В гостях у царицы Савской

Абду кое-как объяснялся по-английски. У него старая "тойота", видавшая виды японская машина, из двигателя которой он выжимает все лошадиные силы, которые в нем еще остались.

Мы неслись по ночным улицам Саны, легендарной столицы не менее легендарной библейской царицы Савской. Густая темнота казалась еще гуще из-за гирлянд разноцветных электрических лампочек, украшавших улицы по случаю Дня Революции. Нас несколько раз остановили на армейских заставах. Солдаты шарили лучами фонариков в кабине "тойоты", о чем-то спрашивали Абду, отвечавшего им вполголоса, и пропускали нас дальше. Но иллюминация была далеко не везде, как, впрочем, и обычное уличное освещение. Неожиданно Абду свернул куда-то в боковую улицу, темную, неасфальтированную, в буграх и колдобинах, стиснутую одноэтажными и двухэтажными домами. На наше появление здесь сейчас же отозвались собаки, поднявшие бешеный разноголосый лай за глухими глиняными стенами. Неожиданно улица перешла в подобие деревенского выгона и уперлась в зубчатую стену, за воротами которой оказалась пыльная, неасфальтированная площадь, тоже вся в буграх и колдобинах. Мы пересекли площадь и остановились у здания в замысловатом восточном стиле, над входом которого была большая вывеска "Альхамд палас отель".

- Дворец имама, - с уважением сказал Абду.

Старый, толстый портье, спавший в кресле небольшого холла, недовольный, что его разбудили в три часа ночи, вступил с Абду в бурную перебранку. Даже не зная арабского языка, можно было понять: мест в отеле не было даже для гостя министерства информации, прибывшего на празднование Дня Революции. Абду настаивал, потрясал перед носом портье какой-то бумажкой, но тот был непреклонен.

После долгих препирательств портье, правда, все-таки смягчился и объявил, что поселит меня в "шале". Оказалось, что так звучно именуется глиняное сооружение, сплошной ряд которых тянулся во дворе и в которых, видно, когда-то жила челядь имама. Теперь эти клетушки были снабжены туалетом и душем и для тех, кто любит экзотику, представляли настоящую находку своим неповторимо местным колоритом.

Проводив меня в "шале" и предупредив, что приедет за мною утром - очень рано! - Абду удалился с самым невозмутимым видом, но мне показалось, что он чем-то смущен. Я разделся, принял душ и с наслаждением вытянулся на широкой деревянной кровати, скрипуче отзывающейся на каждое мое движение.

...Лягушка, сдуру прыгнувшая мне на лицо в погоне за какой-то лакомой для нее мошкой, разбудила меня вовремя. Не успел я привести себя в порядок, как в дверь громко постучали и на пороге появился Абду. Я взглянул на часы: было 6.30 утра, значит, спал не больше трех часов. Но я чувствовал себя свежо и бодро, может быть, оттого, что провел ночь на высоте 2300 метров над уровнем моря, ведь Сана - один из высокогорных городов мира. Мне вспомнилось, что жители Саны и окружающих ее гор гордятся тем, что не знают ни сердечных болезней, ни повышенного кровяного давления. Воздух здесь по-курортному чист, хотя новички в нем порою испытывают кислородное голодание.

...Абду был деловит и решителен.

- Поехали! - кивнул на мой раскрытый чемодан. - И это тоже возьмите.

Я понял, что мне предстоит покинуть экзотическое жилище и перебраться куда-нибудь в место более современное - все-таки я приехал по приглашению властей! Сборы не отняли у меня много времени, и уже через несколько минут мы тряслись в старенькой "тойоте" по разбитым, ухабистым, немощеным улицам Саны, города, который ЮНЕСКО включила в список достопримечательностей мировой культуры, тех, что надо во что бы то ни стало сохранить в первозданном состоянии.

