Будни и праздники

В Ливане широко развито ремесло. Собственно, любой крестьянин умеет сделать все, что ему необходимо в обиходе: мебель, сундук, пару сандалиев, соху, упряжь, игрушки детям. Существуют и целые поселки кустарей, которые из поколения в поколение занимаются изготовлением поделок из дерева, инкрустированной мебели, бронзовой и медной посуды, ножей, сабель и кинжалов, кожаных кошельков и поясов, четок и т. д. Во всем этом многообразии кустарного промысла обособленное и, можно сказать, привилегированное положение занимает гончарное производство.

Ливанские глиняные кувшины, (расписанные ярким самобытным орнаментом, получили добрую славу и ценятся на всем Востоке. Узкогорлый ливанский кувшин, напоминающий по форме тыкву, с носиком, как у чайника, имеет интересную особенность. Такой кувшин способен сохранять воду свежей и прохладной в жаркую погоду. Этим свойством кувшин обладает лишь определенное время, а когда утрачивает, то его оставляют как украшение в доме. В базарные дни в деревнях Марджайюн и Хасбая можно увидеть настоящие коллекции гончарных изделий ливанских умельцев. Горшки и кувшины, разрисованные веселыми цветными узорами по белому глянцевому фону, похожи на фарфоровые. На многих кувшинах изображены кедры и цветы, апельсины и замысловатая канва восточного орнамента - реальность переплетается с воображением.

Ранним сентябрьским утром мы отправились в деревню Рашея, которая слывет колыбелью гончарного ремесла в Ливане. Кружевной узор гор резко очерчивался на фоне светло-зеленого неба - солнце еще не взошло. Последние светляки звезд гасли в вышине. Но когда мы въехали в Рашею, расположенную в небольшой горной долине, над нами в утреннем небе вдруг снова засверкали блески ночных светил. Обман зрения, мираж? Мой спутник - бейрутский журналист и собиратель фольклора Риф Тавиль - загадочно улыбнулся и ответил: "В народе говорят, что аллах так расположил звезды на небе, чтобы они всегда светили жителям Рашей..."

Я думал, что мы приехали слишком рано и нам придется ждать, пока деревня пробудится ото сна. Но ошибся. Жизнь здесь уже шла своим чередом. На окраине деревни под оливой сгорбленная женщина пекла хлеб. Трудно было понять, молода она или стара, усталость или бремя годов согнули ее? Женщина тонко раскатала на доске тесто. Затем ловким движением прилепила его на выгнутый кусок железа, под которым пылал огонь. Присев перед своей примитивной печью, крестьянка стала подбрасывать в огонь сосновые шишки. По ее освещенному красным пламенем лицу стекал пот. Казалось, что лицо светится изнутри каким-то странным торжественным светом. Женщина негромко напевала песню:

 День ото дня он говорит со мной, 
 Он говорит со мной с закрытыми глазами...

А лепешка таннура на раскаленном железном листе начинала золотиться, издавать вкусный, дразнящий аромат. Это походило на священнодействие. Да, именно таким мне запомнилось приготовление хлеба в ливанской деревне. Не дешево он достается, и крестьяне относятся к нему с благоговением.

Нас обогнал караван ослов, навьюченных корзинами с глиной. Мужчины уже успели съездить за сырьем. Позавтракав, они начнут работу. Глину - трех различных цветов и трех сортов - берут из близлежащих холмов. Затем ее разжижают, моют, полощут, очищают от примесей. После первичной обработки глину долго и тщательно месят всей семьей. Приготовив все необходимое для работы, семья гончара садится завтракать. Тонкую до прозрачности лепешку таннуру посыпают тмином либо намазывают творогом, приправленным оливковым маслом. Сложенный вчетверо тоненький блин да кувшин родниковой воды - вот и весь завтрак прославленных гончаров Рашей. Уложив в нагрудный карман рубахи дюжину самодельных сигарет, гончар отправляется в мастерскую.

