ПРЕДАНЬЯ СТАРИНЫ

Поэтическое сравнение Эфиопии с прилегшей на траву львицей, изготовившейся к прыжку, не очень удачно, если принимать в расчет только контуры на географической карте. Если же спуститься по ступеням истории на две трети века назад, то сравнение это обретет реальный смысл. Страна вся как бы сжалась, напряглась в едином усилии осуществить свои национальные идеалы.

В конце прошлого века шел торг территорией Африки. На Африканский континент и по суше и по морю один за другим направлялись экспедиционные корпуса - англичане, французы, итальянцы, немцы, бельгийцы. Эфиопия не составляла исключения. Со стороны Красного моря на нее наседали итальянцы. В порту Джибути и его окрестностях обосновались французы. Южные, якобы «ничейные земли» вот вот готовы были захватить англичане, чтобы расширить владения и без того обширной Британской восточной Африки. Беспрерывные войны шли и в самой Эфиопии: негус Менелик II завершал объединение страны, посылал войска то на запад, то на юг, и недавно основанная столица у подножия горы Энтото походила на военный штаб.

В средние века, когда Эфиопия, как повествуют историки, достигла своего расцвета, император Давид II взывал к богу, чтобы тот ниспослал ему новых врагов, ибо старые уже все уничтожены. Молитва эта достигла небес с запозданием в несколько столетий: враги наседали на Эфиопию, и она едва успевала отбиваться.

В то тревожное для Эфиопии время - конец XIX века - образованная часть русского общества проявляла исключительный интерес к этой африканской стране. Газеты постоянно публиковали статьи об Абиссинии (так раньше называли Эфиопию). Журналы печатали очерки русских путешественников, среди которых были географы, ботаники, врачи, инженеры, дипломаты, военные и лица духовного звания. Бывалые люди выступали с докладами об Эфиопии в Географическом обществе, Обществе ревнителей военных знаний, в Красном Кресте, Военно-медицинской академии, в университетах. Врач Н. П. Бровцын защитил докторскую диссертацию, посвятив ее антропологии населения Абиссинии. Н. И. Ашинов составил абиссино-русский словарь. Изучение Эфиопии шло широким фронтом. В Москве, Петербурге, Киеве, Одессе, Ярославле, Казани и других городах России выходили книги, посвященные экономике, торговле, военному делу, религии в этой стране. Появилась даже книжка о колдунах Абиссинии. В России создавался крупный научный центр по изучению Эфиопии, заявивший потом о себе именами таких блестящих исследователей, как Б. А. Тураев, Ю. И. Крачковский и др.

Порт Массава. На борту советского корабля.

И на Западе было издано немало работ об этом интереснейшем периоде русско-эфиопских отношений. Авторы их рассматривали действия русского правительства сквозь призму обычного для того времени колониального захвата. Из истории хорошо известно, чем оборачивались устремления Англии, Франции, Италии, Германии, Испании и Бельгии на Африканском континенте: там всюду возникали колонии. Практиковалась политика военного разбоя, откровенного грабежа. Кое-кто из высших сановников в России подходил к Эфиопии с точно такой же меркой. Нижегородский губернатор генерал Баранов подал докладную записку русскому правительству с предложением учредить «Российско-африканскую компанию» для эксплуатации Эфиопии. Однако эта, с позволения сказать, «идея» не была реализована.

Не гребень, а музейный экспонат!

Некоторое время назад в Лондоне вышла книга «Русские в Эфиопии». В ней подробно описаны похождения атамана Н. И. Ашинова. Одержимый идеей создать в Африке русское «православное» поселение, он с группой добровольцев достиг побережья Красного моря и с ходу взял французский укрепленный пункт Обок в Таджурском заливе. Завоеванный плацдарм Ашинов назвал «Новой Москвой». Инцидент закончился плачевно. Французский адмирал Ольри разбил небольшой отряд русских. Ранена была и жена Ашинова, Софья Николаевна. Оставшиеся в живых добирались до Европы, до родины кто как мог.

Не исключено, конечно, что эфиопские власти надеялись с помощью русских вышибить иностранцев, обосновавшихся на побережье Красного моря. В эфиопских хрониках есть ссылка на то, что император Иоханнес разрешил русским построить монастырь на территории «Новой Москвы». Общественность России искренне сочувствовала абиссинцам. Невольно вспоминаются слова Ф. М. Достоевского о склонности нашего народа ко «всемирной отзывчивости».

