В гостях у арамейцев

В сорока пяти километрах от Дамаска, чуть в стороне от первоклассного скоростного шоссе расположился старинный караван-сарай. И если шоссе несется по широкой террасе, вырубленной в склонах гор, то караван-сарай, высокие каменные стены которого окружают квадратом двор с давно пересохшим фонтаном в центре, уютно устроился в неширокой долине, по которой когда-то неторопливо тянулась дорога паломников, бредущих в Мекку, и караванов верблюдов и осликов, веками доставлявших товары в здешних краях, от города к городу, от деревни к деревне. Караван-сарай, о котором идет речь, был последним пунктом отдыха паломников и купцов перед блистательным Дамаском. Сейчас здесь живет всего лишь один седобородый старик, а сам караван-сарай превращен рабочими-дорожниками в склад пустых металлических бочек.

Но подобное вторжение современности все же не смогло убить поэзию древности. Массивные каменные стены и крыша, засыпанная землей, на которой растут небольшие кустики, по-прежнему надежно предохраняют от жгучей жары, горячих ветров и проливных зимних дождей сводчатые помещения, буквой П охватывающие мощенный булыжником двор. Широкие проемы, разделенные узкими простенками, заменяют здесь двери; под закопченными сводами размещались и люди, и верблюды, и лошади, и ослики.

Старик, одиноко живущий в каменной каморке у входа, радушно предлагает путнику чай - в крохотных стеклянных стаканчиках - огненно горячий, крепкий, приторно сладкий. Таков обычай!

Потом он стоит у каменной арки ворот и смотрит нам вслед, уходящим по заросшей колючками, едва заметной дороге, знавшей когда-то лучшие времена. Караван-сарай - это прошлое, о котором вскоре все позабудут.

Но всего лишь в пятнадцати километрах от него существует уникум, сохранившийся со времен куда более давних. Я говорю о древнем арамейском языке, тысячелетия назад бывшем в самом широком употреблении у народов Ближнего Востока. Сегодня на нем говорит лишь полторы тысячи жителей деревни Маалюля, одной из самых живописных деревень на земле, а язык этот именуется "западноарамейским" или "сирийским диалектом". Ни писать, ни читать на нем не умеет никто из жителей Маалюли, но они сохраняют свой язык, как язык, на котором говорил Иисус Христос. И вообще Маалюля считается одной из христианских святынь в Сирии: это излюбленное место паломников и туристов.

...Примерно в 50 километрах от Дамаска сворачиваешь с шоссе Дамаск-Хомс налево и сразу же начинаешь петлять по неширокой дороге, вьющейся между холмами, поднимающейся на них, спускающейся в долины, засаженные рощами инжира, занятые стелющимися по земле - без подпорок - виноградными лозами. Едешь в направлении виднеющейся впереди гряды невысоких лысых гор, к их обрывистым, крутым коричневым склонам, стесанным временем, солнцем, ветром и дождем. Огромные глыбы отвалившегося камня, глубокие расщелины в мрачных скалах, упирающаяся в них холмистая равнина без всякой растительности - все это полно мрачной, величавой и в то же время щемящей душу тишины: своеобразный вариант вечного покоя!

Поднимаешься на один холм, огибаешь другой - и открывается незабываемая картина. Дорога спускается вниз, в ущелье, сжатое живописными стенами коричневых скал, по которым карабкаются вверх, буквально по плоским крышам друг друга, десятки похожих на ласточкины гнезда жилищ. Впереди вонзается в небо высокий белый минарет сравнительно недавно построенной мечети, а справа, у самой отвесной стены ущелья - один из древнейших христианских монастырей мира - монастырь святой Теклы (или - Феклы, по-нашему).

Стены прилепленных к скалам домишек - застекленные, порой украшенные затейливой решеткой деревянного балкона или просто покрашенные в разные цвета - это завершение, так сказать, внешнее оформление жилища, вырубленного в скале, грота или пещеры, в которых живут уже многие десятки поколений жителей Маалюли.

Порой эту деревню называют цитаделью христианства, устоявшей перед волной всадников ислама, хлынувшей в Сирию в 636 году. Кроме женского монастыря святой Феклы наверху, на горном плато, куда из Маалюли можно попасть по узкой расщелине, извилистой, глубокой, ширина которой достигает порой не более одного-полутора метров, есть один из древнейших христианских мужских монастырей - святого Саркиса (или Сергия). Его сооружение относят к I-III векам нашей эры. Монастырь этот, как и находящаяся внизу женская обитель, связаны с легендами времен первых христиан. Так, по преданию, сама Фекла, не будучи еще "святой", бегством спасалась в этом ущелье от слуг своего язычника-отца, посланных папашей, чтобы наказать непослушную дочь за принятие христианства. Оказавшись в тупике перед каменной стеной, Фекла взмолилась о помощи, и, как и полагается в таких случаях, скала расступилась, образовав проход-коридор, по которому можно проползти, но нельзя проехать на лошади. Юная ослушница спаслась, а затем построила в одной из пещер в той же скале часовенку, вокруг которой и образовался затем существующий ныне монастырь.

Но не нужно быть верующим, чтобы не устоять перед дикой и поэтичной красотой этого самого "Феклиного коридора". Медленно идешь вверх по его узкому, извилистому ходу, то и дело касаясь руками сырых стен, хватаясь за них, чтобы не поскользнуться, не оступиться на скользких камнях, по которым сбегает откуда-то сверху небольшой ручеек. Иногда проход расширяется и тогда встречаются вырубленные в скалистых стенах пещеры с остатками костров или лишь начатые безвестными строителями, да так и оставшиеся недостроенными.

