Глава десятая. Оранжевые тучи над Ольстером

Оранжевые тучи над Ольстером

Где бы ни собирались ирландцы и о чем бы ни зашла речь вначале, разговор так или иначе переходит на Северную Ирландию. События в Белфасте и Дерри доминируют в программах новостей радио и телевидения, публичных выступлениях политических деятелей. Они кричат со страниц газет аршинными заголовками, жуткими фотографиями смерти и разрушений.

Для жителей республики все происходящее - это не кадры беспристрастной хроники. У большинства на Севере родственники, знакомые и друзья. Когда английские солдаты открывают огонь по демонстрантам на Фоллз-роуд или в Богсайде, он может поразить людей, с которыми зрители у экранов телевизоров в Дублине или Дандоке не так давно встречались за домашним столом или на профсоюзной конференции.

Мне часто доводилось наблюдать одну и ту же картину. В домах и общественных местах, где есть телевизор, люди могут есть, пить и веселиться, как бы забывая об окружающем мире. Но вот бьет девять часов вечера, светлеет экран приемника - и тотчас же смолкают песни и разговоры: передается сводка новостей за день... Все внимательно слушают, и по напряженным лицам можно судить, как больно ирландцы переживают разворачивающиеся перед ними события.

Единство Ирландии - не ближайшая, а конечная задача правительства республики. На пути к воссоединению немало препятствий, возникших за последние полвека в ходе раздельного развития двух частей расколотой Ирландии: есть различия в уровне жизни, системах социального обеспечения, медицинского обслуживания и образования. Находятся люди, выдвигающие в оправдание раскола страны теорию о "двух нациях" в Ирландии. Как будто принадлежность к той или иной религии определяет понятие нации!

Сторонники воссоединения Ирландии вынуждены считаться с противодействием протестантской общины шести графств Ольстера, испытывающей сильное влияние английских политиканов и лютой антикатолической пропаганды "оранжистов". Многие жители Северной Ирландии, голосующие за кандидатов юнионистской партии, вполне искренне полагают, что сохранение нынешних связей с британской короной отвечает их насущным интересам. Подобные взгляды усиленно подогреваются правительством Англии, стремящимся удержать под своим контролем часть ирландской территории.

Политика дискриминации католического меньшинства и предоставления привилегий протестантам, проводимая Лондоном и его юнионистскими марионетками, вызвала к жизни, казалось бы, противоестественный союз протестантских землевладельцев и фермеров, заводчиков и промышленных рабочих, выступающих на основе антикатолицизма против единой Ирландии. Рабочий-протестант имеет работу и сносное жилье главным образом потому, что их лишен его сосед-католик, а безбедное существование фермера-протестанта обеспечивает низкая оплата труда поденных рабочих и батраков-католиков. Тем временем газетенка преподобного Яна Пэйсли настырно твердит: "Во всех бедах Ольстера виноваты паписты, которые размножаются, как кролики".

В Северной Ирландии много лет сохраняется крайне напряженное положение. Оно возникло с тех пор, как в Белфаст и Дерри в августе 1969 года были введены английские войска, чтобы подпереть штыками основы колониальных порядков, давшие глубокие трещины под натиском движения за гражданские права. Официальный Лондон, вне зависимости от того, стоят ли у власти консерваторы или лейбористы, продолжает уповать на "военное решение" ольстерской проблемы, отказываясь проводить в жизнь коренные реформы, которые могли бы проложить путь к миру.

Очередная облава в районе Терф-лодж, Фоллз-роуд, Ардойн, Баллимерфи или другом католическом гетто Белфаста. Обыски, массовые аресты. Мужчин в нижнем белье выволакивают из постелей, ставят лицом к стене, раздвигая ноги пошире дулом автомата, грубо обшаривают, потом увозят. Сонные улицы заполняются криком насмерть перепуганных детей и рыданиями женщин. Пройдет не один день, пока родственникам удастся узнать, где содержатся их близкие и какая их ждет судьба.

За облавой следует демонстрация протеста. На улицы выходят матери, жены и сестры, стуча в жестяные крышки баков для мусора, гремя кастрюлями и сковородками. Грохот разносится по всей округе и предупреждает жителей соседних кварталов, что им уготована встреча с английской армией. Мальчишки забрасывают солдат камнями, в броневики летят молочные бутылки с горючей смесью. Войска открывают огонь. В ответ с крыш домов и из подворотен звучат выстрелы бойцов ИРА.

