ЛОСКУТ АБИССИНСКОГО НЕБА

В деревне, где Петра питомец, 
 Царей, цариц любимый раб 
 И их забытый однодомец, 
 Скрывался прадед мой арап, 
 Где, позабыв Елисаветы 
 И двор, и пышные обеты, 
 Под сенью липовых аллей 
 Он думал в охлажденны леты 
 О дальней Африке своей. 
						 А. Пушкин 

Около Воскресенского, под Ленинградом, есть памятник. Под ним, гласит надпись, лежит Абрам Петрович Ганнибал (1697-1781), выдающийся русский математик и инженер, прадед Александра Пушкина.

Эфиопия гордится тем, что один из ее сыновей был соратником Петра Великого, что через Абрама Ганнибала ее народ связан родственными узами с величайшим поэтом России.

О предках Пушкина написано много - о тех, кто жил в России.

А известно ли что-нибудь об оставшихся на африканской земле? Кто и что знает в Эфиопии о Ганнибалах?

В Аддис-Абебе я разузнавал об этом у историков, рылся в архивах, выспрашивал священнослужителей, поэтов.

Художник Афеворк Тэклэ хорошо знает творчество Пушкина. В беседе он даже упоминал о Натали, жене поэта. Собирается писать портреты ее и Александра Сергеевича. Афеворк познакомил меня и с людьми, могущими быть полезными в моем поиске.

Ато Иями Муктар, личный секретарь ученого Ричарда Панкхерста, раздобыл и показал мне английский журнал «Эфиопиан обсервер», вышедший в сентябре 1957 года и целиком посвященный Пушкину. Журнал редактировала тогда Сильвия Панкхерст, известная суфражистка, активный деятель женского движения. Она же основала Рабочую социалистическую федерацию в Англии, которая вошла потом в компартию. В 1920 году Сильвия побывала в Москве, встретилась с В. И. Лениным и опубликовала за тем книгу «Советская Россия, какой я ее видела». Последние годы Панкхерст жила в Аддис-Абебе. «Эфиопиан обсервер» впервые широко познакомил читательскую публику с Пушкиным. На обложке - юный поэт. Рядом во всю страницу - портрет Абрама Ганнибала. Опубликован и «Арап Петра Великого», и статья советского профессора Бориса Городецкого.

Аспирант Аддис-Абебе кого университета Хайлу Гэбрэ Иоганнес составил биографию Пушкина на амхарском языке. Этот эфиопский поклонник Пушкина использует труды русских, французских и английских пушкинистов. Однако никто из эфиопских исследователей не занимался родословной Пушкина. Я обрадовался, когда в Национальной библиотеке Аддис-Абебы познакомился с библиотекарем Бабичевым. Эта русская фамилия известна в Эфиопии. Когда-то русский офицер Бабичев, попав в Эфиопию, полюбил местную красавицу из богатой семьи и с разрешения петербургских властей женился на ней. За верную службу ему здесь присвоили дворянское звание, дали высокий военный чин. В Аддис-Абебе я видел дом Бабичева, построенный в русском стиле, с наличниками, с резным орнаментом. Скончался старик в глубоких летах. Старший его сын был первым летчиком Эфиопии и погиб в авиационной катастрофе, а младший сын - библиотекарь. По-русски он не говорит, обходится французским, амхарским и английским.

- Отец боготворил Пушкина,- рассказывал мне Бабичев.- В нашем доме когда-то устраивались пушкинские вечера, исполняли романсы на слова Пушкина... Отец собирал материалы о Ганнибалах, ездил в провинцию Тигрэ. Хотел написать, да не успел...

От директора Национальной библиотеки господина Бекеле Негусси я узнал, что в Эфиопии фамилии Ганнибалов не существует. Известно, что Абраха или Абреха, предок Пушкина, вывезенный в Россию, происходил из семьи Бахар Негаша.

Один суданский дипломат, хорошо знакомый с русской классической литературой, узнав о моем намерении отыскать место рождения Абрама Ганнибала, спросил:

- Почему вы думаете, что предок Пушкина - эфиоп? Это же все легенда, не подтвержденная фактами, документами. Не исключена возможность, что он вывезен с суданского берега.