Солнце показывается из-за гор, и гончарная мастерская наполняется светом - можно работать. В центре каменного помещения, напоминающего сарай, два больших гладких круга. Это и есть гончарные станки. Устройство станка весьма простое: круг на столе приводится в движение педалью при помощи приводного ремня. Гончар надевает кожаный фартук, берет приготовленный ком влажной глины, устанавливает его в центре круга и, нажимая ногой на педаль, приводит станок в действие. Глина, будто живая, начинает извиваться, вытягиваться вверх. Опытными проворными движениями гончар намечает основные контуры задуманного им сосуда. Сначала получается продолговатая ваза с отвислыми краями, затем она на глазах превращается в стройный тонкостенный кувшин. К нему прилепляют ручку и оставляют в темном помещении высохнуть и затвердеть. На следующий день кувшин попадает в руки художника, и тот дает полную свободу своей фантазии. В работе разрисовщиков нет трафарета, каждый импровизирует, полагаясь на свое вдохновение. Колоритную гамму, орнамент, формы цветов и растений художникам подсказывает окружающая природа. Разрисовщики работают на улицах этой необычной деревни, напоминающей по своей специализации наш Палех. Они рисуют молча и со стороны кажутся глухонемыми. Длинные кисточки молниями мелькают в их руках, рождая на стенах сосудов яркие букеты цветов, изящные узоры, жанровые сцены. В эти замечательные изделия из глины и красок вложено много души и выдумки мастеров, посвятивших всю жизнь самобытному прикладному искусству.

Мой провожатый Риф Тавиль указал мне на маленькую босоногую девочку лет шести. Она сосредоточенно разрисовывала краской полуразбитый - горшок.

- Будущая мастерица, - сказал Риф. - Здесь так повелось, как только заметят у ребенка способности к рисованию, дают ему пережженный горшок, старую кисть и оставляют одного - упражняйся сколько угодно. И ребенок фантазирует, вырабатывая собственную манеру росписи. Ведь у каждого из здешних художников - свой почерк.

Разрисованный кувшин несколько дней держат на солнце, затем обжигают в конусной печи. После этого он готов служить людям - сохранять воду свежей и прохладной, украшать их дом.

Возвращаясь из Рашей с двумя отличными кувшинами, мы заехали в деревушку Бейт Шабаб. Здесь также процветает гончарное производство: на плоских полочках крыш выставлены целые сервизы глиняной посуды. Риф повел меня к одному из своих знакомых. Мы расположились на каменной веранде, окруженной гранатовыми деревьями. Бордовые тугие плоды лоснились на солнце. Казалось, что это настоящие гранаты, которые вот-вот разорвутся, и розовая картечь зерен брызнет во все стороны. Хозяин дома подал гостям традиционную чашечку кофе и поставил на стол корзину гранатов. Я хотел было разрезать тяжелый переспелый плод, но заметил, что обращаются с гранатами иначе. Риф принялся катать гранат по столу, постукивая по нему, тщательно разминая с боков. Затем, когда плод сделался совсем мягким и из него стало раздаваться бульканье, как из жбана с вином, Риф проделал в кожуре отверстие и залпом выпил содержимое. Я последовал его примеру, и несколько глотков терпкого гранатового сока моментально утолили жажду.

Под впечатлением только что увиденного в Рашее, мы повели оживленную беседу о гончарах, об их труде. Хозяин оказался столяром и резчиком по дереву, и в его доме мы увидели множество еще пахнущих смолой фигурок феллахов, верблюдов, деревянные маски, мундштуки, подносы, пеналы. На стенах были развешаны писанные маслом дощечки миниатюр: пейзажи гор и моря, танцующие крестьянки, портреты односельчан в национальных одеждах, цветы. Миниатюры немного грешили рисунком, но чувствовалось, что в них вложена душа, искреннее желание передать увиденное.

- Ты уже не занимаешься этим? - спросил Риф у хозяина, указывая на пестрые дощечки на стене.

- Нет, - ответил тот. - С живописью покончено. Трудно стало сбывать эти памятные сувениры... Туристы охотнее покупают дешевую цветную открытку. Не один день затратишь на такую миниатюру, а цену дают за нее грошовую. Стоит ли зажигать свечку для дьявола?^*

^* (Арабский эквивалент русской пословицы "метать бисер перед свиньями".)

Когда хозяин на минуту отлучился из комнаты, Риф сказал мне, что этот столяр и одновременно художник-самоучка ни за что не станет работать "тыльной стороной (руки" - во все, что делает, он вкладывает душу. Поэтому ему пришлось отказаться от художественных миниатюр - халтурить не хочет, а созданные кропотливым трудом произведения ценят не дороже фотографий.

Мне понравилось выражение "работать тыльной стороной (руки" (кое-как), и я его тут же записал. Риф заметил это.

- Вам придется завести толстую тетрадь, - сказал он. - У ливанцев множество отличных пословиц и поговорок, в них заложена большая жизненная мудрость... Одной хорошей пословицей иногда можно высмеять, сокрушить длинную речь противника.

Риф был прав. У ливанского народа пословицы отличаются краткостью, выразительностью и глубоким смыслом. Ливанцы религиозны, но вместе с тем мне не один раз приходилось слышать выражение: "Час справедливости стоит тысячи месяцев молитвы..." В древние времена была сложена пословица, актуально звучащая и поныне: "Если бы бедность была человеком, то я бы убил ее".

