Вторично через континент

Приближался конец октября. На небе появились тяжелые облака, и на пересохшую землю упали наконец первые капли животворного дождя. Начался период муссонов, которого с таким нетерпением ждали скотоводы. Высохшие русла криков заполнились водой и превратились в бурные потоки, пыльные дороги раскисли. Из буша приходили первые вести о разливах, затопило некоторые участки шоссе Стюарта. Только теперь, в Дарвине, чувствуя себя в полной безопасности, мы поняли, каково было бы нам в буше, если бы нас застал дождь. Застряли бы мы где-то посреди дороги и беспомощно ждали, когда спадет вода и солнце подсушит землю.

Австралийцы успокаивали нас, говоря, что дождь долго идти не будет - период сплошных ливней начинается гораздо позднее. И, несмотря на это, мы торопились с отъездом. Дожди могли затянуться, и некоторые участки шоссе Стюарта стали бы непроходимы. К тому же всех нас тянуло домой. Мы проводили в Дарвинский аэропорт д-ра Елинека, затем д-ра Прокопца. Они должны были вылететь на родину раньше нас. В душе мы им немного завидовали - ведь нам предстоял обратный путь в Сидней длиной свыше пяти тысяч километров. Чтобы избежать тряски по ухабистой дороге из Алис-Спрингс до Порт-Огасты, мы выбрали другую трассу, от Дарвина по шоссе Стюарта до Теннант-Крика, а затем на восток через Маунт-Айзу до Таунсвилла и оттуда по шоссе Пасифик-Хайвей, проходящему по восточной части Австралийского побережья до Сиднея. Наша экспедиция должна была второй раз пересечь Австралийский континент, а чехословацкая грузовая машина в третий раз проедет по Австралии. В первый раз это была "Татра" зоолога д-ра Иржи Баума. В 1935 году он пересек Австралийский континент с запада на восток от Перта до Сиднея.

Находки экспедиции мы рассортировали, тщательно упаковали и погрузили в "вэтриэску". Гонза заранее осмотрел ее. Результаты осмотра не радовали. В плачевном состоянии были шины, а некоторые покрышки требовали замены.

"По-моему, наша бедная "вэтриэска" приедет в Сидней босиком", - мрачно заключил Гонза, но поспешил заверить меня, дескать, "как-нибудь, бог даст, доедем".

О покупке новых покрышек не могло быть и речи - наших финансов едва хватало на путь до Сиднея. Как мы там будем питаться и чем платить за гостиницу, одному богу известно. Но сейчас мы старались об этом не думать.

Наступил день отъезда. Мы простились с друзьями и земляками, которые так тепло заботились о нас. "Вэтриэска" с Гонзой и "лендровер" с Иркой за рулем отправились на Юг. Я не поехал, потому что механик, осматривавший "лендровер", установил, что сцепление и треснувшую рулевую тягу нужно заменить. К счастью, ремонт сделали быстро, и через два дня я мог отправиться вслед за остальными.

Тучи на горизонте предвещали бурю. Через открытые окна "лендровера" дул свежий ветер. Была пятница, 1 ноября. После полудня движение на шоссе Стюарта было еще не очень интенсивным. Лишь время от времени мимо меня пролетали со скоростью семьдесят километров в час огромные автопоезда. Встреча с ними была не из приятных, особенно на узких поворотах, и я предпочитал уступать им дорогу, съехав с асфальта на покрытую щебнем обочину. Время летело незаметно, наступила ночь. Автопоезда издалека обращали на себя внимание гирляндами красных и оранжевых огней, обозначавших контуры тягача и прицепов. Огни несколько напоминали цветные свечки на новогодней елке. И мы в шутку так и прозвали эти поезда елками.

В Катерин мне преградил путь первый затопленный участок - автодорожный мост скрылся под водой. Положение, к счастью, не было безвыходным - через реку перекинут еще один, более высокий железнодорожный мост. Во время дождей по нему ездят и машины. Особой опасности столкнуться с поездом нет - за неделю по мосту проезжает всего несколько поездов. Для Австралийского побережья это обычно. Ведь рек и ручьев здесь много, и построить на всех высокие мосты, чтобы обеспечить ритмичное движение в период муссонных дождей, невозможно - это обошлось бы слишком дорого. К тому же уровень воды часто повышается в период дождей на несколько метров. Поэтому мосты должны быть очень высокие. Но так как вода быстро спадает, то зачастую проехать можно и по низким мостам. А если через реку перекинут еще и высокий железнодорожный мост, то проблемы почти не существует - все движение осуществляется по этому мосту.

В Катерин я прибыл уже вечером. Ехать дальше на ночь глядя не имело смысла. И я в последний раз навестил своего друга Моргана. Узнав, что я с ним прощаюсь, он с женой закатили настоящий пир. Мы сидели втроем на улице перед домом до глубокой ночи. Спать не хотелось, но все же пришлось напомнить другу, что завтра меня ждет долгая дорога. Было два часа ночи...

