Глава восьмая. Холодный огонь и "живая вода"

Холодный огонь и 'живая вода'

Пожалуй, это была единственная поездка по ирландской земле, сопряженная с хлопотами и неприятностями. Все остальные, а их было немало, доставляли только радость познания нового и новых встреч. Одному в дороге скучно, и я обычно брал с собой семью, а когда ей приходилось задерживаться в Москве, приглашал кого-нибудь из ирландских знакомых. Так, в путешествие в Уотерфорд, на родину ирландского хрусталя, я отправился с моим большим другом Пэн Коллинз. Пэн много лет проработала на телевидении, где она готовила самую популярную программу "Позднее, позднее представление". Она всегда искала интересных людей, круг ее знакомств был обширен, а знания своей страны неисчерпаемы.

По дороге я узнал от нее, что в отличие от работ по дереву и Драгоценным металлам производство художественного стекла в Ирландии не может похвастать длинной родословной. Лишь в 1575 году Джакомо Верцелини подал заявку английской королеве на строительство стекольного завода в Ирландии. Но то ли слишком велики были трудности, то ли предприимчивый венецианец отыскал себе более прибыльное занятие. Короче говоря, ничего из этой затеи не вышло.

Новая попытка была предпринята Томасом Вудхаузом и Джорджем Лонжем. Они обосновали свою просьбу королеве необходимостью "сохранить леса Англии и заодно найти лучшее применение лесным угодьям Ирландии, которые служат прибежищем для мятежников".

Политические и военные соображения, видно, возымели желаемое действие. Первые стекольные заводы возникли в начале XVII века в Карриглассе и Баллингаре на южном побережье, богатом лесом. Лес шел на топливо, и поэтому промышленные предприятия в те времена предпочитали строить поближе к источникам горючих материалов.

Английские фабриканты ревниво следили за развитием промышленности в Ирландии. В 1746 году парламент в Лондоне принял закон, по которому запрещался экспорт ирландского стекла. Однако в 1780 году ограничения были сняты, и стекольное дело получило широкий размах. Стекольные заводы были построены в Дублине, Белфасте, Корке и других городах. Наибольшую известность приобрел завод в Уотерфорде на юго-востоке страны.

Город этот был основан задолго до того, как Ирландию наводнили английские войска. Крупный промышленный и торговый центр, обнесенный высокими крепостными стенами со смотровыми башнями по углам, Уотерфорд уступал по своему богатству только Дублину и славился сыром "муллахон", таким твердым, что справиться с ним можно было лишь с помощью топорика.

Первое упоминание о стекольном заводе в Уотерфорде появилось в мае 1729 года, когда газета "Даблин джорнэл" поместила такое объявление: "Возле Уотерфорда построен стекольный завод, и все желающие могут приобрести изделия из стекла по доступным ценам". Но это предприятие просуществовало недолго, и с ноября 1783 года вступил в строй завод, созданный Джорджем и Уильямом Пенрозами. Он стал производить не только стекло, но и хрусталь. Фирма процветала, и к концу XVIII века в городе был открыт специализированный магазин, а часть продукции пошла на экспорт.

Естественно, Лондон не мог пройти равнодушно мимо опасного конкурента английских промышленников. С конца XVIII столетия вводятся дополнительные ограничения, пошлины и налоги. Все это привело в конечном счете к тому, что за вод в Уотерфорде был в 1851 году закрыт. Канделябры и настольные лампы, подсвечники и вазы, завоевывавшие призы на выставках в Ирландии и Англии, сырье, материалы и гордость завода - паровая машина - все пошло с молотка.

Остались жить лишь легенды о "старом Уотерфорде", отличавшемся чистотой рисунка и редкой прозрачностью, находившем сбыт на рынках Америки, Дании, Испании и Португалии. Коллекционерам приходится только мечтать о вазах наподобие кораблей и наборах певучих "музыкальных стаканов", о хрустальных бутылях для спиртного, вокруг горлышка которых понятливые мастера вырезали три выпуклых кольца для лишней опоры не очень твердым рукам.

