Итальянцев не существует?

Итальянцев не существует.

Э. Бьяджи. "Италия"

Итальянский писатель-публицист Энцо Бьяджи начал свою популярную книгу об Италии пародоксальной фразой: " Итальянцев не существует". Те, кого обычно так называют, на самом деле, утверждает он, являются тосканцами, сицилийцами, сардами, пьемонтцами, жителями Калабрии, Фриули и т. д. Резкие различия между народами разных областей вызваны особенностями исторического развития и географического положения Италии. Долгое время страна развивалась как конгломерат мелких, раздробленных государств-княжеств и городов-республик. Отделенные друг от друга высокими горами, а порой и морскими проливами, как, например, Сицилия и Сардиния, они столетиями существовали в изоляции. Кроме того, Италия долгое время находилась под господством иностранных государств. Так, например, Сицилия принадлежала арабам, а потом испанцам, северными районами владели французы, австрийцы и т. д.

Изолированное развитие привело к образованию на Севере и Юге отличающихся друг от друга антропологических типов. В Венеции и Тревизо, например, можно встретить блондинов, которых легко спутать с западногерманскими туристами, а иного жителя Сицилии или Сардинии не трудно принять за араба. Иностранные завоеватели менялись так часто, что населению не оставалось ничего иного, как приспосабливаться и повторять: "Вива, Испания, Франции - честь, лишь бы нам только дали поесть!" Не отсюда ли идет традиционный для итальянского обывателя конформизм?

Немногим более ста лет назад на литературном итальянском языке говорили не более 600 тысяч человек, три четверти из которых жили в Риме и в области Тоскана. Сейчас положение иное, но до сих пор лишь 50 процентов жителей Апеннин говорят на литературном итальянском языке не только в общественных местах, но и дома.

Представителей этнических групп, говорящих на других языках, немного, всего несколько сот тысяч. На Севере живут ретороманцы (фриулы), тирольцы, небольшая группа провансальцев. На границе с Югославией - словенцы и хорваты. Есть также малочисленные группы албанцев, греков, а на Сардинии - каталонцев.

А на каком же языке говорят остальные жители Италии? Они изъясняются на диалектах: в области Фриули - на фриулианском, в Неаполе - на неаполитанском, в Венеции - на венецианском и т. д. А на Сардинии говорят на особом, сардском языке. Всего диалектов насчитывается более тысячи, причем некоторые из них очень сильно отличаются один от другого. Как филолог по образованию, я довольно хорошо знаю классический итальянский язык, однако почти ничего не понимал, когда в Неаполе или в Венеции местные жители разговаривали между собой на диалекте.

А вы думаете, легко перевести на русский язык неаполитанскую песню "О соле мио"? Когда я учился на втором курсе филфака ЛГУ, мне принесли пластинку с записью неаполитанских песен с просьбой сделать перевод. Я согласился, но... Увы! К стыду своему, я почти ничего не мог понять. Пришлось идти к итальянским студентам с просьбой о помощи.

Впрочем, я мог и не очень стыдиться. Даже великий полиглот кардинал Джузеппе Гаспарре Медзофанти, говоривший на 114 языках, не знал всех итальянских диалектов. В самом деле, по-итальянски яблоко - "мела". На Сицилии его называют "пумо", в Калабрии - "милу", а в области Вене-то - "помо". Как не запутаться?

Не меньше, чем языки, отличаются обычаи и традиции разных областей. Длительное изолированное развитие областей Италии привело к формированию в них различных этнических особенностей. В Риме, в новом квартале ЭУР, есть этнографический музей, где собраны костюмы, предметы быта и народного творчества жителей Апеннин, Сицилии и Сардинии. Общее впечатление от этого музея такое, будто речь идет о народах, населяющих разные государства, а не о жителях одной, не очень большой страны.