Известный резон в этих словах был. В толковом словаре В. И. Даля слово «арап» определено так: «по природе, по племени чернокожий, чернотелый человек жарких стран, особ. Африки: мурин, негр. При дворе это должность, занимаемая иногда и белым служителем: придворник, припорожник... Арапа нельзя смешивать с арабом, аравитянином».

Ясно, что нельзя! В нашем распоряжении - беглые заметки А. С. Пушкина о своей африканской родословной. В «Примечании сочинителя» в первой главе «Евгения Онегина», к строке «Под небом Африки моей», сказано: «Автор со стороны матери происхождения африканского. Его прадед Абрам Петрович Ганнибал на 8 году своего возраста был похищен с берегов Африки и привезен в Константинополь. Российский посланник, выручив его, послал в подарок Петру Великому, который крестил его в Вильно. Вслед за ним брат его приезжал сперва в Константинополь, а потом и в Петербург, предлагая за него выкуп; но Петр I не согласился возвратить своего крестника. До глубокой старости Аннибал помнил еще Африку, роскошную жизнь отца, девятнадцать своих братьев, из коих он был меньшой: помнил, как их водили к отцу с руками, связанными за спину, между тем как он один был свободен и плавал под фонтанами отеческого дома; помнит также любимую сестру свою Лагань, плывшую за кораблем, на котором он удалялся... В России, где память замечательных людей скоро исчезает, по причине недостатка исторических записок, странная жизнь Аннибала известна только по семейственным преданьям.

Мы со временем надеемся издать полную его биографию».

Почему Петр крестил Ибрагима? Русский царь, надо полагать, знал, что Абиссиния -страна с христианской религией. Может быть, имелись основания считать, что царский приемыш - мусульманин или его обратили в магометанство во время пребывания в Турции? Возможно, отправлением каких-то религиозных ритуалов, молитвой, арап выдал свою принадлежность к «чужой вере». Все это еще загадка.

«Русских Аннибалов» Пушкин не забывал. У него нередко встречается выражение «моя Африка».

 Природа Африки моей 
 Его в день гнева породила - 

так звучит вариант строфы знаменитого «Анчара».

В сельце Петровском, невдалеке от Михайловского, жил второй сын Ганнибала, Петр Абрамович, двоюродный дед поэта. В письме к П. А. Осиповой А. С, Пушкин сообщает о намерении «еще проведать моего старого негра-дедушку, который, как я предполагаю, на этих днях умрет, а между тем мне необходимо раздобыть от него записи, относящиеся до моего прадеда».

Хоть что-нибудь, но купите!

Сохранилось всего несколько пушкинских строк о встрече с дедом, угостившим поэта рюмкой водки, а остальные записи утрачены. Замысел Пушкина издать «со временем» полную биографию Аннибала остался неосуществленным. Да и будь она написана, вряд ли содержала бы в себе эфиопские источники. Достоверность показаний самого Ганнибала ограничена возрастом. Видимо, неточно, что Ганнибал вывезен в Россию «из Африки на 8 году своего возраста». Поправку внес сам Ганнибал, который писал, что выехал в Россию из Царяграда в 1706 году. Значит, на восьмом году он покинул Константинополь, а не Африку, откуда отбыл еще раньше, и лет ему было меньше. Точно неизвестно, сколько времени он провел при султанском дворе. Совершенно очевидно одно: не сразу по прибытии эфиопского малыша в Турцию думный дьяк Украинцев, посланник России, обратил на него внимание. Царь Петр приказал доставить в Россию способных, сметливых арапов. Граф Савва Рагузинский, когда вез в Москву вызволенного будто из сераля эфиопа, точно знал, что смышленый краденец понравится русскому владыке и не вызовет гнева.

Думается, желанием угодить царю продиктован и выбор фамилии. Предположение, что Абрам или Ибрагим сам нарек себя Ганнибалом, вряд ли состоятельно: слишком он был мал, чтобы знать о прославленном полководце древности. Психологически, пожалуй, достовернее предположить, что мальчику присвоили громкое имя Украинцев с Рагузинским, дабы Петр ни на йоту не усомнился в ревностном выполнении его приказа. Нет, не с улицы схвачен первопопавшийся на глаза «черненький», а из хорошего рода, из громкой фамилии Ганнибалов!

