Фримантл-Перт

После утреннего завтрака в 8 часов (2 июля) я сошел на берег. Пароход стоял у самой набережной, и с него были спущены сходни. Гавань Фримантл новая, оконченная всего два-три года назад, очень удобная для погрузки и разгрузки, а равно и для пассажиров: дежурные локомотивы подводят вагоны борт о борт к пароходу для принятия и сдачи груза, а пассажиры без всяких проволочек могут пройти в центральную часть порта Фримантла. Фримантл - только прибрежный пункт, и пульс западной Австралии бьется не в нем, а в 12 милях (25 верст) далее внутрь - в городе Перте. И то и другое поселение обязаны своим существованием присутствию в этих районах Австралии золотой руды. Оба города очень молоды, и оба продолжают еще расти. В Перте теперь насчитывают около 27500 жителей. В глаза бросается, так сказать, исключительно коммерческое значение этих двух городов: главные улицы - это беспрерывный ряд магазинов и коммерческих учреждений; боковые улицы и окрестности большей частью состоят из одноэтажных домов, поразительно однообразной архитектуры, точно строители думали только об одном: поскорее устроить все самое необходимое для жизни рабочего человека. А это необходимое заключается-де в известном кубическом содержании воздуха помещений, в окнах для света, дверях для входа и выхода и веранде для отдыха снаружи, если погода благоприятна. Дома больше в одну дверь, с двумя окнами на фасад и небольшой верандой с крышей-козырьком для окон и двери. Много домов положительно тождественны даже в деталях, у других разница замечается только в украшениях террасы. Этот монотонный вид построек несколько разнообразится немногими домами в два, редко больше этажа да еще жалкой растительностью, именуемой здесь громко садами.

Берег западной Австралии у Фримантла несет все следы дюнного происхождения. Он очень скудно покрыт чахлым кустарником, редкими деревьями, иногда попадаются кустики невысоких пальм. Этот унылый пейзаж тянется на всем пространстве от Фримантла до Перта и меняется только у самых городов благодаря их двум рекам. Растительность по берегам этих рек гуще, выше, но все же сохраняет свой «австралийский» тип разрозненности и малой тенистости. Почва везде одна и та же, преимущественно песчаная. Разрастаясь в ширину, Фримантл и Перт уничтожают эту растительность или, частично оставляя ее, разнообразят новыми посадками - впрочем, только на местах «садов». Частный домик с клочком имеющейся при нем земли (продажа производится на футы по фасаду квартала), на мой взгляд русского из внутренних губерний России, имеет какой-то убогий вид: при нем дворик с пепельно-желтой землей, два-три древесных растеньица и что-либо еще, посаженное для украшения, иногда огородик. Вот и все жилье.

Таково впечатление от внешнего осмотра Фримантла. Смотреть в нем положительно нечего, а потому я сел на поезд и поехал в Перт. Поезд ходит каждые полчаса. Путь до Перта совершается в 40 минут, и поезд, простояв несколько минут, отходит вновь назад, поддерживая таким образом беспрерывное сообщение между двумя городами. Дорога узкоколейная, вагоны с боковой входной системой. Смотря направо и налево, я видел однообразную картину описанных выше построек; то здесь, то там мелькали ветряные двигатели, имевшие, видимо, отношение к водопроводу. В Перте поезд останавливается в центральной или по крайней мере в самой оживленной части города.

Справившись о часах отхода, я в компании нескольких знакомых по пароходу пошел смотреть городские достопримечательности.

Улицы города правильно распланированы, и большая часть углов - прямые. Как и в Фримантле, главная артерия занята магазинами, официальными и коммерческими учреждениями. На улицах кипучая жизнь, по преимуществу деловая. Много колониальных (выражаясь по-нашему) магазинов, в которых можно даже, закусить, что мы, например, и сделали. На чай давать не полагается, но берут - и как я узнал впоследствии - по недоразумению. Я дал 2 пенса и не получил благодарности. Даром поданы были хлеб и масло в изобилии.

По специальности и по своей миссии я посетил музей и познакомился с его директором господином Вудворд и консерватором (Консерватор - сотрудник музея, в обязанности которого входит устройство экспозиций, наблюдение за сохранностью коллекций и отдельных экспонатов, подготовка последних к выставке). Для посторонних музей, кроме праздников, открыт с 10 до 5 часов (в воскресенье от 2.30 до 5 часов). Он содержит в себе преимущественно естественноисторические коллекции, занимающие две залы - одну внизу, другую наверху.

Внизу, кроме систематических коллекций, несколько витрин (кенгуру, динго, птицы); наверху также интересны витрины местных птиц. Многого еще нет, но заведующие, видимо, энергично стараются создать надлежащее популярно-научное хранилище на пользу граждан молодого города. Из иноземных животных имеются чучела льва, верблюда, два барана (один очень хорошо набитый), модель сиватериума, рисунки окапи, рисунок (современного) американского тапира и вымершего тапира и некоторых других животных Старого Света.

