Стекло Сибрена Валкемы

С Сибреном Валкемой, по отцу фризом, а по матери индонезийцем, я познакомился в северочешском городе Нови-Бор. В этой мекке стекла ручной работы проводился первый в Чехословакии международный симпозиум, и мастер-стеклодув Валкема приехал на него своим микроавтобусом с женой Вероникой, которая в кругах художников стекла была столь же известна, как и ее муж. Она известна и тем, что прекрасно маринует грибы в уксусе собственного приготовления и угощает ими каждого; еще она ходит за своим мужем Сибреном по пятам и собирает все, что он где-то забыл. Валкема - седой мужчина с густыми усами, смуглым морщинистым лицом и блестящими глазами; расплавленное стекло на его набросках впечатляло формами и абстрактным рисунком. Лицо и руки Валкемы снимали теле- и кинокамеры, объективы фотоаппаратов, он был старейшим участником встречи и присутствовал повсюду: от утренних дискуссий до ночных встреч в баре. На следующий день он появлялся у печи свежий, полный энергии, тут же советовался со своими помощниками о деталях изделия, посвящал в свой метод наслоения стекла и его выемки.

Симпозиум кончился, и Сибрен Валкема поспешил в Амстердам. Мы обменялись визитными карточками и условились обстоятельно поговорить в его мастерской в Бларикюме.

Потом я получил письмо из США, где в мастерской знаменитого дизайнера стекла Харви Литтлтона он готовил стекло для своей выставки в Нью-Йорке. Валкема все же приехал в беспокойный зимний сезон в Нидерланды, но тут же отбыл в Торонто на симпозиум "Отцы и дети". Один из канадских музеев пригласил известных резчиков, художников-гранильщиков, художников-стеклодувов, отцов и сыновей, работающих в паре. Конечно, 67-летний Сибрен и его 32-летний сын Дюрк не могли там не присутствовать. Дюрк окончил амстердамскую и пражскую Академии изобразительных искусств, он автор оригинальных геометрических стеклянных предметов с удивительной игрой граней и изломов. Он завоевывал свое международное признание, не используя славы и имени отца.

Пришло лето, а с ним новая возможность отправиться в путешествие на северо-запад, к дельте Рейна и Мааса; я позвонил Валкемам из Маастрихта. Они были дома: господина Валкему звонок застал в мастерской в саду, госпожа Вероника сняла трубку в рабочем кабинете мужа, куда прибежала из кухни. Она включилась в наш разговор только затем, чтобы с тщательностью секретаря зафиксировать, с кем и о чем договорился Сибрен. Решили, что послезавтра я приеду.

В Бларикюм я ехал по автостраде Амстердам - Утрехт, окаймленной бело-зелеными футбольными полями, сочными пастбищами с овцами, коровами и лошадьми. На горизонте четко вырисовывается обширный корпус нового лечебного комплекса в Булевейке. Его архитектура замечательна: хозяйственная и административная часть больницы находится под землей, а высотные здания с палатами, операционными, смотровыми кабинетами и лабораториями окружает просторное крыло, покрытое крышей из стеклянных панелей. В этом зале могут встречать посетителей или въезжать на каталках пациенты; там постоянно работает буфет, эспрессо, банк, почта, парикмахерская и игральные автоматы. В большинстве палат - телевизоры, в коридорах стоят автоматы, которые за опущенную монету выдадут какао и кофе, короче, под одной крышей много удобств.

После поворота на Амерсфорт до Валкемов уже недалеко. Бларикюм - это городок вилл и бунгало, скрытых за живыми изгородями среди высоких хвойных и лиственных деревьев. Заборы везде подтверждают частную собственность, а жилые дома нередко выходят стеклянными стенами прямо на английские газоны. Дом Валкемов на Вилхелмлан начинается с широкого въезда без ворот, он напоминает скорее дорогу в чащу высокого леса.

В Бларикюме некоторые соседи вообще не знают друг друга и не хотят знакомиться, поэтому трудно что-то разузнать, если нет точного адреса. Даже Сибрена Валкему здесь долго никто не знал, хотя в мире искусства было известно, что темпераментный голландец, выпускник академии в Гааге, долгие годы профессор эстетики в училище стекла в Лердаме, а с 1951 года ректор Академии Геррита Ритвелда в Амстердаме, обладает особым умением делать стекло живым. Он постоянно ищет, совершенствует технику, побуждает своих учеников к поискам оригинальных путей и участию во всех симпозиумах и выставках, которые помогают продвигать художественное стекло в область высокого изобразительного искусства.

