Крестьянская доля

Сидим за столиком в уютном зале и под шум дождя вместе с Хосе и решившим сопровождать нас на вечернем спектакле сеньором Флоресом пьем кофе.

Разговариваем о разных вещах, о которых могут говорить люди, недостаточно хорошо знающие друг друга, но больше о Мексике.

Сеньор Флорес не без гордости сказал, что вот он, по материнской линии из индейцев отоми, один из семи братьев и сестер получил высшее образование - он инженер. Два брата работают упаковщиками на предприятиях "Продуктос дель Монте", филиала американской компании "Калифорния пэккинг корпорейшн", в районе Ирапуато; два других остались в штате Мехико на своих парцеллах неорошаемой земли, доставшихся от отца.

- А вы знаете, что такое неорошаемая земля? - спросил сеньор Флорес. И сам же ответил:

- Это нелегкая борьба за то, чтобы прокормить семью. С мексиканским солнцем шутки плохи. А ведь в Мексике из тридцати пяти миллионов гектаров пригодной к обработке земли лишь три миллиона получают достаточное количество осадков. Но чтобы сохранить эту влагу до засушливого периода, требуются дренажные работы. Кроме того, надо создать и защиту от наводнений, случающихся весной и осенью. С 20-х годов ведется крупное ирригационное строительство. Построено более тысячи водохранилищ. Но проблема далеко не решена.

- Но ты не сказал о Марии, - остановил родственника Хосе.

- Мария - это младшая сестра, - поясняет Флорес. - Она вышла замуж за брата Хосе. Ей, конечно, повезло, теперь хозяйка ранчо, здесь, по дороге в Федеральный округ. Даже приглашает поденщиков. А вот, - обращаясь к Хосе, продолжает сеньор Флорес, - Хуанита, моя старшая сестра, работает служанкой в асьенде дона Оскара. Все не вызволю ее оттуда.

Сан-Кристобаль. Старая улица

В центральных и южных районах страны основная масса крестьян - мелкие сельскохозяйственные производители, занимающиеся малотоварным земледелием. При этом около 27% всей земельной площади принадлежит эхидальному (общинному) сектору, созданному благодаря аграрной реформе, проводимой с 1915 года. Эхидальное хозяйство - типичная форма сельскохозяйственного производства в районах с преобладающим индейским населением.

Общинное землевладение - традиционная форма землепользования индейского населения Мексики доиспанского периода. Община, сохранившаяся в колониальную эпоху, правда, не повсеместно и в несколько видоизмененном виде, продолжала существовать и после крушения колониального режима. Однако процесс наступления на общину и сгона крестьян с земли, усилившийся к концу XIX века, поставил общину на край гибели.

Поскольку революция 1910-1917 годов, носившая характер крестьянской войны за землю, привела к власти буржуазию, аграрное законодательство революции отразило ее противоречивые тенденции - буржуазные принципы защиты частной собственности на землю и требования крестьянства о восстановлении эхидальной системы.

Конституция 1917 года признала только две формы землевладения и землепользования: мелкую частную собственность и эхидо, то есть общину. Таким образом коллективное землевладение было восстановлено. Но поскольку не было дано точного толкования каждой из этих форм, правящие круги проводили аграрную политику в интересах буржуазии. Согласно закону 1915 года и конституции, предусматривалось возвращение крестьянским общинам земель во временное владение. В отличие от традиционной индейской общины внутреннее устройство нового эхидо регулировалось государственным законодательством. Эхидо оказалось в серьезной зависимости от буржуазного государства, получая от него землю, воду, техническую помощь.

Правительство президента Л. Карденаса провело ряд прогрессивных мер, создав на экспроприированных у латифундистов землях сельскохозяйственные кооперативы, в которые входили безземельные крестьяне и сельскохозяйственные рабочие. С помощью государства эти хозяйства стали быстро развиваться.

В дальнейшем, в 40-50-х годах, государство усиленно стимулировало крупные частнокапиталистические хозяйства в ущерб эхидо, которые стали делить на индивидуальные участки-парцеллы. Разорение эхидо вызвало в конце 50-х годов волну крестьянских волнений и вооруженных захватов земли.

