Нападение на "Ночной дозор"

Виллем Строман, бледный мужчина среднего роста, в очках, немного глуховатый, двадцать лет работавший ночным сторожем амстердамской гостиницы "Парк" и год смотрителем галереи Рейксмюсеум, в воскресенье 14 сентября 1976 года без десяти двенадцать надел плащ, вышел из дома на Кеннедилан и поехал на 25-м трамвае на работу.

В то же самое время Виллем А. де Р. человек гигантского роста, с вытянутым лицом, горящими глазами, в прошлом преподаватель голландского языка, живущий на пенсию, кончил в ресторане "Де Маркен" на Стадхаудерскад свой легкий обед, рассчитался и, выходя, незаметно сунул в карман дешевый нож с зазубринами, который подается для фруктов.

Перед входом в Рейксмюсеум, построенный в стиле новой готики по проекту архитектора Кёйперса около ста лет назад, они впервые встретились. Многочисленная толпа ждала открытия музея, Виллем А. де Р. был среди них.

В 13 часов группа нетерпеливых посетителей вбежала на длинную лестницу и рассыпалась по залам экспозиции. Виллем А. де Р. осторожно направился к картине "Ночной дозор", рядом с которой стоял смотритель.

Перед этой картиной в большом квадратном зале они встретились во второй раз. Для Стромана охрана собрания картин Рембрандта была делом жизни, которое ему доверил Рейксмюсеум. Он настолько почитал мастера, что одну из своих дочерей назвал Саскией. Он внимательно следил за подозрительным верзилой в голубом костюме. Человек неуверенно остановился и сделал несколько шагов по ковру, за который нельзя было ступать посетителям. Два длинных прыжка, и он бросился на полотно, нанося картине ножевые раны.

Смотритель Виллем Строман кинулся на нападавшего, пытаясь оттеснить его от картины. Прекратить поединок удалось только тогда, когда один из посетителей музея схватил преступника за руку. Безумец испугался, вырвался и бежал из зала, но был задержан и связан.

На допросе он показал, что получил специальный приказ от внеземных цивилизаций уничтожить картину Рембрандта.

В зал, к картине, с которой свисали клочья, прибыли директор галереи и ее главный реставратор Лёйтсен Кёйпер. После двух часов обследований было опубликовано коммюнике, в котором говорилось, что произведение, написанное более 300 лет назад, получило 13 рваных ран, к счастью не повредивших лиц двух главных фигур, лейтенанта ван Рёйтенберга и капитана Кока.

Пять реставраторов сняли полотно размером 363 на 437 сантиметров и уложили на холст под специальным рабочим мостом. Когда были сшиты все порезы тонкой нейлоновой ниткой, "Ночной дозор" Рембрандта напоминал залатанный джутовый мешок.

Полотно Рембрандта - образец редкого драматизма и напряжения: капитан в темном с красной лентой на груди жестикулирует, лейтенант рядом с ним в желтом камзоле с золотыми галунами, мушкетер в красном заряжает ружье, барабанщик увлеченно барабанит. Гармония желтого, золотого, серого, белого и коричневого цветов.

Рембрандт никогда не бывал в Италии или Испании, как Рубенс, его искусство живописи в буквальном смысле созревало среди каналов и на песчаных берегах Рейна, выкристаллизовывалось здесь, достигнув высокого совершенства. Его дом на сегодняшней Рембрандтсплейн - четырехэтажное здание с квадратами окон на каждом этаже, красными ставнями - в свое время был вызовом суровому протестантизму, особенно своей внутренней обстановкой. Рембрандт был мудрым человеком, не желавшим считаться со слепым фанатизмом, ограниченностью. Каким он был, можно увидеть в амстердамском филиале Музея восковых фигур мадам Тюссо: внешне он напоминает ремесленника с красноватым носом, вполне земного, с необычной повязкой на голове, в деревянных башмаках и свободном полотняном костюме. Многие его картины создают представление, что это был статный человек, вызывающий почтение. Контрольный просмотр первых частей сериала о жизни Рембрандта, снятый голландским телевидением, главный герой которого якобы был скопирован с фигуры в филиале Музея восковых фигур на Калверстрат, вызвал такую дискуссию и возражения, что фильм пришлось снимать заново. На этот раз на роль главного героя был выбран широкоплечий человек высокого роста.