Неутомимый исследователь чужих и родных земель А. В. Елисеев писал о назначении путешественника: «Не слава, не гордость, не авантюризм влекут его вперед: эти чувства и не должны владеть отправляющимся в дальний путь; он должен быть трезв мыслью, далек от всяких других побуждений, кроме чистой идеи, в пользу которой он несет все свои лучшие силы, весь свой ум, часть своей жизни».

Художественный вкус - во всем.

В мае 1895 года Александр Васильевич Елисеев выступил в Географическом обществе с докладом о своей поездке в Эфиопию. Чувствовал он себя неважно: заразился от ребенка, которого лечил. В конце мая этот удивительный человек скончался. Ему было всего тридцать семь лет. На Смоленское кладбище в Петербурге среди прочих пришел и африканец Ате, которого привез Елисеев и воспитывал его. Осиротевший второй раз, Ате безутешно рыдал.

Большое видится на расстоянье! Здесь оно как бы сдвоено: расстояние лет и расстояние в географическом смысле слова. Далекая Аддис-Абеба раскрыла мне свои библиотеки, выдала груды книг, газет и журналов, вопрос о «русских в Эфиопии» стал для меня яснее, полнее. Вот подшивка газеты «Джибути» от 1899 года, издававшейся французами. Библиотекарь кладет на стол книжку «Экспедиция генерала Леонтьева в экваториальные провинции Абиссинии».

Личность, которая привлекла к себе в то время внимание всей Европы,- полковник русской армии Н. С. Леонтьев. Как и некоторые другие русские, он занесен в послужную книгу абиссинского императора Менелика II. Леонтьев выполнял важные поручения, и негус полностью доверял ему. Леонтьеву был придан отряд сенегальских стрелков, состоящих на службе у эфиопского правительства. Я видел фотографии русских офицеров, стоящих на берегу озер Рудольфа и Альберта. Леонтьев был в Хараре, в провинции Тигрэ, на реке Омо. Полковник Л. К. Артамонов совершил путешествие от Аддис-Абебы к Белому Нилу. До Абиссинии Артамонов служил в действующей армии прославленного русского генерала Скобелева. При нем неотлучно находился казак Василий Архипов, «один из тех людей, что замерзнет на посту, с факелом кинется в пороховой погреб».

Во всех походах, а их не счесть, берег Василий пуще всего расшитые рушнички и рубашки с дорогими буковками «Л. А.». Вышивала собственноручно жена - Лукерья Архипова...

Что же делали полковники русской армии в Абиссинии? Почему им так доверял Менелик II, посылал с секретными заданиями?

Русские военные разгадали стратегический замысел Великобритании, суть которого сводилась к тому, чтобы подвластные ей владения на материке протянулись сплошной полосой от Каира до мыса Доброй Надежды. В руках Англии были Египет, Судан, Восточная Африка, Родезия и самый юг континента. Между Суданом и Кенией эту линию прерывало одно-единственное звено: суверенная Абиссиния, древнейшее государство Африки.

Над Эфиопией сгущались тучи. В Судане действовал, наступая на юг, английский генерал Китченер, а из Уганды навстречу ему двигался отряд Макдональда. Соперничество Франции в некоторой степени облегчало участь Эфиопии, но не решало главных проблем. Среди русских, находившихся в Абиссинии, было немало смельчаков, рвавшихся на помощь немногочисленному французскому войску, оказавшемуся в крайне тяжелом положении в верховьях Белого Нила.

Представители генерального штаба русской армии понимали, в чем заключаются национальные интересы Эфиопии; больше того - они им всячески способствовали. Сохранились письма Менелика II к русскому правительству с благодарностью за бескорыстную помощь. «Эфиопский народ никогда не забудет...»- так начинаются многие его послания. Да и как забыть, если, кроме моральной поддержки, Россия в это абиссинское пекло посылала, что называется, рыцарей без страха и упрека!

А. К. Булатович, многократно бывавший в Аддис-Абебе, изучивший амхарский язык, исколесил всю страну. Несколько месяцев он находился в действующей армии, которая под командованием генерал-губернатора Каффы раса (князя) Вальде Георгиса утверждала власть в южных провинциях, примыкавших к английским владениям.

«Я не стану загадывать,- писал в своей книге об этом времени А. Булатович,- о будущем и скажу только одно: в продолжение четырех месяцев я присматривался к этой своеобразнейшей в мире армии и могу засвидетельствовать, что она совсем не так хаотична, как на первый взгляд кажется, а, наоборот, глубоко, хотя и своеобразно, дисциплинированна. Война для каждого абиссинца - самое привычное дело, и боевые сноровки и правила военно-походного быта вошли здесь в плоть и кровь каждого так же точно, как и главные начала тактики. В походе каждый солдат умеет обставить себя необходимыми удобствами и беречь свои силы, но зато, когда нужно, он проявляет такую выносливость и способен на такие лишения, которые трудно себе даже представить.

