24.07.2014

Выползая из ямы

Недавно органы ЗАГС и государственной статистики зафиксировали, без преувеличения, историческое событие: рождаемость населения России практически сравнялась с его смертностью. За 2012 год в стране родилось 1 млн 896,3 тыс. человек, а умерло 1 млн 898,8 тыс. человек. Таким образом, разрыв между родившимися и умершими составил всего 2,5 тыс. человек, хотя еще в прошлом, 2011 году, этот разрыв составлял 131 тысячу человек.

Таким образом, подошел к концу почти десятилетний демографический цикл, во время которого смертность населения России постоянно опережала его рождаемость, вследствие чего численность населения страны постоянно снижалась.

Первым годом, когда смертность населения превысила рождаемость, был 1992 год. Так как в этом году началась экономическая реформа, то ее противники сразу же заявили, что резкий рост смертности (сразу на 117 тыс. чел.) является прямым следствием «антинародного характера» этих реформ. Поскольку в том же году стала не только расти смертность, но и падать рождаемость, подобного рода заявления получили уже всеобщую поддержку. И уже как не подлежащая сомнению догма, тезис о негативном влиянии реформ на демографическую ситуацию, утвердился к 2000 году, когда разрыв между смертностью и рождаемостью достиг почти 1 млн чел. (958, 5 тыс. чел.).

Крики о «вымирании России» доносились не только из левого спектра политических партий страны. Многие иностранные политические деятели, опираясь на анализы и прогнозы своих ученых-демографов, предсказывали резкое сокращение численности населения страны то ли к 2020 году, то ли к 2040 году, и недвусмысленно намекали на то, что при такой низкой «наполняемости» занимаемого пространства, Россия вряд ли может сохранить свою территориальную целостность.

Тем не менее, несмотря на грустную действительность и пессимистичные прогнозы, кое-какие сомнения в их правоте возникли чуть ли не сразу после появления первых данных об отрицательном демографическом приросте. И если вопрос о причинах резкого роста смертности пока можно было оставить открытым, то вот вопрос о падении рождаемости сразу же вызывал несколько неоднозначных ответов.

Начнем с того, что рождаемость в России (в смысле в РСФСР в составе СССР) тоже снижалась, причем не только во время войн и революций, но и во вполне мирные времена. Так, достигнув послевоенного пика в 1951 году (коэффициент общей рождаемости 27,2 человека на 1000), рождаемость стала снижаться, пока не достигла минимума в 14,1 рождений на 1000 человек населения в 1968 году. В абсолютных показателях это значило, что если, например, в 1960 году родилось 2 млн 782 тысячи человек, то в 1968 году – только 1 млн 816 тыс. человек.

Потом, правда, показатели рождаемости немного подросли, достигнув локального максимума в 17,6 рождений в 1983 году, но дальше этого дело не пошло. Рождаемость стала только падать, и даже горбачевская антиалкогольная компания, которая вроде бы внесла улучшение в демографическую ситуацию, по большому счету, ничего с этим сделать не смогла.

В 1960-70-е годы падение рождаемости официально объяснялось сокращением доли сельского населения и увеличением доли городского. Правда, при этом не объяснялось, а почему же все-таки в городах рождений меньше, чем в сельской местности? Хотя, в общем, было понятно, что оно вызвано двумя основными факторами. Первый – в городах хуже жилищные условия (и вообще рекреационная среда), чем в деревнях. А второй – индустрия требует меньше затрат живого труда на единицу выпускаемой продукции и на единицу затраченного капитала, поэтому потребность в рабочих руках в ней не так велика, как в аграрном секторе экономики.

Тем не менее, спрос на рабочую силу в аграрном секторе тоже снижался. Во-первых, потому, что техника вытесняла ручной труд ничуть не хуже, чем в промышленности, а во-вторых, изменение социальных условий жизни на селе уже не требовало постоянного расширенного воспроизводства рабочей силы.

Здесь мы имеем в виду следующее обстоятельство. До начала эпохи механизации труда каждая крестьянская семья старалась иметь как можно больше детей, чтобы получить больше рабочих рук, когда они подрастут, и для того, чтобы к моменту «выхода из лет», то есть тогда, когда родители станут нетрудоспособными, было кому их содержать и за ними ухаживать. Поэтому, в частности, крестьянские семьи были не только большими, но и сложными по своему составу.