Жизнь Рембрандта помогает лучше понять атмосферу голландского "золотого XVII века". Младший сын лейденского мельника Хармена Герритса ван Рейна с детства был одержим жаждой рисования, но довольно состоятельный отец записал сына в Лейденский университет изучать философию. Там он выдержал всего несколько месяцев и пошел обучаться живописи к Якобу ван Сваненбюрху. Через три года он сменил учителя, переехав в Амстердам к Питеру Ластману. Он любил ходить в порт, а в трактирах и трущобах рисовал лица доведенных до нищеты жителей мировой державы.

Рис. 44. Старинные города. Бельгийский Брюгге, нидерландские Лейден, Бреда, Амстердам чем-то явственно похожи друг на друга. Величием городских ратуш и соборов. Прочной, на века, кладкой красных кирпичных фасадов, лишь изредка покрытых штукатуркой"

Рис. 45. Старинные города. Бельгийский Брюгге, нидерландские Лейден, Бреда, Амстердам чем-то явственно похожи друг на друга. Величием городских ратуш и соборов. Прочной, на века, кладкой красных кирпичных фасадов, лишь изредка покрытых штукатуркой"

Рис. 46. Старинные города. Бельгийский Брюгге, нидерландские Лейден, Бреда, Амстердам чем-то явственно похожи друг на друга. Величием городских ратуш и соборов. Прочной, на века, кладкой красных кирпичных фасадов, лишь изредка покрытых штукатуркой"

Рис. 47. Старинные города. Бельгийский Брюгге, нидерландские Лейден, Бреда, Амстердам чем-то явственно похожи друг на друга. Величием городских ратуш и соборов. Прочной, на века, кладкой красных кирпичных фасадов, лишь изредка покрытых штукатуркой

В 1629 году появилась важная для него работа "Иуда возвращает серебреники". Рембрандт обращается к портрету. Он покорил Амстердам новым стилем живописи, его заказчиками были самые знатные семейства. За портреты он получал 500 золотых, и у него было право продажи работ своих учеников. Из его мастерской вышла целая плеяда художников, общепризнанных и преуспевающих, тем не менее, их работы были очень далеки от того, что оставил человечеству их учитель.

Перелом в карьере Рембрандта начинается именно с картины "Ночной дозор". Ее первоначальное название "Команда Франса Банкинга Кока". Рембрандт писал это полотно по заказу отряда капитана Банкинга Кока. Была оговорена цена 1600 флоринов, художник получил задаток, и заказчики рассчитывали на групповой портрет: гвардия, марширующая строем по всей площади картины, каждая фигура тщательно выписана.

Рембрандт нарисовал отряд так, как он ему представлялся: на первом плане ведут непринужденный разговор капитан Кок и лейтенант Рёйтенберг, остальные гвардейцы на заднем плане заряжают мушкеты и готовят пики, беседуют парами. Художник выписал каждое лицо, каждое движение, все, что, по его мнению, могло волновать героев картины.

Члены отряда с самого начала работы Рембрандта взбунтовались против расположения фигур, но художник стоял на своем. В конце концов ему пришлось вернуть часть задатка, доплаты он не получил, так что выплаченная за картину сумма была значительно меньше оговоренной.