Библейские легенды утверждают, что Сана была построена Симом, сыном Ноя. Верить этому приходится лишь на слово, зато со времен средневековья облик города сохранился полностью. Есть доказательства его существования еще и во втором веке нашей эры. "Нигде в мире нет такой высокой пропорции великолепных зданий", - говорится в плане "Сохранения Саны", разработанном ЮНЕСКО в 1982 году по просьбе правительства ЙАР. И действительно, побывав в Сане хоть один раз, не забудешь ее никогда. Это город своеобразных многоэтажных домов, сказочно нарядных, можно сказать - пряничных. Два первых этажа построены обычно из базальта, остальные из обожженного кирпича. Границы между этажами, окна и двери обведены узорами из широких белых полос. На крышах последних этажей, плоских, огороженных зубчатыми парапетами, располагается "мафраш", или место отдыха для мужчин, откуда открывается прекрасный вид на горы, окружающие город, на зелень садов и лабиринты узких улочек, на минареты мечетей и дворцы шейхов. Внутри "пряничных" домов скрыты крутые и узкие лестницы, ведущие с этажа на этаж - обычно дом населяется членами одной большой семьи, рода, клана. В стенах лестничных пролетов обязательны ниши, куда ставятся глиняные кувшины с водой - для увлажнения воздуха и защиты стен от высыхания и растрескивания. По плану ЮНЕСКО, предусматриваются работы по сохранению и восстановлению девятнадцати мечетей, двадцати девяти старинных медресе, семнадцати бань и многих зданий, имеющих историческую и художественную ценность. Городские власти запрещают продажу местных садов в том случае, если покупатель хочет их вырубить и построить на их месте здания современного типа. Уже с 1972 года существует закон, угрожающий очень большими штрафами тем владельцам старинных домов, которые осмелятся без согласования с правительственным архитектором изменить что-либо в их внешнем облике или внутренней структуре.

Однако все это не означает, что Сана так и застыла в средневековье. В ней строятся и многочисленные современные здания из стекла и бетона - главным образом общественные и правительственные, отели, банки, небольшие предприятия. Но все это делается с большим бережением к древнему облику города.

Абду привез меня в самый большой и роскошный отель "Шаба", то есть "Саба", как именовалось в древности Сабейское государство. Именно в этом отеле и был забронирован для меня номер, но Абду, видимо, этого не знал или что-нибудь напутал. В роскошном, обставленном в традиционном йеменском стиле кондиционированном холле уже собирались гости, прибывшие на празднование Дня Революции из самых разных стран. Звучала разноязыкая речь. Суетились молодые чиновники, приставленные к делегациям и почетным остям. Здесь же обнаружил несколько ливанских журналистов, знакомых мне по Бейруту. Они держались напыщенно и свысока поглядывали на своих йеменских коллег, скромных и предупредительных.

Увидев меня, они сейчас же подступили с вопросами:

- А кто возглавляет советскую делегацию, прибывшую на праздник? А нельзя ли встретиться с членами делегации? А правда ли, йеменский президент собирается скоро поехать в Москву? А как, по вашему мнению, отнесется к такому развитию советско-йеменских отношений Саудовская Аравия? А знаете ли вы, что шейхи горных племен Йемена каждый год получают из Саудовской Аравии чемоданы с долларами и не в их интересах развитие советско-йеменских отношений?

Спас меня Абду. Сделав зверское лицо, он так посмотрел на шустрых ливанцев, что те сразу отступили, сообразив, что приставленный ко мне Абду имеет весьма определенные полномочия.

- Через пятнадцать минут мы должны поехать на стадион, - решительно объявил мне Абду, не удостоивший ливанцев даже полслова. - Ваш чемодан отнесут в номер, а вы пока можете быстро позавтракать.

И он показал мне в сторону застеленного роскошными коврами коридора, ведущего к резной деревянной двери ресторана.

Не успел я доесть омлет, как на пороге появился Абду. Раздувая ноздри и топорща усы, он окинул быстрым взглядом зал, отыскал в нем меня и стал подавать знаки: мол, пора, пора!

Машины гостей уже отъезжали от отеля, и Абду ловко вклинил свою "тойоту" в их длинную вереницу. Вел он себя уверенно, хотя его машина по сравнению с другими была далеко не самой респектабельной, а сам он одет был (опять же по сравнению с другими водителями) более чем скромно. Громко и непрерывно сигналя, наша колонна понеслась по улице в направлении к городскому стадиону...