Директор вскоре после знакомства повел речь об обмене: ему хотелось получить из России фотографии северных народностей, их утварь, снимки с интересных животных России в обмен на австралийских птиц, получить шкурки представителей русской орнитологической фауны. Взамен фотографий народов России он обещал прислать фотографии австралийцев (преимущественно местных), которых в музее очень много. Надо прибавить, что Западная Австралия, особенно ее еще дикий и далеко не умиротворенный (читай - не истребленный) север, весьма интересна для антропологов и этнографов, интересующихся вымирающими племенами с их доисторическим складом жизни. На мой взгляд, директор предлагал очень полезный для русских музеев обмен.

Коренной житель Австралии

Взяв для справок путеводитель и кое-какие преподнесенные мне издания, я попрощался с любезным и гостеприимным ученым и пошел досматривать музей.

При музее имеется комната, стены которой увешаны оружием туземцев (обмен тоже возможен) и австралийцев Океании. Тут же витрина с английским гончарным производством и остатки разбившихся у берегов Австралии кораблей (предметы и кости). Небольшая комната занята под искусство. Посередине стоит несколько статуй, копий с греческих, а по сторонам висят картины малоизвестных художников разных школ.

Все вместе взятое для города, имеющего всего 30 лет от роду, более чем хорошо, особенно если принять во внимание заботливый уход за предметами коллекций. Вероятно, так же начинали свое существование более грандиозные и имеющие неисчерпаемую научную ценность музеи других городов Австралии, по своему благоустройству и интеллигентности мало уступающие старушке Европе. Если жизнь в Перте, ныне поддерживаемая богатыми золотоносными землями Западной Австралии, удержит свой «резон д'етр» (Резон д'етр (raison d'etre - франц.) - право на существование) навсегда, то музей его при таком энергичном начинании обещает быть очень серьезным образовательным учреждением в будущем. Мимо моста, за которым помещается музей, идет трамвай, и желающему посмотреть музей всякий его укажет: как-никак, а это городская достопримечательность.

Такое же хорошее впечатление производит на туриста и зоологический сад Перта, в который можно попасть не иначе, как переправившись на остров на паровом пароме. К пристани вы подъезжаете на том же трамвае, что идет и мимо музея.

Переправившись на остров, мы поднялись до первой улицы налево и в 5 минут дошли до входа в сад, где первыми нас встретили, по обыкновению всех зоологических садов, громогласные ара.

Сад представляет собой малотенистый парк с хорошими ровными дорожками. Много лужаек и кустарников. По бокам дорожек в разных местах обычные помещения для животных.

Благоустройство сада далеко не завершено: во многих местах видны следы продолжающейся работы по планировке и устройству клеток. Я встретил весьма порядочную для молодого города коллекцию животных. Здесь жили лев, леопард, черная пантера, тигры (в довольно просторной клетке), павианы, бабуины и другие породы обезьян, ангорские кошки, антилопы, аноа, пони, бурые, малайские и губастые медведи, полосатая гиена, ихневмон, лемуры, коипу, кролики, хорек; из австралийских - вомбаты, динго, кенгуру, а из низших животных форм - черепахи, два крокодила, боа и ящерица-монитор.

Из птиц в саду имелись марабу, белый журавль, орлы, кондоры, попугаи; из австралийских - черные лебеди, попугаи. Среди последних внимание обращал любопытный и редкий ара -черный с крапинками. Я не нашел особенно интересных для меня форм ехидны и утконоса. Последнего в саду не имелось, а ехидны, называемые здесь «местный еж», говорят, спокойно бродили на свободе по кустам и днем, конечно, прятались. Директор был в отъезде, почему пришлось ограничиться оставлением визитной карточки. Купив на память фотографии сада и животных, я отправился назад и поездом вернулся в Фримантл.

Пароход все еще грузился. Рядом стоял уже другой и выгружал свой товар -2000 овец из Южной. Австралии. Это были черные крупные животные, привезенные на убой. Около выгружаемого стада суетились собаки, помогая хозяевам поддерживать в нем порядок и заворачивая обратно отбившихся в сторону овец.

Рассматривая причаленные пароходы, я заметил надетые на причальные канаты какие-то широкие колпаки вроде тех, что надеваются на висячие кухонные лампы. Это было довольно остроумное приспособление против крыс. Они по канатам, особенно ночью, совершают путешествия с берега на пароходы и обратно. Вышеупомянутые колпаки, в отверстия которых канат входит вплотную, вполне препятствуют таким крысиным передвижениям.

В первом часу ночи 3 июля наш «Дармштадт» отчалил»