Последующие правительства приняли меры к оживлению эхидального хозяйства, в частности с помощью освоения новых земель, но поскольку они осуществлялись капиталистическими методами, это привело к росту дифференциации среди крестьян-эхидатариев и к утрате многими из них своих наделов. В 1981 году вошел в силу Закон о планировании и содействии сельскому хозяйству, согласно которому государством поощрялись производственные объединения эхидатариев, мелких земельных собственников и капиталистических компаний. Поскольку проведение в жизнь закона, направленного на преобразование мелкотоварного сектора в деревне в государственно-частнокапиталистический, проводилось авторитарными методами, в ряде районов страны вспыхнули крестьянские волнения.

В общине семья получает наделы в 10-20 гектаров земли в зависимости от ее качества. Наделы не могут продаваться, закладываться или сдаваться в аренду. Если надел не используется, то он подлежит возвращению в общину. Но реально дело обстоит далеко не так. Процесс классовой дифференциации разъедает эхидальную структуру. До 40% эхидальных наделов-парцелл, особенно на малопродуктивных суходольных землях, на обработку которых у крестьян не хватает средств, нелегально сдается в аренду крупным предпринимателям - неолатифундистам. Безземельный эхидатарий становится сельскохозяйственным рабочим на своем же наделе, или уходит в город, или ищет работу в другом районе страны и даже в США. Собственно, такова же судьба и большинства крестьян-неиндейцев, имеющих небольшой частный надел земли. Безземельные эхидатарии, ищущие работу, составляют большую часть зарегистрированных в стране безработных, которых насчитывается около четырех миллионов.

Основную же товарную продукцию дают крупные капиталистические хозяйства, действующие главным образом в зонах орошаемого земледелия, а это северо-запад и север страны.

Тема суровой доли простого мексиканского крестьянина стара, как сама Мексика. Сегодня низкий уровень жизни сельского населения определяется не только сохранением феодальных пережитков, но и половинчатостью мер аграрной реформы, которую правящие круги страны все активнее используют для решения задач ускоренного капиталистического развития экономики. Кроме того, тяжесть положения крестьянина усугубляется такими широко распространенными явлениями, как спекуляция и скупка урожая посредниками, низкие закупочные цены на сельскохозяйственную продукцию, недостаток доступных кредитов для членов эхидо и мелких землевладельцев, слабость механизации в сельском хозяйстве, архаичные методы сельскохозяйственного производства, изолированность отдельных территорий и неразвитость транспортной сети в стране. Отрицательно сказывается и зависимость сельского хозяйства от конъюнктуры мирового капиталистического рынка, специализация Мексики на немногих продуктах (хлопок, томаты, кукуруза, мясо) и конкуренция североамериканских производителей, поставляющих на мировой рынок аналогичную продукцию. К неблагоприятным факторам можно добавить и такие, как неграмотность или малограмотность, низкий культурный уровень большинства крестьян страны, отсутствие возможности получать удовлетворительную медицинскую помощь.

Уличная торговля картинами

И еще об одном явлении стоит упомянуть. Это далеко зашедший процесс проникновения в сферу сельского хозяйства и агроиндустрии транснациональных компаний, в первую очередь североамериканских. Свой контроль эти компании осуществляют не непосредственно, а через финансовоторговые рычаги, стремясь придать такое направление развитию сельского хозяйства Мексики, которое больше удовлетворяло бы внешний рынок, чем внутренние потребности страны. А это подрывает возможности для развития эхидальных и мелких частных крестьянских хозяйств, то есть объективно направлено прежде всего против основной массы индейцев, занятых главным образом в сельском хозяйстве и меньше всего связанных с капиталистическим укладом.

Поскольку до представления на пирамидах оставалось еще много времени, сеньор Флорес предложил показать нам, как живет крестьянин - владелец мелкого хозяйства, а также заглянуть на земли коллективного эхидо.

Проехав около 60 километров по пыльной проселочной дороге, мы остановились у глинобитного домика на краю участка в три гектара.

- Бабушка Амалия, а Рикардо нет? - спросил Флорес дряхлую старушку, сидевшую на топчане в тени соломенного навеса.

- Нет, мой сеньор, он вон на том поле. Проходите в дом, отдохните.

