Мертвые города

В Австралии, как и на других континентах, есть мертвые, пришедшие в упадок города. Построили их не коренные австралийцы - они еще не живут оседло, - а белые переселенцы из Европы. В этих городах нет каменных домов и мощеных мостовых. Улица в них, как правило, одна, и весь город состоит, собственно, из нескольких полуразвалившихся деревянных домов, немых свидетелей того, что здесь когда-то жили люди. Давным-давно тут были сплошные заросли кустарника, где жили кенгуру и кочевали племена аборигенов. Затем наступили бурные времена - вторая половина XIX века. По всему миру прокатилась волна "золотой лихорадки". Однажды кто-то принес весть о том, что здесь, на далеком пустынном материке, нашли золото. За одну ночь выросли шумные лагеря золотоискателей. За ними потянулись торговцы, всякого рода мошенники и воры. Все было, как на американском Западе. Валили деревья, на скорую руку строили дома и через несколько недель там, где до сих пор не было ничего кроме кустарника, возникало небольшое поселение, хвастливо именуемое городом. Если месторождение оказывалось богатым, город мог рассчитывать на обеспеченное будущее. Постепенно он рос, развивался, в нем селились новые торговцы, возникали промышленные предприятия. Но если месторождение было небольшим, городок был обречен, постепенно приходил в упадок. Ну, а когда запасы этого тысячу раз проклятого людьми желтого металла подходили к концу, жизнь уходила из городка окончательно. Золотоискатели отправлялись на поиски счастья в другое место. Торговцы шли за своими покупателями. Брошенный ими городишко медленно умирал. Деревянные домики ветшали и разваливались. Кустарник разрастался и наступал на город, пока не поглощал его целиком. От некоторых таких городков на старых картах остались одни названия. Другие, помоложе, еще существуют - австралийцы говорят о них Ghost towns (города-духи). Их можно отыскать, если вам подробно объяснят дорогу, дадут хорошую карту и с легкой руки пожелают удачи. Они встретятся вам в глуши австралийской провинции у истощенных месторождений. Клонкарри, расположенный на шоссе у железной дороги из Маунт-Айзы в Таунсвилл, - один из этих городков.

От Маунт-Айзы до Клонкарри мы ехали полтора часа. С нами был пан Козак из Маунт-Айзы, оказавший нам гостеприимство, и три чеха-холостяка, которые возвращались из города на свой рудник. Близился знойный полдень, и городок, погруженный в ленивую дремоту, казался совершенно безлюдным. В баре местной гостиницы у стойки находилось лишь несколько высоких загорелых парней.

"Прежде здесь было весело, - начал один из чехов. - В шестидесятые годы прошлого века у нас открыли богатые месторождения медной руды, а потом и золота. Небольшой поселок быстро превратился в крупный центр добычи руды. Этому способствовала построенная в 1908 году железная дорога до Таунсвилла. Тогда в Клонкарри было около 30 тысяч жителей. Позднее город стал приходить в упадок, а сейчас добыча свертывается совсем. Жителей осталось всего две тысячи".

Рассказчик с грустью вздохнул:

"Да, когда-то это был город! А что теперь?! Ветхие развалюшки да пара гостиниц с заколоченными дверьми и окнами - только и осталось от былой славы. Кто знает, может, он еще возродится? Ведь нашли же в окрестностях Маунт-Левиафана богатые месторождения железных руд, правда, в их добыче пока никто не заинтересован. Здесь у нас прекрасные условия для выпаса и разведения скота и овец. Ну да ладно, - пойдемте на улицу, покажу вам старые гостиницы, иначе здесь и смотреть-то нечего", - заканчивает земляк невеселый рассказ.

Мы выходим из полумрака прохладного бара в ослепительный полуденный зной. Улицы как будто вымерли, вокруг ни души. Проходим одноэтажные дома с забитыми ставнями. По ветхим вывескам с выцветшими надписями можно догадаться, что здесь было раньше. Картина печальная. Возвращаемся к машинам. Неподалеку стоят два зеленых броневика. Перед ними прогуливается несколько солдат в черных беретах. Мы оборачиваемся к землякам, не скрывая своего удивления:

"Что это, военные сборы?"

"Да что вы! - смеется земляк. - Просто этим парням здорово надоело в Мэри-Катлин и захотелось настоящего пива! Вы ведь слыхали о Мэри-Катлин?"

Да, это название из двух девичьих имен мне знакомо. Я видел его сегодня на указателе по дороге из Маунт-Айзы. Из любопытства иду к "лендроверу" и листаю путеводитель. Читаю: в 1954 году недалеко от шоссе, соединяющего Клонкарри и Маунт-Айзу, примерно в 65 километрах на запад от Клонкарри, два старателя открыли богатое месторождение урановых руд. Вместе с американским концерном Conzinic Riotinto была основана фирма Mary Kathleen Uranium, названная именами жен старателей. За короткое время на пустом месте вырос городок с деревянными домами, прямыми, как линейка, улицами, гостиницей и кинотеатром. Проект был разработан в Мельбурне. В городе три тысячи жителей. По соседству с "урановым городом" вырос завод по переработке руды. Добычу начали в 1958 году, а полученный концентрат по договору с United Kingdom Atomic Energy Authority переправляли в Великобританию. "Но чем занимаются здесь эти солдаты?" Земляк отвечает на мой вопрос:

"Договор истек в 1963 году, а новый заключен не был. Жители городка ушли, осталось лишь тридцать военнослужащих с семьями. Они следят за сохранностью зданий и машинным оборудованием. Мэри-Катлин стоил 4 миллиона австралийских долларов, а это не такие уж маленькие деньги! Поэтому и расквартирована воинская часть, в обязанности которой входит охрана объекта. Солдатам не позавидуешь. Служба у них прескверная, и, чтобы развеять скуку, они и заезжают при случае в Клонкарри или Маунт-Айзу. А теперь пошли побыстрее обедать. Нужно пораньше отправиться в путь, ехать еще долго. И загляните в Чартерс-Тауэрс - не пожалеете!"

