Венеция: фантазия на воде

Каждый город в Италии как стихотворение, о котором хочется сказать, что оно единственное.

М. Шагинян. "Зарубежные письма"

Еще студентом университета я выписывал в особую тетрадь все, что мне попадалось об Италии: высказывания знаменитых людей, цитаты из книг, афоризмы, стихи. Позднее, собираясь ехать в эту страну, перелистал тетрадь и заметил: больше всего стихов посвящено Венеции. Выписывал я все подряд, без разбора, следовательно, в этом предпочтении была какая-то закономерность. Об этом итальянском городе поэты писали чаще, чем обо всех других. Вероятно, Венеция сильнее других поражала воображение.

 Лунный свет сверкает ярко, 
 Осыпая мрамор плит; 
 Дремлет лев Святого Марка, 
 И царица моря спит.

Так писал о Венеции Афанасий Фет. А вот стихи Валерия Брюсова:

 В топи илистой лагуны 
 Встали белые дворцы, 
 Пели кисти, пели струны, 
 Мир судили мудрецы.

По-другому увидел Венецию Александр Блок:

 О, красный парус 
 В зеленой дали! 
 Черный стеклярус 
 На темной шали!

А вот что писала Анна Ахматова:

 Золотая голубятня у воды, 
 Ласковой и млеюще зеленой; 
 Заметает ветерок соленый 
 Черных лодок узкие следы.

Я выбрал всего лишь несколько стихотворений и только русских поэтов. Но о Венеции писали великие люди и других стран и народов. И это, конечно, не случайно. Венеция словно специально создана для мечтателем и поэтов. "Серениссима" - светлейшая, "жемчужина Адриатики", "Южная Пальмира" - каких только ласковых и нежных имен не давали этому городу, чтобы выразить восхищение перед чудом творческого гения итальянского народа! Кто-то сказал, что это не город, а сказка из мрамора, воды и воздуха, фантазия на воде. Нигде нет ничего похожего! Мало сказать, что Венеция построена "на воде", а вместо улиц там каналы. Есть в мире и другие города с каналами вместо улиц, города, построенные на островах и болотах. А таких, как Венеция, нет.

У нее удивительная судьба: необыкновенное прошлое и необычное будущее. О Венеции может остаться лишь одно воспоминание. Город медленно умирает, с каждым годом все глубже погружаясь в волны Адриатического моря. Понимая это, мы с еще большим, каким-то даже болезненным наслаждением им любуемся. Так восхищаются распустившимся цветком, который скоро должен увянуть.

Пусть читатель иронически не улыбается и не обвиняет меня в стремлении к вычурному слогу. Говоря о Венеции, без ярких эпитетов не обойтись. Приведу наиболее типичную характеристику Венеции из очень популярной книги "Венеция - город мечты":

"Венеция родилась из пены вод морских, подобно божественной Венере. Это город, созданный из любви к свободе, возникший в тиши лагуны благодаря мужеству и силе воли ее обитателей. Это город, прославившийся мудростью и справедливостью. Это город, где уникальные дворцы и бессмертные творения величайших художников, скульпторов и мозаичистов составляют восхитительный ансамбль уникальнейших сокровищ человеческого гения..." и т. д. и т. п. в том же духе.

В V веке на 118 болотистых островках, словно рукой фантастического гиганта брошенных в лагуну Адриатического моря, жили одни только рыбаки. Свои дома они строили на высоких сваях. Потом жители островов начали торговать со своими соседями. Развивались ремесла. Лагуна, отделяющая острова от материка, спасала обитателей от орд свирепых гуннов, разграбивших Италию. В средние века Адриатическое море, бывшее в те времена главным международным торговым путем, превратило Венецию в мировую державу. В XIV веке город сказочно обогатился за счет крестовых походов, превратившись в экономический и финансовый центр всего Средиземноморья. Влияние его распространилось на весь известный тогда мир. Отовсюду в "Серениссиму" стекались золото, драгоценности, украшения. Возводились великолепные дворцы и соборы. Город дал миру таких отважных мореплавателей и путешественников, как, например, Марко Поло, великих художников - Тициана, Веронезе, Тинторетто и Каналетто, знаменитых композиторов - Вивальди, Монтеверди и Габриели.