Облавы и аресты проводятся ночью, как раз перед рассветом, когда особенно хочется спать. Войска оцепляют не только кварталы католических гетто, но и небольшие города, населенные преимущественно католиками. Эти операции английской армии не имеют ничего общего с поисками оружия и боеприпасов, "борьбой с террористами ИРА". Действия солдат направлены на установление режима террора и насилия, запугивание населения, которое не желает мириться с дискриминацией, нищетой, безработицей и бездомностью, продолжает выходить на демонстрации и требовать признания своего права на человеческую жизнь.

Солдаты применяют против демонстрантов "водные пушки", мощная струя которых способна сбить с ног взрослого человека, поливают их свинцом, стреляют резиновыми пулями весом в сто пятьдесят граммов, изувечившими десятки людей, забрасывают жилые кварталы тесно скученных домишек гранатами с ядовитым газом "си-эс", который так полюбился американцам во Вьетнаме. Средства расправы с мирным населением непрерывно совершенствуются, и в баки "водных пушек" стали заливать специальные красители, чтобы участников демонстраций можно было опознать много часов спустя, а на смену "си-эс" пришел более действенный удушливый "си-эр".

На регулярные войска возложена задача, прямо противоположная "миссии мира", которую приписывали им буржуазные газеты Лондона. По странному капризу английского командования массовые облавы и обыски проводятся исключительно в католических гетто. О тайниках оружия и взрывчатки протестантских экстремистов становится известно, лишь когда неосторожность кладовщика приводит к взрыву и гибнут люди, зашедшие в пивную "Три степ инн" после футбольного матча. По воле политических деятелей Англии армия призвана разжигать религиозные противоречия, ибо только таким путем Лондон может рассчитывать на то, что ему удастся сохранить свое господство в шести графствах Ольстера.

Верный помощник Англии - "Оранжистский орден", насчитывающий более ста тысяч членов и полторы тысячи местных отделений, или лож, каждая из которых включает от пяти до пятисот человек. Ложи на местах объединяются в районные, а те - в ложи графств (их двенадцать по всей Ирландии). Организации "оранжистов" оперируют также в Англии, США, Канаде, Австралии, Нигерии, Гане и других странах, но реальное влияние "ордена" ограничивается Северной Ирландией. В начале 1972 года зарубежные филиалы "оранжистов" не только проводили демонстрации поддержки милитаристских группировок протестантских ультра, но и занимались поставкой для них оружия, боеприпасов и взрывчатки.

Главное в деятельности "ордена" - организация традиционных парадов, посвященных историческим датам, таких, как марш 12 июля, проводимый в годовщину битвы при Бойне в 1690 году. Они проводятся в разных районах Ольстера и за его пределами, и их общее число достигает восьмисот в год.

Гудят набатом огромные барабаны Ламбега, самозабвенно заливаются флейты и аккордеоны. В колоннах свирепо горланят песню "Шарф, который носил мой отец". Впереди степенно шествуют дородные мужчины в черных котелках и костюмах, при белых перчатках, держа под мышкой свернутые зонтики - символ респектабельности. Они вполне могли бы сойти за традиционных клерков лондонского Сити, если бы не оранжевые и алые шарфы, перекинутые через плечи,- знак принадлежности к "Оранжистскому ордену". Вдоль кромки тротуара маршируют "офицеры" с саблями наголо. Над головами колышутся штандарты с пышными кистями: "Оранжистская ложа Указующего перста № 64", "Оранжистская ложа Шэнкилл-роуд № 9", "Оранжистская ложа Путеводной звезды № 1013"... Несут хоругви с портретами царствующей английской королевы Елизаветы и Вильгельма Оранского на белой лошади.

В стороне от марширующих приплясывают, задирая зевак, две подвыпившие тетки. Одна в полосатом платье красно-бело-голубых цветов "Юнион Джек" - английского флага. Другая в светлом балахоне с грубо намалеванной красной рукой - гербом Ольстера. Сосредоточенные и угрюмые участники парада резко отличаются от толпящихся на тротуарах истерически восторженных девиц и дам в праздничных нарядах, будто только что из церкви или со свадьбы. У детских колясок, украшенных флажками Англии и Ольстера,- молодые мамы в мини-юбках не больше носового платка. "За бога и Ольстер!", "Ни шагу назад!" - вопят из толпы. В переулках затаились, как кошки у мышиной норы, броневики английской армии, ощетинившиеся дулами пулеметов. Рядом с ними безучастно наблюдают за происходящим автоматчики. У рации что-то быстро бубнит офицер.