Мы только заглянули в дом. Он состоял из сеней, где стояла кровать бабушки Амалии, и большой комнаты, поделенной тростниковой перегородкой. В одной ее части находилась кровать хозяина дома и его жены, а в другой - стол и во всю стену лежак для шестерых детей.

Жена Рикардо и дети - три мальчика и три девочки от шести до 18 лет - работали на двух полях, начинавшихся сразу за сараем. Там же были привязаны два вола, на которых сыновья каждый день ездили на реку за водой для полива. На одном поле выращивались овощи, на другом - люцерна. Хозяина мы нашли на третьем поле, спускавшемся под гору. Там росло просо. Рикардо, смуглый низкорослый человек лет 43, скупо рассказал о своем житье-бытье. Пользуется он помощью местной станции министерства сельского хозяйства и водных ресурсов (получает воду для полива своих полей), но за это должен выращивать те культуры, которые она предписывает. Например, просо и люцерна ему не нужны. Рикардо не жалуется. Пока семья сводит концы с концами. Вода близко, рабочих рук достаточно, все пока здоровы. Но что будет дальше?

В большой зависимости от министерства сельского хозяйства находится и расположенное в шести километрах от дома Рикардо на землях государственного сектора эхидальное хозяйство "Трес пикос". Оно также выращивает предписанные культуры и продает продукцию по назначенным заранее ценам, но оно недавно получило воду на поля, поскольку было подключено к ирригационной системе.

Сначала мы не могли понять, где же живут крестьяне этого хозяйства. Когда Флорес сказал: "Трес пикос", он показал на ряд домиков с заколоченными окнами и огромный двухэтажный особняк в стиле барокко, видневшийся в ближайшей рощице.

Оказалось, что особняк ранее принадлежал крупному латифундисту. После того как помещик бежал в 30-х годах за границу, дом пустовал, и вот совсем недавно его передали этому коллективному эхидо. Теперь в здании находится правление хозяйства и квартиры эхидатариев, после долгих раздумий перебравшихся в них из своих убогих жилищ.

Председатель правления, в кабинете которого висел портрет Л. Карденаса, сказал, что хозяйство пока еще не стало рентабельным и некоторые крестьяне уехали в Федеральный округ, надеясь пристроиться на каком-нибудь предприятии. Однако, добавил собеседник, как бы плохо ни было крестьянину, он не хочет расставаться с землей. Даже превращаясь в рабочего, он часто мечтает о земле.

Нередко сельскохозяйственные рабочие занимают чьи-либо пустующие земли и действуют не как рабочие, а как крестьяне, с позиций крестьянской психологии. Вот как пишет об этом крупный современный мексиканский прозаик Хуан Рульфо: "Проблемы мексиканской деревни - это проблемы всей страны. К ним в конечном счете восходят и проблемы мексиканского города. Ведь даже когда человек переезжает из сельской местности в город и здесь меняется, он в глубине души остается тем же, кем был. Он несет в себе все те же проблемы". В первую очередь это относится к мексиканским индейцам, ибо они составляют значительную, если не основную массу сельских жителей.

Самый забитый человек в Мексике - крестьянин из экономически отсталого района. Географ А. Бассольс Баталья пишет, что "сельская местность, специализирующаяся на богарном земледелии, является "внутренней колонией" городов и что капитализм как общественная система существует только в более передовой городской среде, а в глубинных районах, отсталых и бедных, господствует еще феодализм со многими чертами, свойственными рабовладельческому строю". Жители такого отсталого района часто находятся во власти отдельных лиц - касиков, некогда местных индейских правителей, а теперь влиятельных политиков из помещиков, буржуазии, а так же военных и полицейских чинов, местных торговцев, предоставляющих кредиты под высокие проценты и скупающих урожаи, с тем чтобы в неурожайные годы продавать их по высоким ценам.