Но после того, как на деревню было распространено государственное пенсионное страхование, потребность в подобного рода «предосторожности» исчезла. Дети-кормильцы в таком большом количестве, как раньше, были уже не нужны, что через определенный промежуток времени не замедлило сказаться на рождаемости и в сельской местности.

Поэтому, если вернуться к ситуации 1992 года и последующих лет, можно сказать, что ничего нового в динамике рождаемости не произошло. Она как снижалась, так и продолжала снижаться, но только получила дополнительное ускорение. И это ускорение по своей природе было таким же, которое вызвало падение рождаемости в 50-е и 60-е годы. Но только тогда спад рождаемости был вызван переходом от аграрного к индустриальному обществу, а теперь он был вызван переходом от индустриального к постиндустриальному обществу. Обществу, в котором, строго говоря, для производственной деятельности не требуется много рабочих рук, зато требуется много мозгов.

В то же время нельзя не отметить, что ухудшение условий жизни и, что самое главное, возникновение ситуации неопределенности, не могло не повлиять на решения семей о том, заводить им ребенка (первого или второго) или подождать с этим до лучших времен. Однако эта ситуация неопределенности длилась не очень долго. Достигнув минимума в 8,7 рождений на 1000 человек в 2000 году, коэффициент рождаемости стал неуклонно расти, достигнув уровня в 13,3 в 2012 году. И, как можно рассчитывать, будет продолжать расти дальше.

Тем не менее, после того, как первая радость по поводу улучшения демографической ситуации в стране схлынула, начались сомнения и предостережения. Пока их можно свести к трем: первое – произошло изменение порядка учета рождений, что и повысило количество рождений; второе – прирост рождений дали дети мигрантов, а не «коренного населения» страны; и третье – повышение рождаемости в 2012 году (и в предыдущих, и возможно, в последующих периодах) является эхом высокой рождаемости 1986-1989 годов.

Что касается первого пункта, то да, действительно, с апреля 2012 г. подлежат регистрации рождения и смерти новорожденных с экстремально низкой массой тела (от 500 до 1000 граммов). То есть, на показатели прошлых лет это положение не действует, а что касается 2012 года, то количество зарегистрированных смертей младенцев действительно увеличилось – с 13,1 тысяч в 2011 году до 16,3 тысяч в 2012 году. Но это как раз ухудшает демографические показатели, а не улучшает, и поэтому статистические органы нельзя упрекнуть в том, что они искусственно фальсифицируют исходные данные.

Что касается детей мигрантов, то это гораздо более серьезный аргумент, разбираться с которым надо подробней, так как в этом тезисе содержится сразу два посыла. Причем, один открытый, который обсуждается публично, а вот второй скрытый, на который все только намекают, но публично не обсуждают и не анализируют.

Открытый посыл, собственно говоря, прост и понятен. Если бы не иммиграция, то, во-первых, численность населения России была бы сейчас гораздо меньше, и, во-вторых, прирост рождаемости обеспечили люди, приезжавшие в Россию на постоянное жительство в последние 20 лет.

Чтобы оценить влияние этого предположения, мы посмотрим на данные демографической статистики, приводимые Федеральной статистической службой.

По официальным данным, за период 1990-2011 гг. чистый миграционный приток составил 5 млн 329 тыс. человек. Соответственно, возникает вопрос: мог ли приезд на постоянное жительство 5 млн человек в течение 22 лет (242 тыс. в среднем за год) повлиять на демографическое положение страны с населением в 147-142 млн человек? Очевидно, что не мог, так как средний ежегодный миграционный поток в 242 тысяч человек составляет всего лишь 1,7 промилле к численности населения в 142 млн. Напомним, что в 2000 году, когда рождаемость была на самом дне, она составила 8,7 промилле. То есть, в самый плохой с точки зрения рождаемости год, рождаемость опережала миграционный прирост в пять раз.

Естественно, что фактор миграции становится еще мене значимым, когда речь начинает идти о «детях мигрантов» (сразу вспоминаются «дети лейтенанта Шмидта»). Понятно, что детей в каждый данный момент времени меньше, чем взрослых (только четверть от общей численности населения), поэтому на общую численность населения и на рождаемость они влияют еще слабее, чем взрослые.

