лад. Недаром Гран пляс считают одной из самых красивых и цельных, если не самой красивой, городских площадей Западной Европы.

В одном из многих уличных кафе

Камни старой площади видели многое. Здание муниципалитета появилось здесь еще в XV веке. Позже, в XVI веке, был возведен дом короля. Здесь помещались поочередно хлебный рынок, трибуналы, тюрьма. Ныне в доме короля разместился муниципальный музей. Здания купеческих гильдий строились позже - в XVII веке. Их ставили вплотную одно к другому, как старинные книги в дорогих узорчатых переплетах ставят на полку в тесном шкафу. В них не найдешь двух малейших одинаковых деталей; все, от крыши до оконных переплетов, оригинально и неповторимо. Вычурные фронтоны часто венчает скульптура. И надо всеми ними высоко парит на шпиле ажурной башни мэрии Сен Мишель - покровитель Брюсселя.

Гран пляс связана с именами многих замечательных людей - архитекторов, ученых, писателей, музыкантов. Здесь любили бывать основоположники научного коммунизма К. Маркс и Ф. Энгельс. В Брюсселе ими написан бессмертный "Манифест Коммунистической партии". В Брюсселе не раз бывал В. И. Ленин. Здесь в 1903 году открылся исторический II съезд РСДРП.

Трубачи старые и молодые

Бродя по брюссельским улицам, как бы перелистываешь каменные страницы драматической истории всей Бельгии. Дворцы, соборы, арки и монументы наглядно свидетельствуют о прокатившихся через эту землю разрушительных войнах и нашествиях. Даже стоящий в переулке возле Гран пляс веселый бронзовый мальчуган Манекен Пис, нехитрым способом наполняющий под смешки всегда толпящихся возле него туристов раковину старинного фонтана, и тот напоминает об осаде Брюсселя иностранными армиями. Во время обстрела города зажигательными снарядами мальчишка этот, как гласит одна из связанных с ним легенд, без воды залил грозящий его кварталу пожар, за что и был увековечен бесконечно благодарными горожанами... В Брюсселе можно встретить напоминания о временах Великих географических открытий, в которые немалый вклад внесли уроженцы этой земли, и о дележе колониальной добычи, и о порабощении чужеземных народов, и о борьбе самих бельгийцев за независимость.

Причудливый фонтан в центре столицы

Брюссель торжественно отметил 1000-летие в 1979 году, за год до того, как сама Бельгия справила 150-летний юбилей получения независимости. Здесь немало свидетельств бурного прогресса капиталистической промышленности, прежде всего бельгийской стальной индустрии, и ее современного упадка...

Судьба Брюсселя теснейшим образом связана с нелегкой судьбой всей Бельгии. В ней преломились многие невзгоды, радости и испытания, выпавшие на долю этой страны. Однако в последние десятилетия бельгийская столица приобрела одну характерную черту, как бы выделяющую ее из других бельгийских городов. Она все больше и больше становится своего рода административным центром Западной Европы, где сосредоточиваются штаб-квартиры различных международных союзов и организаций, представительства ведущих мировых банков, транснациональных компаний.

Наиболее впечатляющие масштабы приобрело "завоевание" Брюсселя различными административными учреждениями ЕЭС. Слово "завоевание" здесь вполне подходит, ибо расширение штаб-квартиры ЕЭС ведется за счет старых кварталов города и зачастую вопреки воле их обитателей. Так, в 1984-1985 годах была осуществлена экспроприация серии новых участков вокруг комплекса зданий ЕЭС. Делалось это ради существенного расширения помещений, принадлежащих различным органам Комиссии европейских сообществ. На стенах окружающих их жилых домов можно было увидеть плакаты, изображающие бетонного монстра, очертаниями напоминающего здание штаб-квартиры Комиссии европейских сообществ, пожирающего расположенные рядом кварталы. Их жители не раз проводили демонстрации протеста против сноса старых домов. Однако, как часто бывает в Бельгии, бурные протесты не имели никакого результата.