Через несколько километров за Клонкарри после асфальтированного шоссе начался уже знакомый нам пыльный ухабистый проселок - машины оставляли за собой клубящиеся облака пыли. Саванна с зарослями акации (Acacia) начала уступать место голой, пустынной степи. Время от времени на пути попадались овцы, пасущиеся на выжженной солнцем траве; их шерсть была покрыта таким же толстым слоем пыли, как кузовы наших машин. Я ехал со скоростью семьдесят километров в час, но казалось, что дороге не будет конца. Впечатление усиливалось однообразием пейзажа, утомлявшего своей пустотой.

Каждые 100 - 120 километров перед небольшими городками ухабистый проселок снова сменялся асфальтом, но, к нашему огорчению, ненадолго; снова мы глотали дорожную пыль. Только за Хьюэнденом началось асфальтированное шоссе. День давно уже сменился ночью, темноту которой прорезали конусы наших фар. Я ехал первым. Ирку тянула на прицепе "вэтриэска".

Борясь со сном, мы закуривали сигарету; через открытые окна в машину врывался ночной холод. На улицы Чартерс-Тауэрса мы прибыли в час ночи. Я заехал в кемпинг. Но сил не было, чтобы вынести вещи из машины и нормально устроиться на ночь. Через минуту я уснул на переднем сиденье "лендровера". Оно и не удивительно - от Маунт-Айзы до Чартерс-Тауэрса без малого 720 километров...

На другой день утром, хорошо выспавшись и приняв душ, я пошел прогуляться по городу. Главная улица Чартерс-Тауэрса, городка примерно с семью тысячами жителей, одно - и двухэтажными домиками, немного напоминала улицу американского Запада, как мы представляем их себе по вестернам. Город возник как поселок золотоискателей. В 1872 - 1916 годах он был центром самой большой в Квинсленде области по добыче золота. В его окрестностях добывали и полиметаллические руды - серебро, свинец, цинк. Красивые здания с фасадами, украшенными старинными декоративными решетками, говорят о былом богатстве города. К концу первой мировой войны месторождения истощились и число жителей сократилось, но вскоре город вновь ожил, хотя никогда уже не достигал прежнего могущества. Он стал центром сельскохозяйственного района в верховьях реки Бердекин. Здесь разводят скот и выращивают цитрусовые. В Чартерс-Тауэрсе благоприятный климат - город расположен на высоте 300 метров над уровнем моря. Находясь в 120 километрах от Таунсвилла, он стал популярным туристическим центром. Я с большим удовольствием остался бы полюбоваться его красотой, но было тяжко, хотелось искупаться в море.

Жажда окунуться в прохладную воду гнала меня со скоростью девяносто километров. И вот, наконец, - крупный порт Таунсвилл с 60 тысячами жителей, второй по величине в Квинсленде. Я проехал по главной улице с красивыми белыми домами, окаймленными аллеей пальм, и остановился на краю города у обширного парка, который у моря переходит в песчаный пляж. Быстро раздевшись, пробежал через парк и остановился на мягком песке у берега. На пляже - ни души, меня это немного удивило, ведь рабочий день давно закончился. Люди отдыхали в парке, расположившись на траве в тени деревьев. Я вошел в воду и вдруг услышал чей-то предостерегающий крик. Отделившись от небольшой компании, весело болтавшей в одном из уголков парка, ко мне бежал человек.

"Если вам так хочется искупаться, идите лучше вон туда, - он показал рукой налево, где в конце пляжа виднелись железные решетки. - Теперь неподходящее время для купания, здесь всюду полно jelly fish!". Проклятая jelly fish (так австралийцы называют медузу) своими жгучими щупальцами вызывает у купающихся тяжелые ожоги, в некоторых случаях даже смертельные. Если щупальцами она коснется груди, может произойти паралич сердца. В морях тропического Юга эти медузы появляются чаще всего летом, с ноября по апрель. Купание в морских волнах в один миг перестало казаться мне раем. Я ополоснулся соленой водой, но не могу сказать, чтобы меня это освежило. Вода на поверхности была 26 - 28°С. И мне поневоле вспомнилась прохладная Влтава.

Я вернулся к машине и оделся. Рубашка снова прилипла к телу, во рту пересохло. Завел машину и выехал навстречу остальным. "А они-то завидуют, что я искупался в море!" - думал я, вытирая пот со лба. Окинув последним взглядом песчаный пляж и слегка волнующееся море, я повернул назад. Неподалеку на спортплощадке уже немолодые, серьезные люди в белых рубашках, белых брюках и соломенных шляпах спокойно, молчаливо играли, не ощущая жары, в кегли. Как я им завидовал в ту минуту!