Пароход "Аоренги"

Наконец, желанный день настал, и 7-го числа я был уже уверен в своем отъезде, так как получил по телефону извещение, что тендер на океанский пароход «Аоренги» отходит в 8 часов вечера. Днем был у Местопа, получил в подарок щит. Бродил по городу убивая время и едва дождался половины 8-го. При помощи тюленя-слуги и молодого Мичели уложил вещи. До набережной, где поджидал нас тендер, добрался без особенного труда. Пристань, куда тендер пристает, зовется Пинкинба. На помощь ко мне явился какой-то немощный служитель и переправил мои вещи на пароход, а сам я взошел на вторую платформу тендера. Публики было много, часть из них провожающие: одни провожали до отхода тендера, другие ехали до «Аоренги».

Меня пришли проводить Местоп и его шурин, геолог Брисбена. В 8.15 тендер отвалил, и мы пошли рекой Брисбеном мимо пригорода. В 11 часов мы прибыли на станцию железной дороги у моря и здесь дожидались почтового поезда. Мне очень захотелось спать, и я прошел в нижнюю каюту, где и проспал до часа ночи, когда пароход наш пошел к маяку навстречу «Аоренги». Но «Аоренги» мы не встретили, а ошибочно выехали к какому-то другому пароходу. Вновь началось тоскливое ожидание. Но вот вскоре вдали на морском горизонте показалась светлая точка, а через час мы уже приставали к нашему океанскому пароходу, стоявшему на якоре. Я прошел в свою каюту, которая оказалась занятой пока мной одним, и тотчас же лег спать.

Встал я к завтраку в восьмом часу, когда «Аоренги» шел уже от Брисбена вдоль берегов Австралии. Проходили мимо отдельных вершин, напоминавших вулканические конусы. У мыса нас поджидал лоцманский пароход, который снял нашего лоцмана и, качаясь и зарываясь в волны - погода была свежая,- пошел обратно к берегу. Интересно было смотреть, как впереди этого пароходика плыла пара дельфинов. Мы взяли на север, слегка к востоку и пошли полным ходом от Австралии, которая скоро скрылась из виду.

Началась снова пароходная жизнь.

Два первые дня нас очень качало, потом море успокоилось, но «Аоренги» уже приобрел скверную привычку качаться и делал это беспрерывно на протяжении всего пути. Конструкция парохода, однако, настолько хороша, что качка не сказывалась на пассажирах так, как она отзывалась на нас на «Дармштадте».

Вечером на третий день мы миновали Каледонию, которую я не видел, да ее и трудно видеть, и какую-то одинокую скалу (на четвертый). На пятый день утром в девятом часу прошел тропический дождь с громом. Море спокойно, но, как я уже сказал, «Аоренги» неустанно качается.

Вчера, 11-го в воскресенье, был «концерт», устроенный доктором Терром. Играла какая-то пассажирка I класса довольно недурно шопеновскую вещицу. Пели пассажиры мало обработанным баритоном, капитан «домашним» голосом и очень недурно тенор-буфетчик.

Сегодня, 12 октября в понедельник, проверял свой багаж, который оказался на месте в багажном отделении. Завтра утром первая остановка - у Сувы архипелага Фиджи.

У островов Фиджи

Мои спутники-пассажиры: американец, едущий в Нью-Йорк и имеющий дела в Австралии и в Америке; доктор Бэкер с дочерью, бывший на бурской войне, объездивший архипелаг Японии, бывший и в Англии, и в Австрии. Переселенец-фермер с рыжей женой и таковым же продолжением семейства. Мало интересны белые австралийцы и американцы. Часть едет до Сувы, до Гонолулу. В I классе едет какой-то Краковский, но кто он, - не знаю. Вообще пассажиров немного, и на пароходе свободно.

13-го рано утром наш пароход остановился в красивой бухте Сувы, но к пристани причалили только в девятом часу. У пристани уже стоял другой пароход - «Тапиуни», привезший публику из Новой Зеландии.

Вместе с доктором, его дочерью, мистером Китчин и Оакманом (из Сан-Франциско) отправились бродить по окрестностям. Прошли по улицам, взбирающимся на холмы, мимо домиков, тропических зарослей, бамбуков и насаждений хлебного дерева. Попадались большие пауки и бабочки. Я поймал только двух-трех маленьких. С холмов открывался чудный вид на море. Сува похожа на Коломбо, особенно тем, что здесь много кули и их жен. Мы встретили одну индианку, несущую на голове овощи. Она была вся в браслетах. С холмов мы прошли в ботанический сад. Там много тропических насаждений, несколько деревьев путешественников, голубая лилия на пруду с фонтаном, кувшинки. На свободе растет много мимозных трав.