- Увы, - шутливо сетует все тот же Бьяджи, - итальянцев не объединяют даже традиционные "спагетти". Во-первых, макароны (их называют "паста") бывают десятков разных сортов: толстые, тонкие, с дырочками и без, длинные и в виде коротких обрезков и даже тончайшие, как паутина, под романтическим названием "ангельские волосы". Во-вторых, в каждом городе "пасту" готовят по-разному. И вообще макароны не итальянское блюдо. Секрет его приготовления привез Марко Поло с Востока.

"Итальянцев не существует", - шутливо заверял, как я уже упоминал, Энцо Бьяджи. Однако именно ему принадлежит и портрет так называемого среднестатистического итальянца, типичного "человека с улицы", сделанный на основании обобщенных данных переписи населения. "Это, - считает Бьяджи, - индивидуум ростом около 1 метра 70 сантиметров, который в 60 лет уходит на пенсию, а еще через десять лет отходит в мир иной. Он католик, хотя в церковь ходит только для того, чтобы крестить детей, жениться и отпевать покойников. Если ему приходит в голову исповедоваться, он набирает по телефону номер 3131. Легко подвергается соблазнам, но так же быстро раскаивается в своих прегрешениях. Каждые 5 лет голосует на выборах. Имеет, как правило, двоих детей и малолитражку, купленную в рассрочку. Кое-кто идентифицирует его с киноперсонажами Альберто Сорди. Это человек, который из всех сил старается показать, как много он значит, как много знает и как много может, это циник и хвастун, любым способом желающий понравиться любому, кто выше его рангом..."

Не очень лестная характеристика, не правда ли? Но ее дают себе сами итальянцы. Прекрасному полу повезло больше. Собирательный портрет итальянки, который создал профессор Л. Фрати, куда более симпатичен: "Плечи, как у немки, ноги, как у славянки, характер, как у француженки, походка, как у испанки, профиль сиенский, грудь венецианская, глаза флорентийские, ресницы феррарские, кожа болонская и, наконец, миланская грация". Замечательно! Но вы можете представить себе женщину с такой внешностью?

У каждого народа своя репутация: англичан считают гордыми хранителями традиций, американцев - деловыми людьми ("мэйк мани") и т. п. Итальянцы, увы, всегда пользовались репутацией беспечных прожигателей жизни, которым выпала удача родиться в стране, где круглый год светит солнце, а деревья ломятся под тяжестью зрелых апельсинов. Трудно сказать, почему сложилась такая нелестная для жителей Апеннин репутация. Может быть, "виновники" - симпатичные, но беспечные и легкомысленные герои новелл Боккаччо, мемуаров Бенвенуто Челлини, пьес Гольдони, современных кинокомедий с участием Сорди, Челентано, Де Сика, Манфреди и Мастроянни.

Конечно, я здесь умышленно упрощаю. Про Италию мы читали и другое: героический роман о мужественном Спартаке, полные горечи и меланхолии повести Моравиа, трагические сицилийские истории Леонардо Шаши. Видели страшные фильмы о мафии, о терроризме, о героических днях Сопротивления. Да, это так. Но репутация людей легкомысленных, склонных к конформизму, живущих с песней, легко относящихся к своей работе, сохраняется.

Итальянские журналисты охотно иронизируют над фразой, которой начинается конституция страны: "Италия - это республика, основанная на труде". Ее слегка видоизменяют, отчего она звучит как насмешка над законодателями: "Италия - это республика, основанная на труде... других".

Известно также, что итальянские рабочие и служащие имеют больше всех в Западной Европе выходных и праздничных дней. Одних национальных праздников, когда можно не работать, - восемнадцать. Причем если праздник выпадает, например, на четверг, то заодно не работают и в пятницу, а там суббота и воскресенье. Получается как бы дополнительный "мини-отпуск", который итальянцы называют "понте". В парламенте как важную национальную проблему обсуждали вопрос, как избежать массовых прогулов на заводах по пятницам - в дни встреч популярных футбольных команд.