Деревенский мальчишка.

...Несмотря на такие качества, при его стремительности, управлять этим войском гораздо труднее, чем вымуштрованной европейской армией, и мне пришлось только удивляться и преклониться пред искусством ее вождей и начальников, в которых недостатка нет».

Булатович находился в стране, где, как гласит народная молва, каждый император и каждый крестьянин - воины. Он с большой симпатией рассказал о Вальде Георгиев. И не с чужих слов, а по собственным наблюдениям. Рас мог выйти один на один на льва и уложить хищника. Мог вместе с солдатами таскать камни, чтобы построить переправу через болото. В книге «С войсками Менелика II» Булатович описывает такой драматический случай.

Утомленные воины жаждали отдыха. А надо было идти вперед, до озера Рудольфа, это настоятельно предлагал негусу талантливый русский путешественник поручик Булатович.

«Главнокомандующий мне вполне доверял»,- замечает автор, положение которого было сложным. Куда тянет этот чужеземный офицер абиссинское войско? И когда рас на военном совете объявил о решении идти к заветному озеру, многие военачальники протестовали, настаивали на возвращении в Аддис-Абебу.

«Пускай трусы и бабы погибают или убираются вон! - сказал Вальде Георгис. - Я не возвращусь, не побывав на берегу озера, и, если вы все меня покинете, я пойду туда с Искындером Булатовичем и с людьми моей охраны».

Войска двинулись в поход, и власть Эфиопии утвердилась на южных границах.

Государственные деятели Эфиопии понимали значение русских советников: Менелик II пожаловал Булатовичу золотой щит, которым награждали в исключительных случаях.

При Булатовиче в этом походе состоял рядовой лейб-гвардии гусарского полка Зелепукин. Как-то после боя он подобрал бездомного африканского малыша. Назвал его Васькой. Мальчик был тяжело болен. Во время переходов его несли на руках. «Зелепукин, - писал А. К. Булатович,- ходит за ним, как нянька, кладет спать рядом с собой, не брезгуя тем, что Васька плохо ведет себя по ночам, и только каждое утро ругается по этому случаю». Васю-африканца научили говорить по-русски.

...Несмотря на интриги и прямые угрозы западных держав, особенно Англии и Италии, правительства России и Эфиопии решили обменяться дипломатическими представительствами. Эфиопские хроники и наши архивы хранят документы об этом времени, об удали, молодечестве и добром сердце посланцев далекой России.

Русскую дипломатическую миссию, покинувшую Питер осенью 1897 года, сопровождал конвой из двадцати казаков. Вот некоторые сохранившиеся в архивах записи о характере этих бесстрашных солдат. О Терешкине, например, сказано: «Любил всех той широкою русскою любовью, которая не знает критики. Любил товарищей до слез, офицеров до обожания, мула, лошадь до самозабвения, черных слуг ласкал и подкармливал, думал о них и, болея душой за них, холодными ночами отдавал им свое платье. Воин суровый, а ведь мухи не обидит...» О казаке Любовине, страстном любителе чтения: «К абиссинцам относился покровительственно, дарил им деньги, рубахи, все готов был отдать им». Когда кто-нибудь ворчал, сетуя на нерасторопность эфиопов, казак Сидоров, знаток разговорного амхарского языка, решительно вступался за них и запевал сложенную на абиссинской земле песню:

За Авашем за рекой 
 Казаки гуляют, 
 И каленою стрелой 
 За Аваш пускают. 

Сидоров был родом с Урала. Гармонист, весельчак. Полукаров - из Рязанской губернии. Отличный танцор Панов. Алифанов - портной, плотник и кузнец. Крынин, о котором говорится: соваться вперед не любит, но порученное исполнит тщательно. Чертежник и съемщик Архипов. Трубач Терешкин. Перед Джибути, где стояли французы, он старательно разучивал «Марсельезу».

Так и попал этот удалой, крепко спаянный отряд на просторы Абиссинии. Как добраться от Джибути до Харара, а оттуда в Аддис-Абебу? Никакого транспорта. Военные поборы разорили крестьян. На лодках пересекали Таджурский залив и скупали у данакильцев вьючных животных. Уму непостижимо, как на лодках перевозили сразу по несколько верблюдов!