«Покорный слуга Абрам Петров» - подписывался под письмами и документами крестник царя. Гордо звучало это имя при жизни преобразователя России, особенно в кругах, хорошо знавших принадлежность ко двору абиссинского приемыша. Положение резко изменилось с кончиной императора. Абрам подвергся опале и гонениям не столько за политические интриги, а главным образом за положение приближенного самого Петра.

Пушкин гордился своими предками - «русскими абиссинскими дворянами», и повода для гордости было предостаточно. Деяния самого Ганнибала и его сына Ивана Абрамовича получили высокую оценку и широкую огласку в обществе: они верой и правдой служили России. Мальчик на побегушках, правда - у царя, Абрам первые годы не разлучался с высоким покровителем. Времени было вполне достаточно, чтобы определить способности арапчонка. Петр был строг и не отступал от своего железного требования: чтоб никто не надеялся на свою породу, а доставал чины службою и собственным достоинством...

Абрам выполнял различные поручения русского правительства, объездив всю Русь от Риги до китайской границы. Последнее его звание - Главный инженер России. Сын его отличился на поле брани. Пушкин назвал его «Наваринский Ганнибал» - он участвовал во взятии этой крепости. В автобиографических заметках Пушкин говорит о нем: «Его постановления доныне уважаются в полуденном краю России, где в 1821 году видел я стариков, живо еще сохранивших его память». Абиссинские отпрыски прижились у нас, когда «Россия молодая, в бореньях силы напрягая, мужала с гением Петра».

А как попал Ганнибал (условно) в Турцию? Где, в каком месте был сделан первый шаг на пути к России?

В Национальной библиотеке активисты усердно помогали мне в розысках. Где, спрашиваю у них, упоминаемое Лого или Логона? Библиотекарь Иеманех Аллабсей выдвинул свою версию.

- Я думаю, что под Лого, Лагань или Лагонь упоминается порт Массава на берегу Красного моря,- рассуждал он. - Португальские мореплаватели многие удобные стоянки называли Лаго, то есть лагуна. Таково происхождение нигерийской столицы Лагос. Подобные названия до сих пор встречаются и на Восточном и на Западном побережьях Африки. Вероятнее всего, маленького Абреху и вывезли из Массавы...

Пересмотрел все имеющиеся географические карты: нет, Массава никогда не означалась Лаго. Связываюсь с доктором Гэбрэ Иезусом, специалистом по топографии.

- Какое Лого вас интересует? - последовал вопрос на вопрос. - Есть два Лого - Лого Чова в области Хамасьен и Лого Кузай около Хазому.

- Которое из них на реке Мареб?

- Лого Чова. Это название целого района. Слово «Чова» с языка тигринья переводится как «нобли»-знатные, богатые, состоятельные. Вроде дворян, аристократов.

- А что означает «Лого»?

- Это название народности. Лого - небольшое племя в провинции Тигрэ, в Эритрее. Раньше эти земли были известны как владения Бахар Негаша. Поговорите с коллегой Локотом...

Господин Локот - старший научный сотрудник библиотеки. На стене в его кабинете - старинная фотография Риги, его родного города. Может, он знает побольше об эфиопской родине Пушкина?

- Нет, этим никогда не занимался,- ответил он. - Люблю Пушкина, читаю и перечитываю, а династию Бахар Негашей не изучал. Но готов оказать вам любые услуги. Отложите поездку в Эритрею еще на недельку. Давайте искать...

На стол легли «Расы и племена Эритреи», оксфордская «Краткая история Эритреи», книга арабского писателя Ибн Уорди, отчеты португальца Мануэля Альмейды о путешествии в приморскую Эфиопию, записки Франциско Альвареса, увесистые тома итальянца Конти Россини, французского врача Шарля Понсэ, англичанина Генри Солта.

Особо интересен отчет о поездке в Абиссинию Шарля Понсэ. Этот французский врач выехал из Каира и направился через Донголу и Сеннар в Гондар, местожительство абиссинского негуса Иуади Первого (он правил с 1682 по 1706 год). Шарль Понсэ врачевал негуса в 1699 году. Обратный путь в Европу Понсэ совершил через земли Бахар Негаша и порт Массаву, останавливался в Дебарва, тогдашней столице Тигрэ, которая была и официальной резиденцией Бахар Негаша. Это не фамилия, а титул, звание, даваемое негусом Абиссинии начальникам северной части страны. Бахар - море, негаш - правитель. В дословном переводе Бахар Негаш - правитель моря, губернатор приморских владений.