Так закончилась глава первая в истории ирландского хрусталя, заключила свой рассказ Пэн Коллинз. Идея возрождения производства художественного стекла казалась столь же несбыточной, как переворачивание вспять страниц книги истории. Но не стояла на месте история Ирландии. В 1951 году образовалась "Айриш гласс боттл компани", и в Уотерфорде на берегах реки Сюр, где столетие назад смолкло грузное дыхание паровой машины, вновь стал слышен рев стеклоплавильных печей и скрежет резцов по стеклу. Новое предприятие было оснащено самым современным оборудованием, и для подготовки национальных кадров пригласили мастеров из Чехословакии, ФРГ и Италии.

...На заводе нас ждали. Глава бюро по связям с печатью Томас Хили, профессионально любезный и по-ирландски щедро гостеприимный, предложил познакомиться с производством. Хрусталь рождается в раскаленном добела огне при температуре 1400 градусов. Ему дает жизнь дыхание стеклодува, из трубки которого выходят блестящие пузыри, меняют форму под легкими ударами и, отсеченные, уплывают по конвейеру. Затем под резцом мастера возникают хитросплетения звезд и ромбов, лепестки цветов и кольца в самых неожиданных комбинациях. В искусстве производства хрусталя все зависит от острого глаза и умелых рук. Еще в Уотерфорде максимально увеличивают содержание свинца в стекле, что придает ему особую прозрачность.

- За последние годы наше производство расширилось,- рассказывал по ходу дела Томас Хили.- Вблизи города построен второй завод, и есть планы создания новых предприятий. При заводе работают шестимесячные курсы по подготовке стеклодувов и резчиков. Обучение там тесно переплетается с производством. Всего на предприятии около двух тысяч человек. Их средний возраст - двадцать шесть лет. У них свой клуб, плавательный бассейн, футбольное поле и духовой оркестр.

Такие условия уникальны для ирландских предприятий, а в Уотерфорде их объясняют просто: если на заводе вспыхнет забастовка, потребуется полгода, чтобы вернуть к жизни потухшие стеклоплавильные печи.

В просторной светлой комнате, где трудятся художники, проектирующие новые рисунки, меня привлекло объявление с призывом "ко всем любителям шахмат приходить в клуб по вторникам померяться силами". Оно напомнило товарища моего сына по ирландской школе. Когда я стоял у ворот в ожидании конца уроков, чтобы отвести сына домой, ко мне подошел серьезный карапуз в очках не по носу и предложил зайти вечером к ним в гости, потому что "папа любит играть в шахматы". Я честно признался, что в шахматах не силен, чем вконец разочаровал мальчишку. "Русский, а в шахматы не играет",- протянул он, смерив меня презрительным взглядом.

Через два года после пуска печей продукция Уотерфорда начала поступать на внешние рынки и в настоящее время продается на всех континентах. Ирландский хрусталь сверкает на столе, сияет на потолке и дружески подмигивает в руках англичан, американцев, голландцев, итальянцев и жителей многих других стран мира. Изделия из Уотерфорда я видел в магазинах аэропортов Аддис-Абебы и Рима, Джибути и Лapнаки.

Широкий спрос вызван высоким качеством хрусталя, который по-прежнему производится вручную. При его изготовлении используются те же примитивные орудия, как и века назад, с той лишь разницей, что колеса резчиков приводит в движение не подмастерье или паровая машина, а электричество. Кроме того, современная техника позволяет новые методы выточки рисунков, но весь процесс остается большим искусством. Репутация Уотерфорда обеспечивается мастерством стеклодувов, резчиков и граверов, а также строжайшей системой контроля - от момента охлаждения стекла и отбивки до упаковки готовых изделий,- сводящей до минимума возможность появления брака.