Наверху, метрах в 15 над головой, видишь полоску голубого неба, но солнце освещает дно расщелины лишь в полдень. А так здесь тихо, мрачно, сыро. Лишь легкое журчанье ручейка, продолжающего свою вечную работу по распиливанию скалы и углублению расщелины, да звон капель воды, кое-где сочащейся из стен - единственные звуки, нарушающие здесь вечную тишину. Конечно же, "Феклин коридор" был когда-то значительно мельче и уже. Время и люди кое-где расширили его. Он, выходя на верхнее плато, упирается прямо в ресторацию, откуда несутся звуки музыки отнюдь не духовных песнопений. Когда мы вышли наверх после довольно долгого подъема по расщелине, ресторация встретила нас голосами эстрадной группы "Бонни М". Как говорится: богу - богово, а кесарю - кесарево! Вообще же столкновение "богова" и "кесарева" в Маалюле выглядит порой довольно забавно. Так, монастырь святой Феклы и снаружи и внутри отнюдь не имеет монастырского вида, в том смысле слова, который мы привыкли в него вкладывать. Здесь нет ни мрачных стен, ни сырых полутемных келий. В красивом выложенном гладкими каменными плитами дворике - фонтан с серебряной пиалой, прикованной на всякий случай к камню цепочкой. Из дворика - проходы на лестничные клетки, куда выходят, в свою очередь, обычные двери обычных квартир. На подоконниках широких окон - горшки и банки с цветами. Вы можете приехать и поселиться здесь ровно на три дня - теоретически - "бесплатно", а если уж захотите поблагодарить за гостеприимство, то "жертвуйте по совести". Надо ли говорить, что, упирая на совесть верующего, монастырь, скорее похожий на дом отдыха где-либо в Гаграх, внакладе не остается.

У фонтана, дожидаясь очереди зачерпнуть воды серебряной пиалой после двух мальчишек, бойко болтавших на языке Иисуса Христа, мы вдруг услышали топот многочисленных ног. Сверху, по лестнице, ведущей к гроту, в котором Фекла когда-то оборудовала свою часовню, спускалась большая группа людей - человек тридцать, говорящая на смеси русского и украинского языков. Это оказались наши соотечественники - туристы из Ворошиловграда и области, путешествующие по ближневосточным странам после завершения осенней страды.

Сначала, когда мы заговорили с ними, они было отнеслись к нам со всей бдительностью, но, разобравшись, что перед ними свои, помягчали.

Выяснив, что мы находимся на Ближнем Востоке уже довольно внушительный срок, одна юная и симпатичная голубоглазка вздохнула и с явной жалостью и сочувствием к нам спросила:

- А домой... не тянет?

Узнав, что - "тянет", она продолжила:

- И нас вот уже тоже. Дома все-таки лучше!

О том, что ворошиловградцы и мы были далеко не первыми советскими гражданами, посетившими Маалюлю, мы узнали из выцарапанной на сырой стене надписи. Среди мемориальных "текстов" на арабском, английском, французском, немецком и прочих языках гордо звучало по-русски: "Здесь был Вася!" Был - и все тут! На буржуев смотрим свысока!

Но завершить описание Маалюли обязательно следует рассказом о монастыре святого Сергия. Это невысокое, приземистое строение с толстенными каменными стенами, состоящее из небольшого храма и внутреннего дворика перед ним, вокруг которого в два этажа тянутся кельи для паломников, священников - обитателей монастыря и гостей. Службы здесь ведутся на арамейском языке, как, впрочем, и внизу, в монастыре женском. Тексты их заучиваются наизусть и передаются из поколения в поколение: арамейский язык сохранился здесь, так сказать, в устном варианте.

Два священника, пожилой и помоложе, ласково встречают посетителей и сразу же приступают к обязанностям гидов, спрашивая, на каком языке предпочтительнее будет слушать объяснения! На английском, французском или арабском? Об арамейском языке речи не идет. Посетительниц женского монастыря, решивших пожить внизу, в кельях несколько дней, на экскурсию в мужской монастырь приводят монахини, также освоившие ремесло гидов.

В монастыре есть что посмотреть. Старичок священник с гордостью показал нам каменную плиту с желобками по краям (для стока крови!), когда-то служившую (утверждает, что в I веке, а может быть, и раньше!) алтарем, на котором совершали жертвоприношения "язычники". Теперь она служит алтарем в монастырском храме. В самом храме - старинная утварь мешается с современной, древние иконы соседствуют со сравнительно новыми, в том числе и присланными из России в начале XIX столетия. Русские иконы из этого монастыря я видел и в Национальном музее в Дамаске. Помещение храма невелико. Толстые стены и небольшие низкие двери защищают его от колебаний внешней температуры, как многие века защищали от противников христианства. В самом храме есть подвалы и катакомбы, старинный подземный ход мог в случае чего вывести обитателей монастыря куда-то в окрестные скалы. Но времена религиозных войн и гонений прошли. Сирийские власти, всячески поощряющие строительство многочисленных мечетей, с уважением относятся к христианским реликвиям и рекламируют их во всех туристических справочниках.

Конечно же, как-то неудобно совать в руку ласковому и обходительному старичку священнику несколько сирийских лир за его повествования. Но здесь найдена достойная форма: экскурсия завершается пробой монастырского вина (по рюмке!), очень похожего на нашу хванчкару, и покупкой открыток с видами монастыря по цене, в несколько раз превышающей номинал!

Как всегда, бизнес и религия тесно соседствуют и в этом самом древнем из действующих и поныне христианском храме.