Глава первая. Город на переправе с препятствиями

Город на переправе с препятствиями

Из Лондона Дублин представлялся провинциальной копией столицы Англии, а его жители - ирландским вариантом англичан. В английских книгах и статьях по Ирландии возможные различия между двумя странами объяснялись "непостоянством ирландского характера", неумением и нежеланием ирландцев найти вовремя приемлемый компромисс. В английских фильмах, по которым за границей знакомятся с Ирландией, ирландцы изображались в виде таинственных фигур в длинных темных плащах и низко надвинутых на глаза шляпах, с пистолетами или дымящейся бомбой в руках. События с участием этих мрачных личностей развивались, как правило, на фоне старых обшарпанных зданий и непременно в дождь.

Мои английские коллеги советовали для акклиматизации поближе познакомиться с "Гиннессом", темным пивом, которое считается чуть ли не национальным напитком ирландцев. "Если вы до отъезда войдете во вкус "Гиннесса",- втолковывали мне знающие люди,- встречи в Дублине не будут вам в тягость, а нужная информация потечет рекой". "И вообще,- заверяли бывалые журналисты,- русские должны себя чувствовать в Ирландии, как рыба в воде. Конечно, при условии, что воду пить не придется".

На поверку оказалось, что трудно представить две столь непохожие страны в такой непосредственной близости. Ни в облике городов и сел, ни в самом укладе ирландской жизни, народных обычаях и традициях нет ничего общего с Англией. О былом английском господстве говорят только уцелевшие кое-где постаменты памятников да английская речь, изрядно сдобренная сочным ирландским акцентом, даже когда изъясняющиеся по-английски не знали другого языка с малых лет. И вкус "Гиннесса" в Дублине не такой, как в Лондоне, хотя представители администрации пивоваренной фирмы пытаются утверждать, что он везде одинаков. Но в частной беседе за бокалом ароматного ирландского виски, крепость которого ценят по достоинству и пивовары, директора компании "Гиннесс" охотно признают, что пиво из Дублина ни с чем нельзя сравнить.

Но не пивом единым славится столица Ирландии, хоть она и не блещет взлетами архитектурной мысли и не богата историческими памятниками, которые привлекали бы любознательных гостей из-за рубежа и служили бы надежным пристанищем для бестолковых голубей. Этот спокойный, чуточку сонный город пересекает надвое река Лиффи, впадающая в благодушный Дублинский залив. В порт заходят сухогрузы с лесом и углем, танкеры с нефтепродуктами, и там круглые сутки кипит трудовая жизнь. Медленно движутся стрелы подъемных кранов, тяжело дышат грузовики и весело покрикивают грузчики у темных стен складов, ворочая кучи ящиков с надписями на разных языках.

У делового порта в воды реки тихо смотрятся дорические колонны старой таможни, увенчанной национальным гербом и аллегорическими фигурами, олицетворяющими Атлантический океан и крупнейшие реки Ирландии. На страже границы между портом и городом стоит мост О'Коннолла, ширина которого превышает его длину. Выше по Лиффи вздыбился горбатый мост Пенни-бридж (в старину за переход по нему платили пенс). По обе стороны от него видны магазины, гостиницы и пивные на суматошных набережных. Поодаль возвышается купол здания суда - Фор-кортс, зорко охраняемый статуями Справедливости, Мудрости, Милосердия и Власти.

Возведенные в XVIII столетии старая таможня, Фор-кортс, закопченные временем стройные колонны Национального банка (в прошлом там заседал ирландский парламент) да Ленстер-хаус, нынешнее здание парламента, по слухам, послужившее прототипом для Белого дома в Вашингтоне,- вот, пожалуй, и все, чем может похвалиться столичная архитектура. Да еще вокруг площадей в самом центре города рассыпаны невысокие изящные здания, ровесники старой таможни. Не так уж много старины в ирландской столице, и она поменьше Праги, Будапешта и Копенгагена, но с не менее длинной родословной.

В воды Лиффи смотрятся колонны старой таможни

Национальный банк

Здание парламента

Гэльское название ирландской столицы "Бейл ата клот" означает "город на переправе с препятствиями". Люди поселились в устье Лиффи, вероятно, около двух тысяч лет назад. Во всяком случае на карте Птолемея, созданной в 140 году нашей эры, на этом месте показано поселение Эблана. В 837 году в этот район заходила норманнская флотилия в составе шестидесяти кораблей. Четыре года спустя норманны основали там город Дублин, название которого - "черная заводь",- видимо, пошло от темных вод реки Лиффи. Город был административным центром норманнских владений в Ирландии и главным пунктом связи со Скандинавией. С XII века начинается завоевание Ирландии англичанами, и в 1215 году по распоряжению английского короля в Дублине был построен замок.

