Долиной Реки Ропер

С неохотой покидали мы гостеприимную станцию, где отлично провели три дня. Управляющий еще раз напомнил, чтобы мы не забыли попросить полицейского в Ропер-Баре показать брод через реку. Он дружески пожал нам руки, и через несколько минут эта замечательная скотоводческая станция, где мы своими глазами увидели, как много могут сделать люди в диком буше, исчезла из виду.

Проехав несколько километров, мы очутились у знакомой уже нам развилки и направились на восток, к горам на горизонте. Пейзаж быстро менялся, перед нашим взором чередовались самые разнообразные картины: то была равнина с редким кустарником, то травянистая саванна, то низкие холмы с сочной золотисто-желтой травой и зелеными деревьями. Спустя час показалась обширная равнина, вдалеке вырисовывались столовые горы. Миновав их, мы .проехали долиной, стиснутой 'между холмами, и через минуту очутились перед деревянным зданием полицейского участка и почты в Ропер-Баре, укрытом в зелени деревьев и кустарника.

Мы остановились перед калиткой и вошли во двор. Но дома никого не было, хотя двери были открыты. На австралийском "аутбэке" дома обычно не запирают. Как-то я спросил одного местного жителя, откуда взялась эта хорошая привычка, и получил довольно любопытный ответ:

"Что же здесь удивительного? Ведь вора замок не остановит. А мало того, что он вас обворует, так еще и дверь выломает. К тому же прежде чем украсть, вор крепко подумает - ведь отсюда не убежишь. На юг ведет шоссе Стюарта, но к нему не пройдешь незамеченным, а в буше вор долго не выдержит. К тому же и аборигены-следопыты хорошо работают - не скроешься!".

Ни полицейского, ни его жены мы не дождались, пришлось обойтись без их помощи, спуститься к реке и поискать брод самим. Ропер был здесь примерно такой же ширины, как Влтава в Праге. Поперек реки шла естественная запруда - скальный массив, покрытый сверху водой. Это место показалось мне более подходящим для переезда, чем пороги за запрудой, где мелководье прерывалось рядом плоских каменистых глыб и островков с деревьями. Я прошел по запруде почти до конца и, не обнаружив ничего подозрительного, дал знак Миреку, чтобы он ехал. Мирек включил первую скорость и потихоньку двинулся по наружной стороне запруды, полого спускавшейся в воду. "Лендровер", правда, немного наклонился, и выхлопная труба оказалась под водой, но пока работал мотор, ничего плохого не могло случиться. Машина проехала почти всю плотину, в конце ее Мирек должен был свернуть чуть вправо, где был более пологий выезд на берег. Вот передние колеса уже коснулись глинистого склона, казалось, еще минута - и все благополучно кончится. Но машина вдруг неожиданно остановилась, правое заднее колесо потеряло опору, и "лендровер" сильно наклонился. Мирек в ту же секунду, как был - в шортах и в майке, с часами на руке, прыгнул в воду, но потерял равновесие, упал и ударился голенью о камень под водой. Я быстро подбежал к машине. Мирек меж тем вылез из воды, я заметил, что по ноге у него струилась кровь, и мы бросились к задней части "лендровера" посмотреть, что случилось. Дела были плохи. Машина кожухом дифференциала крепко села на выступ скалы. Правое заднее колесо погрузилось наполовину в воду, а под ним была глубокая яма, вода в которой доходила нам почти до пояса.

Далеко кругом не было ни души - просить о помощи некого. Когда вернется домой полицейский, одному богу известно, так что рассчитывать можно было только на самих себя. Вдруг нам показалось, что вода в реке начала подниматься: Ропер-Бар находится примерно в 130 километрах от устья, но прилив доходит даже сюда. Мы поставили на скалу под заднюю ось "лендровера" домкрат и начали под водой осторожно поднимать машину. Немного приподняв ее, мы заполнили яму под правым задним колесом камнями, и я сел за руль - а вдруг выберемся! И тут нам повезло - машина несколько раз дернулась, а затем выехала так быстро, что я чуть было не врезался в крутой берег и не перевернулся. Когда мы осмотрели скалу, на которую села машина, то на месте домкрата обнаружили обломившийся кусок. На наше счастье, скала в этом месте растрескалась. Иначе мы бы не выбрались и поднимающаяся вода затопила бы машину.

Мирек перевязал пораненную ногу. Чтобы прийти немного в себя, выкурили по сигарете и поехали дальше. Спустя некоторое время увидели, что дорогу нам медленно пересекает небольшое, длиной сантиметров тридцать животное, похожее на ящерицу. Мы остановились и выскочили из машины, чтобы рассмотреть его поближе. Это был прекрасный экземпляр синеязыкого сцинка (Tiliqua scinсoides). Сцинк, по-видимому, никуда не торопился и позволил хорошенько себя рассмотреть и сфотографировать, попробовав, правда, попугать нас своим длинным фиолетово-синим языком.