Ярмарка цветов перед муниципалитетом

Жителей отчуждавшихся ради "Общего рынка" домов понять было нетрудно: немногим из них удавалось найти дешевое жилище в других районах города, да и менять годами обжитое место не очень-то хотелось. Однако шансов удержаться в своих жилищах у них практически не было. Кварталы, где они жили, давно были проданы-перепроданы спекулянтами недвижимостью, которые получили немалую компенсацию за свою собственность и которых меньше всего беспокоила судьба мелких квартиросъемщиков. Так что коренным брюссельцам и иммигрантам, которые селились в этих обветшавших, десятилетиями не ремонтировавшихся и оттого недорогих домах, пришлось в конце концов уступить место новым строениям для чиновников ЕЭС, которым было тесно в нескольких многоэтажных зданиях, выстроившихся вокруг площади Шумана и получивших прозвище "европейского городка".

Эти здания выдержаны в общем архитектурном ключе, хотя и мало походят друг на друга. Однако вместе они создают определенный градостроительный ансамбль, стиль которого можно было бы определить как "административно-модернистский ".

Берлемон - здание Комиссии европейских сообществ

Центральное здание ансамбля - 13-этажное строение "Берлемон", сверху напоминающее распластанную морскую звезду - урода с четырьмя тупыми лучами разной длины. Оно стоит на массивном круглом основании, а "лучи" его поддерживают мощные бетонные опоры. Здесь расположено "сердце" ЕЭС - Комиссия европейских сообществ (КЕС), направляющая, координирующая и контролирующая каждодневную деятельность сложнопереплетенного механизма "Общего рынка". Здесь же ежедневно проходят пресс-конференции представителей КЕС, посвященные актуальным проблемам функционирования сообщества. К услугам аккредитованных журналистов многочисленные публикации КЕС и готовящиеся ее пресс-службой оперативные обзоры прессы всех стран ЕЭС по основным вопросам экономических, а зачастую и политических взаимоотношений как в самом "Общем рынке", так и между ним и его основными партнерами-соперниками - США и Японией.

В 80-е годы эти отношения заметно обострились, главным образом из-за беспардонных попыток Вашингтона диктовать свою волю Западной Европе как в валютно-финансовых проблемах, в области международной торговли, так и в сфере связей "Общего рынка" с социалистическими государствами. Непрошеное вмешательство заокеанского конкурента в живую ткань трансъевропейских торгово-экономических связей, попытки Вашингтона порвать их, грозящие громадным ущербом прежде всего для самих западноевропейских государств, вызвали в ЕЭС в тот период беспрецедентно острую реакцию и неожиданный для США твердый отпор. В обзорах западноевропейской прессы, распространявшихся в "Берле-моне", в заявлениях высокопоставленных деятелей КЕС все отчетливее зазвучали тогда нотки протеста против односторонних дискриминационных мер США, против попыток Вашингтона присвоить себе право верховного судьи и непререкаемого указчика в жизненно важных областях хозяйственной деятельности "Общего рынка".

Этот же протест можно было ощутить и во время заседаний высшего органа "Общего рынка" - Европейского совета на уровне глав государств и правительств стран ЕЭС. По традиции брюссельские заседания Европейского совета проходят во дворце Эгмонта, в самом центре столицы. А в расположенном рядом с "Берлемоном" здании "Шарлемань", облицованном светлым камнем и сверху похожем на наконечник стрелы, регулярно проводятся встречи и заседания министров стран ЕЭС. От "Шарлемань" рукой подать и до многоэтажного бетонного куба, где разместились секретариат и некоторые другие учреждения Европейского парламента, заседающего чаще в Страсбурге, но текущие дела предпочитающего вести в Брюсселе, поближе к главному механизму "Общего рынка".