Об этом замке, куда сейчас водят иностранных туристов любоваться картинами, коврами и канделябрами, ирландцы отзываются весьма сдержанно. В свое время там размещалась резиденция английских правителей, а рядом - штаб-квартира тайной полиции, и комнаты замка обагрены кровью вождей восстания 1916 года в Дублине. К слову сказать, при расправе с повстанцами английская артиллерия не пощадила ни старой таможни, ни Фор-кортс, и пришлось затратить немало сил и средств, чтобы восстановить их в прежнем великолепии.

Важнейшие министерства, парламент, редакции основных газет, Национальный музей, картинная галерея - все это расположено в центре города, и обойти их можно за сравнительно короткий промежуток времени. В Национальной картинной галерее находятся полотна ирландских мастеров и живописцев разных стран мира, а на верхнем этаже развешаны старинные русские иконы из коллекции Наташи Аллен, супруги автора "Истории Украины" и "Истории грузинского народа" Уильяма Аллена. Этот историк рассказывал мне с большим теплом о своей поездке лет двадцать назад в Тбилиси, где после выступления по телевидению его принимали как самого дорогого гостя, а водители такси отказывались брать с него плату.

На выезде с моста на центральную О'Коннолл-стрит, самую широкую магистраль в городе, вас встречает многоликий монумент Даниэлю О'Конноллу, первому лорд-мэру Дублина, лидеру движения за гражданские права ирландцев в начале XIX века. На противоположном конце улицы уходит факелом в небо обелиск в честь другого вождя национального движения - Чарльза Парнелла. Неподалеку от него взметнулись лебеди над памятником ирландским патриотам, павшим в боях за свободу и независимость своей родины. Местами на улицах города попадаются статуи святых, любовно прижимающих к груди кресты либо грозно потрясающих ими в воздухе над головами прохожих.

Главная улица Дублина О'Коннолл-стрит

Вся О'Коннолл-стрит и отходящие от нее переулки - непрерывный ряд магазинов и увеселительных заведений. Этот центральный район оживлен до глубокой ночи, когда смолкают буйные оркестры в просторных танцевальных залах, заканчивают свой шумный пробег пластинки в полутемных клубах "дискотек" и на свежий воздух вываливаются толпы очумевших от грохота молодых людей. Разговаривать друг с другом их отучил неумолчный музыкальный рев, и они сбиваются бессловесными группами у кромки тротуара, "голосуя" попутным машинам в надежде попасть домой до рассвета.

В лабиринте тесных улочек, разбегающихся от О'Коннолл-стрит, где чужеземцу не поможет и нить Ариадны, по одну сторону раскинулась голосистая толкучка, выставившая напоказ тряпье, с которым не справиться ни одной химчистке, а по другую - разместился дублинский рынок. Над грудами овощей и фруктов, аппетитно разложенных на тележках, колдуют разбитные торговки, зазывающие прохожих пронзительным криком: "Дорогой, купи помидоры, и тебя снова полюбят девушки!", "Дорогой, ешь картошку, и тебе улыбнется семейное счастье!" Покупателю предлагают румяные яблоки, дают понюхать их и пощупать, а затем следует сложная операция с бумажным кульком, и уже дома долго удивляешься, как при таком обилии продуктов сумел выбрать далеко не лучшее.

За мостом от О'Коннолл-стрит изогнулась дугой Графтон-стрит, скопление больших и малых магазинов - от просторных залов с зеркальными дверями и необъятными витринами, манящими разнообразием и пестротой товаров, до узких щелей в стенах домов, куда протискиваешься с видимым усилием. На вывесках бывает так и написано: "Дыра в стене". Основная проблема в крупном торговом центре - завоевать внимание и доверие продавца, а в небольшой лавке, где свобода маневрирования ограничена,- уйти из цепких объятий владельца без серьезных финансовых потерь.