Были уже сумерки, когда мы доехали до второго брода, на этот раз через реку Уилтон, впадающую недалеко оттуда в Ропер. Аборигены называют ее Булмен; вдоль среднего течения реки находится старое поселение рембаранка. Брод был мелким, и "лендровер" легко проехал по нему. Вскоре мы оказались у развилки, на которой не было даже примитивной таблицы, заменяющей указатель. Одна, более широкая и более обкатанная, дорога вела вправо, вторая, более узкая - влево. Сами незнаем, почему мы выбрали тогда именно левую дорогу. Может быть, мы ничего уже не соображали после двухчасового выволакивания машины из воды пли очень устали от жары. Факт остается фактом - мы свернули на неправильную дорогу, которая заканчивалась через 15 километров на севере, у реки Уилтон возле брода "Фарерс Кросинг". Тогда мы, конечно, этого не знали и думали, что через часок будем в миссии Ропер-Ривер. Мы проехали через калитку в изгороди, окружающей участок станции Юрапанга. На изгороди висели седла, невдалеке паслись лошади. Но пастухов не было видно, на воскресенье они, наверное, уехали на станцию. Дорога постепенно сужалась и вскоре превратилась в две колеи, проторенные в траве. Через некоторое время исчезли и они, уступив место каменистой тропе, на которой началась дикая тряска. Почти все время мы ехали на первой скорости с включенным передним приводом. Когда пересекли высохшее русло крика с крутыми песчаными берегами, мы вдруг начали сомневаться, в нужном ли направлении едем. Определить его было трудно, так как тропинка то и дело петляла. Правда, один пастух со станции Элси предупредил нас, что дорога здесь очень тяжелая, и это нас немного успокоило. Между тем стемнело. Мы включили фары. Все вокруг - кустарник, термитники, деревья - приобрели зловещие, нереальные формы.

"Лендровер" продолжал тащиться на первой скорости. Ухабистые участки чередовались с глубокими толщами песка, каменистые русла криков - с песчаными. Только теперь мы поняли, что дорога ведет нас не на восток, как мы думали, а на север, и нам стало ясно, куда мы едем. Но мы не стали возвращаться, а поехали дальше до реки Уилтон, чтобы переночевать У воды.

Дорога, вернее тропинка, местами была совсем непроходимой. Переезжая один ручей, мы даже чуть срыли его берег. Но вдруг вдали мы увидели огонь, потом вправо от нас - еще один. Наверное, лагерь пастухов, подумали мы, и я прибавил скорость в надежде на то, что через минуту эта безумная дорога, наконец, кончится. Но представьте себе наше отчаяние, когда вместо огней лагеря, мы увидели пожар в буше! Ветер мог изменить направление, и огонь пошел бы на нас. Я быстро повернул назад, и той же кошмарной дорогой мы поехали обратно. Около девяти часов вечера мы были, наконец, у роковой развилки я теперь свернули на правильную дорогу, которая после каменистой тропинки показалась нам прекраснейшей автострадой. Я прибавил газу и сделал такой крутой поворот, что "ровер" занесло и он слетел с дороги (к счастью, на небольшую поляну). Я не хотел больше искушать судьбу и замедлил ход, теперь уже какие-то пятнадцать минут не имели значения.

Через полчаса мы оказались перед проволочной изгородью с калиткой, на которой была большая вывеска с надписью: "ARNHEMLAND ABORIGINAL RESERVE" - Резервация аборигенов Арнемленда. Вход только по особому разрешению, выдаваемому "Уэлфер Бранч" в Дарвине. Это был поистине исторический момент - мы пересекли границу резервации, куда может попасть далеко не каждый ученый. Да и нашего разрешения мы добивались довольно долго. Но сейчас мы так устали, что были не в состоянии прочувствовать исключительность этой минуты и тут же поехали дальше. Только около десяти вечера на холме перед нами показались огни. Мы у цели.

Въехали в поселение, "улицы" которого были освещены электрическими лампочками на деревянных столбах, и сразу отправились на розыски управляющего. Нашли его с женой в доме учительницы местной школы, у которой собралось небольшое общество. Управляющий, высокий блондин лет тридцати, тут же показал нам домик, где мы могли расположиться. Домик был просто, но рационально оборудован, с керосиновым холодильником и газовой плитой. Мы извинились за поздний приезд и рассказали о своих приключениях. Управляющий добродушно рассмеялся:

"Ничего, такое случается даже с австралийцами! Ну, а теперь пошли, выпьем по кружке пива, я познакомлю вас со своими друзьями - если вы, конечно, не очень устали".