Когда его лицо появилось на телевизионных экранах Нидерландов и он стал рассказывать о стеклодувах, изменениях, превращениях стекла, его красоте, анонимности Валкемы в Бларикюме пришел конец. Сибрен Валкема утратил покой, которым дома может пользоваться только неизвестный человек. Поэтому он приобрел судно (теперь оно уже старое и кое-как укреплено заклепками, но по-прежнему тщательно выкрашенное и ухоженное) и бежал на нем от людей. Знаменитый ректор амстердамской Академии Геррита Ритвелда каждую пятницу устремлялся к пристани, а потом под парусами плыл по переплетению каналов на восток. Он был один и мог отдаться своим мыслям. Когда позднее Валкема завершил свою деятельность и ушел на пенсию, то вытащил судно на берег. Теперь он редко выходит на нем с женой Вероникой в плавание по каналам провинций Оверэйссел и Фрисландия, а отправляется по мастерским своих друзей по всему миру. Он читает лекции в университете штата Висконсин, посещает профессора Либенского в Праге, заводы Франции и ФРГ. Он - участник всех симпозиумов, выставляется, не упуская ни одной возможности; его изделия представлены практически во всех музеях и коллекциях современного искусства Европы и США.

Имя Валкемы вписано в историю искусства современного европейского стекла и благодаря одному неординарному поступку, который свидетельствует о жизнеспособности нидерландца. В 1964 году он увидел в Висконсине небольшую стекловаренную печь, которую можно было поставить в саду дома. На такой печи, топится она пропан-бутаном, можно сварить пятьдесят килограммов стекломассы. Ее сконструировал уже упоминавшийся американец X. Литтлтон. Печь поразила Валкему: получить художнику пятьдесят килограммов расплавленного стекла не просто, ведь при обычном немеханизированном производстве сортового стекла в больших печах стекломассу нельзя окрашивать, изменять и комбинировать так, как это нужно художнику. Получение большого количества стекла связано со значительными энергетическими затратами. Но самому построить печь и самому выплавить стекло - это мечта художника. Когда такое удается, стеклодув приближается к мастеру.

Сибрен Валкема вернулся в Нидерланды, разработал конструкцию печи, выбрал строительный материал для нее и попросил управление Академии Ритвелда выделить средства для реализации своего проекта. Его авторитет сделал свое дело, и весной 1969 года печь была готова. Сегодня печь Валкемы привлекает в Академию Амстердама студентов Швеции, Финляндии, Дании, Франции, Швейцарии, ФРГ, Индонезии. Ее документация стала известна за рубежом, шведка Оса Брандт, первая женщина - художник по стеклу, сделала ее в Скандинавии, различные варианты печи появились во всей Европе. Новый тип печи создал молодой Дюрк Валкема: ему удалось сконструировать очень экономичную печь, в которой одной-единственной горелкой можно плавить стекло, вести обработку оформленного куска при сохраняющейся температуре и уже затем его охлаждать. Печи Дюрка Валкемы работают в Швеции, ФРГ, Швейцарии, несколько печей действует во Франции, они попали и за океан - такой была символическая плата Европы Новому Свету за вывезенные Сибреном Валкемой в 1964 году наброски печи.

Дом семьи Валкемов скрыт среди берез, дикой черешни, дубов и буков, каштанов, лиственниц и елей, сосен и густых кустов рододендронов. Вдоль одной из стен дома проходит застекленная галерея, соединяющая кабинет Сибрена с окружающей природой. В нем сокровища из стекла: произведения Валкемы различных периодов его творчества, работы Литтлтона и Липофски, Брихта и Циглера, стекло Даны Вахтовой, Стани Гребеничковой, Капки Тоушковой, Бланки Аденсамовой и других чешских художников. Такое обилие чешских имен не случайно и не дань патриотизму - лесная мастерская в Бларикюме знакома чешским художникам, приезжавшим сюда для проведения своих выставок в Нидерландах, здесь они работают, спорят. Сибрен Валкема снискал известность в организации постоянных выставок чешского стекла в Розенгалерей на амстердамском Розенграхт, он очень ценит исторические очерки Павлы Дрдацкой о производстве художественного стекла в мире.

Не буду распространяться о том, как Валкема оживляет мертвое стекло, как прозрачные и кристальные грани его изделий начинают играть всеми красками. Лучше я познакомлю с его восприятием нидерландского ландшафта и архитектуры. Поездку с Сибреном Валкемой по городам можно сравнить с чтением открытой книги всех эпох архитектуры. Он большой ее знаток, его спокойный голос, обращенный к человеку, звучит как внутренний голос: не летай, безумный, вечно спешащий турист, от одной ветряной мельницы к другой, от ярмарки к ярмарке, от одной достопримечательности к другой, в такой спешке остаются незамеченными значительные ценности, принесенные Нидерландами на алтарь архитектуры. Романский период, готика, Ренессанс, барокко и современные стили выразительно вписались в облик нидерландских городов.