Жизненные трудности толкают крестьян на рискованное занятие - нелегальное выращивание опийного мака и марихуаны, из которых добывают наркотики, контрабандным способом переправляемые в США. Контрабанда процветает, несмотря на то что на борьбу с ней брошено десять тысяч солдат регулярной мексиканской армии, в распоряжении которых имеются самолеты, вертолеты и суда береговой охраны, несмотря на широкую "химическую войну" против нелегальных крохотных плантаций, находящихся в основном на склонах Восточной и Западной Сьерра-Мадре. Почему же крестьяне идут на такой риск? Да потому, что среднее хозяйство в этих районах получает 400 долларов в год от продажи урожаев бобов и кукурузы, а от плантации опийного мака в 2,5 акра можно получить доход от двух до четырех тысяч долларов.

Нехватка у крестьян земли, отсутствие доступных для членов крестьянских общин кредитов, непризнание властями профсоюза сельскохозяйственных рабочих, репрессии правых сил против прогрессивных крестьянских лидеров - вот перечень проблем, которые волнуют сегодняшнее крестьянство страны. О них было во весь голос заявлено десятками тысяч крестьян из независимых крестьянских организаций на митинге перед президентским дворцом в столице страны 10 апреля 1984 года, в 65-ю годовщину со дня убийства Эмилиано Сапаты, национального героя Мексики, одного из выдающихся крестьянских вожаков революции 1910- 1917 годов. На этот митинг, в котором приняли участие и рабочие, и учителя, и студенты, крестьяне пришли из различных штатов республики. Выступавшие на митинге говорили о продовольственном кризисе в стране, о неэффективности правительственной аграрной политики, о необходимости борьбы за единство действий мексиканского крестьянства. Подобные акты все чаще организуются как в столице, так и в различных районах страны.

Мерида. Чистильщик обуви на бульваре

Мы вновь в кафе. Разговорились на темы, навеянные утренним посещением археологических памятников. Нас интересовало отношение древних мексиканцев к окружающей их природе. Нам представлялось, что мышление древних мексиканцев, и в частности теотиуаканцев, эволюционировало от обожествления могучих сил природы на земле до поисков связи земного и космического.

- Хотя теотиуаканцы, а затем тольтеки и ацтеки трепетали перед божествами, олицетворявшими земные силы - воду, землю и тому подобное, все же богам внеземных стихий всегда отдавалось явное предпочтение, - заметил Хосе.

- Тем не менее нам кажется, что все неземное преломлялось через земное. На теотиуаканских росписях, трактовавших космические понятия, изображен даже разрез почвы с прорастающими корешками. Кстати, есть гипотеза о том, что змея обозначала земное, материальное, а птица - небо, небесное.

- А вы согласны, - спрашивает сеньор Флорес, - с такой интерпретацией Кецалькоатля, которая рассматривает его как символ космического происхождения человека?

- Нам кажется, - решили мы уточнить свою позицию, - некоторые знатоки высказывают обоснованный тезис о том, что змея, олицетворяющая земное начало, хочет как бы превратиться в начало небесное путем самоусовершенствования. Разве стремление древних индейцев познать свой организм с медицинской точки зрения, познать животный, растительный мир, минералы, горы не говорит об их стремлении к познанию мира и к самоусовершенствованию? То есть индеец мог бессознательно противопоставлять себя всемогущим божествам.

К сожалению, наша беседа подошла к концу, так как пришло время представления на пирамидах.

В кромешной темноте началась световая перекличка пирамиды Солнца и пирамиды Луны. Словно из тьмы веков звучит голос. Плывет торжественная музыка... Мы слышим разговор пирамид (зрелище радиофицировано).

Спектакль повторял легенду создания Солнца.

- Когда еще была ночь... - пирамида Солнца и ее нижние боковые строения засветились белым светом.

- Когда еще не было дня... - вся пирамида стала красной; белым и желтым пятном осветилась нижняя часть лестницы.

- Когда еще не было света... - белое и желтое погасло, на красном конусе появились темные пятна.

- Собрались боги... - каменная махина голубеет, внизу, справа и слева от лестницы, она становится зеленой, на боках появляются два белых пятна.

В руках девушек, одетых в древнеацтекские одежды, загораются факелы. Они волнообразно колышутся.

Зрелище "втягивает" присутствующих в фантастический мир смещенного времени, вызывая у сегодняшних мексиканцев гордость за великое прошлое и рождая надежды на будущее, достойное мексиканского народа.

После представления сеньор Флорес, прощаясь, пригласил нас посетить город Толуку.