Говоря по совести, устали мы зверски, но разве можно было ответить отказом на такое предложение! Через минуту мы были в уютной комнате, в веселой компании десяти молодых людей, среди которых были две девушки и жена управляющего. Он представил нас и в двух словах сказал, зачем мы приехали. Нас засыпали вопросами, мы не успевали отвечать. Но через полчаса их любопытство было удовлетворено и мы наконец могли спокойно посидеть и насладиться холодным пивом - никогда в жизни оно не казалось нам таким вкусным, как в тот вечер.

С управляющим и его знакомыми мы сошлись очень быстро. Почти все они работали в поселении, кроме одной девушки с соседней станции Юрапанга и молодого англичанина, случайно заброшенного сюда судьбой в странствиях по свету. Было уже за полночь, когда вдруг Марджори - девушка из Юрапанги - неожиданно предложила:

"Сегодня часа в три ночи мы едем на рыбалку, - хотите поехать с нами?"

Мирек, страстный рыболов, готовый ехать на рыбалку в любое время дня и ночи, сразу оживился. И хотя он страшно устал, упустить такую возможность он никак не мог. Я ехать отказался - после долгой дороги, проведенной за рулем, глаза у меня буквально слипались от усталости. Мы выпили еще по кружке, попрощались и пошли спать. Я заснул как убитый и спал так крепко, что не слышал даже, когда уходил Мирек.

На другой день я проснулся выспавшийся и отдохнувший. Было ясное солнечное утро. Только теперь я увидел, в каком прекрасном месте находится "наш" домик - на самой вершине холма, а ниже располагалась миссия. Отсюда открывался великолепный вид на реку, а дальше, вплоть до горизонта, тянулись пологие горы. Недалеко от дома возвышался ветряк, качавший воду из реки в большие чаны, откуда она самотеком поступает в отдельные дома. Поселение выглядело несколько иначе, чем в Бамьили. Деревянные домики на сваях, построенные в типично тропическом стиле, окружены живописными садиками с бананами и другими тропическими растениями. Дома в лагере аборигенов показались мне более опрятными и чистыми.

Мирек вернулся после обеда. Я хотел расспросить его о ночных приключениях, но он был такой измученный и сонный, что я решил подождать. Молча проглотив еду, которую я оставил ему от обеда, Мирек лег спать. Проснулся он только к вечеру, принял душ и начал рассказывать:

"Я не спал и двух часов, когда меня разбудил Ральф - это один из парней, с которыми мы познакомились вчера вечером. Взял я камеру, удочки и пошел к дому, где уже стояла "тойота" с низкими бортами. Кто был за рулем, я не видел, но рядом с шофером сидела учительница Джуди, закутанная в одеяло так, что из него торчал один нос. "Как бы не замерзнуть мне тоже", - подумал я и бегом помчался за куском брезента из палатки. Не успел я сесть в машину и ухватиться за металлический борт, как она резко рванула с места. И так, держась, ехал я всю дорогу - иначе оказался бы за бортом. Мы проехали аэродром, потом с трудом перевалили через низкий горный хребет и спустились вниз на плоское высохшее дно озера. Это даже не озеро, а широкая равнина, периодически затопляемая водой. Толстый слой грязи, высохший на солнце, покрывал ее.

Местами в этом слое были трещины чуть ли не в полметра шириной, и машина едва одолевала их. Я восхищался водителем, но еще не знал, кто он. Представляешь, едет со скоростью сто километров, но, как только впереди появляется трещина, мгновенно замедляет ход, осторожно переезжает ее и тут же снова включает полную скорость.

Я совершенно окоченел. Брезент я едва удерживал на груди, настолько пронизывающий был ветер. Тепла не чувствовал, и он холодил как лед. Но больше всего мерзла голова. Я не мог отпустить борт и дотянуться до сумки, которая от дикой тряски очутилась в другом конце кузова. Наконец мне удалось притянуть ее ногой, одной рукой вытащить полотенце и кое-как повязать его вокруг головы. Появились редкие деревья, заросли кустарника в высокой траве и теперь нам то и дело приходилось нагибаться, чтобы не задеть головой за ветки. Пейзаж менялся на глазах каждую минуту. Последовали отчаянные, прямо-таки акробатические переезды через русла ручьев. Водитель ехал смело, уверенно, видно было, что он знает дорогу как свои пять пальцев. Перед рассветом по высокой траве мы добрались до водохранилища. Его окаймляли деревья со склоненными к воде ветвями. Не буду описывать тебе потрясающую картину восхода солнца, вспоминать, как мы едва могли разогнуться от холода. Да, ты можешь себе представить, оказывается, машину вела Марджори из Юрапанги! Преклоняюсь перед ней - девчонка ездит как дьявол! Окоченевшие, мы развели костер, расположились вокруг него, согрелись, напились горячего чаю. Вот тогда и наступила радость от встречи, радость от того, что мы доехали в целости и сохранности. Мы были настоящей международной компанией, но нам казалось, что мы знаем друг друга сто лет.