Венеция стала "законодательницей мод" в экономике и финансах, первым городом, где был введен подоходный налог и созданы "сборочные" линии на судоверфи (фактически первый в мире конвейер), на которых в период расцвета в XIII веке работало 16 тысяч человек, выпускавших по галере в день.

Но Адриатика, возвеличившая Венецию, постепенно теряла для нее свое значение. В 1498 году Васко да Гама открыл морской путь из Европы на Восток вокруг южной оконечности Африки, что привело к изменению мировых торговых путей. Венецианский военно-морской флот утерял свое господство над Средиземным морем. Начался закат "Серенис-симы"...

Живя в Риме, я долго собирался поехать в Венецию, но подходящего случая не было. Дело в том, что советский журналист не волен в своих передвижениях по Италии. Карта Италии в нашем консульстве в Риме разделена на три зоны: синюю, зеленую и красную. В "синюю" можно ехать в любое время. Это столица и ее окрестности, Флоренция и несколько других районов вдоль "автострады Солнца". "Зеленая зона" - зона "предварительного уведомления". Например, Неаполь. Чтобы поехать туда, можно за 24 часа до выезда отдать заявку в консульство, а оно переправит ее в министерство иностранных дел. "Красная зона" - зона разрешения. Чтобы попасть в нее, нужно за трое суток запросить разрешение у властей. Они могут дать пропуск, а могут и не дать.

Почему введен такой порядок - совершенно не ясно, ведь по Италии ежедневно вдоль и поперек разъезжают миллионы иностранных туристов из всех стран и всех национальностей. Иначе как пережитком "холодной войны" подобный порядок не назовешь.

Венеция находится в "красной зоне". Поэтому едешь туда не когда хочется, а когда в этом городе проводится какое-нибудь крупное мероприятие, выставка, фестиваль, симпозиум или же по приглашению местных властей. По такой вот причине я и оказался в Венеции в первый раз.

Было это глубокой осенью. Сойдя с поезда на вокзале "Санта-Лючия", я вышел на мокрую от дождя площадь. Было уже темно. Прямо передо мной плескался набухший, водой широкий канал. Вспомнилось черное море из пластика в фильме Феллини "Казанова". На противоположной стороне, вдоль набережной, мерцала линия дрожащих за сеткой дождя огней.

У собора Сан Марко

Я подошел к деревянному дебаркадеру, купил билет до пьяццы Сан-Марко, поставил чемодан на деревянную скамью и стал ждать "вапоретто" (пароходик), который в Венеции заменяет городские автобусы.

Под навесом дебаркадера было пусто. Только в углу, на скамейке, под рекламой аперитива "Сан-Пеллегрино" дремал, кутаясь в шерстяное пальто "лоден", какой-то старик.

Потом подошли еще двое худых белобрысых парней с красными нейлоновыми рюкзаками на металлическом каркасе, по-видимому туристы. Они неуверенно озирались по сторонам, не решаясь купить билеты. Наконец один из них шагнул ко мне и, коверкая слова, спросил по-английски: "Это есть Венеция?"

Я утвердительно кивнул головой. Иностранец потоптался на месте, затем отошел к своему приятелю и что-то стал ему объяснять. Чувствовалось, что они разочарованы.

Ожидание длилось недолго. Вскоре, постукивая моторчиком, к дебаркадеру причалил "вапоретто". Парень в синей матросской робе отодвинул дверь на шарнирах, выпустил жидкую стайку пассажиров, которые спешили на вокзал, а затем впустил нас.

Парни с рюкзаками тоже сели. Подошла еще одна пара - по всей видимости состоятельные венецианцы. Несмотря на дождь, на них были меховые шубы. О том, что они жители города, я догадался по их певучему акценту. Венецианский диалект я слышал не в первый раз - однажды по телевидению в Риме показывали пьесу Карло Гольдони в исполнении венецианских актеров. Их манера говорить мне очень понравилась: венецианцы растягивают слова и как будто не говорят, а поют.

Между тем "вапоретто" вырулил на центральную водную магистраль Венеции - Большой канал. Я вышел на палубу, подставив лицо осеннему ветру, насыщенному брызгами дождя и запахами моря.