В утрехтском музее находятся поразительные работы старых романских мастеров: от декорированных крестиков до окладов Евангелия. Это убедительное свидетельство художественного вкуса относится ко времени, когда начали заполняться первые страницы книги нидерландской архитектуры. В городах страны стоят сооружения в романском стиле, столь же строгие и простые, сколь бесхитростным было время раннего средневековья, и памятники XIII века, прихотливо украшенные, когда каменотесы в далеком Реймсе достраивали один из первых готических храмов Европы.

Нидерландскую архитектуру в романском стиле следует искать в центральной части страны. Такие здания не строили на ненадежных польдерах в провинциях Голландии и Зеландии, куда человеку трудно было добираться с мотыгой и коровой. Зато Маастрихт поражает крепостью и двубашенными городскими воротами в романском стиле. Жемчужина романского стиля есть и в городке Ролде. Провинция Оверэйссел гордится прежде всего романским склепом в Девентере. Восемь романских храмов находятся во Фрисландии и одиннадцать - в провинции Гронинген. На увлажненные пески отважилась ступить даже поздняя готика. Она вела упорное сражение с водой: под готическими сооружениями Амстердама располагаются болотные отложения мощностью в четырнадцать метров, потом идет более прочный слой песка в один метр, затем шесть метров ила и только у самого основания храма начинается слой уплотненного песка в 20 - 21 метр. Строители сделали ставку на этот слой песка: на 15-метровой глубине песок застелили коровьими шкурами и затем заложили фундамент в форме круга из камней, в нем укрепили длинные деревянные сваи. В то время ничего не было известно о современной теории возведения зданий, поэтому они сбили с толку своих потомков, не знавших, чем и как заменить коровьи шкуры.

Готика проникла в Нидерланды через Южный Брабант. Только утрехтский собор сохранил дух эпохи, охваченной европейской волной ранней готики, в остальных районах страны в основном представлены сооружения XV - XVI веков. Бреда, Лейден, Гаага, Дордрехт, Роттердам, Гауда, Хертогенбос (где жил и творил Иероним Босх, самая яркая личность голландской поздней готики), Алкмар, Делфт, Харлем и Амстердам - здесь всюду очень много готических храмов, которые называют "ньивекерк", то есть "новая церковь". Готическая ратуша стоит в Мидделбурге, готическую роспись и резьбу по дереву можно увидеть в Рейксмюсеум в Амстердаме, в музеях Утрехта, Арнема, Маастрихта, Лейдена и в роттердамском музее Бёйманса ван Бёнингена.

Рис. 52. Так же веселы эти юные зрители, наблюдающие за демонстрацией в Гааге

Архитектура Ренессанса в Нидерландах - это практически творения двух архитекторов Ливена де Кея и Хендрика де Кейзера. Первый из них был уроженцем Харлема, второй - Амстердама, они предложили проекты и руководили работами по сооружению зданий мясных рядов Влесхаль и собора в Харлеме, они построили ратушу в Лейдене, соборы Вестеркерк и Зёйдеркерк в Амстердаме, торговую палату в Хорне, ратушу в Делфте и целые ряды прекрасных богатых домов у каналов Кейзерсграхт и Херенграхт в Амстердаме. Ратуша в Болсварде, шлюз в Снеке, городские ворота Хорна, Энкхёзена и Дордрехта, ратуша в Франекере, Леувардене, Брауверсхавене, Клюндерте и Венло, замок в Лимбурге - все это образцы голландского Ренессанса, нередко уже поглядывавшего на барокко. Того особого барокко эпохи Рембрандта, на которое повлияли творения английских и французских зодчих, развивавшегося в условиях как ограниченности площади, пригодной для строительства, так и нехватки строительных материалов.

Архитектор Якоб ван Кампен позднее подарил Амстердаму великолепную ратушу и дома в стиле барокко вдоль каналов, здесь выросли и здания в стиле новой готики, автором которых был П. Й. X. Кёйперс, он же построил Рейксмюсеум и Центральный вокзал в Амстердаме, а также многие церкви страны. После него в истории нидерландской архитектуры появилась еще одна замечательная личность, это - X. П. Берлаге, который находил вдохновение в богатом романском прошлом страны и в этом стиле возвел интересное здание торговой Биржи. Это происходило уже в период капитализма, когда не вера и звания членов городских магистраторов, а деньги, магазины и фабрики будоражили Нидерланды и всю Европу. Сегодня здание амстердамской Биржи кажется несколько устаревшим сооружением, но в свое время оно производило ошеломляющее впечатление. Берлаге строил его с 1897 по 1903 год. Тот, кому довелось увидеть Биржу, не скрывал своего изумления.