В демонстрационном зале, где священнодействуют гиды и посетители переговариваются шепотом, выставлено более полутора тысяч образцов заводской продукции: вазы, кувшины, бутыли, пепельницы, канделябры, подсвечники, бокалы, рюмки, стаканы и пивные кружки - и все разные. За хрустальные призы, которые делают граверы Уотерфорда, борются легкоатлеты, жокеи, яхтсмены, велосипедисты, киноактеры и режиссеры, исполнители народных песен, танцев и оперных арий. Старший гравер Томас Уолл показал мне хрустальный глобус, на котором без труда можно отыскать Москву, сверкающие вазы с выпуклым изображением городов, лошадей и святых. Наборы, выпускаемые в Уотерфорде, носят ирландские имена: "Алана" ("девушка"), названия красивейших уголков "Изумрудного острова" - "Глэнкри", "Кинсейл", "Киллимор". Уотерфордские канделябры висят в Дублинском замке и Вестминстерском аббатстве в Лондоне.

Сейчас невозможно себе представить Уотерфорд без хрусталя. Да и сами слова "ирландский хрусталь" немедленно ассоциируются с Уотерфордом, городом, сумевшим сохранить и приумножить традиции производства замечательного художественного стекла. Во время знакомства с заводом меня больше всего поразил цех технического контроля, где безжалостно разбивали вдребезги готовые вазы, стаканы и прочие изделия, если в них обнаруживали малейший недостаток.

- Марка фирмы дороже всего,- говорил под стук молотков Томас Хили, грустно провожая глазами очередную партию осколков.- Уотерфорд выпускает только первосортную продукцию.

С таким же строгим отношением к плодам своего труда мне пришлось столкнуться в мастерских и центре прикладного искусства в городе Килкенни, к северу от Уотерфорда. По дороге туда нас застал такой проливной дождь, что Пэн Коллинз осуждающе качала головой, приговаривая: "Ничего похожего я в жизни не видывала". "Дворники" едва справлялись с потоками воды, плотно заливавшими ветровое стекло, и мрачная ситуация напоминала мне тропические ливни на Занзибаре, когда лучше остановиться и переждать, чем продолжать движение с риском врезаться во встречную машину. Когда я поделился своими мыслями с Пэн Коллинз, она возразила: "Ну, с Африкой нас вряд ли можно сравнивать. Если мы чем-то и схожи, так это невозможностью предугадать события завтрашнего дня".

Мастерские в Килкенни располагаются в бывших конюшнях средневекового замка маркиза Ормондского. К зданию на холме ведет скорее тропинка, чем улица. Мастерские были открыты в 1965 году при активном содействии правительства. Перед художниками и мастерами поставили задачу разработать образцы новых, оригинальных товаров, которые могли бы успешно конкурировать на внешних рынках с широко разрекламированной продукцией других стран.

- За три тысячи лет до нашей эры,- рассказывал директор центра Джеймс Кинг, человек высокообразованный и прекрасно знающий свое дело,- в Ирландии производили изумительную керамическую посуду и ювелирные изделия. В XVI столетии Килкенни был знаменит работами по золоту и серебру, а в начале XVII века мы выпускали фаянс. В свое время наша страна славилась мастерами по изготовлению цветного стекла, но сейчас почти ничего не осталось от этого искусства. Народные ремесла в Ирландии были придавлены английскими законами и задушены мануфактурой, где количество пришло на смену качеству, а массовость погубила мастерство.

- С приходом независимости,- продолжал он,- мы были поставлены перед жестким выбором: либо слепо копировать иностранные образцы, либо попытаться возродить национальное творчество. Решили идти по второму пути. В Килкенни мы стараемся следовать народным традициям, всячески поощряем наших работников учиться у народа, организуем для них командировки в Донегол, Коннемару, Керри, на Аранские острова...

Художники и мастера центра работают в тесном сотрудничестве с представителями промышленности и торговли, чьи претензии и запросы принимаются в расчет при разработке новых проектов. Хороший замысел принимается лишь в том случае, если готовая вещь привлекает покупателя не только формой и исполнением, но и стоимостью. В Килкенни используют золото и серебро, медь и железо, стекло и керамику, дерево, пластик и ткани. Из мастерских выходят вазы для цветов и одеяла, коврики и мебель, ювелирные изделия, детские игрушки и посуда.