На улицах Белфаста поет, паясничает, пляшет, угрожает и беснуется парад "оранжистов". Красочное шествие можно принять за карнавал, если бы не военное построение колонн и печатающие шаг "офицеры", если бы не злобные антикатолические лозунги и песни, не открыто провокационный замысел марша. "Мы победили, мы сверху",- долбят барабаны, воскрешая мрачные страницы ирландской истории, неся угрозу расправы католикам, не желающим примириться с подчиненным положением...

В песне "Я родился под "Юнион Джек", которую распевают "оранжисты", есть такие слова:

 Фоллз - чтобы жечь. 

 Тейги - чтобы убивать. 

 Если тейги - чтоб убивать, 

 То кровь - чтоб текла. 

 Если ружье - чтоб стрелять, 

 То черепа - чтоб раскалывать. 

 Нет лучше тейга, чем с пулей в спине. 

Фоллз - католическое гетто Белфаста, тейги - его обитатели, и трудно ожидать, что, заслышав подобную песню, они не примут мер защиты. Впрочем, организаторам парада того и надо. Мирный исход уличных мероприятий "Оранжистского ордена" - скорее исключение, чем правило, и не случайно в июле и августе Северную Ирландию наводняют толпы газетчиков со всего мира.

Познакомиться с коллегами поближе мне, однако, не привелось. Меня остановил хрипловатый голос:

- Эй, мистер, вы кто? Турист или репортер?

Рядом выросла пара дюжих парней в куртках цвета хаки военного покроя со множеством карманов, избавляющих от необходимости носить сумки и чемоданы. Двое взрослых мужчин с лицами младенцев, не отягощенных грузом мыслей. Многозначительно поигрывают увесистыми дубинками. Сразу видно, ребята дело свое знают и от него не отступятся. Тот, что повыше ростом, по-видимому, заинтересовался моим фотоаппаратом.

- Ну так как? - подозрительно допытывался он.

- Репортер.

- Откуда?

- Из Москвы.

Такого поворота событий они никак не ожидали.

- Русский, что ли?

- Нет, украинец.

Мои новые знакомые были поставлены в тупик. Об украинцах слышать не приходилось. Их знание географии ограничивалось территорией Британских островов да странами бывшей Британской империи. Остальная часть земного шара удобно укладывалась в рамки понятия "проклятые иностранцы", а Москва запомнилась в словосочетании "рука Москвы".

- Коммунист? - потребовали с надеждой в голосе.

- Коммунист.

Теперь все стало на свои места. Перед ними был коммунист из Москвы, а во всех бедах и злоключениях Северной Ирландии, как твердо заучили эти оловянные солдатики, виноваты "красные". Если что не клеится, цены растут или погода пошаливает, есть готовое объяснение: "рука Москвы". Об этом денно и нощно твердят газеты, радио и телевидение Белфаста. Бдительная бульварная пресса то здесь, то там усмотрит "красную опасность". А то еще засечет "русскую подводную лодку". Благо, воды вокруг Британских островов хватает, и пойди разберись, что там в глубине плавает. Такие сообщения подаются на первых полосах под крикливыми заголовками, а опровержения, когда их никак нельзя избежать, печатаются мелким шрифтом где-то между рекламой мыльного порошка и средства от головной боли.

А здесь коммунист из Москвы оказался в опасной близости от парада "Оранжистского ордена". Скорее всего шпион, да и фотоаппарат налицо. Надо бы пройтись по нему дубинкой, чтобы другим было неповадно. Но с прессой велели держать ухо востро и без причины не уродовать. Опять же называет себя украинцем, а кто их знает, с чем их едят? Из затруднительного положения моих стражей вывел веселый окрик:

- Эй, Брайан, не пора ли по пинте?

Парни заколебались. Промочить горло хотелось отчаянно, но и оставить меня без присмотра они не решались. И когда я поддержал предложение зайти в ближайший паб, они вздохнули с облегчением.

Сомкнутыми рядами двинулись в "Хантерс лодж", паб современной постройки, состоящий из общего бара, где спиртное на пенс дешевле и стулья с жесткими сиденьями, и более уютного помещения с табличкой "лаундж". Брайан направился в "лаундж" - не хотел ударить в грязь лицом перед иностранцем. За тяжелой дверью встретил густой гул голосов и сивые клубы табачного дыма - не продохнуть. На стенах развешаны седла, уздечки, фотографии гончих и картинки псовой охоты. Над стойкой бара - охотничьи ружья и трофеи, как и положено в "Охотничьем приюте".