"Итальянцы - это не нация, это профессия, - шутливо заявляет эссеист Эннио Флайано. - Причем профессия очень удобная: для нее не надо долго учиться - она достается по наследству". Быть итальянцами, по его мнению, - это оставаться такими, какими они были на протяжении последних столетий, то есть научиться "приспосабливаться и выживать в самых трудных обстоятельствах".

Что же, умение приспосабливаться к трудным обстоятельствам, особенно тогда, когда их невозможно изменить, быть может, и не самая плохая черта характера. Однако надо сразу сказать: миф о том, будто итальянцы - прирожденные лентяи, - вздорная и нелепая выдумка.

"Италия, - пишет с иронией П. Никольс, - многим до сих пор кажется страной, где живут полной жизнью, где человек избавляется от ложных запретов, где даже неизлечимо больной чахоткой умирает со счастливой улыбкой на ступенях собора святого Петра, до последнего вздоха напевая: "О, соле мио!""

Конечно, Никольс, который прожил в Риме более 30 лет, не сомневается, что такая картина далека от действительности. "Итальянцы, - пишет он, - имеют одну общую черту - они вовсе не сентиментальны. Это - народ, насквозь пронизанный чувством реальности, упорный, умеющий приспосабливаться в самой трудной обстановке. Гораздо более упорный, чем любой другой из всех европейских народов. Однако они не возражают, когда иностранцы считают их людьми с нежным сердцем, эмоциональными и непосредственными людьми с легким нравом, умирающими с песней на устах. Не возражают потому, что прекрасно знают, что на самом деле они вовсе не таковы. "Твердость, упорство в достижении поставленной цели - вот основные черты характера итальянцев". ...Они относятся к труду с величайшим рвением, серьезностью и усердием".

Я согласен с этой характеристикой английского журналиста. Только человек, наделенный железной волей и отвагой, мог пересечь бурный океан на хрупкой каравелле и открыть Америку. Не только гениальность, но и титаническое упорство позволило Микеланджело, в течение долгих месяцев лежа на досках на спине, создать величайшую в мировой живописи фреску на потолке Сикстинской капеллы. В пословицу вошли мужество и твердость Джордано Бруно, который сгорел на костре инквизиции, но не отказался от своих идей.

Да, только невероятно настойчивый, трудолюбивый и упорный народ мог создать все то, что можно увидеть на земле Италии и чем восхищается сейчас весь мир. Только стойкость характера позволила ему преодолеть все невзгоды, добиться объединения страны, а сейчас дает ему силы в борьбе за лучшее будущее, против реакции и отживших классов, упорно отстаивающих свои привилегии.

Говоря о том, что "итальянцев не существует", Э. Бьяджи конечно же в шутливой форме преувеличивает различия между группами населения разных районов страны. Если же говорить серьезно, то в ходе исторического развития, особенно в результате освободительного движения Рисорджименто и объединения Италии, в стране сложилась единая итальянская нация, сформировалось национальное самосознание.

С точки зрения административной Италия разделена на 20 областей и 94 провинции, которые в свою очередь делятся на коммуны. Италия - буржуазная республика. Однако в современном виде это государство существует немногим более 100 лет. Объединение страны под эгидой Савойской династии произошло лишь в 1871 году. До этого она была раздроблена на отдельные государства: Королевство Сардинию (Пьемонт, Лигурия и Сардиния), Ломбардию, которая принадлежала Австро-Венгерской империи, герцогства Модена и Парма, Великое герцогство Тосканское, Папское государство (Болонья, Эмилия-Романья, Марке и Умбрия) и Королевство обеих Сицилии (юг Апеннинского полуострова и остров Сицилия).