Была сильная жара. Фиджиец поймал мне паука. Доктор и его дочь то и дело останавливались чуть не у каждого куста. Вернувшись в город, я расстался со спутниками и пошел делать покупки, но ничего не купил, найдя «редкости» дорогими. Не купил я ничего и на пристани, где туземцы нанесли кораллов, раковин, плодов, стрелы и лук, раковинные камешки, ожерелья (красные, серые), циновки, кокосовые палки. Лодки обычного, двойного типа. Фиджийцы мне понравились: красивый, рослый, статный народ. Неудача с покупками испортила мне настроение.

Перед отходом парохода туземцы ныряли за монетами, но много неуклюжее коломбийцев. Несколько пассажиров пришли к самому отправлению парохода. Туземцы в денежном отношении уже испорчены и не привыкли уступать ничего из запрашиваемого шиллинга.

Наконец, мы тронулись мимо островов, защищенных рифами, у которых беспрерывно пенились волны. Вдали виднелся остров. Один из спутников начал говорить мне про существование доныне дикарей на Фиджи, другой это отрицал. Второму верю больше. Он рассказывал о неутомимости фиджийцев, о прорезывании пути в зарослях, о табаке для черных, об обилии воды, о ежегодном собрании в январе в Суве, о молве, которая здесь быстро разносится. Первый говорил о том, как он видел жареного человека, о поездках своих с губернатором и пр.

Наш путь по морю был очень однообразен. Мы прошли мимо двух островов: Фаутана из группы Самоа и Хэлл - коралловый атолл. Атолл этот принадлежит владельцу фирмы «Сэнляйт-Сооп», культивирующему здесь кокосы. Остров (он купил его у японцев, по словам моего спутника Оакма-на), кроме кокосов, имеет еще и лиственные заросли. Занимает он большое протяжение, имеет хорошую лагуну и населен хавкастами (метисами) и канаками фирмы. Обитатели острова выехали на красивой белой шлюпке. Остров этот принадлежит к группе островов Феникс. Жизнь на пароходе разнообразилась игрой в крикет, надеванием колец на колышек, музицированием, карточной игрой в вист и др. Стоя иногда на корме, я смотрел на прямой длинный след пути парохода, далеко видный и не исчезающий при безветрии.

16-го в 12.40 раздались два выстрела: проехали экватор. К вечеру этого дня на пароход явился морской царь Нептун - в высокой шапке и с трезубцем. Борода была длинная, пеньковая. Ассистенты его были с фантастической прической из желтых водорослей, у одного такой же пояс. Один из них трубил, а другие два ловили публику, впервые переезжающую через «линию» (экватор). Нептун спрашивал, кото-торый раз пассажир или матрос переправляется через экватор, имеет ли на это право. После этого новичков окатывали водой. На другой день Нептун появился вновь, так как некоторые юнцы улизнули в первый вечер. Таковы были пароходные развлечения. Фаутану мы прошли 13-го, Хэлл - 15-го. В Гонолулу думаем прибыть послезавтра рано утром.

Ежедневно наблюдаю свечение воды; видел скопление рыбы. За Сувой рано утром Оакман заметил трех китов.

В воскресенье капитан делал две проверки: 1 - ложную тревогу на пожар (лодки, припасы) и 2 - на «человек за бортом» (буй и флаг). «Человека» спасали около 20 минут (матрос на мачте).

21 октября в 12 часов ночи прибыли в Гонолулу. После некоторых перипетий, о которых я узнал из газет, пароходу было отведено место на пристани, и он в восьмом часу причалил к самому городу. Перед этим в 7 часов был докторский осмотр (осматривали, как баранов); после доктора прибыл лоцман и провел пароход между коралловыми рифами.

Мы позавтракали и отправились смотреть город. Сначала прошли навес пристани мимо чиновников таможни. Затем по настилкам берега (устроенным по случаю разницы уровня при приливах и отливах) вышли на улицы. Нашим ментором был Оакман.

Среди встречной публики прошла японка с детьми, из которых один был у нее за плечами. Я обратил внимание на ее оригинальную обувь. Туземки проходили в свободных одеждах, весьма напоминавших наши капоты. Попадалась местная полиция, но преобладали китайцы. Прошли мимо какой-то школы, в которой в это время была перемена и дети резвились на дворе. Выйдя из застроенной улицы, попали на выколосившиеся рисовые поля. Мои спутники - плохие ходоки, и нам пришлось сесть на трам. Снова замелькали знакомые виды. Проехали мимо пристани, прогулка становилась приятной. Мы ехали мимо красивых вилл среди тропической растительности, причем преобладали кокосовые пальмы, мимо аккуратно разрабатываемых огородов, красивых церквей, живописного кладбища, осененного пальмами, посаженными красивыми аллеями, и, наконец, мимо полей, частью искусственно залитых водой.