В водоворотах озабоченной толпы, мечущейся от одной двери к другой, выплывают тихими островками молодые художники, проходящие обучение в художественной школе Дублина. Юноши с традиционно длинными волосами, ниспадающими нечесаными прядями на худые плечи, расписывают цветными мелками плиты тротуара. Рождаются лица, люди, звери, и прохожие почтительно обходят эти недолговечные полотна, которым явно не суждено попасть в Национальную картинную галерею. Сердобольные швыряют в небрежно брошенную рядом кепку медяки. Они пойдут на пропитание, холст и краски для студентов. На бойких торговых улицах, возбужденных гонкой за призрачной дешевизной, работают бродячие музыканты, певцы, акробаты, актеры и прочий предприимчивый люд.

Возле центра протянулись рабочие кварталы неприглядных сивых строений, судя по внешнему виду побывавших в разных переделках. В крохотных квартирках тесно и многолюдно, как в бомбоубежище, и остро не хватает самых элементарных удобств. В то же время пустуют сотни комфортабельных домов и квартир, хозяева которых зарятся на клиента с тугим кошельком. Иногда в них удается вселиться "скваттерам", участникам кампании против бездомности. Вместе с женами и детишками они зачастую неделями держат оборону от нарядов полиции, привлекая внимание общественности к весьма острой жилищной проблеме.

Люди с достатком предпочитают селиться в пригородах, поближе к морю, но подальше от порта, в Доки, Киллайни, Донлири и Хоусе. Дома на окраинах не пронумерованы в отличие от своих городских собратьев, а носят звучные имена, подобно кораблям. Чаще всего их названия напоминают хозяевам об экзотических местах, где был проведен медовый месяц перед покупкой жилища, и улицы пестрят миниатюрными "Ниццами" и "Неаполями". Полет фантазии заводит домовладельцев и в более отдаленные уголки земли, и в районе Доки за массивным забором скрывается "Одесса", а на холме в Киллайни горделиво красуется двухэтажный "Санкт-Петербург", хотя нынешние хозяева и не могут припомнить, откуда пошли эти имена. Не обходится и без влияния католи-ческой церкви, заполонившей горбатые приморские улицы "святыми Терезами", "святыми Мариями" и обязательными для Ирландии "святыми Патриками". Мимо таких дощечек проходишь, как сквозь строй монастырей.

На северном берегу Дублинской бухты раскинулся Хоус - пригород ирландской столицы

Почтальоны, говорят, привыкают и жалуются только на невоспитанных собак, а чужестранцу очень нелегко отыскать нужный дом без специальной подготовки и обширных знакомств. Приходится вышагивать улицы из конца в конец, тщательно всматриваясь во все деревянные и железные вывески; а дома в пригородах отстоят друг от друга на многие десятки метров, и замысловатый шрифт надписей полностью сбивает с толку не посвященных в тайны древней ирландской письменности. Спрашивать дорогу у соседей мешают грозные предупреждения на воротах: "Осторожно, злая собака". Собака может оказаться вовсе не злой, но не пойдешь же проверять с риском для собственных штанов.

Помнится, мне стоило большого труда отыскать дом известного ирландского художника Шона Китинга, розысками которого я занялся после телевизионной передачи о его творчестве. Координаты дома Китингов знал каждый, к кому мне случалось обратиться за помощью. Разъяснения давались такие точные и столь насыщенные подробностями, что это невольно запутывало и вынуждало останавливать других прохожих. Наконец показалась крыша в рощице деревьев, каким-то чудом избежавших топора строительных подрядчиков. К дому вела узкая дорожка, и пришлось неистово тормозить, когда из-за крутого поворота неожиданно вывернуло стрекочущее сооружение, окутавшееся при остановке сизым дымом.

При ближайшем знакомстве это оказался самый настоящий двухместный автомобиль, сколоченный из досок и ящиков и приводимый в движение лодочным мотором. За рулем сидели двое мальчишек, с гордостью продемонстрировавших способность их творения давать задний ход и сигналить густым басом. Это были внуки Шона Китинга, о которых он позже сказал: "Художники были в нашей семье, члены парламента, а теперь вот пошли инженеры да изобретатели".

Шону Китингу давно перевалило за восемьдесят, но в разговоре с ним забываешь о его возрасте. "Самый верный способ сохранить молодость - это любимая работа",- уверяет художник. У него прекрасная память, острый ум, твердые суждения о политике и мире искусства. Его кипучей энергии и трудоспособности могут позавидовать многие юноши. Сравнительно недавно он начал изучать французский, готовясь к поздке в Париж, "на родину художников". Свободно говорит по-ирландски, чем не могут похвалиться ирландцы, познакомившиеся с родным языком в школе. Когда зашла речь о творчестве русских живописцев, Шон Китинг лукаво прищурился и вставил по-русски: "Народное. Вы ведь так говорите, не правда ли?" Оказывается, художник "совсем недавно и немного" знаком с русским языком. "Если приеду в Москву, может пригодиться".