Пароходик двигался очень медленно. Специальным постановлением муниципалитета скорость судов в Венеции ограничена, чтобы волны не разбивали фундаменты зданий. К фасадам прикреплены знаки ограничения скорости. Мимо в безмолвии проплывали знакомые по книгам и гравюрам величественные мраморные дворцы. Здесь было светлее, чем на площади перед вокзалом.

Зрелище было грандиозным! Мраморные фасады, резные карнизы, стройные колонны, огромные "венецианские" окна. Почти все окна были плотно закрыты зелеными деревянными ставнями, ведь большинство дворцов осенью пустует, хозяева в них живут только летом. Но там, где горел свет, в желтом квадрате можно было увидеть то огромную люстру матового венецианского стекла, то позолоченную раму старинной картины, то инкрустированные балки деревянного потолка. Город казался полузаброшенным, тихим, а оттого таинственным и загадочным.

Кое-где у фасадов, освещая подъезд, горели фонари. В пятнах света виднелись покрытые вековой плесенью стены: белая плесень словно седина истории на черной, закопченной стене. В воде у фундаментов щетинился частокол деревянных свай, предназначенных для того, чтобы привязывать лодки и гондолы. Чем богаче дома, тем наряднее сваи. Порой это настоящие произведения искусства. Покрытые резьбой и позолотой, раскрашенные разноцветными полосами, с медными бляхами, на которых выбит герб владельца особняка, они выглядят очень красиво. Говорят, когда Вагнер приехал в Венецию и увидел из окна гостиницы Большой канал, то был так восхищен им, что тут же сел за рояль и стал сочинять музыку к опере "Тристан и Изольда".

Гондолы за последние века не изменили ни своей изысканной формы, ни традиционного черного цвета

"Вапоретто" замедляет ход, подползает к дощатому дебаркадеру, и я схожу на берег. Фантастика! Хочется даже себя ущипнуть, чтобы убедиться, не сон ли это. Огромная, залитая электрическим светом площадь Сан-Марко похожа на опустевшую сцену, где только что закончился спектакль. Несмотря на поздний час, здесь еще полно туристов. Освещенный ярким светом прожекторов фасад собора Сан Марко напоминает фантастические декорации, расписанные с самой изощренной фантазией. Сияет позолота, искрятся мраморные колонны и украшения, всеми цветами радуги сверкают средневековые мозаики. Причудливое смешение романского, готического и византийского стилей превратило собор в сказочный дворец.

Над входом в собор четверка бронзовых коней - знаменитая квадрига. Ученые до сих пор спорят об их происхождении и о том, кто их создатель. Официальная версия гласит, что бронзовые кони сделаны в IV-III веках до н. э. мастерами с греческого острова Хиос. В "Серениссиму" они были привезены из Византии крестоносцами в 1204 году. Однако некоторые историки утверждают, что квадрига древнеримского происхождения. Прежде чем попасть в Византию, бронзовые скакуны украшали триумфальные арки императоров Траяна и Нерона. Наполеон, завоевав Венецию, увез их как трофей в Париж. Потом квадригу сумели вернуть. В годы первой мировой войны ее скрывали в Риме. Во время второй шедевр был спрятан поблизости от Венеции, в городке Доло. Теперь на фасаде помещена точная бронзовая копия квадриги, а оригинал хранится в музее.

'Мраморные кружева' Дворца дожей

Рядом с собором - Дворец дожей. Это здание называют самым гармоничным архитектурным сооружением мира. Его легкий, воздушный беломраморный фасад напоминает византийские кружева. Дворец несколько раз перестраивался и свой нынешний облик приобрел в XV веке.

Из-за дождя многочисленные столики огромного кафе под открытым небом пусты, а музыканты под тентом уже закончили играть и укладывают свои инструменты. Туристы, задрав головы, толпятся перед колокольней Сан Марко, похожей на поставленный "на попа" коричневый школьный пенал.

Большой канал и площадь Сан-Марко - парадный фасад Венеции.

Как и любой город, Венеция "изнутри" выглядит не так, как с парадного фасада. Но у Венеции даже задворки удивляют. Своеобразны ее узкие переулки, которые здесь называются не "виа", а "калли", площади, тоже имеющие свое особое имя "кампи". Таинственно чернеют каналы с дремлющими в них узкими гондолами. Обшарпанные стены, плесень, сырость, запах гниющих водорослей и наглухо закрытые ставнями окна домов не портят впечатления. Наоборот, Венеция "потайная", скромная, а кое-где даже бедная, еще более привлекательна.