Дома построены здесь с расчетом дать больше прохлады: веранды, тонкие стены (жалюзи). Где-то свернули в сторону. Налево высились прибрежные горы, некогда кратеры и лавовые потоки. Проехали небольшой луг, на котором какой-то туземец косил траву ручной косилкой забиравшей скошенное в мешок. Промчались мимо красивого тенистого пруда с розовыми водяными цветами, мимо фешенебельного отеля «Моа-на». На повороте перешли на другой трамвай. На нем снова поехали мимо красивых культурных мест.

Глаз всюду встречает тропическую растительность, садики, виллы, большие общественные постройки (школы). Кондукторы оказались все очень обязательными и обо всем рассказывали Оакману. При этом они не забывали и своих обязанностей и преисправно собирали билетную плату, отщелкивая ее особым нумерным аппаратом над дверью купе вагона. Между прочим, к удивлению моему, кондуктор сразу же дал сдачи простому китайцу с 10 долларов (20 рублей). На какой-то улице, на углу которой было здание во-докачальной станции, мы пересели »а конку, или, вернее было бы сказать, «мулку». Мы имели пересадочные билеты. Часть публики платила 5 центов, опуская монету в-аппарат с окошечком, так что кондуктор мог видеть, сколько кто платил.

Конка остановилась у рельсов электрического трама, возящего публику на вышку ближайшей горы. Особой станции не было, а была простая деревянная скамья для поджидающих, какой-то запертый амбарчик да поблизости японец со сластями у тенистого дерева, в ствол которого был вбит кронштейн электрической лампы. Мы прождали с четверть часа, пока не подошел вагон, битком набитый возвращающейся с «высот» публикой. Через 5 минут тронулись и мы. Кондуктором нашим оказался какой-то подслеповатый господин в шляпе, смахивающий на пастора. Мы сначала выехали на склон горы, повернули на мост и, минуя парк (коночный, трамвайный), начали подниматься по змеистому пути. Повороты были очень круты, и снизу часто было видно две-три петли пути очень близко одна от другой. Из окон был чудный вид на море, долины, город и небольшой кратер Пуншевая Чаша. Наконец, мы достигли верхней станции (но еще не вершины горы). Все вышли из вагончика и по какому-то положенному деревянному переплету пошли на выровненную площадку. На ней помещались ресторанчик (рефрешмент), небольшой навес для музыки, обезьянья клетка с обезьянами и два-три выведенных на эту вершину крана, из которых не текло ни капли воды.

Я снял виды, выпил с коллегами лимонаду, поздоровался с обезьянами и вместе со спутниками таким же образом отправился в обратный путь, заплатив новые 5 центов. Внизу сели на конку (на этот раз были в упряжи лошади) и проехали на одну из улиц Гонолулу, где слезли и отправились на почту. Здесь мы провозились порядком, так как Бен вздумал отправлять в конверте письма, штемпелеванные для бесконвертной отправки, и должен был для каждого письма писать отдельное заявление. С почты пошли в отель «Гаваи». Зашли. Это красивый и прохладный отель с небольшим садом и солидными ценами. Прислуга - китайцы и японцы, старший стюард - румын, имеющий или имевший отель в Сан-Луи, ездивший в Сидней и ныне по случаю болезни жены временно застрявший в Гонолулу. Я съел супу, фрикасе из черепашьих плавников, ростбиф, ананасное аладьс и мороженое. Китайцы, иногда нас не понимавшие, подавали моим сотоварищам совсем ими не прошенное. Один китаец специально следил, чтобы наши стаканы с водой были полны.

На улице Сиднея

Затем прошли в фотографические магазины и купили фотографии, которые здесь необыкновенно дороги.

Еще до захода в ресторан побывали в Бюро путешественников, где были очень радушно приняты старичком. Расписались в качестве «знатных иностранцев» и набрали разных путеводных книжек.

Вернулись на пристань, где все еще толкались продавцы с сувенирами. На здешней пристани туристам продавались из местных памяток ожерелья, цветочное боа и цветы к ним.

На пароход чуть не опоздали, так как Оакман дорогой не спрашивал, где стоит «Аоренги». Оказалось, что с непривычки разобраться в стоявших и закрытых пристанями пароходах было не так-то легко. Наконец, за 7 минут до отхода мы добрались до нашего судна. В 3.30 «бесстрашный» тендер вывел наш пароход.

Выйдя из гавани, «Аоренги» простоял в виду маяка с полчаса. После этого он быстрым ходом пошел мимо Брильянтовой Головы, Кокосовой Головы и других вулканических вершин острова Оаху.