- Мы выпускаем все,- говорит Джеймс Кинг,- от гробов до зубоврачебных кресел и мебели для аэропорта. Проектируем новые изделия и придаем новые формы традиционной продукции наших предприятий, улучшаем товары и расширяем их ассортимент. Ирландия остро нуждается в росте экспорта, а на международных рынках можно бороться только уникальными товарами оригинального дизайна, и, конечно, с учетом их стоимости.

Центр не только занимается проектированием для промышленности и торговых предприятий, но и стимулирует интерес к работе художников-дизайнеров, проводя конкурсы по всей стране и привлекая учеников. Готовую продукцию в опытных образцах проверяют на покупателях в обширном магазине, примыкающем к мастерским. Изделия из Килкенни можно встретить в Англии, США, ФРГ, Японии, Франции и многих других странах.

На весь мир славится Ирландия холодным огнем хрусталя Уотерфорда, затейливыми керамическими изделиями Арклоу, искусно вязанными белыми свитерами Аранских островов, узорчатым полотном, сыром. Высоко ценятся теплое букле и легкий твид, которые производятся вручную в селах Донегола, вуали и мантильи из воздушных кружев Карикмакросса (графство Монаган). Красочные шерстяные ковры Донегола покрывают полы в Белом доме, Букингемском дворце, Дублинском замке и ирландском парламенте. Еще Ирландия знаменита ароматным виски и темным бархатным пивом "Гиннесс".

Заведующий рекламным бюро фирмы "Юнайтед айриш дистиллере" Тед Боннер, уроженец Северной Ирландии и человек на редкость энергичный, заверял меня, что ирландцы первыми познали радость общения с огненным напитком, название которого пошло от гэльского "уиски бита" - "живая вода". Секрет его изготовления, если верить Боннеру, был завезен в Шотландию хитроумными ирландскими монахами, скорее всего для того, чтобы использовать дополнительное грозное оружие в борьбе с язычеством, за торжество христианской веры. После близкого и продолжительного знакомства с "живой водой" шотландцы легко и доверчиво расставались с каменными идолами и с удвоенной энергией начинали поклоняться импортному божеству.

(Англичане столкнулись с этим напитком только в XII веке, придя на ирландскую землю с огнем и мечом. Их прямое занятие отнимало столько времени, а все ирландское отвергалось с таким негодованием, что им было не до виски.)

Шотландцы горячо оспаривают эту версию, но, к сожалению, ни одна сторона не способна доказать свою правоту и документально обосновать ее. Можно лишь заметить, что крупные фирмы по производству виски появились в Ирландии в конце XVIII века, а в Шотландии - в середине XIX столетия. Но это легко приписать и предприимчивости ирландцев, которые раньше своих соседей оценили по достоинству экспортные возможности выпускаемой продукции, учтя опыт ирландских монахов.

Так или иначе, ирландское виски во многом отличается от шотландского, даже если отвлечься от английского правописания, рекомендующего в первом случае писать на конце слова "виски" - "еу", а во второму". Шотландское на сто процентов - продукт солодового ячменя, а ирландское - солодового ячменя пополам с обычным. Светло-коричневую кашицу заливают водой и оставляют бродить двадцать часов. Полученное крепкое пиво кипятят в колоссальных медных баках, пар собирают и трижды охлаждают, постоянно добавляя воду. И так пока не сведут тридцать три тысячи галлонов (галлон - около четырех с половиной литров) до трех тысяч при содержании спирта шестьдесят - шестьдесят пять процентов. Конечный продукт заливают в старые дубовые бочки, служившие ранее тарой для шерри, рома, американского, шотландского или ирландского виски. При хранении каждая бочка передает виски память о прошлом - цвет или аромат.

