Новая и новейшая история

Период "туркократии" (1571-1878)

Дальнейшая судьба острова была предопределена почти вековым турецко-венецианским соперничеством в Восточном Средиземноморье. Военный перевес османцев четко обнаружился еще в начале XVI в., когда султан Селим I Грозный успешно провел завоевательные операции на Арабском Востоке и включил в состав своей державы Сирию, Палестину и Египет. С того времени участились турецкие нападения и на Кипр, но в течение полувека венецианцы с помощью подкупов и дипломатических маневров отвращали угрозу нашествия. Однако с приходом к власти сына Сулеймана Великолепного, Селима II (1566-1574), неизбежность военных действий стала очевидной. Добившийся престола с помощью гаремных интриг и убийства своих братьев, Селим нуждался в крупной победе, слава которой заставила бы забыть прошлое.

Правители Венеции, получив в марте 1570 г. послание Селима с требованием немедленной сдачи острова, стали прилагать лихорадочные усилия в Европе для организации антиосманской коалиции. В ее состав помимо Венеции вошли Ватикан и Испания. Однако, прежде чем союзники начали действовать, в июне 1570 г. турецкий экспедиционный корпус под командованием дамасского бейлербея (губернатора провинции) Лала Мустафа-паши высадился на южном побережье острова. После 50-дневной осады турки взяли Никосию; голова коменданта крепости была отослана командиру гарнизона Фамагусты Марку Антонио Брагадину. Участь, постигшая защитников Никосии, не испугала его. Оборона Фамагусты длилась около года. 80-тысячной турецкой армии со 145 орудиями противостоял 10-тысячный гарнизон, располагавший 90 пушками. К августу 1571 г. в крепости оставалось около 4 тыс. истощенных голодом воинов и несколько бочек пороха. Марк Антонио Брагадин был вынужден сдаться, хотя и его ожидала жестокая расправа.

7 октября 1571 г. антиосманская Священная лига добилась реванша в грандиозном по тем временам морском сражении при Лепанто. Почти весь османский флот был уничтожен. Весть о победе над турками радостно встречалась всей Европой, но участь Кипра была уже решена. Огромные ресурсы империи позволили султанскому правительству (Порте) быстро восстановить свой морской потенциал и тем самым сохранить остров под своей властью. В 1573 г. этот факт признала и Венеция, подписав мирный договор с султаном.

Сам остров, разделенный на два округа (санджака), Пафос и Фамагусту, был объявлен османской провинцией (эялетом, или пашалыком). В состав новой административной единицы был включен и малоазиатский санджак Ичель. Таким образом, под властью первого бейлербея Кипра, Музаффер-паши, оказалась старая римская провинция в составе Кипра и Киликии. Спустя столетие остров, чьи медные месторождения уже истощились, а доходы от левантийской торговли уменьшились, был лишен своего статуса пашалыка и включен вместе с Родосом и островами Эгейского архипелага в состав эялета капудан-паши, первого адмирала османского флота. От его имени островом управлял особый чиновник (мюселлим). С 1703 по 1785 г. Кипр считался частью хасса (служебного держания) главы Порты - великого везира, который держал на острове своего управляющего (мухассыла). В ходе последующих преобразований остров входил в состав различных административно-территориальных единиц империи: был частью пашалыка с центром на Родосе, затем вновь созданного вилайета (генерал-губернаторства) с центром в Чанаккале, наконец, с 1870 г. находился в составе вилайета, включавшего Родос и острова Архипелага.

Новые хозяева сразу объявили об освобождении крепостного крестьянства и временном снижении налогового гнета, но в целом перемены в жизни кипрского общества были невелики. Система условных земельных пожалований, введенная Портой, во многом повторяла ту, которая существовала до турецкого завоевания. Хотя права крестьян в отношении обрабатываемой земли стали наследственными, их обязанности перед новыми землевладельцами - тимариотами и заимами (служебные держания первых приносили доход до 20 тыс. акче^*, вторых - до 100 тыс.) - мало изменились. Правда, подушная подать (джизья) взималась отныне только с немусульман, выступая в качестве налога за освобождение от воинской службы в султанской армии.