Я иду по ее улицам и никак не могу понять, почему так громко раздается звук моих шагов. Кажется, их слышно за квартал. Потом понимаю: в Венеции нет машин! Здесь тихо! Тишина, спокойствие, неторопливый ритм жизни - одно из главных достоинств жизни в Венеции.

Вот над черным каналом светится маленькое окошко. Мягкий свет лампы, горшок с геранью на крохотной полочке, женский профиль, мелькнувший за занавеской... Все здесь осталось таким же, как было двести, триста, четыреста лет назад. Такие же гондолы, качающиеся на привязи у высоких свай, такие же камни на мостовой...

В Венеции, как нигде, чувствуешь быстротечность времени. Здесь легко мысленно очутиться в прошлом, представить себя усталым ремесленником, возвращающимся после работы домой, или суровым алхимиком, вышедшим из дымной лаборатории глотнуть свежего воздуха, или отважным капитаном, вернувшимся из далекого похода на родную землю.

Прогулка по центральной части Венеции - району площадью всего в две мили на одну - занимает примерно полтора часа. Каждый поворот улицы открывает здесь кусочек истории. Есть кафе, которое посещал ветреный Казанова, здание, в котором умер Рихард Вагнер, гостиница, где любил останавливаться Чайковский. На краю площади Сан-Марко есть место, на котором преступников закапывали живыми вниз головой. Есть и "понте дей соспири" - знаменитый мост Вздохов, по которому проводили в тюрьму преступников. Через окошечки этого моста они могли в последний раз увидеть кусочек голубого неба.

На другой день погода переменилась. Выглянуло солнце - под его лучами лагуна заискрилась изумрудным светом. На набережной Дельи-Скьявони (Славянской) появились толпы гуляющих. Все кругом стало праздничным, ярким: и разнообразные одеяния туристов, и пестрые ларьки торговцев сувенирами, и разноцветные тенты над столиками ресторанов и кафе.

С залива дул сильный ветер. Гулко хлопали наполненные ветром флаги на набережной, а над зелеными волнами лагуны с пронзительными криками носились черноголовые чайки. Днем Венеция не казалась такой таинственной и загадочной, как ночью, но выглядела еще прекрасней.

"Вообразите город, - писал в начале века писатель Дж. К. Честертон, - где даже в трущобах полно дворцов... Море, которое, кажется, создано лишь для того, чтобы отражать закаты". Здесь даже обычное становится исключительным. Шум уличного движения - это ленивое биение лодочного мотора или удары весла гондольеров по темной воде каналов. Стоя на корме своих узких черных лодок, эти крепкие парни в синих шерстяных робах и соломенных шляпах с красной лентой ловко работают длинными веслами.

Казалось бы, лодка и весло - простое дело, но и они в Венеции не такие, как повсюду. Гондола - настоящее произведение искусства. Все в ней рассчитано, выверено веками. Специально подобраны сорта дерева, которые идут на днище, даже краски особые, приготовленные по специальному рецепту. Гондолы изготавливают только в двух мастерских Венеции, и стоит каждая такая лодка намного дороже автомобиля. В других странах пробовали их копировать, но ничего не получается. Грести на гондоле тоже дело не простое. Надо долго учиться. Профессия переходит от отца к сыну по наследству.

С каждым годом гондол становится все меньше. Пятьсот лет назад каналы заполняли 10 тысяч лодок. Сегодня на плаву находятся не более 400. Дешевые пластмассовые лодки с моторами или "мотоскафи" - катера с каютами - вытесняют традиционные гондолы, которые все чаще теперь используются для развлечения туристов.

Вся жизнь венецианца проходит на воде. На катере или на гондоле его везут из родильного дома, на гондолах справляют свадьбу, на "вапоретто" ездят на работу, а на специальных похоронных гондолах провожают в последний путь. Есть грузовые катера для доставки товаров, катера для уборки мусора, для тушения пожаров, катера "скорой помощи". Я видел, как рабочие, стоя в лодках, строили дом, на лодках подвозили к нему кирпич и цемент. Даже грабители и те используют для налетов на банки все те же катера, а полиция преследует их на своих быстроходных лодках, выкрашенных в синий цвет.

