ГЛАВА I. ЭКСПЕДИЦИЯ НАЧАЛАСЬ!

Отправление научно-исследовательского судна 'Дмитрий Менделеев'

«За бортом Тихий океан. Только несколько часов назад скрылась яркая синяя граница тропика Рака» - так обычно начинали морские рассказы бывалые боцманы, а полярники в таких случаях восторженно описывали высовывающийся из-под льдов конец земной оси. Теперь им уже не верят. А зря! Все дело в воображении.

Когда судно минует полярный круг, экватор или тропик, раздается длинный гудок пароходной трубы и все свободные от вахты бросаются на палубу. Смотрят на стройные ряды волн с гребешками белой пены и ищут. Ищут, и если очень хотят, то находят воображаемую линию. Она может явиться в виде многоцветной радуги, или лунной дорожки, или полосы бурых морских водорослей, а то и просто обозначиться линией убегающих за горизонт волн.

Тропик Рака - северный тропик Земли. Мы вступили в ту область, где два раза в году можно остаться без собственной тени. Это - если подходить строго. На самом же деле ее почти всегда нет. За переборкой каюты жжет тропическое солнце, температура выше 30°, влажность приближается к 100%. А в каюте благодать. Нормальная комнатная температура, даже холодно слегка: работают установки кондиционированного воздуха. Гудят вентиляторы машин, огромные винты тянут вперед судно с внушительной скоростью 18 узлов (свыше 450 км в сутки).

Уже прошло 5 таких суток после расставания с белым маяком острова Скрыплева и с Владивостоком. Наш «Дмитрий Менделеев» отправился в свое шестое научное плавание. Это одно из самых молодых исследовательских судов. Но за кормой уже большие научные достижения в Атлантическом и Тихом океанах. В пяти предшествующих экспедициях получено такое количество материала, что с ним надо возиться еще несколько лет.

А пока весь состав экспедиции вживается в судовой ритм Жизни. Забываются и медленно улетучиваются из памяти суматошные и утомительные дни перед отходом.

Во Владивосток прибывали большими группами. Первая появилась почти за месяц до начала рейса. В лабораториях надо было установить, проверить, откалибровать новую геофизическую аппаратуру, проверить состояние всех лабораторных помещений, принять и разместить на борту приходящие грузы. И установить, все ли пришло, не потерялось ли где-нибудь в дороге.

Основная часть участников прилетела во Владивостокский аэропорт за полторы недели до выхода, так как подготовительной работы было еще много.

Во Владивостоке начинались и заканчивались многие выдающиеся экспедиции. Здесь из небольшого поселка на берегу бухты Золотой Рог вырос огромный город. Помнится, еще в начале пятидесятых годов в нем можно было встретить старые фанзы, темные глухие переулки. Потом на их месте появились современные дома, затем пошел первый троллейбус. Город продвигается на север. Бывший 14-й километр, загородное место, стал одной из центральных магистралей. Но Владивосток не потерял своего романтического обаяния. И когда входишь в очередной раз с моря в бухту Золотой Рог и перед тобой распахивается удивительная панорама, всегда вспоминаются, может быть, чересчур красивые, романтические строчки:

Город капризнее женщины
Зябко закутан в туман.
Сопок вершиной увенчанный,
Пеной прибойною пьян.
К бухте прильнувший так вкрадчиво,
Солнца закатом изранен,
Город - монах из Боккаччо
В пепельно-серой сутане.

Во Владивостоке на нас сразу же навалились экспедиционные заботы. Первое - размещение людей по каютам. Они одно- и двухместные. Операция очень ответственная. На четыре месяца определяются соседи, условия работы (ведь вся письменная научная продукция создается обычно в каютах), а может быть, и взаимоотношения.

На судне постоянно масса разного народа. Многочисленные экскурсии из учреждений, институтов, школ с интересом осматривают все и просят рассказать об экспедиции. Рассказываем. Понимаем, что у нас очень интересная, даже экзотическая профессия, и стараемся поделиться своими впечатлениями и планами. Но ведь многие не могут попасть на судно. Решили устроить пресс-конференцию. Собрались корреспонденты газет, радио, телевидения. Теперь о нашем рейсе могут узнать все желающие. Пришли пожелать нам успеха руководители Приморского края и Дальневосточного научного центра Академии наук. И помогли в решении наших нелегких предотходных проблем.

Наш капитан - Михаил Васильевич Соболевский делился своими трудностями только в самых крайних случаях. Но в его каюте постоянно решались жизненно важные для рейса проблемы. Трудно, очень трудно оторваться от стенки исследовательскому судну. Срочно доставлялись на судно недополученные грузы. В трюмы в беспорядке (да простит нас старпом!) сваливались последние продовольственные заказы, материалы, приборы, научное оборудование.

Врачи придирчиво листают санитарные книжки и международные сертификаты о прививках: «Где прививка от холеры? Почему нет заключения хирурга о здоровье?» То одно, то другое.

Последние письма домой. Станция междугородных переговоров забита «менделеевцами». Не забыть семичасовую разницу во времени с Москвой, Ленинградом, Геленджиком, а то позвонишь утром, а там глубокая ночь, переполох в доме.

Наконец, вроде бы все. Завтра утром снимаемся. Владивостоковцы пораньше расходятся домой - прощаться. Хуже всего вахтенным. Последние часы и вне дома! Семьям разрешено в таких случаях побыть на борту. А мы, с Запада, давно уже распрощались с домом. Наших родных здесь нет - они далеко. Вот уходили в море из Калининграда - приезжали. Когда провожать, а когда встречать.