Посетители, тесно сгрудившиеся у стойки, приветствовали Брайана и его спутников, как старых знакомых. На меня особого внимания не обратили. Я было вызвался купить на всех пива, но Брайан мрачно буркнул, что "первый раунд за хозяевами", и решительно протиснулся к стойке. Во время его отсутствия помолчали. Вернувшись с четырьмя кружками светлого пива, Брайан сразу же перешел в атаку:

- Возможно, вы предпочитаете "Гиннесс"? Придется нас простить. Здесь "Гиннесс" не подают. Это для республиканцев,- намекая, что темное пиво производится по ту сторону границы и твердокаменным ольстерцам не может быть по вкусу.

Газеты и листовки "оранжистов", с которыми я познакомился в гостинице, заполнены призывами "бойкотировать товары Эйре, покупать только британское". Авторы воззваний ясно дают понять, что нарушителям не поздоровится.

После второго "раунда", когда мне удалось поймать за полу быстроногого мальчишку, пробегавшего мимо с подносом, языки развязались. Навалившись на стол, Брайан внушал, что "католики - враги государства, бунтари. Они хотят воссоединения с Ирландской Республикой. Им нет места в Ольстере!"

- Мы - британцы! - кричал распалившийся Брайан, норовя расколоть пивную кружку о стол.- Мы родились и умрем британцами!

- А как же англичане? - поинтересовался я.- Они-то называют себя англичанами! А жители Шотландии называют себя шотландцами, уроженцы Уэльса - валлийцами. Выходит, вы единственные британцы в Соединенном Королевстве? Да и в Лондоне, помнится, вас зовут ирландцами. Неувязка получается!

Брайан сердито засопел. Его мир не выходил за границы тесных закоулков родной Шэнкилл-роуд, вечерней пинты в обществе единомышленников, шумных митингов "оранжистской" ложи, номера "Ньюс леттер", ежедневного евангелия правоверных юнионистов, да треска ольстерского телевидения. Такие, как он, даже передачи Би-Би-Си не смотрят, считая их "слишком либеральными". Брайану крепко вбили в голову, что его благополучие зависит от связей Северной Ирландии с британской короной, что католики, дескать, покушаются на его заработок.

И не привык Брайан к дискуссиям. До сих пор он обходился кулаками, когда требовалось доказать свою точку зрения. Конечно, следовало бы одернуть зарвавшегося репортера, возомнившего, что он разбирается в тонкостях британского подданства. Жаль только, прессу велели не трогать. Даже специально предупредили, что в сомнительных случаях журналистов следует передавать по команде. А этот русский из Москвы какой-то странный. Когда ему говорят, понимает, да и у самого язык неплохо подвешен. И на коммуниста, какими они прежде представлялись Брайану, не похож...

- Вот что,- решился наконец Брайан.- Спорить мне с вами недосуг. Если хотите, могу познакомить с ребятами, которые вам все растолкуют... Только ничего твердо обещать не могу,- тут же добавил он.- Может, они еще не захотят с вами встречаться. У нас строго!

На том и расстались.

Откровенно говоря, я никак не ожидал, что Брайан сдержит слово. За годы жизни в Ирландии успел привыкнуть к тому, что обещания раздаются щедро, но выполнять их не спешат. Звонок Брайана на следующее утро был приятным сюрпризом.

- Я в холле,- сообщил он.- Спускайтесь.

У подъезда ждал юркий "авэнджер" модного золотистого цвета, носящего в рекламных плакатах звучное название "золото ацтеков".

- Хорошая машина,- похвалил я и тут же пожалел о сказанном. Коллеги Брайана никогда не пользуются по своим делам собственным транспортом. У "авэнджера" наверняка был другой владелец, который уже не раз докучал полиции расспросами о пропаже. Брайан подтвердил мою догадку, угрюмо промолчав.

Едва мягко захлопнулись дверцы, как машина сорвалась с места.

- Небольшая формальность,- бросил Брайан.- Велено завязать вам глаза.

Темная повязка была надета со знанием дела: не туго, но без просвета. Безумная езда продолжалась, пока под визг тормозов "авэнджер" не остановился. Меня вывели под руки.