Как-то пустынно...

Можно предположить, что Понсэ наверняка беседовал с отцом Абрама, Абрехи или Абрахи. Среди кучи детишек он мог видеть и двухлетнего арапчонка. Понсэ приоткрывает занавес и показывает с несколько иной стороны картину «угона в рабство» эфиопских детишек. Если целиком довериться распространенной легенде, трудно представить, каким образом один из сыновей важного сановника абиссинского негуса стал невольником и увезен в Турцию. Да к тому же - младший сын, самый любимый в семье! Уж если неминуемо было кого-то из девятнадцати сыновей отдать в рабство, то почему выбор пал на самого малого, беспомощного?

Да, в те времена практиковался торг детьми, их мог приобрести любой. За мальчика платили 150 шиллингов. Рынком такого рода являлся Диксан, невдалеке от Дебарвы и Лого, где родился Бахар Негаш и где был его дом. Шарль Понсэ свидетельствует, что негус, которого он лечил от конъюнктивита, отдавал приказы дворянам об отправке сыновей на службу и учение в Европу. Абиссинский негус не был в этом оригинален: Петр Великий тоже насильно заставлял сынков помещиков, купцов и промышленников добывать знания за границей.

В записках Понсэ упоминается некий Мурат бен Магделун. Армянин по национальности, племянник одного из министров при тогдашнем негусе. Армяне-просветители бывали в христианской Эфиопии. Некоторые из них занимали крупные посты и пользовались покровительством эфиопских властей. Мурат договорился с Понсэ о совместной поездке во Францию. Он ехал не один - вез с собой группу эфиопских детишек, чтобы пристроить их во Франции. На какой-то срок Понсэ и Мурат разминулись в пути. Догнав француза, Мурат и сообщил ему печальное известие: великий шериф в Джидде отобрал у него детей. Правители Мекки часто отправляли султану Оттоманской империи партии африканцев. Дети, наверно, попали в Турцию. Среди них мог находиться и Абреха из Лого. Тогда выходит, что в столицу Блистательной Порты он попал в двух- или трехлетнем возрасте.

Полагаю, что этот вариант предпочтительнее, ибо только он объясняет поразительную скудость сведений о жизни в доме отца Ибрагима. Будь он оторван от родины не трехлетним, а семилетним, рассказал бы куда больше, привел бы какие-то детали, назвал имена отца и матери. Вряд ли сестру Абрама звали Лагань: среди коренных жителей Эфиопии нет такого женского имени. На редкость трогательные слова о том, как Лагань плыла за кораблем, на котором удалялся брат, наводят на раздумья. От Лого до любого порта Красного моря, включая турецкую тогда Массаву, расстояние в сотни километров. Поэтичный вымысел, привлекший воображение Пушкина.

...Перед вылетом в Асмару, административный центр Эритреи, я познакомился с картой, составленной в 1683 году Лудольфом. На ней обозначены земли Бахар Негаша. На одной из старинных карт нашел и Лого, что на реке Мареб. А в солидных томах английского путешественника Генри Солта обнаружил рисунки (12-е приложение): Бахар Негаш Иясу и Бахар Негаш Суобхарт. Директор Национальной библиотеки любезно разрешил мне сфотографировать рисунки.