По закону, виски должно находиться в бочках не менее трех лет. Так и поступают в Шотландии. Но в Ирландии, по давней традиции, его выдерживают минимум семь лет. Затем в подвалах, заставленных рядами темных бочек на деревянных полатях, появляются дегустаторы. Они решают кардинальный вопрос: из каких бочек и складов пойдет виски в розлив, чтобы смесь соответствовала определенной марке напитка.

- В бутылке ирландского виски,- рассказывал Тед Боннер,- содержимое в среднем из пятисот бочек из разных подвалов. Чем старше возраст виски, тем ярче его аромат и прочие достоинства. А пить его лучше всего со льдом и содовой водой - и стакан не кажется пустым, и можно продлить удовольствие. Виски пьют не для того, чтобы напиваться!

Столетиями виски было традиционным хмельным напитком на Британских островах. В конце прошлого - начале нашего века ирландское виски не знало себе равных и успешно расходилось по всему земному шару. Но сейчас на ведущее место вышло шотландское - по экспорту и распространению на внешних рынках. А в последнее время наблюдается все более широкий спрос на спиртное без вкуса и запаха. Вероятно, благодаря пришедшему из Америки обычаю сливать воедино разные напитки, подавая эту дикую смесь под звучным названием "коктейль". Бармен имеет возможность заработать, набалтывая в стакане все, что взбредет ему в голову, а посетитель никогда толком не знает, что пьет.

- Самый модный напиток в данный момент - это водка,- говорит Тед Боннер.- Наша фирма выпускает "Хуссар водка", "Саротов водка", "Нордофф водка". А в одной из стран додумались и до "Графа Пушкина". Замечаете, в каждом названии есть русский оттенок. В общем, здесь мы полностью признаем ваш приоритет. Да и водка наша послабее вашей.

Работники "Юнайтед айриш дистиллере" охотно соглашаются, что их продукция не идет ни в какое сравнение с настоящей русской водкой, к которой в Ирландии относятся уважительно и с почтением, а владельцы питейных заведений без стеснения сдирают за нее большие деньги. В пинотеке фирмы, где хранятся образцы спиртного из разных стран мира, меня с гордостью и удовольствием потчевали старым виски, которое "при наших дедах пили только священники" (лучший комплимент в Ирландии всему, что связано с едой или питьем), но бутылку водки ленинградского завода только показали и разрешили подержать в руках, не больше.

Своим национальным напитком, как я уже говорил, ирландцы считают бархатистое пиво "Гиннесс", образующее у края бокала густую белую пену. По виду это напоминает "гэльский кофе"" в состав которого входят горячий кофе с сахаром, ирландское виски и холодные сливки. Члены иностранных делегаций на официальных обедах беспрестанно заказывают "гэльский кофе", удачно сочетающий бодрящие свойства с невинным названием.

В Ирландии не могут всерьез воспринять иностранца, не видящего глубокого смысла в "Гиннессе". Мне на первых порах пришлось туго, так как завоевать авторитет на темном пиве я никак не мог, отдавая предпочтение светлому. Но со временем мне простили этот недостаток с учетом непонятных условий в стране, где не торгуют "Гиннессом".

Сейчас фирма "Гиннесс", оперирующая в Западной Европе, Африке, Азии и Австралии, где имеются ее филиалы, начинает посматривать и на рынки Восточной Европы. Кампания началась с издания рекламной брошюрки на корявом русском языке. Но более широкую известность снискал солидный том с многочисленными иллюстрациями под названием "Гиннесс бук оф рекорде" ("Книга рекордов "Гиннесса"). Книга эта призвана служить пособием для решения мирным путем любых споров, возникающих при общении с продукцией пивоваренных компаний, и настоятельно рекомендуется владельцам питейных заведений, которые не переносят вида драки и битой посуды.