Помимо финансовой неудачи с "Ночным дозором", общество отвергло художника, которому был уготован семейный удар: умерла Саския ван Эйленбюрх, которую Рембрандт боготворил. Ради нее после свадьбы он влез в долги в связи с покупкой дома. Саския была дочерью бургомистра города Леувардена, поэтому ее общественному происхождению и положению должно было соответствовать и амстердамское жилье. Рембрандт в течение всей своей жизни так и не выбрался из долгов, он был должен врачам и юристам, ремесленникам и булочникам, столярам за рамы и торговцам за краски и кисти. Он и его служанка Хендрикье Стоффельс были отлучены от церкви. Ему пришлось сменить жилье, снова и снова браться за работу, чтобы писать картины, которые никто не покупал. Он видел, как его ученики Флинк и Бол меняют технику и пишут скорее во фламандском стиле, больше подражая Рубенсу, чтобы удержать заказчиков. Его постиг тяжелый удар - смерть единственного сына Титуса. И так все, буквально все было против человека, произведения которого сегодня принадлежат к вершинам мировой живописи. Он умер в нищете, осуждаемый современниками за то, что якобы видел только грубые и прозаические стороны жизни.

Свет и тени в его автопортретах. Рука с прожилками старушки, читающей Библию, кожа на свету и та же кожа на затемненном лице. Золотистый блеск декорированного фиолетового костюма, отточенная виртуозность техники в рукоятке сабли, беловатый пух перьев на черной бархатной шляпе; игра складок красивого зеленого платья на портрете с Саскией ван Эйленбюрх. Особая атмосфера группового портрета старейшин цеха суконщиков, напряжение анатомического вскрытия - переходя от картины к картине в Рейксмюсеум, не перестаешь восхищаться, делать для себя открытия, размышлять, записывать. То же самое предстоит испытать в Маурицхёйсе в Гааге, в лондонской Национальной галерее, в музеях Парижа, Дрездена, Будапешта, Нью-Йорка, Вены и Праги. Двадцать три полотна находятся в ленинградском Эрмитаже. "Давид и Ионафан", "Возвращение блудного сына", "Святое семейство", "Даная", портреты Бартье Домер и поэта Иеремии Деккера, другие всемирно известные произведения составляют одно из самых значительных сокровищ дворца на Неве.

Чешский писатель Карел Чапек так писал о нем: "...люди всего мира благоговейно толпятся перед его картинами, сотканными из тьмы и блеска; но эти картины остаются неразгаданными. И путешественник, который стремился увидеть и постичь тайну малой нации хотя бы по ее искусству, остановится перед еще более удивительной: перед тайной великого художника. Такая красивая, ровная, привлекательная и разумная страна; и поведение хорошее, и жизнь благопристойная. Там нет гор, но там зияет бездна печали, сияния и ужасающей красоты. Это Рембрандт".

Писал о Рембрандте и Винсент Ван Гог. В письме Эмилю Бернару он сравнивает мастера и других художников-голландцев:

"В нашей северной школе есть Рембрандт, глава школы, так как его влияние чувствуется на всяком, кто к нему приближается. Мы видим, например, П. Поттера, пишущего животных в пору случки, страстных, среди страстного пейзажа с грозой, с солнцем или среди меланхолии осени; а между тем тот же Пауль Поттер, до той поры как узнал Рембрандта, был довольно сухим и педантичным художником.

Вот люди, которые кажутся братьями: Рембрандт и Поттер; и если, видимо, Рембрандт никогда не тронул кистью ни одной картины Поттера, это не мешает тому, что Поттер и Рейсдаль ему обязаны всем лучшим, что у них есть, - тем, что нас хватает за сердце, если мы умеем сквозь их темперамент различить уголок старой Голландии.