Утром все на месте. Последние прощания и объятия, последняя перекличка с провожающими.

Полоса воды между бортом и берегом увеличивается сначала медленно, потом все быстрее. Да и теперь это не земля, не порт, не город - это берег. На многие месяцы плавания суша становится берегом. И в разговорах, и в воспоминаниях, и даже в официальных бумагах: там, на берегу; сошли на берег.

И морская терминология в том же стиле. Береговые огни и знаки, лоция берегов Японского моря. В нашем длинном и во времени и в пространстве рейсе на капитанском столе, в каюте и в штурманской рубке сменится много толстых книг под названием «Лоция». Австралия, Океания, Новая Гвинея... И только в конце плавания опять появится «Лоция берегов Японского моря».

До свидания, Владивосток! Прощаемся на четыре месяца.

В самой сложной ситуации в начале и в конце плавания оказываются морские геофизики. У всех других специалистов активные работы начинаются с приходом в намеченный район. Там судно останавливается, за борт отправляются приборы, со дна морского приходят набитые грунтом и живностью тралы, в толще вод работают самописцы, сообщая температуру и состав воды океанских глубин. А геофизики работают самыми современными способами. Остановки судна им нужны лишь для отдельных видов работ, остальные проводятся на ходу.

Равномерно успокаивающе чиркают на бумаге черные полосы - эхолоты пишут профиль рельефа морского дна. С кормы убегает на 300 метров в океан толстый кабель, по которому в лабораторию бегут сигналы магнитного поля Земли. Щелкает цифропечатающая машина, из-под валиков выползают цифры значений магнитной напряженности в этой точке Земли.

В этом рейсе первые работы для большинства взятых на борт сухопутных, да и морских специалистов начнутся только на Новой Гвинее. А до нее еще далеко. Мы идем по следам Миклухо-Маклая в Сингапур. Там можно запастись пресной водой и свежими продуктами на следующий большой отрезок плавания вдали от больших портов. Так что не только след нашего соотечественника, но и насущная необходимость заставляют идти туда. На судне в это время осваиваются лаборатории, добываются из трюмов необходимые грузы.

Боцманская команда заканчивает приведение палубы в нормальный, блестящий до неправдоподобия вид. Постепенно следы погрузочных беспорядков бесследно исчезают. Вместо наваленных недавно ящиков открылась свежая деревянная палуба с просмоленными пазами. На ней уже устанавливается стол для пинг-понга. В салоне повешена новенькая, с иголочки, таблица начинающегося шахматного турнира.

А геофизики начали свою непрерывную четырехмесячную вахту сразу по выходе из залива Петра Великого. Был соблазн - пропустить Японское море. Но еще в Москве выяснилось, что остающимся дома коллегам необходим профиль вдоль западной части моря - как раз по нашему маршруту. Пришлось сделать.

Все-таки трудно привыкать к огромным прыжкам технического прогресса. Даже когда он задевает твою или близкую специальность. Знакомый радиоэлектроник как-то рассуждал: «Все знаю, схему сам составить могу, лекцию прочитать, уравнения вывести - словом, в телевизоре для меня ничего загадочного нет. Но вот смотрю на экран и не могу осознать - как это на стекляшке люди двигаются, танцуют, поют - уму непостижимо».

На судах радиосвязь воспринимается как нечто само собой разумеющееся. Связь с Москвой, с Владивостоком, с любым местом. Когда попадаешь в район плохого прохождения радиоволн, весь сарказм выплескивается на радистов - не способны, мол, свою работу исполнять!

Вызывают из штурманской рубки - «Витязь» просит на связь. Он от нас примерно в 3500 км проводит биологические исследования к северу от Новой Гвинеи. Еще в Москве сговаривались, если по времени получится - встретиться в океане, обменяться информацией, некоторыми дефицитными материалами и приборами. И вот вызов. В радиорубке трубка на вид обыкновенного телефона и в ней голос начальника 50-го юбилейного рейса «Витязя» Михаила Евгеньевича Виноградова: «Поздравляю с началом экспедиции!» А потом подробный разговор о сроках, широте, долготе, ближайших планах. Непривычно, хотя это уже не в первый раз,- разговор в море с судна по телефону. Пришел конец известному морскому розыгрышу: «Слушай, тебя жена позвонить просила». Привыкший уже к своему плавучему дому неофит снимает трубку телефона, связывающего помещения судна, и начинает набирать домашний номер. И лишь через минуту, осознав розыгрыш, говорит нечто шутнику. А теперь можно. Снимаешь трубку и заказываешь девушке на московской телефонной станции номер и пугаешь домашних. Они-то и подавно к такой технике еще не приучены. Правда, такие вещи можно проделывать только из Индийского и близких к дому районов Атлантического океанов. Из других мест обычно ничего не слышно.

Трехдневные разговоры с «Витязем», анализ взаимных возможностей показали, что встреча, к глубокому нашему огорчению, не состоится - расходимся во времени и пространстве.

Радиостанция нагружена полностью. Все торопятся послать с моря телеграммы родным и друзьям. Радисты завели финансовые ведомости - началось негласное соревнование, кто в конце плавания окажется рекордсменом по телеграфным расходам. Летят точки и тире по служебной линии - ежедневно сообщаются координаты и состояние дел в институт и в отдел морских экспедиционных работ АН СССР - Ивану Дмитриевичу Папанину. Идут переговоры с Сингапурским портом о заходе и снабжении, летят телеграммы иностранным ученым и администраторам с датами наших заходов. Запросы, ответы, поздравления, приветствия, пожелания... Бьется нормальный пульс экспедиции.