Водохранилище занимало территорию не меньше двух километров в длину. Говорят, что там полно баррамунд^*. Но моя рыбацкая оснастка оказалась совершенно непригодной для ловли этих хищниц. Здесь ловят на искусственную рыбку длиной 10 - 15 сантиметров с двумя тройниками. Удилищем не пользуются; рыбку, прикрепленную тоненькой нитью к леске, раскручивают и забрасывают на воду на расстояние 10 - 30 метров от берега. Посреди тела искусственной рыбки есть вертушок, за головой - жестяной манжет, так что при натяжении лески она извивается, как живая раненая рыбка. Мои новые друзья охотно одолжили мне эту приманку и оставили рыбачить на особенно хорошем месте, где не было деревьев. Иначе рыбка может легко запутаться в ветвях, а крючок - зацепиться за корягу, так что потом его оттуда не вытащишь.

^*(Баррамунди, или баррамунда, - название на языке аборигенов хищной рыбы из семейства остроязычных (Scheropages leichhardti). Она не имеет названия в чешском языке. )

Больше всего мне везло вначале, от семи до восьми часов, у меня клюнуло целых пять баррамунд! Ты не представляешь, какой испытываешь восторг, когда вдруг чувствуешь, что леску невозможно вытянуть, - а у меня клевало чуть ли не каждый раз, как приманка опускалась на воду. Первое, что приходило в голову, это будто крючок зацепился за корягу под водой. Но шнур тут же протягивался на пять - десять метров вперед. А когда клюнуло в первый раз, он впился мне в руку - вот, смотри. Вдруг я увидел, что под водой как будто перевернулось большое зеркало - блеснула огромная рыбина. Ну, что тут началось, можешь себе представить, тяну я что есть сил эту рыбину на берег, а она никак не идет. К тому же берег там высокий, крутой, местами размытый. Три рыбины у меня так и удрали, только двух с трудом подхватил я рукой под острые как бритва жабры и выбросил на берег. Рыбины были сантиметров так в шестьдесят длиной и двадцать пять толщиной - таких здоровенных я еще в жизни своей не видал. Их приготовят завтра к ужину - австралийцы нас пригласили".

Баррамунда, завернутая в фольгу и запеченная в духовке, была изумительной, как, впрочем, и ром с водой, которым мы ее запивали,

В августе 1968 года миссия, одна из старейших на Северной Территории, праздновала свой шестидесятилетний юбилей. Ее основатели выбрали для нее прекрасное место на холме над рекой, на расстоянии около 100 километров от устья Ропера и в 30 с лишним километрах к востоку от Ропер-Бара. Сюда заходят небольшие суда из Брисбена и Дарвина и снабжают миссию необходимыми товарами. Кроме того, она соединена шоссе с Матаранкой и Катерин. Есть здесь и полевой аэродром, принимающий небольшие самолеты. До прошлого года миссией управляло австралийское христианское миссионерское общество, но из-за недостатка средств общество передало ее в ведение правительственных учреждений. В миссии 250 аборигенов, в том числе около 100 взрослых, среди них несколько человек из племени рембаранка. Они охотно подверглись нашим обследованиям.

Улучив минутку, мы спустились к реке искупаться. Отплывать далеко от берега не отважились - время от времени сюда заглядывают не такие уж безобидные цейлонские крокодилы и небольшие акулы. Жаль, что мы не могли остаться в миссии подольше, побродить по окрестным холмам! И хотя наше путешествие к племени рембаранка еще не закончилось, время неумолимо летело вперед.

Поблагодарили хозяев за гостеприимство, и во вторник утром отправились в обратный путь. Перед отъездом к нам зашел попрощаться абориген Денис Даниэльс, помощник управляющего. За время, пока мы были в миссии, он много помогал нам. Каждый из нас получил по превосходному подарку: Мирек - копье, а я - метательную палицу. И копье и палица были старыми, видавшими виды - и, конечно, ничего общего они не имели с теми дешевыми поделками, которые продают как сувениры для туристов. Мы подарили Денису кожаный патронташ. Он наверняка ему пригодится: ведь Денис, как и многие другие аборигены, предпочитает охотиться не с копьем, а с ружьем. И уже следующее поколение, возможно, будет видеть это традиционное оружие охотника только в музеях.