Пшеничные поля в области Марке

Республика была провозглашена после второй мировой войны, в 1946 году, в результате всенародного референдума. Жителям страны надо было ответить на вопрос: монархия или республика? Большинство итальянцев высказались за республиканскую форму правления. После этого был избран президент и образован двухпалатный парламент. Исполнительную власть осуществляет кабинет министров во главе с его председателем. В каждой области, провинции или коммуне законодательная власть принадлежит совету (областному, провинциальному или коммунальному), а исполнительная - джунте (тоже областной, провинциальной или коммунальной). Городскую коммуну возглавляет мэр - "синдако".

Две тысячи лет назад, во времена древнеримской империи, на территории нынешней Италии жило всего немногим более 6 миллионов человек. В начале XIX века число жителей увеличилось здесь до 18 миллионов, а в 1871 году (год объединения) - до 27 миллионов. С тех пор население страны продолжало расти, и довольно быстрыми темпами, увеличиваясь примерно на 450 тысяч человек ежегодно. По данным последней переписи населения, на Апеннинах в настоящее время живет свыше 57 миллионов человек.

Долгое время прирост населения обеспечивался за счет развитых Севера и Центра, в то время как численность населения на отсталом Юге практически оставалась стабильной. Это объяснялось эмиграцией за границу и миграцией населения с Юга на Север. Только со второй половины 70-х годов положение стало меняться. Ныне основную часть прироста населения дает Юг.

Сейчас за пределами родины постоянно проживает около 10 миллионов выходцев из Италии: 9 миллионов - в США и Южной Америке, остальные - в ряде африканских стран, прежде всего в Сомали и Эфиопии, в Австралии и в государствах Западной Европы. В это число не входят те итальянцы, которые работают за пределами своей страны, а затем возвращаются на родину.

Население распределяется по территории Италии крайне неравномерно. Вокруг Милана, Турина, Неаполя и других крупных промышленных городов его плотность превышает 500 человек на квадратный километр. В горных же районах (в Альпах, на Апеннинах) и на Юге (на Сардинии, в ряде районов Базиликаты, Апулии и Сицилии) плотность населения на 1 квадратный километр падает до 50 человек.

С конца 50-х годов в Италии постоянно уменьшается доля активного населения: с 41,2 процента в 1951 году до 35 процентов в 80-х годах. Есть несколько причин уменьшения в стране доли активного населения. Власти пытаются представить это "положительным явлением", связанным с ростом благосостояния, что позволяет увеличить время обучения молодежи и ускорить выход стариков на пенсию. Однако это объяснение не раскрывает разницы в активности населения на Севере и на Юге. На деле же одна из основных причин этого заключается в особенностях развития экономики Италии: падение уровня накопления ведет к последующему уменьшению спроса на рабочую силу со стороны промышленных отраслей.

По данным еженедельника "Эспрессо" (23 сентября 1984 года), в 1971 году 44,4 процента итальянцев имели работу в промышленности, 17,2 - в сельском хозяйстве, 38,4 процента были заняты в сфере обслуживания (торговля, транспорт, страховые компании, банки, административный аппарат и т. п.). К 1984 году положение изменилось. В сфере обслуживания теперь заняты уже 52,2 процента всех работающих итальянцев. Но, несмотря на довольно резкое изменение этого показателя, Италия все еще значительно отстает по нему от других развитых капиталистических государств. По сравнению с ними у нее еще слишком значительная часть населения работает в промышленности и в сельском хозяйстве.

В целом же характерная черта эволюции социальной структуры населения Италии за послевоенные годы - быстрый рост численности лиц наемного труда. В 70-х годах они составили около ³/₄ всего активного населения, причем численность рабочих составила примерно 9,5 миллиона (в сельском хозяйстве и промышленности). В 50-80-х годах основная масса рабочего класса была сосредоточена на мелких и средних предприятиях. Причем в Италии, как и в других капиталистических странах, произошло любопытное явление: процесс концентрации производства, типичный для всех развитых капиталистических государств, наиболее интенсивно развивался в 60-х годах, однако потом он приостановился, и в 70-80-х годах усилилась децентрализация производства. Наиболее быстро росло количество предприятий с числом занятых 10-50 человек.