Генри Солт во время своей поездки по Абиссинии пользовался гостеприимством Бахар Негашей. В области бесчинствовали бандиты. Прочной власти не было. Некоторые вожди выступали против расов - князей, проводивших курс негуса. Вопрос об утверждении христианства, решенный в центральных областях Абиссинии, на северо-востоке стоял еще в повестке дня. Отец Ибрагима не выступал активно против турок. Тигрэ было местом соприкосновения двух властей - эфиопских и турецких, местом, где проходил фронт религиозной борьбы между христианством и мусульманством. Генри Солт упоминает многократно о Бахар Негашах: один из них решительными действиями предотвратил разграбление его каравана, принял европейца в Дебарва, угостил, показал национальные танцы. Кроме Бахар Негашей Иясу и Суабхарт, он называет Иеге и Аркое. Четверо! Солт предпринял поездку в 1809- 1810 годах. Пушкину было тогда 11 лет. Минуло столетие со дня приезда Ибрагима в Россию; сам он скончался, оставив немалое потомство. Пушкин мог быть четвероюродным братом Бахар Негашам, о которых писал Генри Солт. Бахар Негаш в то же время - это Эритрея. По всей вероятности, земля Бахар Негаш, род Бахар Негашей и дали России прадеда Пушкина. Генри Солт рассказывает, что старый Бахар Негаш был человеком «безупречно порядочным».

О Бахар Негаше мы продолжали разговор с ато Гэбрэ Хивет Невераи, генеральным директором департамента образования в Асмаре. Эритрея, войдя в состав Эфиопии, до сих пор сохранила некоторые атрибуты самостоятельности, автономии. В какой-то мере система провинциальных властей скопирована с центральной, аддис-абебской. Департаменты - это министерства в миниатюре (при департаменте есть библиотека, куда я не раз захаживал). Директору департамента было интересно, что привлекло в Асмару приезжего из Москвы. Мы объяснились. На другой день ато Гэбрэ пригласил к себе в кабинет нескольких сотрудников департамента для беседы со мной. Оказалось, что все они читали Пушкина, знают и Бахар Негашей, но кто из них был отцом Абрама, остается загадкой! Сам директор высказался так:

- Бахар Негаш - администратор: он утверждался в этой должности негусом по представлению князя, которому непосредственно подчинялся. В истории были случаи, когда Бахар Негаш шел на сотрудничество с представителями Турции. На территории современной Эритреи и Тигрэ христианство утверждалось с большим трудом, чем в остальных частях страны. Бахар Негаш оказывался между двух огней: на него давили посланцы эфиопского негуса, требуя введения христианства, но одновременно воздействовали и турки, мусульмане. В порту Массава и сейчас существует турецкая община. Нетрудно предположить, что в начале семнадцатого столетия она была и многочисленней и влиятельней. Некоторые местные жители формально принимали христианскую религию, ставшую официальной, а в частной жизни придерживались ислама и содержали гаремы. Думаю, что и отец прадеда Пушкина имел несколько жен. Он мог послать Абрама на воспитание в Турцию.

Горное селенье.

Когда я заговорил о моей поездке в Дебарва, на реку Мареб, директор насторожился: около Асмары американская военная база.

- Ни о какой поездке по провинции не может быть и речи,- сухо сказал он.- Даже американских корпусников мира мы резко ограничиваем в передвижениях.

Вот те на! У воды - и не напиться...

Выручил Соломон Тэклэ, директор департамента по иностранным делам. Кстати, он познакомил меня с американским консулом в Асмаре.

- Признаться, впервые слышу, что прадед вашего Пушкина был родом из Эфиопии,- сказал он мне.- Странно, интригующе. Это может стать темой для бестселлера! Романтично! Я желаю вам успеха, полного успеха, сэр!

Соломон Тэклэ улыбался. Разрешение на поездку получено. Добрый час простояли мы с ним у карты, висевшей на стене.

- Я из племени лого,- говорит Тэклэ.- Деревня Лого невдалеке от моей родной деревни Кефелат.

Адди Лого Чова - значит деревня знатных, богатых Лого, объяснил мне Соломон Тэклэ. Но это вовсе не значит, что там живут действительно богатые.

- Образованные эфиопы знают о родстве Бахар Негаша с Россией. Но в Эфиопии трудно восстановить родословную. Фамилии как таковой здесь нет. Есть два имени: собственное и имя отца. Этим подчеркивается уважение к родителю. Имя деда уже не сохраняется. Деды, прадеды и прапрадеды, их дела, жизнь, чины и прочее остаются лишь предметом семейных воспоминаний. Вот почему так трудно отыскать предков Пушкина.

Если бы Абрам в своих воспоминаниях оставил хотя бы имя своего отца! Это бы облегчило поиск.