- Осторожно, ступеньки,- предупредил голос Брайана.

Повязку сняли. По кривой скрипучей лестнице, усыпанной раздавленными окурками дешевых сигарет, поднялись на второй этаж. За щелястой дверью открылась грязноватая клетушка. Сидевший у телефона молодой человек с нашивками капрала вскочил при виде нас, приоткрыл другую дверь, скрылся, почти тотчас же вернулся и пригласил меня войти.

Вторая комната была заставлена мебелью, которую не берутся продавать с аукциона даже в трущобах. Колченогие стулья, на которые и смотреть-то страшно, не то чтобы сесть. Немало повидавший на своем долгом веку шкаф, покосившийся под грузом бумаг. В углу продавленный лежак с угрожающе торчащими пружинами. Полстены занимал портрет английской королевы в темной плащ-накидке, с флагом Ольстера и "Юнион Джек" по бокам. За простым столом без скатерти, выпятив темные очки, восседали трое в уже привычных куртках военного покроя, с лицами, скрытыми шарфами или масками.

- Присаживайтесь,- глухо пригласил сидевший в центре.- Меня зовут Томми Херрон. Я вице-президент Ассоциации обороны Ольстера. Имена моих коллег вам знать не обязательно. Забудьте все, что вы слышали или читали о нас раньше, и слушайте внимательно. Можете задавать вопросы, ведь вы, журналисты, любите это делать. Что ж, правильно. Только не следует увлекаться.

Передо мной сидели самые отпетые, махровые экстремисты. Но не просто бандиты с большой дороги, позарившиеся на чужой кошелек, а гангстеры с политической подкладкой. Они грабят и убивают не ради наживы, а "ради дела протестантов". Во всяком случае так они сами говорят.

По возвращении в Москву я узнал из газет, что труп Томми Херрона обнаружили в сентябре 1973 года в сточной канаве в пригороде Белфаста. Полиция установила, что он не притронулся к пистолету, с которым никогда не расставался, ежедневно часами тренируясь в стрельбе. Его прикончили свои, когда выяснилось, что Херрон присваивал чересчур большой куш от налетов на банки и почтовые отделения, магазины, гостиницы и пивные. Возможно, ему бы это и сошло с рук, сложись по-иному его политическая карьера. Но он выдвинул свою кандидатуру на выборах в Стормонт (североирландский парламент), с треском провалился, озлобился и стал болтать лишнее.

Но сейчас Томми Херрон еще жив, уверен в себе и неспешно рубит воздух словами:

- Ассоциация обороны Ольстера была создана как часть политического движения "Вэнгард", которое возглавил бывший министр внутренних дел Ольстера Уильям Крейг. В АОО вошли лоялисты - люди, стоящие за незыблемость нашей конституции, нерушимость связей с Британией.

Вспоминались кадры телевизионной хроники того времени. В городе Лисберн (графство Антрим) сытые мужчины в добротных пиджаках, выстроенные шеренгами, как на плацу, вздымали руку, изображая нечто вроде фашистского салюта, приветствуя своего новоявленного "фюрера" Крейга. Позже были организованы смотры крайне правых сил в Бангоре и Ратфриленде, районах, заселенных крепкими хозяйчиками. На парадах Крейга сопровождал грандмастер "Оранжистского ордена" Мартин Смит, благословляя паству на новый крестовый поход "во славу протестантского оружия".

- Мы готовы на все, чтобы сохранить нынешние связи Ольстера с британской короной,- врывается в мои воспоминания наждачно шершавый голос Томми Херрона.

- Надо ли это понимать так, что вы намереваетесь пустить в ход огнестрельное оружие?

- Скажем так,- хитро сощуривается Херрон: - мы готовы к любому повороту событий. Нас никто не может запугать. На нашей стороне сила! - внезапно взрывается он и грохает кулаком по столу.

- А нельзя ли познакомиться с рядовыми членами вашей ассоциации? - осторожно интересуюсь я.- До сих пор мне приходилось видеть их только на уличных демонстрациях, когда к прессе относятся без особого уважения.

Томми Херрон колеблется. Еще куда ни шло - принять репортера в штаб-квартире, адрес которой постоянно меняется, но допустить его к парням... Стоит ли? В разговор неожиданно вступает сосед Херрона с короной майора на погонах.

- Это можно устроить,- изрекает он важно.- Думаю, русскому журналисту будет полезно посмотреть на боевые учения.- Майору, видно, не терпится похвастаться.