Такое положение привело к расширению так называемой черной, или "закулисной", экономики, к увеличению "подпольных" предприятий, не зарегистрированных и никак не контролируемых государством. А это в свою очередь ведет к созданию новой группы рабочего класса, стоящей, как правило, вне профсоюзного движения и классовой борьбы. Желание любой ценой получить работу заставляет вчерашнего крестьянина или безработного соглашаться на любые условия хозяина, в обход законов посылать на фабрику своих несовершеннолетних детей. Одновременно на предприятиях выросло число так называемых техников в белых воротничках. Это привело к образованию "диких" профсоюзов ("синдикати селваджи"), объединяющих рабочую элиту, которая отстаивает свои узкие, корпоративные интересы.

На верхней ступени классовой лестницы - итальянская буржуазия. Численность ее относительно невелика. В начале 70-х годов собственно буржуазия и высший слой управляющих составляли около 200 тысяч человек. Происходит закат "традиционной" буржуазии - крупных семейных фирм и крупных земельных собственников, хотя и здесь есть исключения. Слово "закат" никак не применимо, скажем, к семейству Аньелли, владеющему крупнейшим в стране автомобильным концерном ФИАТ. Тем не менее к командным позициям все активнее пробивается буржуазия, связанная с государственным и монополистическим капиталом. Преуспевают менеджеры государственных предприятий, государственных финансов, а также высшие слои государственной администрации. В книге Джанни Бальди "Могущественные люди системы", посвященной самым влиятельным итальянцам в мире бизнеса, среди 17 имен "сильных мира сего" подавляющее большинство принадлежит руководителям государственных корпораций. Частным бизнесменам, в том числе клану Аньелли, посвящена всего лишь небольшая глава под характерным заголовком: "Частные предприниматели, которым удалось выжить".

ФИАТ - самый крупный автомобильный завод в Западной Европе

Между двумя основными классами - буржуазией и пролетариатом - находится так называемый средний слой - довольно значительная социальная группа, численность которой быстро растет. Это мелкая буржуазия города и деревни, некоторая часть лиц свободных профессий и служащих. Эта группа более стойко выдерживает удары экономического кризиса. Растет и численность ремесленников - например, в строительной промышленности, в обработке кожи и мехов. Итальянские социологи отмечают также, что наемные работники, имеющие фиксированный и контролируемый государством доход, все чаще одновременно обращаются и к самостоятельному труду. Это вызвано необходимостью повысить собственные доходы, тем более что их легче скрыть от "налогового пресса" государства.

К традиционным средним слоям относятся и лица свободных профессий: врачи, адвокаты, журналисты, работники искусств, архитекторы и т. п. Это явно привилегированная прослойка, состоящая из замкнутых каст. Достаточно в нее попасть, чтобы почти автоматически стать состоятельным человеком. Так, например, врач, получивший выгодную практику, очень быстро богатеет. Но доходную практику, кабинет в центре города, клиентуру получить не просто. Чаще всего они передаются по наследству.

На первом этаже дома, где я жил, находился кабинет дантиста. У него иногда лечили зубы я и члены моей семьи. Для того чтобы поставить простую пломбу, надо было заплатить в зависимости от сложности работы от 20 до 50 тыс. лир (сейчас конечно же еще дороже). За день такой врач с помощью медсестры (обычно его родственницы) может принять 20-30 пациентов. Следовательно, зарабатывает он не менее полумиллиона лир в день, причем большинство визитов он не регистрирует в ведомости, которую должен сдавать в налоговое управление.