Катер или гондола для жителя "Серениссимы" - лучший друг, как конь для флорентийца во времена средневековья. Вот почему большинство лодок носит здесь ласковые женские имена: "Джульетта", "Луиза", "Аннамария".

Говорят, что если сердце Венеции - площадь Сан-Марко, а кровеносные сосуды - бесчисленные каналы, то руки ее, большие и натруженные, - это предприятия континентальной части города - Местре. На островах - туризм, на суше - индустрия: машиностроительные, нефтехимические, электротехнические заводы, судоверфи, где строят суда и для Советского Союза.

Фирма 'Италкантьери' строит океанские суда

Я присутствовал на спуске одного из таких судов - крупного аммиаковоза. Технический директор судоверфи "Бреда" Амадео Капаралетти подчеркнул, что венецианские судостроители заинтересованы в расширении торговых связей с Советским Союзом. "Мы очень рады, - отметил он, - что советские заказы достаются именно нашей верфи. Это ценное признание технического уровня венецианских судостроителей. Для "Бреды" это имеет особенно большое значение, ибо 80 процентов нашей продукции идет на внешний рынок".

Однако еще больше знаменита Венеция своими стеклодувами, мастерскими по производству художественного стекла на острове Мурано. Мастерские стеклодувов выглядят непривлекательно: закопченные кирпичные строения, о стены которых лениво плещутся волны. Все осталось в них таким же, как столетия назад.

Мастерская венецианского стеклодува

Как и в прошлые века, стеклянную массу разогревают в печи. Мастер берет в руки длинную трубочку, набирает немного стекла, несколько неуловимых движений, и... происходит чудо! На наших глазах рождается изящная фигурка птицы, стремительно несущегося коня, неуклюжей черепахи с переливающимся всеми цветами радуги панцирем - маленькие стеклянные шедевры, которыми забиты все лавки и магазины в Венеции.

В Музее стекла Мурано я познакомился с Розой Баровьер - местным экскурсоводом, автором ряда работ по истории венецианского стекла, дочерью знаменитейшего мастера Джузеппе Баровьера. Она рассказала, что местные мастера постоянно экспериментируют, придумывают оригинальные приемы смешения стекла разных цветов. Есть приемы, которые хранятся в тайне, переходят по наследству от отца к сыну, например рецепты стеклянной массы. Есть мастера, которым никто не в силах подражать. Есть и явно коммерческие поделки для туристов. Но главное, говорит Роза Баровьер, не в профессиональных секретах, а в художественном чутье, безупречном вкусе, преданности и любви к своей нелегкой профессии.

Прекрасна Венеция, но, к сожалению, ее лагуна не только отражает закаты. 4 ноября 1966 года произошло драматическое событие: с залива подул сильный ветер, волны вспучились, поползли вверх и с грохотом обрушились на город. Погасло электричество, вышли из строя телефонная сеть, газоснабжение. Волны сровняли с землей береговые защитные сооружения, вода затопила первые этажи зданий.

Издательство "Марсилио" выпустило альбом фотографий, посвященных этому страшному событию, под многозначительным заголовком: "Венеция - сколько еще осталось лет?" Я листаю страницы этого альбома. Как все не похоже на тот город, который я видел блистающим красотой под лучами яркого солнца! На черно-белых, мрачных фотографиях - улицы, заполненные бурлящими потоками, беснующиеся волны хлещут в двери собора Сан Марко, затопленные дома, испуганные люди, торопливо спасающие своих детей и скарб, разбитые о мосты гондолы, перевернутые волнами "вапоретто"...

Волны врываются в город по нескольку раз в год. В 1981 году торговцы на площади Сан-Марко были вынуждены 204 раза закрывать свои магазины.

"Мы живем в вечной тревоге, - говорит Вита Маджистрис, квартиру которой, расположенную на первом этаже, заливает один-два раза в месяц. - Об угрозе сильного наводнения нас предупреждает вой сирены. За два часа мы должны успеть убрать мебель и вещи. Однажды сигнал тревоги раздался в половине пятого утра, и мы не услышали его. Когда проснулись, в комнате было полно крыс, а вода уже заливала кровати".

Виной самых сильных наводнений бывает ураган "бора", который люди, живущие на побережье Адриатики, называют "дьявольской свадьбой". Свист ветра и хлопанье ставен создают впечатление грохочущего ада. "Когда дуют ветры, - говорит рыбак Аттилио Геццо, - лагуна из-за бушующих на ней волн напоминает разъяренное море".