Бывали недели, когда в "Шарлемань", сменяя друг друга, несколько дней подряд совещались министры экономики, финансов, транспорта, сельского хозяйства западноевропейских государств. Участники этих заседаний в тот период нередко сталкивались с небывалыми проблемами. Министры месяцами не могли распутать клубки противоречий между партнерами по сообществу по важнейшим проблемам функционирования ЕЭС. Так, по нескольку месяцев идут обычно напряженные споры вокруг вопросов об определении ежегодных закупочных цен на сельскохозяйственную продукцию. Месяцами же длились пререкания вокруг проблем рыболовства, перестройки стальной индустрии "Общего рынка", определения приоритетов в области региональной политики. Больше года тянулись дискуссии вокруг предложенного КЕС проекта реформы бюджета сообщества. Острые разногласия вспыхивали и по многим другим проблемам. Однако справедливости ради надо отметить, что в большинстве случаев после таких продолжительных и напряженных споров партнерам-соперникам все же удавалось пойти на компромисс, позволявший кораблю "Общего рынка" пусть с остановками и зигзагами, но все же продвигаться вперед. С этой точки зрения роль Брюсселя в прокладывании курса западноевропейской интеграции ни с чем не сравнима, и по праву бельгийская столица именует себя еще и столицей европейских сообществ.

Мрачноватый символ НАТО

А вот столицей НАТО я бы Брюссель не назвал, хотя в этом городе и размещается штаб-квартира Североатлантического альянса. Не назвал бы уже потому, что не раз убеждался: главные решения НАТО предопределяются не здесь, в Брюсселе, а за океаном - в Вашингтоне. В бельгийской же столице эти решения, иногда "без сучка и задоринки", а иногда после определенной закулисной борьбы и усиленной обработки союзников американскими представителями и их наиболее близкими приспешниками, попросту проштамповываются. Для максимально "гладкого" - прохождения этой процедуры разработан целый ритуал следующих одно за другим заседаний руководящих военных и политических органов НАТО, различных комиссий, советов, комитетов, консультативных групп и тому подобное.

Большинство из всех этих заседаний и совещаний проходит в Брюсселе, в натовском комплексе на авеню Леопольда III, ведущем к столичному аэропорту Завентем и автостраде на Антверпен. Иногда по ошибке наши газеты, радио- и тележурналисты говорят о "штаб-квартире НАТО в Эвере". Это не так, хотя брюссельский пригород Эвер вплотную граничит со штаб-квартирой НАТО. Но сама она территориально относится к столичной коммуне Иксель.

Судя по всему, архитекторы, возводившие натовское гнездо, не проводили бессонные ночи в поисках новых впечатляющих форм и решений. Комплекс зданий НАТО не поражает воображение прохожих. За высоким стальным забором, среди залитых бетоном парковок для машин и аккуратно подстриженных газонов стоят двух-трехэтажные продолговатые то ли склады, то ли фабричные корпуса. Перед главным входом высится стальная, схваченная рыжеватой не то окалиной, не то ржавчиной эмблема Североатлантического блока - гигантская роза ветров, вписанная в земной шар. Перед ней кругом стоят флагштоки с флагами 16 натовских союзников, окружающими синий натовский стяг, установленный посередине.

Нарочито упрощенные серые коробки штаб-квартиры из бетона и стекла как бы напоминают о том, что сработаны они на скорую руку, когда НАТО пришлось спешно убираться из Парижа, отказавшего в гостеприимстве руководящим органам альянса. Создается впечатление, что это строение лишь времянка, которая, когда придет время, либо будет разобрана, либо уступит место какому-нибудь более солидному зданию. Однако сами брюссельские североатлантисты - многотысячный отряд служащих штаб-квартиры блока, начиная от его генерального секретаря до вооруженных привратников, торчащих у стальных ворот, и установленных в 1985 году антитеррористических надолб и барьеров - чувствуют себя вполне уютно...

За несколько лет регулярного присутствия в пресс-центре штаб-квартиры НАТО при встречах военных и политических органов блока у меня не раз возникало подозрение, что многие из их участников прекрасно отдают себе отчет в том, что Советский Союз никогда не нападет ни на Западную Европу, ни на США. Однако, как по заранее намеченному сценарию, они каждый новый раз исполняли один и тот же ритуальный танец "тревоги", "озабоченности", "осуждения" мнимой "советской опасности" и принимали ради отпора несуществующей угрозе вполне конкретные военные усилия.