По своей натуре ирландцы - народ добродушный, и они не могут заставить себя вымолвить "нет", даже когда точно знают, что слово сдержать никак не удастся. Они не способны отказать незнакомцу и в информации, а если ею не обладают, полагаются на свое богатое воображение. Это нравится далеко не всем, порождает неурядицы и недоразумения. Поэтому "Книга рекордов "Гиннесса" ежегодно дополняется с учетом неразрешенных споров и переиздается, неся новые успокоительные сведения. Она выходит на английском, французском, испанском, японском и многих других языках мира, а в 1976 году сама поставила "рекорд", превысив достижение прошлого рекордсмена, книги доктора Спока, на пятьдесят тысяч и достигнув тиража в двадцать четыре миллиона экземпляров.

"Книга рекордов "Гиннесса" исключительно популярна благодаря широте охвата областей знания и несет сведения, почерпнутые из книг, газет, слухов и просто басен, сведения, нужные в дороге и дома, сведения полезные и никчемные - из медицины, космоса, спорта, истории, человеческой жизни и мирских глупостей. В одной из глав перечисляются все известные спортивные достижения, включая рекорды на Олимпийских играх. Но пивоваров, как и их клиентов, больше привлекает информация менее доступная и по-своему уникальная.

Скажем, самый крупный проигрыш - миллион долларов оставил в игорных домах Лac Вегаса (США) шейх из Саудовской Аравии; дольше всех в тюрьме просидел американец, который провел за решеткой шестьдесят шесть лет и по выходе жаловался на перенасыщенность речи в местах заключения бранными словами; самый мощный микроскоп увеличивает в 260 миллионов раз, а титул самого большого любителя кино завоевал 92-летний житель штата Флорида (США), ежедневно посещающий кинотеатр с 1949 года.

"Книга рекордов "Гиннесса" дает ответы на самые каверзные вопросы, рождающиеся в пивных кружках и ничем особенно не занятых головах: кто самый быстрый и самый медленный, самый ранний и самый поздний, самый высокий и самого маленького роста, самый тяжелый и самый легкий, у кого больше всех детей и жен, и так далее и тому подобное.

Должное место отводится Ирландии, лидирующей в Западной Европе по проценту алкоголиков. Еженедельно ирландцы тратят свыше миллиона фунтов стерлингов на приобретение спиртных напитков. А в горной местности, удаленной от бдительного ока полиции, варят "почин", по запаху напоминающий прокисшие сливы, а по вкусу - чистейший самогон. Пэн Коллинз, естественно, знала если не всех, то очень многих "починщиков" и была инициатором посещения самогонных районов группой советского телевидения во главе с Владимиром Дунаевым. Группа эта приехала летом 1971 года снимать фильм об Ирландии, получивший позднее первый приз на фестивале телевизионных фильмов в ГДР.

Но при все растущем числе людей, не воротящих нос от спиртного, в Ирландии более пятисот тысяч человек носят значки "пионеров", означающие, что они дали зарок не пить и многие - с юношеских лет. Семейная пара таких "пионеров" была как-то у меня в гостях, и я совсем растерялся, не зная, что им предложить до ужина. Не начинать же в самом деле с кофе!

По официальным данным, ирландцы выпивают ежегодно свыше двухсот миллионов литров пива. Но нужно быть справедливым до конца и добавить, что Ирландия занимает первое место в мире по потреблению чая на душу населения - около четырех килограммов в год.

Статистика, как утверждают Ильф и Петров, знает все. Но пока еще никто не удосужился подсчитать, сколько времени проводят ирландцы в пабах. Может быть, потому, что получилась бы цифра несуразная, пугающая людей трезвенных и хорошего паба не видевших. В Дублине на девять театров и сорок четыре кинотеатра приходится шестьсот пятьдесят пабов, а в деревушке Молбей (графство Клэр) на западе страны - двадцать семь пабов на шестьсот пятьдесят жителей, что, говорят ирландцы, еще не рекорд, так как некому и некогда вести подсчеты в других местах.