Биржа Берлаге - это гениально прочувствованные основы и принципы современности, это, повторяя слова газетного репортера 20-х годов Эдуарда Басса, новый замок, дворец и храм. Берлаге - основатель современной голландской архитектуры. Каждый студент, изучающий архитектуру, воспринимает его идеи в качестве составной части направления нидерландских архитекторов, скульпторов и художников, известного в Нидерландах как "Новый стиль", а в Европе просто "стиль" - "Де Стейл" - по названию журнала, который они издавали. Берлаге основал и развил это направление в духе знаменитой немецкой архитектурной школы Баухауз, которую создал Вальтер Гропиус и которая уже шестьдесят лет тому назад проектировала и создавала жилые блоки и участки так, как это осуществляется в современных городах. Хендрик Берлаге даже опередил мастеров Баухауза: пока идеи Гропиуса созревали и привели к основанию веймарской школы лишь в 1919 году, Берлаге уже в 1917 году распланировал весь южный сектор Амстердама как район, застроенный простыми зданиями с подъездными путями, скрытыми в зелени.

Художники объединения "Де Стейл" придавали больше значения развитию эстетики и композиции отдельных сооружений, нежели массовому строительству домой и квартир. Они выступили сторонниками ясных красок и точных форм, пропорций и прямых линий, света, воздуха, черно-белых и цветных композиций. Все это было особенно заметно в творчестве одного из членов "Де Стейл" - художника Пита Мондриана. Появились произведения, которые вошли в учебники мировой архитектуры: дом Трюс Шрёдер-Шрадер в Утрехте Г. Т. Ритвелда, центр отдыха в Страсбурге Тео ван Дусбурга, несколько жилых массивов по проекту Й. Й. П. Ауда. Архитектор В. М. Дюдок предложил нидерландскую аналогию современной финской Тапиолы, город-спутник Хилверсюм близ Амстердама. Два архитектора, Ван дер Влюхт и Тео Бринкман, в 1927 году спроектировали фабрику для производства шоколада фирмы "Ван Нелле" в Роттердаме, о которой долгое время говорили как о "самой красивой фабрике в мире". Когда ее увидел Корбюзье, он воскликнул: "Здесь нет пролетариев!" - настолько он был поражен условиями работы, эстетикой интерьера и внешним видом здания. Этот гений архитектуры и идеалистически настроенный гуманист переоценивал урбанизацию, видя в ней универсальное средство от общественного кризиса, он верил, что гуманизм архитектуры может произвести реформы в капиталистической системе. Жаль, что Корбюзье не заглянул в ближайшие доки, ремесленные мастерские, на старые заводы и в лачуги крестьян на тучных пастбищах - только здесь он смог бы понять, за счет кого во все периоды нидерландской архитектуры возводились впечатляющие здания от романских башен в Маастрихте до модернистских произведений группы "Де Стейл"...

Приятная беседа в Бларикюме закончилась, и ничего не оставалось, как покинуть Валкемов. В этом стеклянном доме среди сосен и рододендронов я оставил телефон своих амстердамских приятелей, как бы предчувствуя, что еще будет повод для встречи. Они разыскали меня в Лейдене на третий день после отъезда, сообщив, что Сибрену Валкеме нужно, чтобы я опять к ним заехал. В Бларикюме лежало письмо от знакомых из Художественно-промышленного музея Праги с просьбой, чтобы Валкема сделал фотографии витражей в нарденской часовне, которые были выполнены по проекту Ярослава Бенды в 1935 - 1957 годах. Хранитель музея и часовни в Нардене господин Стефан Полман вначале раздумывал, но потом разрешил. А господин Валкема вспомнил о моей сумке с фотоаппаратурой и о колесах "шкоды", которая через два дня должна была возвращаться в столицу Чехословакии.

И вот вскоре после прощания мы отправились в Нарден - крепость, окруженную водой. Здешняя часовня - это небольшая чехословацкая реликвия в Нидерландах.

Был август, вересковые заросли полыхали огненным цветом, и мы вдвоем, довольный нидерландец и счастливый чех, ехали к одной из величайших личностей, которых дала миру чешская земля. Мы ехали к "скитальцу без родины" Яну Амосу Коменскому.