На следующее утро, хорошо выспавшись, я отправился в путь. К вечеру хотелось добраться до Теннант-Крика. Оставалось километров 650 - по австралийским масштабам немного. Время летело быстро, мною начинала овладевать усталость. Я видел перед собой бесконечную прямую линию шоссе, по обеим сторонам тянулась однообразная саванна без малейших признаков цивилизации. Лишь изредка попадались артезианские колодцы или высыхающие биллабонги. Возле них в тени деревьев теснились небольшие стада скота. Однообразие пейзажа, его пустынность усыпляли меня. Я пытался отогнать сон сигаретой, время от времени останавливался и ополаскивал лицо прохладной водой из полотняного мешка. По австралийскому обычаю, я всегда возил его на переднем бампере. Ржавые обломки машин, изредка "украшавшие" обочину шоссе, как грозные маяки, предупреждали водителя, что и на этой прямой дороге, где нет большого движения, может произойти авария. Из рассказов австралийцев я знал, что самое худшее - это уснуть за рулем...

Каждые 40 - 70 километров я проезжал небольшой поселок (если можно так назвать несколько домиков, бензоколонку и трактир). Полуденное солнце палило нещадно, и жара в машине становилась невыносимой. Блуждающим взглядом скользил я вокруг в надежде увидеть на горизонте небольшое озеро или водоем, чтобы смыть пот и усталость с дороги. Но бесполезно. В пустынной саванне о воде, казалось, невозможно было даже мечтать. Но что это сверкает вправо на горизонте? Ведь это поверхность большого озера! Я поехал к нему - от шоссе ответвлялась проселочная дорога, вернее две колеи, проторенные в траве. Я ехал целых двадцать минут, но гладь озера как будто не приближалась, а, наоборот, удалялась. Взглянув на карту, я обнаружил, что никакого озера здесь нет. Это был мираж, обман зрения, вызванный преломлением и отражением света в воздушных слоях разной температуры.

Вечером я приближался к Теннант-Крику. В одном из трактиров мне сказали, что "вэтриэска" проехала в полдень. Может быть, я догоню ее завтра. Я заехал в кемпинг и принял душ. Кемпинги, или, как принято говорить в Австралии, "Караван Парке", делают путешествие весьма комфортабельным. Они есть в каждом городке, даже в редкозаселенных областях. За небольшую плату можно расположиться в кемпинге с машиной и даже фургоном, пользоваться душем, туалетом, прачечной и кухней.

В кемпинге в Теннант-Крике не обошлось без приключений. Ночью я, как всегда, спал в машине. Вытащив ящики с материалами и продуктами, канистры с бензином и водой, я поставил их рядом и накрыл брезентом. Я совсем забыл, что со мной был и большой картонный ящик с черепами и костями из могил аборигенов. Его оставили в нашем дарвинском домике при упаковке находок. Утром меня разбудил непривычный шум. Я выглянул через полуоткрытое окошко посмотреть, в чем дело. Вокруг моего багажа толпились люди и оживленно о чем-то спорили. Я выскочил из машины как был - в одних трусах. Собравшиеся, среди них и управляющий, рассматривали роковой ящик с черепами. Брезент валялся поодаль, ночью его откинул ветер.

"Это Ваше?" - обратился ко мне управляющий. Я молча кивнул. "Как Вы это объясните?" - продолжал он.

Все с любопытством глядели на меня. От неожиданности я не мог собраться с мыслями и сказать что-либо вразумительное. Я пошел к машине и принес длинный список наших находок, подписанный Дарвинским таможенным управлением. Последовали новые вопросы. Чтобы ответить на них, я часто не мог подобрать нужное английское слово. К тому же ночью было душно, я не выспался и чувствовал себя скверно. Управляющий внимательно | изучил перечень и доверенность на мое имя, и жесткие черты его лица постепенно смягчались. Окончив читать, он улыбнулся:

"Так вот оно что! Ну ладно, ничего страшного не случилось, но на будущее смотрите - черепа свои прикрывайте получше! А то я уж подумал бог знает что!"

Он вернул мне бумаги и зашагал к конторе. Толпа любопытных начала расходиться - сенсации не получилось.

Под взглядом последних любопытных я побросал вещи в машину и завел мотор. От утреннего душа я на сей раз предпочел отказаться. Прибавил газ, и через несколько минут Теннант-Крик остался позади. На расстоянии двадцати пяти километров от городка, на развилке трех дорог, я покинул шоссе Стюарта и поехал по Беркли-Хайвей на восток к Маунт-Айзе. Примерно через два часа передо мной показалась "вэтриэска".

"У меня кончается горючее, - вместо приветствия услышал я от Гонзы, - но до ближайшей колонки как-нибудь доеду".