^* (Акче - мелкая серебряная монета, основная денежная единица в Османской империи до конца XVII в.)

Перемены в жизни острова можно свести к двум основным моментам. Во-первых, заметно изменился этнический и религиозный состав кипрского общества. В ходе завоевания острова численность местного населения заметно уменьшилась вследствие массовой эмиграции и гибели жителей во время военных действий. Осуществленная в 1572 г. перепись податного населения (райи) показала, что на Кипре осталось около 85 тыс. христиан, прежде всего приверженцев Греческой православной церкви. Поэтому Порта предприняла ряд мер по принудительному переселению (сюргюн) как мусульманских, так и немусульманских подданных из других провинций империи. Точную цифру переселенцев установить трудно, поскольку многие из тех, кого султанские власти отправляли на остров, довольна скоро возвращались обратно. Историки определяют численность новых жителей примерно в 20 тыс. человек, включая сюда постоянный гарнизон, состоявший из 1000 янычаров и 2666 конных воинов (сипахи). Значительную часть переселенцев составляли тюркские кочевники из Анатолии.

Так на острове появилась значительная мусульманская, главным образом тюркоязычная, община. С ее утверждением связано и начало функционирования на острове таких институтов мусульманской духовной культуры, как мечети, духовные училища (медресе), дервишские обители (завие). Экономической основой их существования была вакуфная собственность, сложившаяся за счет пожертвований религиозным центрам земель и другой недвижимости, а также различного имущества и денег. С течением времени мусульманская община стала увеличиваться за счет обращения в ислам части киприотов-христиан, прежде всего представителей прежней верхушки общества ("латинян"), а также тех греков, которые стремились войти в османский правящий класс.

Другой важной переменой в жизни киприотов стало повышение роли православной церкви и ее иерархов. Следуя своей практике разделения подданных на религиозные общины - миллеты, Порта признала архиепископа местной православной церкви главой греко-православного миллета на территории Кипра, Сама община получила определенную автономию в вопросах внутреннего управления, она располагала особым правовым и налоговым статусом. В XVII в. архиепископ и епископы были признаны "законными защитниками и представителями райи", могли непосредственно обращаться к султану, направляя ему послания, скрепленные собственными печатями. Поскольку данный миллет объединял почти все немусульманское население острова, власть архиепископа была весьма велика. В 1815 г. английский дипломат Тернер утверждал, что "фактически Кипром управляют архиепископ и подчиненные ему священники".

Не менее важной фигурой, представлявшей интересы греческого населения перед османской администрацией, выступал главный переводчик (драгоман) паши. Как правило, драгоманы являлись выходцами из наиболее известных и богатых семей и назначались по представлению архиепископа. Поскольку все дела, касавшиеся греков-киприотов, решались во дворце паши при посредстве драгоманов, их роль в местном обществе была значительной. В начале XIX в. драгоман Хаджигеоргакис Корнесиос считался самым влиятельным и богатым человеком на острове, что и стало причиной его казни турецкими правителями.

Европейцы, побывавшие на Кипре в XVII-XVIII вв., сообщали о тяжелом налоговом гнете и произволе местных властей, вызывавших недовольство простых людей, как греков, так и турок. Надолго в памяти киприотов остался губернатор острова второй половины 70-х годов XVIII в. Хаджи Баки-ага, фигурирующий в народных песнях как "тиран Баки-ага". Временами протест против угнетения принимал форму восстания. Такие выступления происходили в 1648, 1665, 1690, 1703, 1764-1765, 1783, 1799 и 1804-1805 гг. Примечательно, что они не имели этнорелигиозной направленности. Зачастую в них участвовали и греческие и турецкие жители острова. Во всяком случае, назначенный на Кипр после восстания 1764 г. новый губернатор, Хафиз-эфенди, потребовал уплаты киприотами штрафа в размере 14 курушей с каждого христианина и 8 - с каждого турка. В ответ вспыхнуло новое восстание под руководством диздара (коменданта) кипрской крепости Халил-аги. Оно длилось около года и было подавлено войсками, присланными из Малой Азии по просьбе архиепископа.