- Звания Бахар Негаш сейчас нет,- сказал мне Соломон Тэклэ, - но в деревне Лого, куда вы едете, есть потомки Бахар Негашей. Они гордятся своим происхождением. Поспрашивайте...

Земля Бахар Негаша! Побережье Красного моря, Эритрея и граничащая с ней Тигрэ. Все звучит волнующе. Хабеш - так называлась старая Абиссиния. «Хабеш» означает «смешанный». Имеется в виду людское, человеческое смешение: тут живут эфиопы, арабы, индийцы, африканцы с восточного берега континента, турки, персы, евреи, которых здесь называют фаллаши, армяне, данакильцы, европейцы. Еще какой хабеш!

Я не нашел нигде упоминания о том, на каком африканском языке говорил арап Петра Великого. И знал ли он его так, чтобы уже никогда не забыть? Возможно, первые слова его детства были на тигринья. Или на арабском? В этих местах он играл такую же роль, какую французский - в домах русских господ.

Еду на вездеходе по приличной пока что дороге. Видел ли Абраха эти сикоморы, загребущие ветви которых хотят обнять половину неба? Навстречу семенят ослики. На них, как сто, как триста лет назад, перевозят грузы из глубины страны к морю. Ослики - движущиеся капли на горных тропинках - тянули кофе, слоновую кость, золото и серебро, мед и перья страусов, кожи и пахучие смолы. Потоком шла соль: налог на нее был самым обременительным. На осликах ездили негусы. Осликов дарили детям: был свой, наверняка был, и у Абрехи. Не на нем ли и отправился он к морю - к морю русской жизни?..

Суетился, должно быть, деревенский староста. Была охрана. Солдаты - сыновья солдат. Может, они пели песню, записанную как раз в этих местах:

Наши отцы - солдаты раса, 
 Каждый из них разит своего врага, 
 Мы молоды и бережно несем дары юности, 
 Но в борьбе мы не уступим отцам, 
 Мы едем по пустынной стране. 
 Кругом дикие животные и дикая земля, 
 Но мы служим расу, 
 А кто не готов умереть за него? 

Овеянные славой места. Рядом - Адуа, дважды прогремевшая в эфиопской истории. Негус Сарза Денгель разбил турецкие войска, высадившиеся в Эритрее, достигшие земель Бахар Негаша. Правитель Дебарвы переметнулся на сторону турок и был убит в 1578 году вместе с турецким пашой. В 1896 году эфиопы разгромили при Адуа итальянские войска. Теперь Дебарва без Бахар Негашей...

Она стоит на высоком берегу реки Мареб. Каменные дома, крытые черепицей или железом. Главная улица - тракт от Аксума на Асмару и Массаву. Ресторанчик с дверьми, открытыми настежь. Взад-вперед расхаживает полицейский. С чего начать? У стража порядка спрашиваю, есть ли учителя и где они. Нашел одного. К нему приехал на каникулы сын-студент. Он повел меня к старику, который лет шестьдесят служил в административном аппарате Дебарвы. Дед, босой, опершись на посох, кормил во дворе кур. Одет в белую шамму, напоминающую одежду библейских пророков. К нему нас привело распространенное мнение, что старики осведомлены в истории получше нас, что им ближе атмосфера отошедшего в прошлое. Но старик ровным счетом ничего не знал о Пушкине. Зато много говорил о Бахар Негаше. Это звание не было наследственным: негус и рас выбирали для службы самых умных. И, по стариковской привычке на все ворчать, добавил :

- Не то что сейчас...

Он показал нам развалины дворца Бахар Негаша. Я вел его под руку. На холме валялись оранжевые и белые камни. Кое-где сохранился фундамент из булыжника. Ямы, заросшие травой. Сухие стебли кукурузы сторожили руины.

- Все умирает,- философски заключил старик. - А русский негус Петр так и не отдал сына Бахар Негаша. Да что поделаешь! Умные люди нужны любой державе. В сто раз становится человек мудрее, если держит при себе умных слуг... А Лого - вон, видно отсюда.