Шон Китинг родился в 1889 году в бедной семье, и ему пришлось испытать нужду и лишения. В родном Лимерике он закончил техническое училище, затем поступил в художественную школу в Дублине, а в начале столетия был вынужден эмигрировать в Англию, но долго там прожить не смог и вскоре вернулся на родину. Несколько месяцев в году художник проводит на Аранских островах, испокон веков поставлявших эмигрантов в Северную Америку, Англию и Австралию, и сцены их прощания с семьями запечатлены на его картинах.

В 1921 году в Дублине была организована первая выставка картин Шона Китинга. Их главный герой - трудовой человек: рыбак, фермер, рабочий, инженер, женщина-мать, женщина-труженица. Китинг - художник-реалист, который в пору повального увлечения на Западе абстрактным искусством продолжал писать портреты живых, настоящих людей. "Вы спрашиваете мое мнение об абстракционистах? - усмехается он.- Так какое же здесь может быть мнение! Если человек способен передать жизнь, как она есть, он становится художником. Если нет - из него получается поборник абстрактного искусства. Мы и без того не так хороши собой, чтобы делать нас еще хуже на полотне".

Другая тема творчества Шона Китинга - борющийся народ Ирландии. Это портрет "Большого Джима" Ларкина, известного профсоюзного лидера, организатора многих успешных забастовок. Это портреты руководителей восстания 1916 года в Дублине, картины "Люди Запада" и "Люди Юга", на которых изображены не по годам серьезные молодые люди, сжимающие в руках винтовки, бойцы Ирландской республиканской армии. Шон Китинг никогда не был модным или придворным художником, не писал портретов государственных сановников и жен фабрикантов, не бросался из одного течения в искусстве в другое, чтобы казаться "современным", не искал дутых почестей, не гнался за легкими деньгами. Слава пришла к нему своим чередом, и его произведения экспонируются в Национальной картинной галерее, а выставки картин проводились в Дублине, Лондоне, Нью-Йорке и других городах. В последние годы Шон Китинг продолжает писать портреты, пейзажи и картины из жизни строящейся Ирландии. Таково полотно "ГЭС Шаннона". Не забывает он, естественно, и о Дублине.

Ирландская столица с годами все больше разрастается, и на ее окраинах возникают новые жилые массивы, торговые центры, заводы и мастерские. Здесь нужно отдать должное дублинским строителям: они не забывают о подъездных дорогах, магазинах, прачечных, химчистках и увеселительных заведениях, когда сдают в эксплуатацию новые кварталы. Сейчас Дублин - крупнейший промышленный, торговый и культурный центр страны, и в нем проживает почти четверть населения республики. Но по-прежнему он сохраняет облик города безмятежного прошлого с его размеренной жизнью, а не напористого настоящего, загнавшего мирного пешехода в высотный дом, чтобы при первом удобном случае задавить его на скоростном шоссе.

О'Коннолл-стрит при всей ее ширине чаще всего представляет собой сплошную уличную "пробку" от края до края, от памятника до памятника, но при этом никто не волнуется и не терзает нервно сигнал автомобиля, а в автобусах между делом заводятся полезные знакомства. Относительный порядок соблюдается в районе переходов типа "зебра", на которых пешеходы пользуются правом неприкосновенности, а водитель обязан остановиться, как только человек ступил на переход. В некоторых местах установлены светофоры с кнопками, которые нажимают пешеходы, чтобы переключить красный свет, но кнопки столь неодолимо влекут мальчишек в свободное от школы время, что такие светофоры скоро перестают функционировать.

Правила дорожной субординации разрабатывались явно без учета привычек и склонностей жителей Ирландии. Люди пересекают улицу не спеша и спиной к движению, избрав наиболее неудачное место и самый неподходящий момент. Доведенным до белого каления водителям предоставляется возможность самим выпутываться из создавшейся ситуации. Но они не остаются в долгу и ведут себя так, будто кроме них никого на дороге нет. Сидя за рулем, нельзя отделаться от впечатления, что автомобилисты-любители одержимы желанием совершить убийство либо покончить с собой. Правда, не следует забывать, что до начала семидесятых годов водительские права можно было приобрести в любом почтовом отделении, где никто не интересовался умением водить машину и знанием дорожных знаков, были бы деньги на оплату прав.