Кроме ЕЭС и НАТО бельгийская столица приняла у себя еще многие десятки и даже сотни различных международных организаций, союзов, ассоциаций. Сами брюссельцы по-разному относятся к столь массовому вторжению иностранцев в жизнь их города. Крупные, "европейского размаха" бизнесмены, местные чиновники, домовладельцы и лавочники довольны. Те же, кто непосредственно не связан с КЕС, Европарламентом или НАТО, сетовали, что нашествие разноязычных представительств превратило Брюссель в своего рода Ноев ковчег, взметнуло вверх цены, наложило отпечаток суеты на городскую жизнь. Тем не менее многим льстит положение действительно крупного международного центра, и выходящий здесь на английском языке журнал "Буллетин" именует себя не иначе как "еженедельник новостей столицы Европы".

И все же не международные перипетии, а свои внутренние дела больше всего беспокоят брюссельцев. Как и многие другие города Бельгии, ее столица в 80-х годах столкнулась с целой серией сложных, порой казавшихся неразрешимыми проблем. Прежде всего по городу серьезно ударила осуществлявшаяся правоцентристским правительством политика "жесткой экономии", приведшая к заметному сокращению ассигнований на помощь местным властям, на социальные нужды, на развитие систем образования, здравоохранения, транспорта и тому подобное. В таких условиях городу сложнее стало заниматься проблемами ремонта своих коммуникаций, восстановлением ветшавшего жилья, решением больших и малых насущных вопросов. Как и во многих других городах, в столице до угрожающих высот поднялся уровень безработицы, росла преступность, распространялась наркомания. Ряд центральных кварталов постепенно пришел в такой упадок, что их оставляли коренные жители, переселявшиеся в новые районы, часто в пригороды, а их место в разваливавшихся без необходимого ремонта домах занимали многодетные семьи иммигрантов, прибывавших в Бельгию в поисках работы и лучшей доли.

К середине 80-х годов, например, все прилегающие к Южному вокзалу улицы были буквально заполнены переселенцами из Турции, Греции, арабских государств. Там открылись алжирские и тунисские лавки, греческие таверны, турецкие кебабные, марокканские клубы. На этот уголок Брюсселя распространились быт и нравы средиземноморских городов: располневшие женщины в черных одеждах, толпы чумазых ребятишек, праздношатающиеся мужчины в ярких рубашках навыпуск или в длинных гапабеях, рвущиеся из включенных на всю мощь магнитофонов арабские мелодии и грустные греческие песни... За этим пестрым и шумным фасадом скрывались - это чувствовалось почти физически - тысячи маленьких трагедий людей, оторванных от своей земли, от родных корней, заброшенных на чужбину и кое-как, неустойчиво и опасливо зацепившихся там кто за работу, кто за надежду получить образование, кто за приехавших раньше родственников. Если в 50-60-е годы, в период экономического бума, бельгийские власти даже поощряли приток в эту страну дешевой рабочей силы из развивающихся стран и государств Южной Европы, то в 80-е годы, в пору кризиса, они стали всячески ограничивать масштабы иммиграции и даже побуждать таких иностранцев убраться восвояси. Это не могло не сказаться на общем, и без того нелегком, житье-бытье иммигрантов. Эксплуатация, которой они подверглись со стороны предпринимателей, ростовщиков, домовладельцев, стала еще более жестокой.