К частым наводнениям жители города давно привыкли. На площади Сан-Марко постоянно хранятся сложенные в кучу деревянные мостки. Как только вода поднимается, их разбирают и делают пешеходные мостики.

Чрезвычайные средства, выделенные итальянским парламентом в 1973 году на строительство защитных сооружений, почти исчерпаны. По-прежнему нет эффективного контроля над приливными волнами, которые неумолимо накатываются с Адриатики.

"Решить проблему защиты Венеции с моря, - говорил мне мэр Венеции Марио Риго, - не так-то просто. Есть несколько международных проектов спасения Венеции. Для их осуществления уже выделены деньги, но окончательное решение до сих пор так и не принято. Дело в том, что систематические наводнения очищают воду в каналах. Если построить дамбу, как предлагают некоторые, то наводнений не будет. Однако водообмен прекратится, и вода в каналах начнет застаиваться и гнить. Представляете, что будет твориться в Венеции в жаркие летние дни?

Министерство общественных работ, - продолжал он, - проводит эксперименты по сужению залива, чтобы не прекратить, а сократить доступ воды. Может быть, на этом пути и будет найден выход..."

Но главная угроза для "Серениссимы" - медленное опускание побережья. До середины прошлого столетия берег опускался на 1-1,4 миллиметра в год. Сейчас - на 7-10 миллиметров. По словам венецианского гидрогеолога Паоло Гатто, с 1900 года город опустился на 22 сантиметра по отношению к уровню моря. Еще полвека, и Венецию ждет судьба "невидимого града Китежа".

Опасность грозит и со стороны нефтехимических предприятий комплекса Порто-Маргера, расположенного на континенте, всего в 5 километрах от города. На изумрудной поверхности лагуны все чаще появляются нефтяные пятна. Вода загрязняется и от движения катеров, и от новейших моющих средств, которые не разлагаются биологически. Все это портит мраморные фундаменты. В докладе ЮНЕСКО о положении Венеции говорилось, что серьезную тревогу внушает состояние 400 дворцов, 22 монастырей и 86 церквей.

В 1501 году при доже Агостино Барбариго Совет десяти, управляющий городом, постановил, что каждому, кто посмеет "так или иначе повредить общественную плотину, проложить под землей трубу, чтобы отвести воду, а также углубит или расширит каналы... отрубят правую руку, вырвут левый глаз и конфискуют все принадлежащее ему имущество". Что ж, если бы этот указ до сих пор сохранял свою силу, то многим директорам нефтеперегонных заводов в Порто-Маргера пришлось бы стать калеками.

Специалисты давно установили, что главные виновники прогрессирующего погружения "жемчужины Адриатики" - именно промышленные предприятия, которые выкачивают подземные воды. В районе самой Венеции имеются тысячи артезианских колодцев. В результате бесконтрольного использования подземных вод под землей возникают пустоты и поверхность оседает. Правда, в последние годы выкачивание подземных вод запретили. Завершено строительство акведука, который несет питьевую воду с Альп.

Конечно, у города есть и другие острые проблемы. С каждым годом сокращается численность населения. С 1952 по 1984 год оно уменьшилось более чем вдвое и составляет ныне 83 тысячи человек. Это объясняется тем, что город покидает молодежь, которая не может здесь найти работу. Дорожает жилье, ухудшаются условия жизни. Многие квартиры пронизывает сырость, часто отсутствует современная канализационная система. Быстрее, чем в других итальянских городах, растут в Венеции цены.

И все-таки существует осторожный оптимизм относительно того, что город можно спасти. Десятилетие назад вода так часто затапливала церковь Сан Никола дей Мендиколи, построенную в VII веке, что священники держали внутри здания лодку, чтобы на ней можно было спастись. Для спасения гибнущего строения в Италии и других странах по подписке были собраны деньги на укрепление фундамента, и теперь внутри здания сухо. Но дело в том, что в Венеции тысячи таких церквей, дворцов и других сооружений...

И все-таки жители Венеции не теряют надежды. Это мужественные люди. Они верят, что их удивительный город, символ созидательного гения человека, будет сохранен для грядущих поколений.