После завоевания Ливаном независимости в страну устремилась масса иностранных предпринимателей, экономических экспертов, подозрительных дельцов. И демократическая печать республики, предостерегая правительство от наплыва иностранцев, которым чужды национальные интересы Ливана, напомнила образную арабскую пословицу: "От множества матросов затонул корабль".

Мы распростились с талантливым столяром-живо- писцем, чью мебель можно найти в любом доме Бейт Шабаба, но чьи картины украшают стены лишь его собственного дома. Провожая нас, ремесленник вывел старенький дребезжащий велосипед - он отправлялся за очередным заказом в соседний поселок.

- А время-то здорово поело и попило на твоем велосипеде^*, - заметил Риф. - Пора бы купить и новый.

^* (Это популярное в Ливане идиоматическое выражение означает, что данная вещь очень старая, вконец изношенная.)

- Пора бы... Да не на что. Глаз не может очутиться над бровью.

Риф кивнул в мою сторону - записывай. И я записал, а рядом поставил русский синоним - "через себя не перепрыгнешь".

Уже на исходе дня мы возвращались в Бейрут. В какой-то маленькой деревушке, название которой не сохранила ни память, ни записная книжка, нам неожиданно посчастливилось увидеть еще одно проявление национального искусства Ливана. Жители отмечали праздник сбора урожая, и в центре деревни шло большое народное гулянье. Окруженные односельчанами шестеро парней под звуки свирели плясали народный танец дабка. Сначала все шестеро берутся за руки и, потихоньку притопывая, шеренгой движутся то в одну сторону, то в другую. Затем один из них, самый гибкий и эмоциональный, становится вожаком. Он хороводит, учащает ритм и взмахивает платком, как бы дирижируя остальными, приглашая их к бурному танцу. Вот он переходит к новому па: шаг вперед, шаг в сторону. Все слаженно повторяют это движение, а ритм все ускоряется и ускоряется. И когда танец достигает наивысшего накала, вожак падает на колени, выкрикивая страстные гортанные возгласы. Публика вторит ему, а пастушья свирель заливается высокими пронзительными нотами.

Характер каждого народа отражен в его творчестве. Характер и душа ливанского народа во всей своей полноте проявляются в тягучих мелодичных песнях, в лихих жизнерадостных танцах, в ярких орнаментах прикладного искусства, в фольклоре. Невзгоды и радости, любовь и страдания, надежды на лучшее будущее звучат в этих песнях, стихах, народной музыке.

У ливанцев много праздников, в большинстве своем это религиозные торжества. Мусульмане отмечают дорогие им даты, христиане празднуют свои. Но независимо от религиозной принадлежности ливанские крестьяне ежегодно празднуют завершение осенних полевых работ, сбор урожая (даже если урожай и не очень богатый). Целый год, проведенный в труде, надеждах и ожидании того, чем отблагодарит земля, завершается массовым гуляньем, танцами, свадьбами.

В некоторых районах выбирают королев урожая. С особенным торжеством этот обычай отмечается в Горном Ливане и в долине Бекаа. Избрание королевы Бекаа обычно проводится в местечке Захла, в популярном открытом кафе "Вади". Кафе расположено в узкой ложбине, зажатой между зубчатыми отрогами гор. По ложбине протекает пузыристый ручей, а по обе стороны ручья расставлены спектральные зонтики. В ветвях деревьев, обступающих ручей, рассыпаны красные и синие электрические огни. Со стороны, при въезде в ложбину, все это напоминает какую-то волшебную декорацию с настоящей рекой, горами, деревьями. И кажется, что вот-вот польется прозрачная медленная музыка. И действительно, начинается музыка, и на цементную эстраду выходят претендентки на титул королевы - крестьянские девушки из окрестных сел. Одеты они по-разному - здесь и яркие национальные платья, чем-то напоминающие гуцульские наряды, и модные с каркасами, как абажуры, юбки. Одни из них нарумянены, лиц других не касалась никакая косметика, кроме естественного солнечного загара. За отдельным столом восседает жюри; в его составе местные виноделы, ремесленники, ценители искусства. В отличие от Запада здесь не вымеряют талии и длину ног. Девушки свободно танцуют, им предлагают что-нибудь спеть, ответить на вопрос. Родители подбадривают своих дочерей, придирчиво оглядывая конкуренток. А кругом - веселье, шутки, смех. Между тем жюри советуется и выносит свое решение. Счастливую обладательницу звания королевы, которая еще вчера собирала в садах последние гроздья винограда, выводят на импровизированный помост. Ей вручают корону и памятный подарок - часы либо браслет, а иногда туристскую путевку в Каир, Грецию или Швейцарию. Тех, кто занял вторые и третьи места в этом веселом конкурсе красоты и грации, также награждают подарками.