В 1984 году на одной из улиц возле Южного вокзала произошла трагедия, обнажившая те невыносимые условия, в которых зачастую были вынуждены жить иммигранты. Загорелся небольшой дом, каких в том районе многие сотни. Пожар, возникший, как потом было установлено, из-за безнадежно износившейся электропроводки, начался ночью, когда все спали. Пламя почти мгновенно охватило жалкие пожитки - сваленные на полу матрасы, убогую мебель, кое-какую утварь. Несмотря на быстрые и смелые действия пожарных, спастись удалось лишь немногим жителям. При этом никто из них не знал, сколько людей осталось в сгоревшем доме. Истинная картина открылась только тогда, когда пожарные, справившись с огнем, стали выносить из обуглившегося здания тела погибших в нем. И Брюссель ужаснулся: в ветхом, маленьком и тесном - всего в несколько комнат - доме сгорело заживо около 20 человек! Все они были иностранцами, которых нужда загнала в эту ловушку. Большинство погибших составили дети. Некоторые из них родились уже здесь, в Бельгии, и могли впоследствии стать гражданами этой страны. Но не стали. Потрясенный случившимся, на место трагедии прибыл король, приехали руководители местных властей, представители правительства. Все телевизионные каналы столицы посвятили случившемуся специальные репортажи. В них прозвучали полные возмущения слова о недопустимости пребывания людей в столь нечеловеческих условиях. Но прошло время, и о трагедии забыли. На улицах возле Южного вокзала, в других заселенных иммигрантами районах столицы по-прежнему тысячи и тысячи людей ютятся в разваливающихся от старости домах в ожидании лучшей доли, которая, увы, выпадает там далеко не каждому...

К середине 80-х годов иммигранты составляли уже более 20 процентов населения Брюсселя, причем их число, несмотря даже на ограничительные меры властей, постоянно увеличивалось. А всего в тот период в бельгийской столице проживало около миллиона человек. Еще полмиллиона населяло ближайшую периферию Брюсселя, тесно связанную с городом, раскинувшимся на площади в 16 тысяч гектаров в провинции Брабант.

И политически, и экономически, и даже географически Брюссель занимает в Бельгии центральное место. Здесь разместились королевский двор и правительство, основные национальные организации и учреждения, многие ведущие научные и культурные центры. В Брюсселе живет более 10 процентов всего населения королевства, а вот трудится там почти четверть всех экономически активных бельгийцев. Объясняется этот феномен тем, что более 40 процентов брюссельских рабочих, служащих, коммерсантов и, как говорят там, лиц свободных профессий (художники, артисты, врачи, адвокаты и т. п.) не живут в административных границах города, а только приезжают в него работать.

В столице производится шестая часть валового национального продукта Бельгии. Еще сравнительно недавно Брюссель вносил гораздо больший вклад в экономику страны, однако в последние годы его доля постоянно сокращается как вследствие застоя в традиционных для столицы отраслях (текстильная, производство металлоконструкций и машин, бумаги и картона), так и в результате опережающего развития других индустриальных центров, в первую очередь Антверпена и Гента.

Может показаться странным, что этот древний город до последнего времени не может окончательно определить свое место в региональной структуре Бельгии. После проведенной в 1984 году реформы Фландрия и Валлония получили довольно значительные права самоуправления и создали соответствующие органы, включая региональные советы и даже правительства. Несколько позднее был создан и свой совет в кантонах, население которых говорит по-немецки. А вот проблема Брюсселя в 80-е годы оставалась еще нерешенной, находилась, как говорили брюссельцы, "в холодильнике", ожидая своего часа. Столь запоздавшее определение статуса столицы объяснялось как сложностью задачи вычленить, хотя бы частично, из сложнопереплетенного механизма королевства столичный регион, так и острыми противоречиями между ведущими, политическими, экономическими и лингвистическими группировками Брюсселя, каждая из которых боролась за контроль над этим городом. В результате к середине 80-х годов в Брюсселе развилось довольно мощное движение в пользу наиболее полного самоуправления под лозунгом: "Брюссель хозяин в своем доме!"

Мне довелось быть свидетелем многих массовых манифестаций, организовывавшихся активистами этого движения в особенности в период муниципальных выборов. В управлении 19 коммунами - крупными городскими районами, когда-то в большинстве своем являвшимися самостоятельными городами и поселками, - в последние годы укрепились позиции брюссельских партий и движений, выступающих за расширение и укрепление независимости местных властей. Ряд представителей брюссельских партий вошли в состав национального парламента. Однако "дело" Брюсселя по-прежнему томилось "в холодильнике", и правительство отнюдь не спешило его оттуда доставать.