Прожив долгое время в Ирландии и приняв посильное участие в тамошнем движении на улицах и шоссе, я невольно начал склоняться к мысли о существовании некой верховной силы, питающей добрые чувства к жителям страны. Разве только этим можно объяснить тот факт, что ирландцы продолжают жить и здравствовать при их полном пренебрежении ко всем и всяческим правилам.

Ирландцы отличаются своеобразным отношением и к проблемам жилья. Только здания деловых контор и государственных учреждений поднимаются выше двух-трех этажей, да еще по дороге к аэропорту одиноко и голо торчит на обширном пустыре группа многоэтажных строений. Городские власти испытывали серьезные затруднения при их заселении, потому что жители Дублина предпочитают свои собственные небольшие домики и хотя бы с крошечным, пускай чуть больше носового платка, садиком. Многие вполне искренне полагают, что не способны жить выше второго этажа - это вызывает у них головокружение, понижение тонуса и общее отвращение к жизни. В итоге большинство жилых зданий делится на две категории - одноэтажные "бунгало" и двухэтажные "дома" с холлом и кухней внизу и спальнями наверху.

Дублин. Новый жилой массив по дороге к аэропорту

При неустойчивой, как ирландский характер, погоде и резких скачках температуры воздуха встает вопрос об отоплении, который каждый ирландец решает по своему усмотрению. Как правило, дома обогреваются каминами, пожирающими массу торфа и дров. В гостиной они хорошо смотрятся и гости не жалуются, но в спальне царит арктический холод. Находчивые ирландцы оправдываются тем, что легкий морозец никому не мешает, наоборот, он придает неповторимый румянец женским лицам и в немалой степени способствует росту населения.

Дома побогаче оборудованы индивидуальной системой центрального отопления. За стеной кухни или в подвале гудит и бьется в истерике хитрая машина, которая гонит горячую воду по радиаторам и вселяет священный трепет в робкие сердца домашних хозяек. Во дворе высятся огромные баки с горючим, о своевременной заправке которых нужно помнить постоянно. А есть еще форсунки, которые то ли подгорают, то ли прогорают, и после знакомства со всем этим сложным хозяйством с удовольствием вспоминаешь теплую московскую квартиру...

Если места во дворе не хватает или берет верх любовь к газонам, центральное отопление гневно отметается. Зато счастливые его обладатели имеют желаемую температуру во всех комнатах. При условии, что работает регулятор. В противном случае приходится искать слесаря, а домоуправлений, снабжающих беспомощных жильцов деловыми людьми, в Ирландии не водится, и все ремонтные работы по дому ложатся на самих хозяев. Поэтому столь популярны здесь книги и брошюры под общим наименованием "Сделай сам".

Но вернемся в город. По дороге к аэропорту находится стадион "Кроук парк". Он связан с событиями, которые произошли в воскресенье 21 ноября 1920 года. В тот день проходил футбольный матч между командами Дублина и Типперери. Внимание зрителей целиком было поглощено игрой, но все, кто были на стадионе, запомнили момент, когда над их головами пролетел английский самолет - спустя несколько минут после первого удара по мячу. Его появление возвестило начало трагедии, вошедшей в историю Ирландии как "кровавое воскресенье".

Стадион окружили подразделения английской армии и отряды "черно-пегих" из состава нерегулярных частей, на которых были возложены карательные операции. С помощью осадных лестниц они перемахнули через высокий забор и, очутившись на поле, стали стрелять в зрителей и игроков. Сраженный пулей, пал вратарь команды Типперери Майкл Хоган, убит десятилетний мальчик Джеремиа О'Лири. Сотни человек получили тяжелые ранения и увечья. Расстреляв патроны, солдаты пустили в ход тяжелые ружейные приклады.

В Лондоне бытует официальная версия, что кровь, пролитая в "Кроук парке", явилась ответом на казнь группы шпионов, проведенную ирландскими патриотами. Дескать, футбольный матч был использован как предлог для митинга членов подпольной Ирландской республиканской армии, а солдаты были направлены туда для обыска, но "вышли из-под контроля". Известно, однако, что самый тщательный досмотр, когда солдаты заставляли людей раздеваться донага на поле стадиона, не обнаружил ничего предосудительного.