Житель Британских островов вдали от родины больше всего тоскует по пабу. По возвращении из заграничной поездки он весьма пренебрежительно отзывается об иностранцах, не имеющих своих пабов. Мои ирландские друзья, бывающие наездами в Москве, однажды ввалились в мою квартиру гурьбой и радостно возвестили: "Юрий, поздравляем от всей души! у вас на Калининском проспекте открылся самый настоящий паб!" В подтверждение своих слов они показали записку от директора пивного бара, дававшую им право проходить в любое время без всякой очереди.

По традиции, паб - не просто питейное заведение, а нечто вроде клуба, где почтенные отцы семейств спасаются от неугомонных подруг жизни с их докучливыми хлопотами по дому и до смерти надоевшими заботами по воспитанию подрастающего поколения. Одновременно они уходят от вечного спора, какую программу смотреть по домашнему телевизору. Хозяин паба, если обзаводится телевизором, признает только спортивные передачи, пробуждающие жажду, да еще новости, от беспробудной мрачности которых может запить и трезвенник.

В пабах течет неспешная, уважительная беседа о делах мирских и взлетах душевных, и даже позволившие себе лишнее не решатся нарушить общий покой, а ноги им отказывают лишь по выходе на улицу. Там они и встречают рассвет в гордом одиночестве, потому как вытрезвителей в Ирландии не водится и каждый трезвеет в одиночку, не докучая ближним просьбой подать рассол, ибо прелестей рассола, как и вытрезвителей, ирландцы не познали.

Женщины узнают последние новости и сплетни, до которых еще не дорвались жадные на сенсацию газетчики, в очередях в продовольственных магазинах. Причем эти очереди как раз и образуются в Ирландии во время такого обмена информацией. А мужчины постигают смысл происходящего за кружкой доброго пива, и в обязанности новоприбывшего входит поставить выпивку всем собеседникам. Затем в дело вступает сосед по столику - и так по кругу, по очереди, пока есть деньги и сохраняется возможность усидеть на стуле. Все зависит в конечном счете от темы разговора.

У себя дома ирландцы почти не пьют, разве только по семейным праздникам, на рождество да еще в гостях, чтобы не обидеть хлебосольных хозяев. Но и паб они посещают не столько ради того, что способен предложить его владелец сколько ради аудитории. Ведь у каждого уважающего себя гражданина Ирландии к вечеру накапливается несколько тысяч слов, которыми он обязан поделиться со всеми друзьями, родственниками, соседями, знакомыми и незнакомыми, и паб служит верной отдушиной. Не будь этого предохранительного клапана, страшно подумать, что могло бы произойти со страной, где красноречие считается непременным атрибутом всех ее жителей.

Вначале я, по примеру других, назначал деловые свидания в пабах, но там на меня обрушивался такой поток информации, что я захлебывался в прямом и переносном смысле. Да и беседа через первые пять минут принимала всеобщий характер. Весть о появлении русского журналиста быстро разносилась по столикам, и всегда находились желающие посмотреть, как много может выпить русский человек. Меня оставляли в покое только на Аранских островах и в Корке. В конце концов я отказался от посещения пабов по делу, но продолжал в них захаживать, потому что пабы, безусловно, одна из достопримечательностей Дублина.

Хозяин каждого паба стремится обставить его так, чтобы он не походил на заведения соседей и конкурентов. И здесь дается полный простор фантазии. Одних влечет романтика моря, другие ударяются в глубокую историю или впадают в сельскую идиллию, третьи крепко держатся за питейную тематику, заменяя стулья дубовыми бочонками и выставляя коллекции затейливых пивных кружек. Над головой висят седла или рыбацкие сети, на стенах - картинки или расписные тарелки, а пол посыпан опилками или убран зелеными ветками.

Стены обшиты темным дубом "под старину" или современным броским пластиком. В углу чаще всего по-домашнему уютно пылает камин либо зовуще переливается разноцветными огнями игральный автомат, выдающий в виде выигрыша жетоны на даровую выпивку. В баре можно перекусить свежими бутербродами, а в соседних помещениях, если они есть, подают обеды и ужины.