В привилегированном положении находятся журналисты. Буржуазия подкупает работников печати: они имеют высокие гонорары, сокращенный рабочий день, большие отпуска. У меня было много знакомых среди итальянских журналистов, и я не мог не заметить, как сильно влияет на их мировоззрение привилегированное положение. Наиболее талантливые работники печати включаются в правящий истеблишмент. Их привлекают к руководству газетами и журналами, вводят в состав их акционерных советов. Глядишь - молодой, энергичный, демократических убеждений журналист постепенно теряет классовое чутье, скатывается на умеренные, а порой и просто реакционные позиции. Про модных писателей, режиссеров и актеров и говорить нечего - они получают астрономические гонорары. Известный актер за съемки в телевизионном рекламном ролике продолжительностью 20-30 секунд может получить от фирмы 100 и больше миллионов лир.

Тактику подкупа интеллигенции и привлечения ее на свою сторону буржуазия проводит в Италии неукоснительно.

Аналогичную политику проводят власть имущие и в отношении государственных служащих. За долгие годы пребывания у власти христианские демократы создали десятки и даже сотни никому не нужных учреждений, контор, обществ. Итальянцы называют их "энти инутили", то есть бесполезные учреждения. Некоторые авторы считают, что число "энти инутили" в Италии превышает 60 тысяч! За их счет созданы обширные зоны "узаконенного паразитизма", где кормятся десятки и сотни тысяч людей. Естественно, что за такую синекуру они исправно голосуют на выборах за Христианско-демократическую партию.

ХДП вербует для себя избирательную клиентуру и при помощи сложной и разветвленной системы всякого рода дотаций, пособий, завышенных пенсий некоторым категориям служащих, фондов и выплат. В этом итальянская буржуазия строго следует совету Николо Макиавелли. В своем трактате "Князь" он указывал на необходимость для правителя создания привилегированной элиты, которая могла бы служить ему надежной опорой. Всякого рода подачки ХДП использует также и для того, чтобы удержать определенные группы населения от активной борьбы за свои права, расколоть движение демократических сил.

Социальные сдвиги особенно быстрыми темпами происходят в деревне. В Италии продолжается уже завершившийся в ряде развитых капиталистических стран "исход" крестьян из деревни в город. С 1970 по 1980 год сельское население в среднем сократилось на 3,2 процента. За период с 1970 по 1975 год прекратили существование более 184 тысяч крестьянских хозяйств, а обрабатываемые площади уменьшились на 2250 тысяч гектаров.

Усиление различий в жизненном уровне отдельных слоев общества, хроническая безработица привели в Италии к формированию так называемых маргинальных групп населения. К ним относятся все те, кто постоянно остается вне производства, не имеет никаких перспектив на трудоустройство, существует за счет случайной работы или временных пособий. К маргинальным слоям относятся и владельцы мельчайших предприятий, деятельность которых зачастую не обеспечивает их владельцу даже прожиточного минимума, пенсионеры, представители надомного "черного труда", часть крестьян, ремесленников и мелких торговцев.

Увеличение численности маргиналов среди молодежи чревато опасными социальными и политическими последствиями, ведь именно они являются питательной базой для неофашизма и ультралевого терроризма.

Журналисты Сермази и Гольдони, сравнивая бесконечное разнообразие привычек и обычаев различных этнических и социальных групп, населяющих Апеннинский полуостров, а также диаметрально противоположные выводы об итальянцах, к которым приходят составители опросов общественного мнения, пришли к парадоксальному выводу о том, что итальянцев... 350 миллионов!

Здесь трудно объяснить, каким образом у них получилось это фантастическое число. Журналисты сложили вместе цифры из статистических отчетов и опросов населения, где приводятся самые разные, а порой и противоположные данные и о числе занятых, и об их имущественном положении, и о соотношении различных социальных групп населения и т. д.

Никто, конечно, всерьез не воспринимает заявления о том, что "итальянцев не существует" или что их 350 миллионов. Однако само появление такого рода парадоксальных высказываний - свидетельство необыкновенной пестроты и сложности демографических и социальных проблем в Италии.