С тех пор прошло более полувека. Ежегодно на стадионе "Кроук парк" организуется торжественная церемония памяти павших. Она стала традицией и служит напоминанием о поколении ирландцев, многие из которых отдали жизнь в борьбе за независимость своей родины. На стадионе установлены две мемориальные доски с именами погибших, а также игроков обеих футбольных команд.

Во всех стратегически важных пунктах Дублина размещаются церкви и соборы, словно контролирующие жилые кварталы и места отдыха. Недалеко от центра над набережной нависает громада собора Христа, безликого снаружи, но внутри изукрашенного тонкой резьбой по камню, ажурными сводами и колоннами. В стороне от Фор-кортс приютилась небольшая церквушка, знаменитая своими подземными склепами, где исключительно сухой воздух предохранил от разложения тела погребенных. Выполняющий обязанности гида неторопливый священник охотно разрешает пожать руку гигантской мумии "крестоносца", которая сохранила почти живую мягкость кожи, ставшей коричневой от времени и постоянного общения с любопытными туристами.

Несколько дальше - собор святого Патрика, увешанный внутри полковыми знаменами. Он используется и как концертный зал: под его гулкими сводами звучали произведения Д. Д. Шостаковича, когда он приезжал в 1972 году в ирландскую столицу, чтобы получить диплом доктора музыки, присужденный ему столичным университетом Тринити-колледж. Настоятелем собора святого Патрика в 1713 - 1745 годах был Джонатан Свифт, уроженец Дублина, призывавший ирландцев в свое время "жечь все английское, кроме английского угля". В соборе бережно хранится кафедра, с которой Свифт читал свои проповеди.

На южной окраине Дублина, в Киллайни, приезжим показывают скромный коттедж Бернарда Шоу, а на побережье Ирландского моря, в Донлири,- круглую башенку, где творил Джеймс Джойс. При этом ирландцы не преминут подчеркнуть, что многие писатели, поэты и драматурги, известные всему миру как английские, родились и выросли в Ирландии, и назовут имена Бернарда Шоу, Джонатана Свифта, Оскара Уайльда, Уильяма Батлера Йитса и Джеймса Джойса.

В пантеоне национальной славы не только мастера слова. Математик Гамильтон (1805 - 1865) открыл кватернионы. Эдмонд Барк (1729 - 1797) известен своими работами по истории французской революции. Физик Эрнст Холтон первым открыл в 1932 году возможность расщепления атома искусственным путем совместно с англичанином Джоном Коккрофтом, разделившим с ним Нобелевскую премию 1951 года. Когда заходит речь о какой-нибудь знаменитости, ирландцы норовят разыскать ее связи с Ирландией, и, если это не удается, ореол славы начинает заметно тускнеть. В первую очередь это, естественно, относится к политическим деятелям.

В выходной день любимое место отдыха жителей Дублина - Феникс-парк, превосходящий по размерам все парки Лондона. Достаточно сказать, что пересекающее его прямое и широкое шоссе тянется почти на четыре километра, а в лесных дебрях живет стадо оленей. Название парка не имеет никакого отношения к птице, возрождающейся из пепла, и пошло от близлежащего ручья. Неподалеку расположен зоосад, воспетый в народной балладе о парне, которому бедность не позволила отправиться в свадебное путешествие дальше зоопарка.

Не менее притягательной силой для горожан обладают песчаные, каменистые и довольно неуютные для неирландцев пляжи Блэкрока, Донлири, Киллайни и других приморских пригородов. Даже в яркий солнечный день с Ирландского моря веет прохладой, вода отчаянно холодная, и зябко смотреть на девичьи фигурки в микроскопических "бикини", картинно разбросанные по камням, в то время как мимо степенно прохаживаются семейные люди, облаченные в толстые шерстяные свитеры.

Из Хоуса на севере Дублина выходят в море рыбачьи лодки, и в послеобеденное время можно приобрести на берегу живую рыбу, пляшущую в руках. Напротив, в Донлири и вместительной бухте Киллайни, толкутся яхты, моторки, катера и весельные шлюпки с торчащими по бортам удочками. Сидя в кафе Донлири и наблюдая за приходом парохода с почтой из английского порта Холлихед, ирландцы чувствуют свою связь с внешним миром и в то же время успокаивают себя мыслью, что они все же далеки от него...