В желобах деревянной надстройки над баром торчат аккуратными рядами свежевымытые и надраенные досуха полотенцем рюмки и фужеры, вставленные вниз головой, как летучие мыши. Они большим спросом не пользуются. В ходу обычно толстенные кружки на одну пинту (это чуть больше пол-литра) и полупинтовые бокалы для пива доброй дюжины разновидностей и национальностей.

Бармен каким-то чудом успевает обслужить быстро всех посетителей, обменяться словом с завсегдатаями, поприветствовать новичков, вымыть и протереть посуду, сделать бутерброды, вовремя улыбнуться, вовремя навести порядок и слегка пригубить из стакана, если уж очень настаивает достойный клиент.

По своей многочисленности пабы могут соперничать даже с церквами, но богоугодным заведениям, конечно, не сравниться с их конкурентами по красочности и многообразию. Пабы всегда разные и на все вкусы. То заполненные песнями и разговорами, утопающие в густом табачном дыму и всеобщем гвалте, крикливые и кичливые, как члены парламента. То скромные и тихие, преисполненные чувства собственного дотоинства и важности своего вклада в жизнь общества, как священнослужители. В центре города на квартал приходится три - четыре паба, а в отдаленных пригородах и малых городах они гордо стоят особняком, подчеркивая свое право на уважение незаметными вывесками: знающий человек дорогу всегда найдет.

У каждого паба свое лицо. Есть пабы молодежные и студенческие, рабочие и фермерские, в зависимости от того, находится ли поблизости университет или завод. В других пабах собираются актеры, писатели, поэты, журналисты или печатники, уголовники или полицейские, и многое зависит от склонностей и прошлого хозяина, а также его готовности поверить в кредитоспособность клиента, у которого, как на грех, не оказалось денег.

Есть пабы с четкой политической окраской и сугубо беспартийные, пабы, где стремятся сокрушить все и вся, и пабы, где старательно подпирают плечами незыблемость существующих порядков. Но чаще всего это уютные помещения, двери которого открыты для всех, кому взбрело в голову зайти на огонек, хотя в одних кружка пива стоит на пенс дешевле, а в других - дороже, откуда и соответствующая клиентура.

В пабах находят друг друга знакомые, соседи и товарищи по работе, что сокращает до минимума необходимость ходить в гости и облегчает труд хозяек дома. В пабах назначаются деловые встречи и любовные свидания, проводятся собрания благотворительных обществ, союзов охотников и рыболовов, любителей пчел и цветов, организуются партийные и профсоюзные конференции, собеседования и дискуссии, танцевальные вечера и вечера народных песен, выставки, а то и показ последних мод сезона. В пабах мне доводилось присутствовать на пресс-конференциях, читать лекции и проводить беседы. Паб - заведение демократическое, и если нет настроения принимать спиртное - воля ваша, и к вашим услугам широкий выбор соков и прохладительных напитков. Ведь в пабах бывают и женщины.

А отношение к женщинам, естественно, особое, о чем говорит такой случай. Однажды полиция графства Типперери арестовала группу людей, засидевшихся в пабе за полночь. А по ирландским порядкам, пабы закрываются в одиннадцать часов вечера, и владелец лишается лицензии на торговлю спиртным за нарушение этого правила. Поэтому минут за десять до рокового часа бармен возглашает: "Джентльмены, посмотрите, пожалуйста, на часы!" Клиентам разрешается допить оставшееся у них в кружках, но заказы больше не принимаются, и народ, ощутив сухость во рту, начинает расходиться. Хозяин паба в Типперери пытался оправдать свой неблаговидный поступок, ссылаясь на четырнадцатую годовщину своей свадьбы. Судья, человек тоже семейный и со стажем, принял мольбы подсудимого к сведению и ограничился мягким приговором, повелев всем уплатить штраф. Только женщины были избавлены от наказания на том основании, что они находились в пабе под влиянием своих мужей и спутников.