Ситуация стала меняться с конца XVIII в., когда в среде немусульманского, прежде всего греческого, населения начало пробуждаться национальное самосознание и получили широкое распространение идеи освобождения от "туркократии". Одной из первых организаций, провозгласивших своей целью освободительную борьбу, было созданное в 1814 г. греческими патриотами в России тайное общество "Филики этериа". С 1818 г. центр общества обосновался в Константинополе (Стамбуле). В том же году представитель общества установил связь на Кипре с архиепископом Киприаносом, обещавшим членам организации помощь деньгами и продовольствием.

Первая реакция султанских властей на начавшееся освободительное движение состояла в ужесточении репрессий. При первых известиях о греческом восстании 1821 г. массовые избиения и казни греков прошли в Стамбуле, Измире, на Крите, Родосе и Кипре. Султанский наместник на острове, Кючюк Мехмед, приказал повесить Киприаноса, обезглавить всех трех епископов и многих других греческих священников. Всего за связи с повстанцами было казнено 470 человек. За казнями последовали грабежи монастырей и конфискация имущества казненных.

В преследованиях приняли участие египетские войска, посланные наместником Египта Мухаммедом Али на подавление восстания греческого народа. В конечном счете все попытки поднять восстание на острове оказались обреченными, равно как и усилия греков-киприотов, живших в Греции и в Западной Европе, добиться включения острова в состав независимого греческого государства, созданного в 1830 г.

Малая эффективность кровавых расправ, не остановивших развития освободительной борьбы немусульманских народов против турецкого владычества, стала одной из главных причин, которые вынудили Порту обратиться к планам реформ разных сторон общественной жизни империи. Попытки модернизировать политические институты, ускорить развитие народного хозяйства, расширить систему светского образования и судопроизводства, начатые османской правящей верхушкой в 1838-1839 гг. и продолженные после окончания Крымской войны (1853-1856), не имели большого успеха. На Кипре их влияние ощущалось еще меньше. Усилия отдельных реформаторов натолкнулись на решительное сопротивление турок-киприотов. В 1840 г. угроза восстания вынудила губернатора отложить начало преобразований на неопределенный срок. После издания хатт-и-хумаюна (султанского декрета) 1856 г. кади Никосии заверил местных турок, что этот указ будет иметь столь же малый результат, как и предшествующий ему Гюльханейский хатт-и-шериф 1839 г.

Заверения кадия сбылись лишь отчасти. Однако наступившие перемены связаны не столько с деятельностью султанских властей, сколько с процессом включения империи в мировую капиталистическую систему. Само инкорпорирование отдельных районов Османской державы в новую общность заняло практически весь XIX век, но Кипр начал ощущать воздействие капиталистического мира примерно с середины прошлого века. Оно проявлялось по-разному: в повышении спроса на сельскохозяйственную продукцию, в увеличении роли острова как центра транзитной торговли и мореходства, в проникновении иностранного капитала в местную экономику, в растущем влиянии европейских консулов и торговых агентов. Пристальный интерес держав к Кипру обнаружился уже в ходе турецко-египетского конфликта в 1831 -1840 гг., когда Мухаммед Али попытался закрепиться на острове. Военное вмешательство Англии и Австрии в конфликт на стороне Порты вынудило египетского правителя не только вывести свои войска с Кипра и отказаться от всех далеко идущих планов, но и признать свою покорность перед Стамбулом. С этого времени английский консул стал самым влиятельным человеком на острове.

В остром международном соперничестве на Ближнем Востоке Великобритания до середины XIX в. выступала за сохранение целостности Османской империи, но в 70-х годах в Лондоне было отдано предпочтение другому курсу, направленному на раздел турецких владений. В связи с этим заметно возросло для английских государственных деятелей и стратегическое значение Кипра как чрезвычайно удобной базы в Восточном Средиземноморье. Поэтому они поспешили использовать восточный кризис 70-х годов и поражение султанской Турции в войне с Россией (1877-1878), чтобы установить свой контроль лад островом.