Распрощались сухо. Никому и в голову не пришло подать руку. На улице все тот же "авэнджер". Завязывать глаза не стали. То ли посчитали излишним, то ли просто забыли. Можно было познакомиться с районом, приютившим штаб-квартиру Ассоциации обороны Ольстера. Убогие, облезлые домишки, одинаковые, как солдаты в строю. Окна без занавесок, кое-где выбитые стекла. Нигде ни дымка, хотя довольно холодно. Печи растапливают, видно, только когда готовят обед. Узкие, как лесная тропинка, тротуары, заваленные рваными бумажными пакетами, обрывками газет, осколками бутылок. Из рыбной лавки тянет характерным противным запахом. Собственных машин, естественно, нет и в помине. Трудно представить больший контраст с _ фешенебельным кварталом, где находятся апартаменты "фюрера" Крейга.

Невольно жалеешь Брайана, тупо размахивающего дубинкой, но упорно отказывающегося шевелить мозгами. Жалко тысяч брайанов, одураченных пропагандой "оранжистов", жертвенных пешек в большой политической игре, которую ведет Лондон ради сохранения своих позиций на ирландской земле.

Тем временем "авэнджер" несся по гладкому асфальту проселков. Хмурый водитель с самого начала дал понять, что разговаривать нам с ним не о чем. Дорогу он знал наизусть и с ходу брал крутые повороты. По сторонам тянулись живые колючие изгороди и высоченные каменные заборы. Затормозили на площадке у сельского паба, где мне было предложено пересесть в "лендровер". Началась тряская езда по ухабам и рытвинам бездорожья между деревьями и кустами. Необходимость завязывать глаза отпала сама собой.

У заброшенной фермы, зиявшей провалами окон, нас ждали двое в теплых куртках с капюшонами, низко надвинутыми на глаза.

- Вы останетесь у машины. Отсюда все будет видно,- последовал приказ. Повернувшись к дому, говоривший рявкнул:

- Становись!

Показалась группа вооруженных автоматическими винтовками с примкнутыми штыками. Все те же темные маски и очки. Они брали "на караул", сдваивали ряды и с видимым удовольствием козыряли начальству. Остервенело рвали штыками чучело, подвешенное на столбах ворот. Разбившись на пары, сосредоточенно пыхтели, демонстрируя приемы рукопашного боя. Затем, рассыпавшись в цепь, пропали в мелком кустарнике, откуда немного погодя послышалась частая стрельба.

- Холостых патронов не признаем,- горделиво заметил мой "гид" и добавил: - В наших условиях каждый боец должен уметь действовать самостоятельно, на свой страх и риск. Чем быстрее они привыкнут к свисту пуль, тем лучше для них!

Запыхавшиеся бойцы вернулись и еще с полчаса дружно топтали выбитую ногами площадку перед домом. Потом исчезли, как тени. У меня невольно вырвалось:

- Похоже, ваши солдаты служили в регулярной армии, и не один год.

Никто не удостоил меня ответом. Здесь вопросов не задают. Все тот же ворованный золотистый "Авэнджер" подбросил меня к гостинице.

События на Севере оказывают непосредственное влияние на жизнь всей Ирландии. В октябре 1971 года английская армия начала операции по подрыву дорог и мостов у границы. Это затрудняло сообщение между двумя частями Ирландии. Напряженность в пограничных районах росла. Ирландское правительство грозило подать жалобу в ООН на действия Англии, но от слов к делу так и не перешло. Осенью 1972 года произошли взрывы бомб в пограничных селениях на территории республики, а зимой - в центре Дублина.

В тот вечер в кулуарах ирландского парламента оживленно дебатировался вопрос, когда падет правительство - сегодня или в ближайшие дни. Никто из моих коллег не сомневался, что дни Фианна файл сочтены и что это только дело времени. На мягких скамьях вдоль стен зала, откуда широкая лестница ведет в палату заседаний, репортеры радио брали интервью у парламентариев, в основном интересуясь составом будущего правительства. В разгар дискуссии пришло известие о взрыве бомб в одном из оживленных переулков и человеческих жертвах. Оппозиция заявила, что "надо сомкнуть ряды", и правительство устояло.