Тем более что не совсем понятно, о каких именно «детях мигрантов» идет речь. То ли о тех, которых взрослые мигранты привезли вместе с собой (но на показатели рождаемости они никак не могут влиять), то ли о детях, которые родились в семьях мигрантов, то ли о детях, которые родились в результате браков мигрантов с представителями «коренного населения».

И если даже предположить, что разговор идет о двух последних категориях и всем мигрантам удалось вступить в брак и родить детей, то тогда их вклад в общую российскую рождаемость условно составит те же 242 тыс. человек в год (если считать по одному ребенку на одного мигранта). Тогда, при общей рождаемости за последние шесть лет в 1700-1800 тыс. человек вклад мигрантов составит всего 13-14%. Но и этот условный показатель рождаемости мигрантов является завышенным, так как крайне плохие жилищные и трудовые условия делают рождение детей в семьях мигрантов крайне затруднительным делом.

И он тем более является завышенным, если учесть, что у многих мигрантов остались родственники в местах прежнего проживания, которым они переводят заработанные в России деньги. Но если часть дохода переводится родственникам, то на что, спрашивается, содержать детей, пока они не вырастут?

Теперь можно сказать несколько слов о скрытом посыле, который состоит в том, что мигранты и их дети – это лица не «коренной национальности», а многим в России это сильно не нравится. Однако если опять посмотреть на статистику, можно убедиться, что более половины мигрантов, прибывших в Россию из бывших республик СССР по национальности являются русскими. Поэтому, если кто-то в самом деле боится, что «лица нерусской национальности» захватят наше «жизненное пространство», то это зря. Слишком малочисленный для этого у них контингент.

Таким образом, и изменение учета рождений, и чистый миграционный приток не могли существенно повлиять на улучшение динамики рождений. Посмотрим теперь, могла ли добавить дополнительное количество рождений антиалкогольная компания 1986-1989 гг.

Считается, что благодаря этой компании показатели рождаемости, до этого непрерывно падавшие, резко улучшились. Правда, это улучшение длилось недолго, но все равно смогло оказать позитивное влияние на общую динамику рождаемости. Причем не только тогда, в конце 80-х, но и двадцать лет спустя, так как сейчас в фертильный возраст вступает большее количество женщин, чем несколько лет назад, что не замедлило сказаться на росте рождаемости.

Однако рассмотрение демографических показателей ставит под сомнение и эту версию. Дело в том, что после достижения локального минимума рождений в 1968 году в 1 млн 816,5 тыс. человек рождаемость снова стала расти и достигла пика в 1983 году, когда родилось 2 млн 478 тыс. чел. В 1984-85 годах рождаемость снизилась до 2 млн 375,1 тыс. чел., в 1986 году, действительно, произошел скачок до 2 млн 456,9 тыс. чел., в 1987 году – до 2 млн 499,9 тыс. человек, а уже в 1988 году она стала снижаться, пока не достигла минимума в 2000 году.

Из этих цифр хорошо видно, что прирост рождаемости, имевший место в 1986-87 годах, является совершенно ничтожным – количество рождений увеличилось на 80 тыс. человек, и вклад новых рождений при общей рождаемости почти в два с половиной миллиона составляет только 3%. То есть, антиалкогольная компания дала крайне незначительный результат, и можно даже предположить, что если бы ее не было, рождаемость и так увеличивалась бы.

Соответственно, влияние этого прироста на общую рождаемость двадцать лет спустя является таким же ничтожным и как весомый аргумент рассматриваться не может.

В заключение можно сказать, что, с одной стороны, было бы очень желательно, чтобы за счет новых рождений компенсировалось падение рождаемости 90-х годов. Но, с другой стороны, надо понимать, что постиндустриальное общество не требует большого количества рабочих рук и что техника все активней замещает рабочую силу (в России этот процесс по ряду причин носит замедленный характер, но и нас он коснется обязательно). Поэтому стоит ли рожать детей, имея в виду, что после достижения трудоспособного возраста они будут безработными? Или семья, у которой, скажем, двое детей, должна позаботиться о том, чтобы одному из двух не надо было беспокоиться о своем трудоустройстве, то есть он был бы полностью обеспечен на всю свою жизнь.

Григорий Гриценко

Источники:

1. polit.ru