Идти косвенным путем к Рембрандту - это, может быть, и есть самая прямая дорога. Поговорим о Франсе Халсе. Никогда не писал он Христа, благовещений с пастухами, ангелов или распятий и воскресений, никогда не писал обнаженных, сладострастных и чувственных женщин. Он писал портреты, одни только портреты. Портреты солдат, собрания офицеров, портреты магистратов, собравшихся по делам республики, портреты матрон с розовой или желтой кожей, носящих белые чепцы и одетых в черную шерсть или шелк, обсуждающих бюджет сиротского дома или богадельни. Он делал портреты добрых бюргеров в семейном кругу: мужа, жену и ребенка. Он писал пьяницу, старую торговку рыбой, смеющуюся, как ведьма; красивую цыганскую девку, детей в свивальниках, лихих дворянских кутил с усами, в ботфортах и шпорах. Он писал самого себя с женой, молодыми и влюбленными, в саду на дерновой скамье, после первой брачной ночи. Он писал оборванцев и смеющихся мальчишек, писал музыкантов, писал толстую кухарку.

Рис. 48. Уличный музыкант

Дальше этого он и не шел; но все это вполне стоит "Рая" Данте и всех Микеланд-жело и Рафаэлей и даже самих греков. Это прекрасно, как Золя, и еще более здорово и более весело и даже более жизненно, потому, что его эпоха была более здоровой и менее печальной.

Теперь, что такое Рембрандт? Абсолютно то же самое - художник портрета.

Такова, прежде всего здоровая, широкая и ясная идея, которую надо усвоить себе об этих двух равноценных голландских знаменитостях, прежде чем углубляться дальше в сущность дела. Если усвоить все это как следует, то есть понять всю эту славную республику так, как она представлена этими двумя плодовитыми портретистами, воспроизведена ими в широких чертах, то у нас еще останется широкое поле для пейзажа, интимных сцен, животных, философских тем".

И еще о картинах Яна Вермеера из Делфта. Главное в таких его полотнах, как "Девушка, читающая письмо у открытого окна", "Вид на Делфт" или "У сводницы", - не увиденное художником событие, действие или состояние, а освещение, создающее данную сцену. То, чего сумел достичь этот делфтский художник в передаче цвета, теней, не смог добиться ни один из его современников.

Богатства, стекавшиеся в морскую державу из Азии и Океании, позволяли буржуа и ремесленникам, торговцам и лавочникам украшать свои квартиры, мастерские и магазины разнообразными художественными изделиями, а из них наибольшее предпочтение отдавалось картинам.

То, что все это действительно происходило в Амстердаме, Харлеме, Хорне, подтверждает дневник английского путешественника Питера Манди, который в 1640 году писал: "Все стремятся украсить стены своих домов ценными картинами. Мясники и пекари выставляют картины в своих лавках, часто и у кузнецов, и у портных в мастерской висит какая-нибудь картина". К югу от земли польдеров живопись была, прежде всего, принадлежностью замков и дворцов, в Нидерландах произведения художников собирают и среднеобеспеченные слои. Картины стали предметом, в который вкладывали капитал. Голландские художники XVII века писали простых людей, сцены из жизни торговцев и буржуа. Художники писали портреты и передавали жизнь во всем ее многообразии.

Это было время десятков великих учителей и сотен способных учеников, поэтому руководители музеев и искусствоведы часто оказываются перед трудной задачей, когда надо точно установить автора, дату создания произведений, обнаруженных у владельцев коллекций.

С произведений снимались копии, их подделывали. Картины становились военными трофеями. Например, "Жатву" Брейгеля из чехословацкого замка в Роуднице-над-Лабой скупщик картин для Гитлера и Геринга доктор Восс отправил в музей фюрера в Линце, в Австрии. "Надвигающуюся бурю" Рембрандта и "Битву Карнавала и Поста" Брейгеля и "Даму с горностаем" Леонардо да Винчи и еще 841 картину из филиала Национального музея в Кракове отправил в Берлин наместник Польши Ганс Франк. Во Львове был украден автопортрет Рембрандта. Другой шедевр - "Возвращение блудного сына" - вынужден был проделать долгий путь из Ленинграда на восток, чтобы спастись от фашистской угрозы. Много произведений голландских и фламандских мастеров оказалось в числе 5281 картины, которые в ходе акции "Розенберг" попали в руки нацистов. Они присваивали себе произведения страны, которая в период их создания отказалась от слепого фанатизма испанского католицизма и отдала предпочтение протестантской религии и кальвинизму, веротерпимому обществу.