Лондонская печать не преминула приписать взрывы "террористам ИРА", а некоторые авторы подвальных материалов усмотрели "руку Москвы" в беспорядках в Ольстере, а заодно и в республике. На фоне этих событий поднялась шумная антисоветская кампания. Но в то время, как шустрые английские газетчики искали мифических "русских агентов", в Дублине и Корке были арестованы вполне реальные агенты английской разведывательной службы МИ-5.

Позднее перед ирландским судом предстали британский подданный Джон Уаймэн и работник штаб-квартиры ирландской полиции Патрик Криннион по обвинению в хищении и передаче в Англию секретной информации. Их взяли с поличным на стоянке автомашин у дублинской гостиницы "Берлингтон". Другой английский шпион успел скрыться и пересечь границу.

Торжествующие заголовки в дублинских газетах возвестили, что полиция "раскрыла британскую шпионскую сеть в Ирландии". Писали, что английская разведка развернула активную деятельность в стране с августа 1969 года и занималась не только сбором информации об ИРА.

В качестве примера приводилась встреча премьер-министров Англии и Ирландии в ноябре 1972 года, когда Эдвард Хит неприятно поразил Джона Линча детальным знанием скрытых пружин механизма ирландского правительства. У Джона Линча не осталось сомнений, что такие сведения могли быть почерпнуты лишь из совершенно секретных источников. По возвращении в Дублин он провел одно из самых продолжительных заседаний кабинета министров, а за ним последовал рейд полиции на явочные квартиры английских агентов.

Ирландская полиция выявила, что автомобили с бомбами, которые взорвались в центре Дублина, были взяты напрокат в Северной Ирландии англичанином Джозефом Флемингом (так он себя называл), пользовавшимся крадеными документами. "Флеминг", некий "Томсон" и еще два человека жили в Белфасте на квартире, счет за которую оплачивала английская армия.

Вечером после взрывов патруль полиции и английских солдат остановил на границе с республикой в районе города Ньюри автомашину с четырьмя пассажирами, среди которых были "Флеминг" и "Томсон". Солдаты дали понять полицейским, что прибытие машины не было для них неожиданностью. После дружеской беседы автомобиль отбыл по дороге к Белфасту в сопровождении солдат. Запросы ирландской стороны, связанные с деятельностью "Флеминга" и "Томсона", командование английской армии игнорировало.

За год до этих событий "Айриш пресс" сообщала, что в Северной Ирландии появились отряды "Сикрет эр сервис" (САС) - особых групп вооруженных сил Англии, специализирующихся на диверсиях, провокациях и тайных убийствах. Лондонская пресса хранила полное молчание. Позднее Ассоциация в защиту гражданских прав Северной Ирландии не раз связывала провокационные взрывы и убийства из-за угла с диверсантами САС.

В августе 1973 года в Дублине открылся судебный процесс над братьями Кеннетом и Кейтом Литтлджонами, которые обвинялись в ограблении дублинского банка "Эллайд айриш бэнк". В ходе разбирательства выяснилось, что Литтлджоны, в прошлом уголовники, которых разыскивала английская полиция, были завербованы английской разведкой. Их задание - проникнуть в ИРА, собирать информацию о ее деятельности и планах руководства, вести против ИРА подрывную работу, внести раскол в ее ряды и дискредитировать подпольную армию.

Однако попытка втереться в доверие ИРА потерпела провал. И тогда родилась идея ограбления банка, чтобы взвалить вину на членов ИРА. Эта операция разрабатывалась совместно с Джоном Уаймэном. На виду у служащих банка, связанных и рассаженных по углам, грабители разговаривали с подчеркнуто ирландским акцентом, величая друг друга "лейтенантом" и "сержантом".

Дело Литтлджонов показало, что английская разведка не гнушается никакими средствами в планах проникновения в Ирландию и пользуется при этом благосклонной поддержкой официальных кругов Лондона. Министр обороны Англии лорд Каррингтон, выступая в парламенте, признал факт вербовки Литтлджонов, а в оправдание выдвинул необходимость "вести борьбу с террористами ИРА всеми доступными методами".

Сановный лорд - один из высших государственных служащих Англии, среди которых до сих пор бытует мнение, что Ирландия - их вотчина. Сходной точки зрения придерживаются английские монополии, прибравшие к рукам значительную долю богатств "Изумрудного острова" и стремящиеся диктовать Дублину свою волю. Острые политические, экономические и социальные проблемы, стоящие сейчас перед республикой,- это не только следствие былого колониального правления Англии, но и результат непрекращающегося вмешательства английских монополий во внутренние дела страны.