Город мастеров

Уже в глубокой древности Шам, как до сих пор еще в сирийских деревнях называют Дамаск, славился своими первокласснейшими мастерами и умельцами. Чего стоит один лишь прославленный дамасский булат, сабли из которого исключительно прочны, легки и настолько гибки, что клинки их можно согнуть в кольцо. А знаменитые дамасские ткани, легкие, воздушные или, наоборот, тяжелые, парчовые, с золотой или серебряной нитью? А изящнейшая чеканка на бронзе и меди, своеобразие изделий из золота и серебра? Удивительно красивы изделия из глины - кувшины, вазы, посуда. Кожаные подушки, украшенные хитросплетением цветных узоров, мебель, отделанная перламутром, скульптурки из оливкового дерева, изделия кустарей-стеклодувов... Все это расходилось из Дамаска по караванным путям всего Ближнего, Среднего и даже Дальнего Востока, попадало и в Западную Европу, и в российские земли, принося мастерам далекого Шама славу и богатства.

Прошли века. Промышленное производство стало серьезным конкурентом мастеров-кустарей - ведь они создавали не только уникальные вещи, хранящиеся сегодня в музеях всего мира, но и самые обычные, необходимые в повседневном быту, недорогие, доступные по цене и беднякам. Над тем, что у нас именуется "народными промыслами", нависла угроза вымирания. Все меньше мастеров находили учеников, желающих перенимать у них традиции древних профессий, все глубже в прошлое уходили секреты их ремесел. Действительно - кому сегодня нужен драгоценный дамасский булат или кафтаны из узорчатой золотой парчи, когда рынки завалены дешевыми изделиями из нержавеющей стали и ширпотребной европейской, азиатской и американской мануфактурой.

Однако в наши дни древние ремесла обрели в Сирии как бы "второе дыхание". Сирийское правительство, уделяющее все больше внимания развитию туризма и привлечению в страну зарубежных гостей (ведь Сирия - это огромный музей под открытым небом!), решило поддержать народных мастеров, всячески поощрять их, открывать перед ними новые возможности. Одним из первых шагов на этом пути было создание в центре Дамаска своеобразного "города мастеров", где открылись мастерские-лавочки многих известных умельцев.

Каждый раз, когда я бываю в Дамаске, я обязательно захожу на территорию одной из красивейших в городе мечетей Сулеймания, названной так по имени построившего ее в середине XVI века дамасского правителя Сулеймана II. Но о красоте этого древнего памятника сирийского народа - другой, особый рассказ. Меня же влечет туда медресе - школа при мечети. Традиционный прямоугольный двор медресе замыкается небольшой "собственной" мечетью и галереями примыкающих одно к другому тесных сводчатых помещений, увенчанных каждое собственным небольшим куполом. В них когда-то жили ученики школы, останавливались на отдых пилигримы, бредущие в Мекку. В прохладном дворе, вымощенном каменными плитами, тихо журчит фонтан. Сюда не доносятся звуки большого и шумного, многоголосого Дамаска. И сегодня на ступенях древней мечети я много раз видел студентов Дамасского университета. Они приходят во двор древней школы, чтобы позаниматься здесь в тишине и покое. А в каменных каморах, грубые деревянные двери которых распахнуты настежь, творятся настоящие чудеса. Их обходишь одну за другой, словно Али-Баба пещеру с драгоценностями сорока разбойников из сказки "Тысячи и одной ночи".

Вот за старинным деревянным ткацким станком сидит белобородый старец. Так-так, так-так - стучит станок, и на твоих глазах рождается удивительно красивый золотой узор на тяжелой вишневой парче. В другой каморе мастер ткет на таком же станке серебряные узоры. Уже готовые купоны - хочешь на кафтан, хочешь на покрывала или драпировки - манят к себе, завораживают, не дают оторваться взгляду. Они дороги, но редкий турист решится уйти из "города мастеров" без такого сувенира. А рядом трудится медник. У него в каморе багрово светится тигель. В причудливых глиняных опорах остывают только что отлитые, похожие на минареты, высокие кофейники с тонкими изогнутыми носами, красуясь медными, украшенными орнаментом, красными боками, а на полках стоят готовые - традиционными "семьями": большой, средний и маленький. "Папа, мама и дитя", - говорит мне медник, хитроватый мужичок средних лет, и тут же обращает мое внимание, что кофейники изнутри луженые, они не только служат украшением, но имеют и самое прямое функциональное назначение. Медник разговаривает со мной, а сам продолжает украшать чеканным узором большое, идеально отполированное латунное блюдо.

Всегда захожу я и к горшечнику. Чего только у него нет! Кувшины, тарелки, миски - самых разных форм и расцветок. И краски положены так, что не оскорбляют, а подчеркивают благородство такого верного человеку материала, как глина. От горшечника я устремляюсь прямо к рядам глиняных ламп - похожих не то на лодочки, не то на уточек, с красиво изогнутыми ручками и оттопыренными носиками, в трубчатые отверстия которых высовывается кончик фитиля, плавающего в налитом в лампу оливковом масле. Горшечник сам и делает их, и продает, называя "лампами Аладдина". Он прекрасно знает старинные музейные образцы таких ламп - древнеарамейские, древнегреческие, древнеримские, древневизантийские, времен мамлюков и османского владычества. Во все эти эпохи контуры ламп варьировались, их бока украшались то народными сценами, то сценами из произведений Гомера или древних мифов, то геометрическим или растительным орнаментом. Есть в этой каморе и копии изображений древних богов - арамейских, египетских, ассиро-вавилонских, таблички с древнейшим на земле алфавитом, найденным в Северной Сирии - в развалинах загадочного и славного города Угарит.

Мастерская стеклодувов вынесена за каменные стены "города мастеров", в соседний дворик, где когда-то находились подсобные службы медресе и кухня. Здесь прямо на твоих глазах рождается уникальная посуда из цветного стекла, материалом для которой служат... горы бутылок из-под пива, пепси-колы, фанты, белых, черных, зеленых, оранжевых... Стеклодувы ловко колдуют над огненными комочками раскаленной стекольной массы, висящими на концах их длинных трубок, и кажется, что они вдыхают в них свою душу, свое чувство поэтической красоты и строгого изящества.

Камор, где работают и торгуют народные умельцы, в "городе мастеров" сравнительно немного, десятка два, но бродить по ним можно часами, открывая для себя все новые и новые сокровища. А перед сводчатой аркой ворот, ведущих во двор медресе - новые чудеса. Здесь протянулась крохотная улочка, серебряный сук (рынок), где торгуют изделиями из благородных металлов, старинным оружием, древними монетами, нарядными парчовыми кафтанами и антикварными диковинками из самых разных стран, неизвестно какими путями когда-то оказавшимися в Дамаске. Интересно: среди вывесок и надписей на арабском, английском и французском языках есть здесь надписи и на русском. Многие мастера и торговцы, особенно те, кто помоложе, знают и русский язык, в "городе мастеров" я каждый раз встречал соотечественников - то советских специалистов, работающих в Сирии, то туристов, приехавших из СССР. Связи между Сирией и Советским Союзом с каждым годом расширяются, наши народы становятся все ближе друг к другу. И надо сказать, что обитатели "города мастеров" относятся к советским людям с большой симпатией!