Наконец показалась гора Энтото, на склонах которой разрасталась новая эфиопская столица. Император Менелик в подзорную трубу наблюдал за приближением российского посольства. На поле у Шола были разбиты палатки для долгожданных гостей.

У заставы миссию встретили абиссинские солдаты-ашкеры: их было свыше тысячи. Аддис-Абеба ликовала. На плацу стояли десятки горных орудий, захваченных у итальянцев. Барабанщики били дробь. На груди Менелика, восседавшего на бархатном троне, блестел орден Александра Невского. Представителя России он усадил в золоченое кресло. Когда посланник вручил ему письмо в конверте из золотой парчи, снаружи ударили пушки, а музыканты заиграли русский гимн. Негус отвел участок земли для русской миссии - именно здесь и расположено сейчас советское посольство.

Очень обрадовался Менелик, увидев среди присланных ему подарков из России парчовый плащ абиссинского покроя, искусно выполненный русскими мастерами.

- Откуда вы знаете форму нашего плаща? - поинтересовался он.

- От поручика Булатовича.

- А что, восточносибирская дорога окончена? - вдруг спросил негус. И, выслушав ответ, произнес: - Впрочем, что для русских невозможно!

...То было до нашей революции. В 1927 году академик Н. И. Вавилов совершил путешествие в Эфиопию. Его принимал Хайле Селассие. Впервые в книге посетителей правителя Эфиопии появились слова: «Ленинград, СССР», вспоминает в своей статье в «Известиях» академик Вавилов.

Рас Таффари, как именовался тогда император, через несколько дней пригласил его на личную аудиенцию. Прибывший в гостиницу посланец императора вместе с приглашением передал просьбу раса составить для него список членов правительства Советского Союза и краткую «схему» Конституции СССР на французском языке. (В то время между нашими странами не было дипломатических отношений.) «...Беседа действительно носила интимный характер,- пишет Вавилов. - Переводчика не было, и мы говорили с нынешним негусом с глазу на глаз. Он понимал довольно хорошо французский язык и мог задавать вопросы. Специальной темой, которая интересовала его на этот раз, оказалась Октябрьская революция. Таффари самым подробным образом расспрашивал советского путешественника о том, как произошла революция.

Он расспросил меня о сущности Советской Конституции, попросил прислать ему на французском языке описание дворцов и изложение советской системы управления, что и было сделано мною по возвращении в Париж».

В Эфиопии тогда было немало людей, отрицавших «законность» Октябрьской революции в России. Подогревали подобные настроения и некоторые эмигранты. В 1925 году в Аддис-Абебу пожаловал великий князь (бывший!) Александр Романов. Он пытался сколотить политическую организацию, которая представляла бы «исконную Россию» в Эфиопии. Реализм, однако, взял верх. Эфиопия пошла на установление дипломатических отношений с Советским Союзом. С тех пор император Хайле Селассие трижды побывал в нашей стране с официальным визитом.

Я перечитывал статью Николая Ивановича Вавилова и вспоминал то напряженное волнение, с которым советский народ следил за мужественной, справедливой борьбой абиссинцев за свою независимость. Кто из нас, от мала до велика, просыпаясь в те дни рано утром, не включал сразу же радио, чтобы поскорее узнать, что творится в такой далекой, но, казалось, совсем рядом с нами борющейся Аддис-Абебе? Сколько ребят, склонившись над картой Эфиопии, отмечали точечками и флажками передвижение войск! Многим на Западе тогда казалось, что с суверенитетом Эфиопии покончено - еще одной колонией стало больше.

Советский Союз безоговорочно поддерживал законное право эфиопского народа на его независимое существование. Общественность нашей страны горячо выступала в защиту Эфиопии. В стенах Лиги Наций, где происходили дебаты об итало-абиссинском конфликте, наши представители активно разоблачали преступность агрессивных действий итальянских фашистов.

Лицо-характер.

В музеях Аддис-Абебы выставлены подарки, полученные из России, а в церквах и монастырях есть замечательные по исполнению, баснословно дорогие иконы работы русских мастеров. На рынках и сейчас можно купить традиционный эфиопский лубок с изображением казака на вздыбленном коне, золотые, серебряные и медные, с ладонь величиной, старые русские монеты. В архивах бережно хранятся старинные русские книги.

Но я видел и другое. В Ассабе, на пустынном берегу Красного моря, - нефтеперерабатывающий завод, построенный Советским Союзом. В Бахар Даре, у истоков Голубого Нила, на берегу озера Тана действует сооруженный нами технологический институт. В Аддис-Абебе открыта постоянная советская выставка. Работают русские курсы.

Деловой язык русской революции пришел в Африку.