Но вернемся к картине, с которой мы начали свой рассказ, - к "Ночному дозору" Рембрандта. Она как бы отразила и его беспокойную судьбу, тяжелую долю величайшего из голландских художников XVII века: впервые картина появилась в большом зале нового дома городских стрелков, оттуда в 1715 году переехала в малый зал военного совета городской ратуши на площади Дам. При переезде с картины исчезли три фигуры: переезжало двадцать пять, в ратуше через двести лет их было только двадцать две. Копия, сделанная современником Рембрандта Герритом Луиденсом, как и набросок картины в семейном альбоме Кока, подтверждает, что кто-то справа отрезал кусок барабана, слева - три сидевшие фигуры, сверху также был отрезан кусок полотна и поменьше внизу.

Как и почему произошло такое сокращение числа фигур на картине? Сегодня все это кажется странным и непонятным, но, по всей видимости, картина не помещалась на стене, поэтому раму и полотно надо было уменьшить.

Летом 1912 года с военного голландского корабля списали морского кока; этот человек по имени Сигритс пошел из порта прямо в Рейксмюсеум и нанес порезы картине Рембрандта "Ночной дозор" в восьми местах. Всего двадцать пять лет находилась в музее отреставрированная картина, опасность нацизма вынудила нидерландцев спрятать знаменитую картину сначала в замке Радбонд, а потом в подземном укрытии у Кастрикюма. В 1941 году картина снова перебралась в укрытие в Хемскерке, а спустя год в Маастрихте. От влажности и реставрации порезов, нанесенных Сигритсом, картина пострадала, поэтому после войны ее вновь реставрировали два года, прежде чем она предстала перед зрителями. И опять ей было суждено только тридцать лет спокойной жизни в Рейксмюсеум, пока душевнобольной Виллем А. де Р. не совершил свое преступление.

Целый год работала группа реставраторов над восстановлением знаменитой картины. Никто не имел права им мешать, поэтому журналисты, студенты художественных школ и почетные гости города могли наблюдать за их работой из стеклянной кабины, с полной звукоизоляцией.

Через год "Ночной дозор" Рембрандта вернулся в экспозицию Рейксмюсеум. Сначала она находилась в окружении рембрандтовских картин, где в небольшом квадратном зале рядом была картина отряда гвардейцев Бартоломеуса ван дер Хелста и вторая групповая сцена Томаса де Кейзера; произведение Рембрандта отделяла от посетителей панель из непробиваемого стекла.

Когда в один из последних приездов я вновь пришел в Рейксмюсеум, то напрасно искал картину в том же зале. Из 71 фигуры, одетых в расшитые золотом костюмы дворян и мундиры, остроносые ботинки и широкополые шляпы с дорогими перьями, которые раньше смотрели в зал с трех стен, осталось только сорок девять на полотнах менее знаменитых современников Рембрандта. Двадцать два действующих лица "Ночного дозора" перебрались в первый зал музея. Картина находится в специальной нише на расстоянии десяти метров от посетителей и под наблюдением двух смотрителей. Сегодня она радует посетителя ясными красками.

Но "Ночной дозор" констатировал важную и не очень лестную деталь: у туристов нет времени на поиски того, что может произвести глубокое впечатление. Они хотят успеть увидеть все, не пропустить ничего. Поэтому Рембрандт ван Рейн должен был "спуститься" в зал, где можно купить открытки, набор диапозитивов, книги, репродукции. Сегодня турист еще бывает на амстердамском Принсенграхт, где стоит Вестеркерк. Тяжелые латунные люстры и могучий орган под его сводами смотрят на облупившиеся колонны, основания которых не очень аккуратно подправлены бетоном. Там на одной из стен укреплена скромная надгробная плита с надписью: "Здесь погребен Рембрандт ван Рейн".