После избрания королевы шумная возбужденная публика (рассаживается за столами, и начинается праздничный ужин. "Мезе! Мезе!.." - слышится со всех сторон. Что же такое "мезе"? Ни одна торжественная трапеза не начнется у ливанца без "мезе". В переводе на русский "мезе" означает примерно "закуска". Но ее особенность в том, что она состоит из 20-30 разных-разностей. Весь стол заставляется небольшими, как блюдца, тарелками. На каждой тарелке различные кушанья: рыба, маринады, овощи, фисташки, творог, масло, колбаса, сушеный картофель, маслины и так далее и тому подобное. И обязательно на каждом столе традиционный хоммус и таббули. Хоммус готовят из особого сорта крупного гороха; горох отваривают и тщательно мнут, добавляя острые специи, пока он не превратится в тестообразную массу. Подают хоммус к столу в глиняном расписном горшочке, полив предварительно оливковым маслом, а едят куском лепешки. Таббули - это пшеничная мука крупного помола, которую вымачивают и добавляют в нее мяту, помидоры, перец и соль. Получается острая сочная закуска.

Поселок Захла славится на весь Ливан своим араком - национальной виноградной водкой. Арак вырабатывается на десятках небольших винокуренных предприятий, каждое предприятие имеет свою марку, эмблему и пеструю этикетку на плоских, как ладонь, бутылках. В арак добавляют анис, и напиток имеет характерный запах и вкус анисовых капель. Пьют арак на две трети разбавленным водой, отчего напиток приобретает цвет молока. За вечер выпивается не более полстакана этой анисово-молочной жидкости. Коран запрещает мусульманам употреблять вино. Но в праздничный день ливанский мусульманин не откажет себе в порции арака. На этот счет у него есть своя теория. "Коран не велит пить вино, но там ничего не сказано про арак", - хитро улыбаясь, скажет он, заказывая рюмку крепкой национальной водки.

В Париже на улице Варенн за железными спицами садовой ограды находится всемирно известный музей Родена. Несколько скульптур великого мастера установлено в саду, и от этого они во многом выигрывают, лучше смотрятся во всех ракурсах. В Ливане же есть целая деревня, обставленная скульптурами из белого известкового камня. Деревня называется Рашана, она расположена на горном плато неподалеку от Тараблюса. Здесь живет и работает известный ливанский скульптор Мишель Басбус.

- Еще ребенком, - рассказывает Басбус, - я мечтал о том, чтобы Рашана стала одним из красивейших мест Ливана... Мои земляки превратили голые камни в цветущие сады, а мне хотелось из этих камней создать им памятник - памятник труду и упорству человека.

Белые изваяния расставлены вдоль дороги при въезде в Рашану, на уступах террас, в садах, на улицах деревни. В жаркий полдень, когда на улицах ни души, деревня напоминает обитель язычников-идолопоклонников. Кругом лишь одни застывшие фигуры. В основном это символы. Вот схематичная, в резких контурах скульптура сидящей женщины: запрокинутая назад голова, воздетая рука. Она символизирует желание... На квадратном пьедестале среди яблоневых деревьев возвышается статуя стройной обнаженной девушки. По замыслу автора она олицетворяет молодую Ливанскую Республику. На фоне горного ландшафта, окруженная террасами садов, юная сильная ливанка прекрасно воплощает идею Басбуса. В честь первых поселенцев, основателей деревни Рашана, художник вырезал из цельной каменной глыбы групповую скульптуру семьи. Мужественные лица крестьянина и крестьянки с ребенком на руках обращены к соседним горам. Кажется, что они пристально во что-то всматриваются... Невольно оборачиваешься, желая проследить за их взглядом, и видишь, как на крутом склоне горы напротив копошатся люди, возделывая каменистую почву для новых посадок...

По воскресным дням Рашану посещает множество экскурсантов. Возле каждой скульптуры собираются толпы народа. Возникает обмен мнениями, дискуссии. Фотографы-любители беспрестанно щелкают аппаратами, художники делают наброски, иностранцы разыскивают Мишеля Басбуса, чтобы получить у него автограф. Для жителей деревни паломничество туристов

в этот "музей каменных фигур" открыло новый источник дохода - им сбывают местные кустарные изделия, овощи, фрукты, а предприниматели уже строят отели и рестораны.