Подъезжая к Фревене, мы увидели гостиницу, бензоколонку и ветряк, качающий воду с глубины. Перед гостиницей в тени деревьев сидели несколько мужчин и пили пиво. Мы спросили, где можно заправиться. Один из них приподнял шляпу и недовольно посмотрел на меня:

"Сегодня вы ничего не получите. Шеф не выплатил нам зарплату и мы бастуем. Поезжайте в Барри-Кейвс!"

Мы попытались убедить сердитого забастовщика, что нам вовсе ни к чему туда ехать, но напрасно. До Барри-Кейвс оставалось еще 170 километров.

"Мы зарубежная научная экспедиция и гости вашего правительства - вы же видите, что у нас правительственные "лендроверы", - пустил я в ход самый сильный козырь.

"А нам наплевать... Вам ведь известно, чем кончились последние выборы!" - недовольно пробурчал один, по всей вероятности их вожак.

Это было необычно - впервые в Австралии я встретился с забастовщиками. А что если подобное повторится и в Барри-Кейвс?

"Поезжайте вперед, наберите горючего в канистры, и кто-нибудь один пусть вернется, а я буду ехать за вами сколько смогу", - прервал мои размышления Гонза. Мы согласились.

Домики Фревены исчезли из виду. Снова потянулась однообразная пустыня, рассеченная бесконечной прямой асфальтированной дорогой. Саванну перед Теннант-Криком сменил скрэб, типичный австралийский кустарник пустынных и полупустынных областей со среднегодовым количеством осадков от 250 до 500 мм. Он покрывает огромные площади. Его внешний вид зависит не только от климата, но и почвы. Скрэб вокруг пас - это низкие кусты и небольшие деревца, часто образующие труднопроходимые заросли. Преобладают различные акации (Acacia) и эвкалипты^*. Отдельные виды этих растений иногда так похожи друг на друга, что их с трудом различают даже специалисты. Нет ничего удивительного - ведь одних только эвкалиптов в Австралии до 600 видов!

^* (Акации (Acacia) не родственны нашим акациям; они относятся к мимозо-подобным. У нас их выращивают в парниках, веточки с мелкими желтыми цветами зимой продают как "мимозу". )

Австралийская растительность влаголюбива и капризна, ее рост зависит не только от количества осадков, но и от распределения их по сезонам. На австралийском Севере, как известно, полугодовой период дождей сменяется сухим сезоном. Количество осадков при движении на юг континента быстро уменьшается: в Дарвине оно составляет в среднем 1491 мм, в Теннант-Крике только 368 мм. Уже в начале пути я наблюдал, как с уменьшением количества осадков меняется растительность. До самого Ньюкасл-Уотерс, что находится примерно на полпути от Теннант-Крика, простирался буш - саванный лес с более или менее равномерно, но редко разбросанными эвкалиптами высотой в несколько метров, с травянистым покровом, а местами и с зарослями кустарника. Затем он постепенно переходил в саванну: стал реже, деревья - ниже. Количество эвкалиптов уменьшалось, и чем дальше к югу, тем больше появлялось акаций и трав. Через некоторое время они сплошь покрывали землю. На обширных травянистых участках кое-где рос кустарник. Только по берегам рек и ручьев он тянулся сплошной полосой и в нем появлялись уже высокие эвкалипты.

В сухой период, особенно в его конце, саванна блекнет и увядает, но с приходом дождей за несколько дней преображается вновь. Буйно растет трава, сочность ее зелени оттеняют яркие, пестрые краски цветов; распускаются кустарники и деревья. В нескольких десятках километров от Теинапт-Крика саванна уступает место скрэбу, затем, как и перед Баррн-Кейвс, снова начинается саванна. В тех местах, где влаги меньше, травянистые участки часто сменяются голыми и переходят в полупустыни.

В Барри-Кейвс, небольшом городке, который состоял из бензоколонки, крошечной гостиницы и нескольких домиков, нас встретил симпатичный парень в широкополой шляпе и охотно отпустил нам горючее и бензин для "лендроверов". Через час мы все вместе зашли перекусить. В трактире было душно. Вентиляторы под потолком не давали прохлады. У стойки аборигены пили холодное пиво. Мы с удовольствием последовали их примеру.

И снова та же картина - до самого горизонта выжженная солнцем трава и полоса асфальта в ней. Глаза слипаются от однообразного, бесконечно повторяющегося пейзажа, нервы на пределе. Но и здесь живут люди: то тут, то там попадаются крохотные стада, пасущиеся па пучках редкой травы. Разведение скота в этом крае возможно лишь благодаря артезианским колодцам. Сеть поселений со скотоводческими станциями, бензоколонками и трактирами здесь, конечно, реже, чем в прибрежных областях. Нам, жителям Центральной Европы, это кажется невероятным, но люди проложили дорогу и сюда, в необозримые пространства "аутбека".