От Дебарвы до Лого километра четыре. Дорога каменистая. Холмы. Овраги. Пасется домашний скот. Поля, засеянные пшеницей, кукурузой, бобами, фасолью. Волы тянут громоздкий деревянный плуг, терзающий землю. Деревня Лого вся в бурьяннике. Домики здесь называются хедмо. Они отличаются от обычных эфиопских тукулей, конусообразных хижин. Опорами хедмо служат деревья, поставленные с ног на голову, торчащими корнями вверх. Их клыки и держат деревянные настилы, на которых покоится соломенная или травяная крыша. Невысокие стенки выложены камнями. Вокруг хедмо завалы колючего, седого кустарника. Участки кукурузных полей врезаются в деревню. На отшибе церковь. На паперти божьего храма лежат коровы. Декоративные, пятнистые. Каши, то есть поп, священник, повел меня к Бахар Негашу. Зовут его Гэбрэ Уолде. Все встречные отвешивают ему поклоны, а он на ходу благословляет их.

Подошли к хедмо, на солнечной крыше которого грелись козлята. Вышел хозяин - Кирос Хагос. Брат его - Гардмаш Хагос. Дядя - Хайле Тесхазге. Потомки Бахар Негаша - из Адди Лого. Протягиваю Киросу Хагосу журнал с портретами Пушкина и Ганнибала. Вокруг уже собралась толпа. Всматриваюсь в лица, фотографирую чуть ли не каждого жителя Лого, стараясь обнаружить сходство с поэтом. Общее - курчавость, цружинистость волос, острый взгляд коричневатых глаз, утолщенные губы, подвижность ноздрей, быстрый переход от задумчивости и грусти к оживленной перепалке и веселью. Порывистость натуры, острый, моментальный отклик свойственны жителю Тигрэ. Кажется, что в облике Абрама нетрудно приметить арабские черты. И если Эфиопию назвали Хабеш, то смешанность еще в большей степени присуща населению Прикрасноморья. Двадцатилетний Кирос Хагос приглашает в свой дом. Внутри перегородка-плетень. Прихожую он приспособил под магазин. Торгует керосином, мылом, спичками, скобяными товарами. Запыленные флаконы духов. Пара уздечек для мулов. В углу ручная мельница. В мешках зерно, мука.

Двое детей. Дочка Сегереда - цветок на языке тигринья. Второго ребенка мать держит на руках. У нее на груди в три ряда бусы из каури (мелких раковин).

- Не сохранились ли какие-нибудь документы о Бахар Негашах?

- Нет, - отвечает Кирос. - Прошло очень много времени. Частые войны разоряли край. Мой дед хранил какие-то записи, материалы. Были у него и портреты Бахар Негашей. Все отобрали итальянские солдаты. Наш род был когда-то знатным. А теперь мы крестьяне...

В пути.

- Где еще живут потомки Бахар Негашей?

- Я слышал, что наши дальние родственники есть в Южной Африке... Нет, писем я ни от кого не получаю. Подарите мне портрет московского Бахар Негаша...

- А дом правителя стоял на этом месте?

- Это точно. Земля в Эфиопии дается навечно, отнять ее может только негус. Бахар Негаши жили со своими семьями в Лого. А править делами ездили в Дебарву. Там была столица. Тогда и Лого была больше. Сейчас в ней два десятка домов. А в Московии знают о Бахар Негашах?

Кирос все свои рассуждения заканчивал вопросами: как это - в Москве знают о Лого? В нее из соседней Дебарвы редко кто приходит. Какой Кремль, в котором останавливался Хайле Селассие? Как отыскать родных Бахар Негашей в России? Глядя с улыбкой на жену, пообещал:

- Родится еще сын - назову Бахар Негаш. Приедете посмотреть?

Я вспомнил служащего императорской канцелярии в Аддис-Абебе Аялеу Вольде Георгиса: своего сына он назвал Пушкин. В битве при Адуа эфиопы били по врагу из пушки «Севастополь». В столице Эфиопии есть Русская улица. Высокое родство у нас с эфиопским народом!

...К вечеру я покинул Лого и уехал на берег Мареба. В нее впадает крохотушка Белесса. Мареб - река бессточная. В жаркий сезон она во многих местах пересыхает. А сейчас шумит, перекатывая гальку, хорохорясь перед склонившимися кустами акации, перед гордо стоящими на взгорьях эвкалиптами. Эфиопское Лукоморье, где

Потоки мутные текли 
 И рыли влажну грудь земли.